В процессе изменений некоторых великих масок их восковые образы расплываются, уступая место новым формам. Сначала расплывчатые и неопределенные, они вытесняют старые, а затем также стираются, сливаясь с фоном. Кто скажет, что новая сцена окончательно утвердилась?

(Джон Аддингтон Саймоне)

Хотя первые шотландские законы о городском самоуправлении были заимствованы из Англии, общее развитие ее муниципальной истории в Средние века больше напоминает европейскую, нежели английскую. Возможно, это объясняется слабостью королевской власти в Шотландии, а также более тесными отношениями между этой страной и Европой. После XIII века шотландские города с самоуправлением искали прецеденты в муниципальном законодательстве Франции и Фландрии, но не Англии.

Во время Реформации в Шотландии не было таких конфискаций собственности и средств у гильдий в интересах религии, как в Англии. Однако документы торговых союзов Северной Британии показывают, что они испытывали до некоторой степени сходные лишения.

Все же примерно в 1430 году Шотландия настолько обезлюдела в результате войн с Англией, что оказалось необходимым ввезти ремесленников из Франции и Фландрии. Поэтому в 1431 году король Джеймс I (Яков I) распорядился для «увеличения благосостояния общества и роста числа его вассалов привести множество благородных ремесленников из Франции, Фландрии и других стран, поскольку шотландцы истреблялись в континентальных войнах сначала во времена короля Александра III, а затем и в наши дни. Бывало, что все ремесленники погибали в войнах». Джеймсу V также пришлось привлечь ремесленников из Франции, Голландии и Англии (Бейн. «Абердинские гильдии»).

Примерно с 1520 года в ведущих городских самоуправлениях Шотландии вошло в обычай пожалование магистратами гарантийных печатей, или местных хартий, различным сообществам ремесленников, устанавливая этим их права и привилегии. Так в обиход вошло слово ассоциация, то есть началось объединение ремесел в ремесленные гильдии. Когда работники в различных городах объединялись вокруг искусного мастера, они учреждали инициативную группу, которая созывала собрания, решала проблемы, общие для различных ремесел.

Считалось невозможным, чтобы ремесленник вел дело по собственному разумению, пока не становился свободным человеком или свободным бюргером, приобретая положение, доказывающее, что он способен заниматься своим ремеслом.

В Абердине существовал обычай, чтобы кандидат (с согласия своих товарищей-мастеров) подавал магистратам городского совета следующее прошение: «Проситель такой-то, обучившийся такому-то искусству и торговле, просит, чтобы его признали в качестве полноправного члена торгового сообщества Абердина».

Это прошение передавали для рассмотрения в союз, или гильдию, к которой относился проситель. Ему же давали задание изготовить образец своего изделия. Если находили опыт успешным, его «допускали и принимали в число свободных мастеров Абердина, но только его собственного ремесла». Наемные квалифицированные работники, работающие поденно, или ученики, хотя и не являвшиеся членами сообществ, заносились в книги их ремесленного союза, что относились к их мастерству (в отличие от мастера, записывавшегося в книги города), что давало им возможность подтвердить права ученика, когда приходило время просить о его признании.

Гарантийная печать даровалась каменщикам (масонам), строителям и бондарям с 1532 года. Как полагает Бейн, в Абердин привнесли «свободное», или «метафизическое» масонство. В книге «В начале» он приходит к выводу: «Масонство просто оказалось надстройкой над первоначальной ассоциацией ремесленников-масонов. Постепенно это стало их ведущей особенностью, и объединение масонов-ремесленников стало тем, что сегодня известно как абердинская масонская ложа».

Более ранним считается объединение мастеров и масонов, учрежденное гарантийной печатью мэром и магистратом Эдинбурга в 1475 году. Оно, как и ложа, собиралось в храме Святой Марии, из-за чего и получило известность как объединение храма Марии и ложа того же названия.

Ученичество подмастерьев гильдии в Эдинбурге (на мастеров и масонов) направлялось, как и в Абердине, представителями объединенных гильдий. В известной работе исследователь истории шотландского ремесла высказывает точку зрения, с которой, как мне кажется, следует согласиться:

«Отсутствие в архивах Килвиннинга и храма Марии любых удостоверений, свидетельствующих о служении ремесленников в подчинении у мастера-масона, подкрепляет предположение, что в XVII веке ложа не имела власти возвышения членов гильдии до позиции мастеров оперативного масонского общества.

Пожалование в Мастера-масона и проведение испытаний связывалось с „домом“, то есть с объединением».

Как и в прежние времена, ритуал был направлен на испытание компетенции члена гильдии принять на себя обязанности мастера-масона. В соответствии со Статутом Шоу в указанный период оно относилось к прерогативе объединений.

В тех некоторых районах, где объединений не было, образовывались компании, которым передавались их функции. Так, нам удалось обнаружить, что 26 октября 1636 года в Фолкленде состоялось собрание деятелей (мастеров) торговли под председательством сэра Энтони Александера, Главного Смотрителя и Мастера.

Учреждение Братств, состоявших не менее чем из двадцати членов, в тех частях Шотландии, где не существовало похожее торговое общество, рекомендовалось как средство ликвидации беспокойства, на которое жаловались, и правила принимались, чтобы обеспечить их безопасность.

Отмеченный Статут был принят ложей в Атчесон-Хейвене на собрании, проведенном в январе 1637 года, на нем также председательствовал Энтони Александер, его подпись стоит под памятной запиской. Затем он был одобрен на конференции, которую провел в той же самой ложе Генри Александер, сменивший своего брата в качестве Смотрителя и Мастера в 1638 году.

Самое полное описание из тех, которыми мы располагаем о первых масонских Братствах в Шотландии, нам предоставляют Статуты Шоу 1598 и 1599 годов. Они представляют законодательные кодексы, подписанные и провозглашенные Уильямом Шоу, Королевским Мастером и Смотрителем масонов. Первый обращен к всем масонским ложам, а второй – к ложе в Килвиннинге.

Правда, в этих двух рукописях практически ничего не говорится о приеме в подмастерья. Известно только, что в каждом случае он подчиняется определенным правилам. В других аспектах рукописи более содержательны. Так, Мастера, или члена Братства, обязательно принимали в присутствии трех мастеров и двух принятых подмастерьев, его имя и знак полагалось внести в книгу вместе с именами тех, кем он допускался, а также именами его наставников.

В соответствии с первым кодексом никто не допускался без испытания. Вступающий должен был обязательно продемонстрировать достаточное владение своим ремеслом и показать достоинства своего ремесла и профессии. Или, в соответствии с профессией и ремеслом, без испытаний показать, насколько он помнит все тонкости своего мастерства. Дальнейшее предписание требовало ежегодного испытания владения навыками и технологией. Каждый член сообщества и ученик в соответствии со своей профессией под угрозой штрафа не должен потерять ни одного из обозначенных положений.

Некоторые ложи удерживали за собой право контролировать или направлять действия других лож в их районах. Второй Статут Шоу содержит пятнадцать статей, первые четыре из которых приводятся ниже.

«XXVIII, Декабрь, 1599.

Первое. Предписываем, чтобы внутри Килвиннинга и в других местах смотритель избирался из числа мастеров в двадцатый день декабря большинством голосов в храме Килвиннинга как глава второй (по величине) ложи в Шотландии в Килвиннинге и сразу после избрания выбирал хранителя ложи.

Далее. Признать необходимым и подходящим для милорда Главного Смотрителя ложи в Килвиннинге, второй ложи Шотландии, чтобы он участвовал в выборах смотрителей в Клидсдейле, Глазго, Эйре и округе Каррик; обладая властью Смотрителя и декана, созывать оставшихся смотрителей и священников внутри их юрисдикции в Килвиннинге или в другом месте западной части Шотландии.

Далее. Таким образом, необходимо и желательно, чтобы милорд Главный Смотритель все то время, что вытекает из вышеизложенного, собственноручно подтверждал третьим ложам их привилегии от имени первой и главной ложи в Шотландии и от ложи в Килвиннинге.

Далее. Обязываем смотрителя отвечать на вопросы, касающиеся масонских дел, возникающие у предводителей всех подчиненных лож по их требованию».

Важно отметить, что все термины и выражения оперативного масонства затем стали использовать умозрительные южные франкмасоны, то есть Мастер-масон, член Братства, принятый в ученики, и непосвященный. Все они упоминаются в Статутах Шоу и, видимо, употреблялись в Шотландии с 1598 года вплоть до нашего времени.

В 1590 году Патрик Копланд, помещик из Удахта, получил от Джеймса VI должность смотрителя и судьи по управлению сообществом масонов в графствах Абердин, Банф и Кинкардин. Однако назначение делалось исключительно в местных интересах, без сомнения, полномочия, дарованные Копланду, подразумевали его подчиненность верховной власти в лице Главного Смотрителя.

Но более выдающимся обладателем подобной должности оказался сэр Уильям Сент-Клер из Рослина, благодаря знатности его семьи и наследственной связи с шотландскими масонами вступавший в яростные прения со своими оппонентами. Известны две недатированные «Хартии Сент-Клера», первая действовала вплоть до 1601 года, последняя – до 1628 года.

В первой хартии состояли Уильям Шоу, Главный Смотритель Эдинбургской ложи, и члены лож, собиравшихся в Эдинбурге, Сент-Эндрюсе, Хаддингтоне, Атчесон-Хейвене, Данфермлине. Вторую хартию представляли ложи Эдинбурга, Глазго, Данди, Стирлинга, Данфермлина, Сент-Эндрюса и масон, представителей других ремесел Эйра.

В первой хартии просители (с санкции Уильяма Шоу) согласились, что их кандидат, сэр Уильям Сент-Клер, купит и получит от короля право судить их. Во второй (Уильям Шоу уже умер) искали возобновления предыдущих связей, поскольку прежние «письма защиты» поглотил огонь.

Настоящая или предполагаемая связь членов рода Сент-Клер с шотландскими масонами подробно исследовал Мюррей Лайон в своей знаменитой «Истории». Чтобы обозначить эту историю в ракурсе настоящей работы, достаточно сообщить, что в письме, датируемом 27 февраля 1635 года, Чарльз I отдал распоряжение комиссарам министерства финансов вызвать сэра Уильяма Сент-Клера из Рослина. Они должны были допросить его в связи с претензией на «наследственную привилегию руководить масонами нашего государства». Они также предписали магистратам каждого города и шерифам графств допросить «всех масонов».

Из показаний следует, что в 1634 году сэр Уильям Сент-Клер оспаривал законность назначения сэра Энтони Александера (второго сына графа Стерлинга) вместе с сэром Джеймсом Мюрреем в качестве Главного Смотрителя Мастера Йорка. Однако спор удалось решить мирным путем в 1636 году. В результате сэр Энтони получил более высокое назначение, которое в 1637 году унаследовал его брат Генри Александер.

Две ложи, упомянутые в Статуте Шоу 1599 года, то есть те, что находились в Эдинбурге и Килвиннинге, а также, весьма вероятно, и та, что в Стерлинге, «третья шотландская ложа», существуют и сегодня. Несколько лож также упоминаются в документах сравнительно позднего времени, например в хартиях Сент-Клера 1601 и 1628 годов. Претерпев счастливые и несчастливые повороты судьбы, они продолжают существовать, окруженные ореолом Античности, чему нет аналогов в любых других районах земного шара.

Однако, кроме ложи Эдинбурга, протокол которой восходит к июлю 1599 года, нет документов о старых шотландских ложах ранее XVII века. Все же документальные свидетельства того периода весьма многочисленны. Из доступных мне материалов я в первую очередь представлю краткий очерк доминировавшей в Шотландии системы в тот период, о котором я только что говорил, то есть с конца XVI до начала XVIII века.

В основном я опираюсь на материалы, относящиеся к ложам Глазго (1620), Килвиннинга (1642), Скуна и Перта (1658), Абердина (1670), Мелроуза (1674), Данблейна (1675) и Дамфриса (1687), приведенные в скобках годы обозначают начало их деятельности.

Наиболее вероятно, что вплоть до конца XVI века в городе, или поселении, оставалась только одна ложа, в результате она стала обладать всеми правами и привилегиями, относящимися к масонскому ремеслу. «Однако не сохранилось никаких подлинных свидетельств, – справедливо напоминает мистер Лайон, – что когда-либо приводили в качестве доказательства истории, связанные с учреждением первой шотландской масонской ложи».

К сказанному добавим, что, когда целая группа лож Северного королевства действительно древнего происхождения оказалась без всяких документов, подтверждавших даты их основания, некоторые из них не только начали сетовать по поводу утраты их старейших записей, но и заявляли о потере (в историческом смысле) всех древних записей.

Настоящая история старых шотландских лож удовлетворительно излагается в серии «История лож».

Полагают, что ложа Данди существует более тысячи лет. Так заявлял один из бывших мастеров Девид, граф Хантингтон, впоследствии король Шотландии, которому приписывают сооружение прекрасного старого собора, частично уничтоженного огнем в 1841 году.

Если отстраниться от подобных генеалогических экстравагантностей, «наша леди», то есть ложа святой Марии из Данди, относит свое основание к 1583 году, что почти представлено в документах одной или двух старинных лож, которые (принимая ту же версию о древнем происхождении) трудились бок о бок в торговой столице Форфаршира в те дни.

Что же касается ложи святого Джона в Глазго, то в течение длительного времени (в некоторых округах) ее считали единственной превосходящей все остальные благодаря достоинствам хартии, якобы дарованной Малькольмом III, королем шотландцев, в 1057 году.

Однако ранние достоверные записи ложи в документах датируются 1620 годом, хотя ее появление относится к 1613 году. «Древний Стирлинг» предъявляет претензии на свое первородство масонов, которые были заняты на строительстве аббатства в Камбускеннете, основанном Давидом I в 1147 году.

Однако, как ранее отмечалось, ее возможно отождествить с «третьей шотландской ложей», упоминаемой в статуте Шоу 1599 года, с ложей Стерлинга, упомянутой в хартии Сент-Клера 1628 года. О масонах ложи, то есть ее предшественниках в непрерываемой линии, мы, возможно, находим упоминание в существующих протоколах ложи 1670 года. Они упоминаются в 1483 году в городских документах Абердина.

В соответствии с традиционной историей ложа Скуна (сегодня Скуна и Перта) была учреждена в весьма древние времена ремесленниками, которых наняли для строительства аббатства, дворца и других построек, в которых нуждалась первая столица Шотландии. Однако, когда Перт стал столицей королевства, сюда переместили ложу Скуна, она осталась там, когда, в конце XV века, местонахождение правительства переместили в Эдинбург.

Никто не должен ни в коем случае оспаривать позицию, занятию историком Кроуфордом Смитом, что древность старых лож определяется годом строительства церквей или строений, с которыми они особым образом оказывались связанными. Из этого следует, что ложа Скуна является старейшей из шотландских лож.

Существует масонский договор в ложе святого Андрея от января 1600 года, составленный по приказу Главного Смотрителя. Не сохранились записи о том, как он внедрялся. Однако из протокола ложи Эдинбурга, датированного 27 ноября 1599 года, мы узнаем, что его обязывали посещать ложу святого Андрея «и что Мастера Данди и Перта также обязаны присутствовать на собрании».

Следующую отсылку на ложу Скуна и Перта встречаем в виде записи на пергаменте, хранящейся в архивах ложи, озаглавленной «Обоюдное соглашение 1658 года». В ней нам сообщается, что король Джеймс VI Шотландский по собственному желанию вступил в «каменщики, масоны и товарищи».

Как считает Кроуфорд Смит (и это на самом деле является правдой), король совершил государственный визит в Перт 15 апреля 1601 года и был выбран членом парламента свободного города у рыночного распятия. Исходя из этого можем заключить, что король, которому тогда было тридцать четыре года, действительно «вступил в нее по собственному желанию».

Той же датой (1658) и в том же самом документе упоминается, что «из храмов, строившихся на этой земле (и они соотносятся между собой и едины, как и во всем мире), выделяется тот, что находится в Килвиннинге, в Шотландии. И из аббатства и из ложи Скуна вышли многие масоны как из второй ложи в этой нации».

Как мы справедливо отметили, ни одна другая ложа не обладала такими традициями, как ложа Килвиннинга. Как замечает преподобный, нет ничего более прекрасного, чем обычай, «восходящий к 1658 году, когда ложа Перта заявила, что храм свободных каменщиков в Килвиннинге оказался первым храмом, который масоны построили в Шотландии. И что его заложили примерно в 1190 году» («Ложа Марии в Килвиннинге»).

Уверение того же автора, что «ложа в Килвиннинге является праматерью всех шотландских лож, не является вымыслом. Напротив, тщательное прочтение статутов Шоу показывает, что так оно и есть на самом деле».

Поддерживая данную точку зрения, исследователи соглашаются в том, что в Кодексе 1599 года Главный Смотритель «ясно указывает, что Килвиннинг был головной ложей и впоследствии по разумным причинам это изменили, и ложе Эдинбурга было суждено стать главной, а ложе в Килвиннинге – второй». Иначе говоря, на основании «тщательного прочтения» известного документа 1599 года можем высказать предположение, что «пальма первенства и первоначальное превосходство в Шотландии отдаются ложе в Килвиннинге».

Однако слова Уильяма Шоу в третьем пункте, что «Эдинбург должен со временем, как и раньше, стать первой и главной ложей Шотландии», с моей точки зрения, явно относятся к правлению Главного смотрителя, который принимал относительное старшинство двух главных шотландских лож, давно главенствующих, не только в соответствии с той датой, которая обозначена.

Конечно, вполне возможно, что Килвиннинг являлся местом первой шотландской ложи без этого старого двора первой шотландской ложи, являвшейся Высшей Ложей в Шотландии. Для современного читателя, стремящегося более подробно рассмотреть сопернические притязания двух ведущих лож в мире, порекомендую замечательные «Истории» Д. Мюррея Лайона и преподобного Ли Керра, в каждой из которых (хотя они и остаются на противоположных позициях) все свидетельства тщательно расставлены и обобщены.

Представляют интерес обычаи старых шотландских лож, которые, как и во многих других случаях, вплоть до относительно недавнего современного периода сохранились и предваряют эпоху Великих Лож. Однако в тех записях, которые я дальше приведу, мне бы больше хотелось изобразить действия масонов в XVII, а не в XVIII веке.

Существовала древняя церемония, называвшая «Огораживание ложи», состоявшая из молитвы Богу, очистки клятвой братства от неподобающих наклонностей, какие представляли себе суды действующего масонства.

В большинстве лож праздник Иоанна Богослова (9 октября. – Ред.) сохранился как день увеселений и развлечений. В этот день (кроме района Килвиннинга) выбирали Смотрителя, в большинстве случаев до конца года больше не происходило других собраний. В Мелроузе (1674) и других масонских центрах помощники, товарищи по ложе принимались «только в день святого Иоанна».

Вплоть до конца XVI века в моде были банкеты за счет новичков, часто с них требовали деньги на перчатки (перчаточные деньги), иногда говорили об «одежде для ложи», – этот обычай существовал до конца XVIII века.

В Статутах Шоу говорится, что среди масонов были приняты клятвы. Одна, Великая Клятва, вероятно, давалась при вступлении, другая, Клятва Верности – через год. Ученики обычно не допускались в ремесло без шедевра (или произведения) и «серьезного испытания на Мастерство и достоинство».

В обязанности распорядителя входила подготовка и инструктаж новичка, чтобы тот прошел испытания. Экзамены «вступающих новичков и других» должны были подтвердить, какого прогресса они достигли под руководством их наставника. Они продолжали проводиться в ложе Келсо в день Иоанна Богослова до 1741 года и, возможно, даже позже.

В тех же Статутах предписывалось, чтобы каждая ложа управлялась в соответствии с руководством, подобное распоряжение выполнялось ложей Эдинбурга в 1598 году, хотя на следующий год дьякон стал Президентом, Смотрителем и Казначеем в одном лице. В 1643 году дьяконом оказался глава ложи Килвиннинга, в 1697 году – Хаддингтона, в 1658-м Скуна и Перта, в 1670-м Абердина, в 1675-м Мелроуза и в 1696-м Данблейна.

На протяжении XVII века делались копии рукописных Конституций, сегодня они находятся в ложах Килвиннинга, Стерлинга, Абердина, Мелроуза и Дамфри. Рукопись Килвиннинга представляет собой запись клерка ложи Эдинбурга, была написана в 1665 году. В начале XVIII века в ложе Килвиннинга существовал обычай продавать подчиненным ложам копии этого документа, именовавшегося «старым свитком».

На самом же деле нельзя определить, преследовала ли Конституция франкмасонов те же цели в Северной и Южной Британии, однако «не существует версии, согласно которой можно было бы должным образом установить их шотландское происхождение, не говоря об исключительных, странных и местных добавлениях, которые не влияют существенно на первоначальный текст».

«Раньше масонская инициация отличалась необычайной простотой, – замечает Лайон, – возможно, благодаря краткости предписаний Главного Смотрителя на данную тему (1598), а также тому факту, что спустя столетие после обнародования статута Шоу масонский пароль, сообщавшийся принимаемому во время церемонии его собратьями, импровизировался в соответствии со способностями. Пароль оставался единственным секретом, упоминаемым в протоколах часовни Марии или тех, что находились в Килвиннинге или в любых других местах, которые мы исследовали после учреждения Великой Ложи.

Дальше: если масонские ложи обменивались друг с другом установленными паролями и знаками, тогда при чисто оперативном режиме был только один известный всем шотландским ложам, то есть тот, который сообщался учениками после принесения клятвы» («История Эдинбурга» Лиона).

В соответствии с записями дневника XVII века во времена заседаний в Ассамблее (или Синоде) в 1649 году происходило следующее: «Они говорили о тайном слове, которое рекомендовали сообщить нескольким наставникам для последующего испытания».

Немного позже встречаемся с заявлением пресвитера Келсо, преподобного Джеймса Эйнсли, который, хотя некоторые и возражают, что он был масоном, 24 февраля 1652 года объяснил, «что ни в какие времена с этим словом не связывались скандалы, потому что во времена чистой Церкви все масоны, знавшие слово, были священниками».

Все же пароль шотландских масонов продолжал оставаться загадкой, поскольку историки сообщества молчат по данному поводу. Но интересны замечания двух авторов, не относившихся к братству, даже если они нас и ни в чем не убедят.

Примерно в 1678 году преподобный Джордж Хикс, впоследствии декан в Ворчестере, пишет: «Итак, я отправился в Халбертшир. Там находится мощная высокая башня, построенная помещиком из Рослина во времена короля Джеймса V. Помещики из Рослина считались великими архитекторами и покровителями строительства в течение многих лет.

Они были вынуждены принять слово масонов, тайный знак, который масоны распространили по всему миру, чтобы они всегда могли распознать друг друга. Они утверждали, что он восходит к временам Вавилонской башни, когда люди, не понимая друг друга, общались с помощью знаков. Другие возводили себя к Соломону. Однако из сказанного следует, что вы не сможете распознать брата масона иначе как с помощью знаков».

Процитирую из «„Тайного Союза…“ Роберта Кирка, священника из Эберфойла 1691 года». После назначения наших нескольких мистерий автор замечает: «Кроме того, я обнаружил пять странностей в Шотландии, не встречающихся где-то в другом месте… 2. Слово масонов, которое составляет тайну, о которой я ничего не знаю. Оно восходит к традиции раввинов, в том роде, как дается комментарий по поводу Яхина и Боаза, двух столбов, воздвигнутых в храме Соломона с дополнением неких тайных знаков от руки к руке, с помощью которых они узнавали друг друга и сближались».

В Абердине согласно «Законам и статутам» 1670 года вынесли распоряжение, чтобы некоторые привилегированные личности воспользовались преимуществами масонского слова, освобождавшего от всех пошлин, взносов, ценников, банкетов и пинты вина. Также «мы предписываем, чтобы собрания ложи проводились не в жилом доме, в котором живут люди, но в открытом поле. Разве что в случае плохой погоды, тогда выбирайте дом, но так, чтобы ни один человек не видел нас.

В равной степени приказываем, чтобы все входящие подмастерья принимались в нашу древнюю ложу не на дальнем поле, а в приходе Herr в Стоуни близ Несс».

Нерегулярные «заработки» продолжали уродовать деятельность шотландского масонства, не только в XVII, но и вплоть до второй половины XIX века. В протоколах ложи Эдинбурга зафиксировано «великое злоупотребление», совершенное Джоном Фултоном в 1679 году. Его обвинили в том, что он позволил «пройти инициацию и вступить в ложу нескольким джентльменам без лицензии или комиссии за место».

Тем не менее инициации проводились бесконечно вне ложи, постоянно свободно ратифицировались «Матерью Килвиннинга» вплоть до середины XVIII века и одной из дочерних лож (в соответствии с правилами, действовавшими в 1765 году). Члены находились в трех милях от места, «где хранился сундук», им разрешалось «входить лично в ложу». На практике «под наблюдением только один масон мог это сделать без помощи, другой только направлял его», чтобы принять слова мистера Лайона, «или в проведении ритуала менее изысканного вида, чем тот, что использовался, или в полном безразличии к единообразию в сообщениях новичкам тайн ремесла».

Учреждение отдельными ложами приемных комиссий оказалось огромным злом и привело к частым жалобам на братьев, кто пересекал страну и подбирал тех членов, которых они могли привлечь в свои ложи, ущемляя тем самым тех, кто был поблизости.

Учреждение ответвлений лож путем «распределения» оказалось настолько популярным в Эйршире, что в 1807 году деревни Монктон и Прествик хвастались, что в своем штате имели чиновников из Материнской ложи.

«Уильям Шоу, – замечает Лайон, – в своем распоряжении, направленном на реконструкцию и форму управления шотландских лож, не допускал появления теоретических масонов. Однако в 1600 году, спустя восемнадцать месяцев после публикации его известного статута мы находим его вместе с неким человеком (помещиком из Очинлека), занятым исследованием и суждением ответвления масонского закона со стороны хранителя ложи Эдинбурга. Это обстоятельство говорит о том, что в XVI веке членство в масонской ложе не было исключительно оперативным». Присутствовавший на этой встрече в ложе Эдинбурга в часовне Марии Джон Босуэлл из Очинлека 8 июня 1600 года якобы принимал участие в обсуждении и должен был согласиться с принятым решением. Как и присутствующие оперативные члены, он подтвердил протокол своей отметкой.

Вернемся к Лайону, полагающему, что «прививка непрофессиональных элементов на ствол оперативной системы масонства началась в Шотландии, скорее всего, в период Реформации». Точка зрения удивительным образом совпадает с мнением Бэйна и поддерживается заявлением пресвитерии в Келсо в 1652 году.

Кроме имени помещика из Очинлека на свитке из часовни Марии значится много других выдающихся имен. Виконта Канаду, старшего сына графа Стерлинга также допустили в ложу Эдинбурга как товарища вместе с его братом сэром Энтони Александером, Мастером королевских работ, и сэром Александром Стреченом 3 июля 1634 года.

Генри Александер, третий сын первого графа Стерлинга, сменивший своего брата Энтони в качестве Главного Смотрителя и Мастера королевских работ, был принят в члены братства в 1638 году. Два года спустя в члены братства и Мастера масонского ремесла был принят Александр Гамильтон. Записи, относящиеся к допущению подобных кандидатов благородного происхождения, хотя и отличаются несколько по форме, явно изначально несут один и тот же смысл. Действующий масонский статус, тот, что относится к генералу Гамильтону, зарегистрированному как товарищ и Мастер, никак не отличается от других спекулятивных членов в ложе, принятых как приятели или братья ремесла.

Из сорока девяти братьев-ремесленников (или Мастеров-масонов), относившихся к ложе Абердина в 1670 году, когда начались записи, менее четверти относились к масонскому ремеслу. Среди ее членов оказались священники, хирурги, купцы и три дворянина, один из них, Герберт, десятый граф Эррол, тогда был пожилым человеком и, вероятно, присоединился к обществу гораздо раньше.

Джон, седьмой граф Кассилис, тогда только Ученик, был избран деканом, или главой, ложи Килвиннинга в 1672 году. Его непосредственными преемниками в этом учреждении оказались сэр Александр Каннингхэм и Александр, восьмой граф Эглинтон. В 1678 году лорд Уильям Кохрейн, сын графа Дандоналда, стал Смотрителем.

По ранним записям из Данблейна видно, что оперативные масоны были в меньшинстве. В 1696 году, когда стали составляться протоколы, Уильям, второй виконт Стратхеллен, стал Президентом (или Мастером-масоном), Александр Драммонд из Белхоли – Хранителем и Джон Камерон из Лохиэля – членом ложи.

Обычно, чтобы обозначить неоперативных масонов, чаще всего выдающихся личностей, допущенных в шотландские ложи в XVII веке, использовали понятие геоматик, в то время как относящиеся к ремеслам масоны назывались доматиками. Первые также известны как масоны-джентльмены, теоретические масоны, архитекторы-масоны и почетные члены (об этом пишет Лайон).

Следует отметить, что членство в ложе Глазго, в отличие от других лож, известных до XVIII века, оказалось исключительно оперативным и хотя, бесспорно, вступавшими учениками давалось масонское слово, никто из них не признавался членами, пока они не присоединялись к объединению, составленному из масонов-бургеров.

Прежде чем закончить разговор о XVII веке, стоит привести ремарку со старинной страницы: «В ирландских академических кругах франкмасонство было хорошо известно до высадки Вильгельма Оранского в Каррик-Фергусе в 1690 году».

Краткая характеристика ирландского масонства до эпохи Великой Ложи дается доктором Четвудом во вступительной главе к сборнику его работ, посвященных масонам. В ней он говорит об обычае, доминировавшем в XVII веке в некоторых университетах, связанном с разрешением студентам последних курсов произносить на ежегодном собрании для получения степеней сатирическую речь, называвшуюся трипос. В дублинском Тринити-колледже экзамен для получения отличия 11 июля 1688 года вылился по сути в обличение властей университета, для чего использовали пример тогдашних франкмасонов. Приведем его: «Недавно издали распоряжение, чтобы ради почета и достоинства университет влился в общество франкмасонов, состоящее из джентльменов, техников, носильщиков, священников, лудильщиков, студентов [и других], кто связал себя клятвой никогда не выдавать их могущественных секретов и помогать… бедствующим братьям, с которыми доведется повстречаться. Так, например, Братство франкмасонов из Тринити-колледжа приобрело коллекцию ушедшего брата, который получил [среди других даров] „пять шиллингов от сэра Уоррена, за то что франкмасоны начинают новую жизнь“».

Далее «Речь» продолжается на латинском языке, в ней говорится, что получатель коллекции (цитирую по переводу Кроули) передал ее в библиотеку университета, где находился скелет некоего Ридли, как предполагают, осведомителя ирландских священников, на чьих останках он обнаружил масонскую метку (privatum Fraternitalis notavis Signum).

Другие отрывки в «Речи» представляют интерес для исследователей сообщества, но нижеприведенный явно «показывает», используя слова Кроули, следующее:

«Братство франкмасонов было так хорошо известно в 1688 году, что популярный оратор мог вызвать у своей аудитории иллюзии в связи с выдающимися характеристиками сообщества. Говоривший обращался к смешанной аудитории, состоявшей из университетских людей и состоятельных горожан, перемежавшихся светскими дамами и мужчинами, собравшимися вместе, чтобы стать свидетелями главного университетского события года.

Его владение материалом доказывало, что он знал о франкмасонстве, и его слушатели осознавали его тайный характер и доброжелательность. В равной степени также можем предположить, что членство в сообществе не ограничивалось ни оперативным масонством, ни любым другим классом. Никаких ограничений не было».

Нельзя обозначить период в XVIII веке, когда появились точные источники, указывающие на существование в шотландском масонстве множества степеней. Не приходится сомневаться в том, что самые изощренные ритуалы английского сообщества проникли в Шотландию до 1730 года. В записях нескольких лож встречаются отрывки, из которых сделали вывод, что альтернатива первоначальных простых старых шотландских ритуалов, возможно, имела место гораздо раньше.

В 1701 году Подмастерье в Абердине присягнул «по всем пунктам» и в соответствии с законами 1670 года, которые, возможно, основывались на английских подлинниках, «вступил полностью, став Подмастерьем». Ему зачитали «Хартию Миссона», разновидность рукописных Конституций, по-прежнему находившуюся во владении ложи Абердина.

Наше внимание также привлек тот факт, что в статутах 1670 года содержится только одна аллюзия, предшествующая эпохе Великих Лож, – о приеме новых Подмастерьев в ложу в открытом поле, отголосок которого обнаруживается в необычайно популярных в третьей декаде XVIII века исповедальных вопросниках о ложных ритуалах.

В Хогфутских протоколах 1702 года встречаемся со следующим: «О том, как вступал ученик, входил (общее суждение). Затем они прошептали, как и раньше, слово, и Мастер сжал его руку определенным способом». Отсюда можно сделать вывод, что слово «тогда» сопровождало пожатие, и это выражение и действие подкрепляло веру в то, что подобная церемония прохождения использовалась некоторыми шотландскими ложами в то время. В День святого Иоанна в 1708 году двух учеников приняли в ложу в Хогфуте, они получили слово «в обычной форме».

Великая Ложа Англии была учреждена в 1717 году, свою первую «Книгу Конституций» она напечатала в 1723-м. Подобные знаменательные события должны стать предметом специального изучения, для удобства читателя будет лучше, если я сначала завершу мой набросок раннего масонства Шотландии, который доведу до 1751 года. Таким образом, я соединю описание основных дел с масонами на Британских островах, кроме относительно оригинального судопроизводства самой Великой Ложи Англии, от периода, тотчас последовавшего за созданием управляющей части спекулятивного (или символического) масонства в 1717 году, вплоть до того времени, когда система Великих Лож в отдельных странах внутри франкмасонства начала прорастать на национальной почве. Тогда мы скажем, что завершили поставленную перед собой задачу.

В протоколах ложи Данблейна от 27 декабря 1720 года сообщается: «Явившийся Джон Гиллеспи, принятый 24-го числа нынешнего месяца, после расспросов был соответственно проведен от квадрата к компасу, от вступающего подмастерья к члену сообщества».

Копия «Книги Конституций» Андерсона была преподнесена ложе в сентябре 1723 года, 27 декабря 1729 года сообщалось о двух вступивших Учениках из ложи Килвиннинга, «что они получили полное знание о тайнах масонского слова», как пишет Лайон.

Далее привожу записи ложи Эдинбурга, где говорится следующее: «В часовне Марии 24 августа 1721 года Джеймс Уотсон, действующий декан масонов Эдинб[урга] присутствовал. В тот день доктор Джон Дезагилье, последний генерал-мастер масонской ложи Англии, был в городе и хотел побеседовать с деканом, хранителем и Мастером-масоном Эдинб[урга], что ему соответственно и позволили. Обнаружив, что он сведущ во всех аспектах масонства, они приняли его в качестве брата в свое общество. Точно так же на 25-й день уп[омянутого] месяца Деканы… и другие члены… вместе с уп[омянутым] доктором Дезагилье встретились в часовне Марии… Джон Кемпбелл, эскв[айр], лорд-настоятель Эдинб[урга] и другие уважаемые личности были приняты и стали соответственно принятыми Учениками и членами сообщества».

Основываясь на вышесказанном, Лайон не сомневался, приписывая знакомство шотландцев и принятие английского символического масонства конференции, которую провел Дезагилье вместе с ложей Эдинбурга.

Следуя за доктором Четвудом, с кем я полностью согласен, воспроизведу его слова: «Все франкмасоны, о которых мы сегодня знаем на основании того или иного источника, выходят из Великой Ложи Англии. Данное заявление прежде всего относится к Ирландии. Франкмасоны Ирландии в те дни, что последовали за избранием Великой Ложи для Лондона и Вестминстера, похоже, составляли часть, а не дополнение к новой системе. Менее чем за восемь лет, прошедших с основания первой Великой Ложи, Младшая Великая Ложа Ирландии выступила вперед как ровня Великой Ложи Англии, только ей она предшествовала».

Исследованию того же самого талантливого автора мы обязаны установлением того факта, что в 1725 году Великая Ложа Ирландии начала существовать в Дублине. В День святого Иоанна (во время страды) того года графа Росса избрали Великим Мастером, и «Мастера и Хранители шести лож джентльменов франкмасонов» приняли участие в этой церемонии.

«Термины, с помощью которых описывается церемония, – замечает Кроули, – не позволяют усомниться в том, что Великая Ложа была не импульсивно создана, а существовала достаточно долго, чтобы разработать совершенную организацию Высших Офицеров, которым подчинялись ложи, находившиеся в их юрисдикции».

2 декабря 1725 года даровали хартию сообществу Корка – «Мастерам, Хранителям и обществу франкмасонов в соответствии с их петицией». На последовавшем затем празднике святого Иоанна 27 декабря франкмасоны Йорка избрали Великого Мастера и других должностных лиц, в тот же день сэр Томас Прендергаст, Главный Смотритель в Ирландии (при графе Россе), был назначен Младшим Великим Хранителем Великой Ложи в Лондоне.

Протоколы Великой Ложи Манстера начаты 27 декабря 1726 года, в день, который ассоциируется с примечательной «Речью» доктора Френсиса Дрейка (автора Eboracum), Младшего Великого Хранителя Йорка. Вместе с теми, что относятся к частной ложе, они перемешались с материалами Великой Ложи Манстера, но с большой степенью вероятности можно утверждать, что они отличались только по названиям, членство же в них было одним и тем же.

Из знаменитой «Речи», произнесенной в Йорке доктором Дрейком в День святого Иоанна зимой 1726 года, приведем следующий фрагмент: «Эдвин, первый христианский король Нортумбера, примерно через шестьсот лет после Рождества Христова заложивший основание нашего собора, взошел как Великий Мастер. Это стало основанием для нас оспаривать приоритет лож Лондона. Однако поскольку ничто такого рода не существовало в столь дружеском братстве, мы соглашаемся, чтобы они имели титул Великого Мастера Англии, что и объявляем неотъемлемым правом».

Следующий отрывок из речи необходимо привести, потому что он имеет необычайное значение для общей истории франкмасонства.

Дрейк говорит о ( и , что, без сомнения, означает принятые в Подмастерья, Товарищи сообщества и Мастера-масоны. Перед нами едва ли не самый первый перечень наименований масонских степеней, из чего можно сделать предположение, что это было сделано с прямой или косвенной санкции Великой Ложи.

С этого места, однако, Йоркские протоколы никак не проясняют первый период сонного состояния Великих Лож (1730). Как и в предыдущие дни, вновь прибывшие продолжали «приносить клятву и допускались», однако мы не располагаем никакими материалами, чтобы судить о форме, в которой происходил прием.

Согласно общим руководствам Великой Ложи Манстера, «сделанным в Великой Ложе, состоявшейся в Корке, в День святого Иоанна Богослова в 1728 году», каждая ложа должна была обзавестись копией «Конституций» Андерсона 1723 года.

За 1726–1729 годы не сохранился список Великой Ложи Ирландии, однако известно, что граф Росс, который был Великим Мастером в 1725 году, вновь занял эту должность в 1730 году. В 1729 году Джон Пеннелл, Главный секретарь, опубликовал «Конституции [ирландских] франкмасонов». Работа представляет почти точное повторение английского оригинала.

В 1731 году Великая Ложа Манстера попала под влияние Джеймса, четвертого лорда Кингстона (был Великим Мастером Англии в 1729 году), в течение того же года (1731) этот дворянин был избран председателем Великой Ложи Ирландии, в связи с чем, похоже, начались реорганизации в последнем из упомянутых объединений.

О Великой Ложе Манстера больше нет сведений, зато с 1731 года до настоящего времени непрерывный ряд Великих Мастеров Великой Ложи Ирландии носит отчетливый и ясный характер. Первое руководство из изданных Великой Ложей было дано первой ложе Ирландии в 1731 году.

В 1732 году Великая Ложа отдала распоряжение, чтобы «истинные и совершенные руководства были проведены во всех ирландских ложах». В том же году первое из длинной серии временных руководств, предписывавших, чтобы они сопровождали полки во время их перемещений на службу, было даровано второму батальону первой ступени.

Чтобы вновь последовательно передать шотландскую историю, я должен в первую очередь привести цитату из анонимного трактата, опубликованного в ирландской столице в декабре 1731 года, включенного в дублинское издание Полных трудов декана Джонатана Свифта (1760–1769) и опускавшегося из всех последующих. Он называется «Письмо от Великой госпожи франкмасонства». Как прекрасно заметил доктор Ч. Кроули: «ему нет равных в литературе о сообществе».

Памфлет интересен многими сторонами, однако я в данном случае рассмотрю только один абзац, который после даты публикации «Великой госпожи» был воспроизведен в Caementaria Hibernica. Из него очевидно, что предшествующие выражения сходны с встречающими в «эпохальной» «Речи» шевалье Рамзея 1737 года: «Известна старая шотландская ложа Килвиннинга, в которой состояли все короли Шотландии, время от времени без труда становившиеся Великими Мастерами, вплоть до дней Фергуса, который правил здесь более 1000 лет тому назад, задолго до рыцарей святого Иоанна Иерусалимского, или мальтийских рыцарей, двум ложам которых я должен тем не менее воздать должное как древнему еврейскому и языческому масонству, придерживавшемуся многих религиозных и христианских правил».

Мистер Лайон рассказывает нам, что «в протоколах Кенонгейта Килвиннинга содержатся самые ранние шотландские записи, сохранившиеся до наших дней по разрешению Мастера-масона при современной масонской Конституции до 31 марта 1735 года». Третья степень не упоминается в записях ложи Килвиннинга вплоть до 1736 года, равно как и ложи Эдинбурга вплоть до 1738 года.

Историк шотландского масонства, однако, следующего мнения: «Спорно, чтобы данную степень сначала ввела к северу от Твида Эдинбургская геральдическая палата Шотландии. Эта первая исключительно спекулятивная (шотландская) ложа была образована в 1729 году. Ее первыми членами оказались все теоретические масоны и графы Кроуфорды, Килмарноки, Кромарти и Хоумы, лорды Колвилл, Эрскин и Карлайс, наряду с сэром Александером Хоупом из Керси были в списке 1736 года.

15 октября 1736 года четыре (из шести) лож „в Эдинбурге и окрестностях“ согласились послать ко всем шотландским ложам нечто вроде циркуляра, пригласив их лично или их представителей, чтобы те выбрали Великого Мастера. Выборы состоялись в храме Марии во вторник, 30 ноября, на них присутствовали представители более тридцати трех лож из сотни или более приглашенных.

Во время процедуры не предлагались никакие исправления или траты на Конституцию Великой Ложи. Документ был предложен помещиком Рослином, он зачитал его собравшимся. В письме Уильям Сент-Клер отказался от любых иерархических притязаний, какими он мог быть наделен, „быть патроном, руководителем, защитником, судьей или Мастером шотландских масонов“».

«Братство было настолько впечатлено благородством, бескорыстием и стремлением установить порядок, выраженным в „Заявлении об отставке“, что успех схемы избрания оказался полным. Документ приняли, причем единодушно, за что, возможно, следовало благодарить ложу Килвиннинга, по чьему требованию он был выдвинут.

Сложение полномочий в ложе оперативного масонства позволило Сент-Клеру быть избранным на пост первого Великого Мастера в шотландской Великой Ложе созерцательных масонов» (Лайон).

Однако в течение многих лет Великая Шотландская Ложа оставалась в совершенно ненормальном положении по отношению к древним ложам этого государства. Существовало несколько лож, которые вообще никогда не присоединялись к Великой Ложе, в то время как другие сделали это, но потом вышли, хотя и подтвердили свою верность.

Так, ложа в Хогфуте (1702) никогда не отказывалась от своей независимости, ложа святого Джона в Глазго (1628) поступила так в 1850 году, ложа Мелроуза (1674) до конца 1891 года отказывалась признавать чье-либо превосходство кроме собственного. «Компания Атчесон-Хейвена» (1601–1602) была исключена из списка в 1737-м и вновь допущена лишь в 1814 году. «Древняя ложа, Данди» (1628), скорее всего, не присоединялась к новой организации вплоть до 1745 года, в то время как другие ложи приняли утверждающие хартии в следующем порядке: Дамфрис Килвиннинг (1687), 1750; святого Джона в Келсо (1701), 1754; святого Ниниана, Бречин (1714), 1756; ложа Данблейна (1696), 1760; святого Джона, Джедберг (1730) в 1767. Ложа Скуна и Перта (1658), получившая хартию в 1742 году, в 1807 году «в память об этом событии вновь была допущена в лоно Великой Ложи, откуда несколько лет тому назад отделилась».

Существовали и другие старые ложи, которые отделились (на короткое или длительное время) от Великой Ложи, отметим «Мать Килвиннинга» и ложу Эдинбурга (храма Марии), – причина раскола в обоих случаях оказалась одной и той же: зависть из-за того, что не они были во главе списка.

В ноябре 1737 года приняли решение, что все ложи, входящие в Великую Ложу, должны быть внесены в список в соответствии с их старшинством, что вытекало из подлинных документов, которые те представляли. В соответствии с этим принципом (существование дальнейших документальных свидетельств впоследствии обеспечивалось первыми записями лож Скуна и Перта и Статутов Шоу 1599 года, в то время не вызывавшими подозрений) первое место в списке приписали храму Марии, второе – Килвиннингу.

Общественное мнение связывало имя блестящего оратора Эндрю Майкла (обычно именовавшегося как шевалье Рамзей), уроженца Эйра, находившегося неподалеку от Килвиннинга, с распространением фиктивного закона, согласно которому храм Марии награждался пальмой первенства среди всех остальных шотландских лож. Он же отметал все подлинные масонские традиции родственного характера.

Приводим отрывок из его обращения: «Во время Крестовых походов в Палестине многие принцы, лорды и горожане стали объединяться… Они согласились принять некоторые древние знаки и символические слова. Спустя некоторое время наш орден образовал союз с рыцарями святого Иоанна Иерусалимского. С того дня наши ложи приняли имя святого Иоанна. Этот союз организовали по подобию, установленному израильтянами, когда те воздвигли второй храм, с символом, на котором ремесленник в одной руке держал мастерок и раствор, в другой – саблю и щит.

„Во времена последних крестоносцев многие ложи уже были созданы в Германии, Италии, Испании, Франции и затем в Шотландии благодаря тесному сотрудничеству между французами и шотландцами. Джеймс, лорд-камергер Шотландии, стал Великим Мастером ложи, учрежденной в Килвиннинге, на западе Шотландии, в MCCLXXXVI [1286] г., вскоре после смерти Александра III, короля Франции (автор ошибся: Александр III – король Шотландии. – Ред.) и за год до того, как на трон взошел Джон Белиол (речь идет об Иоанне Балиоле, прозванном „Иоанне Пустой Камзол“. Коронован в 1292 г. – Ред.). Этот лорд принял в свою ложу графов Глостера и Ольстера, соответственно английского и ирландского“».

С вышеупомянутым следует сравнить упоминания в «Известной старой шотландской ложе Килвиннинга» и «рыцарей святого Иоанна в Иерусалиме», напечатанной в Дублине в 1731 году.

Два отрывка я привел из известной речи Рамзея, особенно из последней, использовавшейся изобретателями так называемых «шотландских обрядов», являвшихся просто-напросто наростами на теле чистых и древних масонов. Об этом мы поговорим в последней части.

Относительно ложи Килвиннинга читатель (в данном месте) должен заметить, что в связи со свидетельством, предоставляемым протоколом 1658 года (Скуна и Перта) и памфлетом 1731 года («Письмами от Великой повелительницы»), не приходится сомневаться в том, что традиционное верование в превосходство «Матери Килвиннинга» над другими шотландскими ложами, возможно, необычайно было распространено еще до одобрения этого превалирования ложи Эндрю Майклом Рамзеем в его выдающейся «Речи», произнесенной в 1737 году.

Второе издание английской «Книги Конституций» (нуждающееся сегодня в более подробном описании) было опубликовано в 1738 году. Из нее приведу следующее: «Старая ложа в городе Йорке и ложи Шотландии, Ирландии, Франции и Италии, действовавшие независимо или под управлением своих собственных Великих Мастеров, хотя и руководствовались теми же Конституциями, предписаниями, руководствами и тому подобными регламентациями, совпадают со своими английскими собратьями».

Теперь перейду к историям Великих шотландских и ирландских Лож, вплоть до закрытия первой, и немного выйду за пределы второй половины XVIII века. Во время всего периода Старая ложа Йорка оставалась в состоянии затишья, ее временное оживление произошло в соответствии с хронологией летописи Великой английской Ложи вплоть до 1761 года.

Члены Великой Ложи Шотландии в 1740 году предложили и анонимно проголосовали за открытие переписки с Великой Ложей Англии. В 1743 году по рекомендации графа Килмарнока учредили должность Великого Мастера первой военной ложи (при Великой Ложе), удовлетворив всех просителей, относящихся к «полку полковника Ли» после 55-й ступени.

В тот же самый 1743 год ложа Килвиннинга, не удовлетворившись своим вторичным положением, вернулась к независимости и в течение порядка семидесяти лет продолжала существовать как независимое Великое отделение, разделяя с Великой Ложей Шотландии право создавать ложи в Северной Британии, равно как и в местах, находившихся за морем.

Предполагают, что примерно семьдесят «Хартий Килвиннинга» были изданы до 1803 года, возможно, их было и больше, но все другие не сохранились. Многие таким образом организованные ложи добавляли имя Килвинига к своему названию в том городе или местности, где проходила их деятельность. Однако из составного титула не следовало никаких различий созданных объединений, как показывает функционирование одной из лож, собранных при Великой Ложе и не имевшей никаких связей с современной ложей.

В 1745 году объединенный Синод, стремясь разрушить мирную жизнь Братства, выдвинул список глупых вопросов, которые требовалось на каждом собрании задать тем, кто находились под его ведением. Иначе говоря, «Синод шотландских инакомыслящих попытался принудить свободных масонов из их конгрегации предоставлять им описание тех таинств и церемоний, которые их жадность или страх мешали им получить путем последовательной инициации» (Лаури).

Великая Ложа Шотландии не придала подобным предписаниям никакого значения. Достаточно заметить, что, несмотря на преследования и чинимые препятствия, с тех пор франкмасонство свободно развивалось в Северной Британии, и, как следовало ожидать, стало справедливо пользоваться всеобщим уважением.

Практически не сохранились записи о деятельности шотландского масонства между 1745 и 1751 годами. Третий граф Кромарти, сменивший Уильяма Сент-Клера, в 1737 году, в свою очередь, был замещен восемью другими дворянами того же положения, последний из них, шестой граф Бьюкенен, был избран в 1745 году.

Александр, десятый граф Эглингтона (бывший Мастер ложи Килвиннинга), стал главой Шотландского Братства в 1750 году, Джеймс, лорд Бойд (впоследствии тринадцатый граф Эррол), старший сын графа Килмарнока, – в 1751 году.

В 1740 году при Великой Ложе Ирландии, поскольку масоны той страны по-прежнему выказывали стремление применить то, что можно обозначить как «хартии подтверждения», повторно приняли в законодательном порядке декрет 1732 года, однако в более категоричной тональности: «Тем ложам, что еще не вняли нашим предписаниям, повелеваем обратиться к Джону Болдвину, эск[вайру], секретарю Великой Ложи, или же их членов станут преследовать как масонов-повстанцев».

Следующим значительным событием оказались ирландские предписания 1741 года, представляющие фактическое воспроизведение «Второй книги Конституций» доктора Андерсона, опубликованной в 1738 году. «Скорее всего, самым очевидным объяснением, – замечает Кроули, – будет то, что, когда Великая Ложа Англии приняла новый и подробный кодекс, Великая Ложа Ирландии продолжала придерживаться системы правил, которые соответственно продолжали связывать ту часть братства, которой случилось оказаться с этой стороны канала».

В поисках тех же самых исполнительных законов древности мы, бесспорно, в долгу перед первыми известными упоминаниями Королевской Арки. Упоминание находим в современном описании деятельности ложи Йохалла (№ 21) 1743 года, когда ее члены пошли процессией, а возглавлявший ее Мастер был с «Королевской Аркой, которую несли два рослых масона».

Следующее упоминание данной ложи находим в «Серьезном и беспристрастном расследовании дела о современном закате франкмасонства в королевстве Ирландии» доктора Дассиньи. Наряду с общими предписаниями Великой Ложи «соответствие английской конституции, одобренной 24 июня 1741 года» было опубликовано в Дублине в 1744 году.

«Расследование» и «Руководство» не являются двумя отдельными памфлетами, а составляют единый том.

Дассиньи пишет о существовании ассамблеи Королевской Арки в Йорке, из этого города степень перешла в Дублин. Она была известна и использовалась в Лондоне «некоторое время до этого». Он говорит о том, что «члены представляли собой объединение людей, прошедших через должность».

В томе опубликован список имен, среди которых оказались три женщины, одна из них, вторая в списке после лорда Аллена, Великого Мастера, – преподобная миссис Олдворт. Эта романтическая история об инициации в масонство, когда через ритуал приема впервые прошла дама, не опирается ни на какие современные свидетельства и основана на семейном предании, записанном спустя столетие после того, как произошло это событие. В нее искренне верил мой друг Кроули, считающийся самым старательным историком ирландского франкмасонства. В «Справочнике ирландского масонства» я процитировал по его совету версию, приведенную в Ars Quatuor Coronatorum 1895 года.

Великий Секретарь, автор «Общих руководств 1741 года» (опубликованных в 1744 году) Эдвард Спратт выпустил в 1751 году «Новую книгу Конституций, собранных из „Книги Конституций“, опубликованной в Англии в 1738 году». Обе компиляции представляют собой адаптированный английский оригинал и непосредственно взяты из издания Андерсона 1738 года.

Ирландские Конституции 1751 года посвящены лорду Кингсборо; передавая «листы» под «протекцию и патронаж» этого дворянина, Эдвард Спратт добавляет: «Я не выступаю в качестве автора, это задача мне непосильна, только как добросовестный редактор и переписчик работ нашего образованного и оригинального брата Джеймса Андерсена, посвятившего свои труды его королевскому величеству Фредерику, принцу Уэльскому».

Теперь я должен вытянуть нить английской масонской истории, ради чего сделаю шаг назад и представлю то, что мне кажется наиболее существенным.

Единственным официальным источником, связанным с Великой Ложей Англии и первыми годами ее истории, является второе издание «Конституций» Андерсона, опубликованное в 1738 году:

«После того как восстание было подавлено, в 1716 году оставшиеся в Лондоне ложи собрались, чтобы объединиться под эгидой Великого Мастера в центре Единства и Гармонии. Среди них „Гусь и противень“, таверна в церковном дворе церкви Святого Павла, таверна „Корона“, таверна на Паркер-Лейн, около Друри-Лейн, „Яблоня“, таверна на Чарлз-стрит, „Кубок и виноград“ (более распространен перевод названия этой ложи – „Виноградная кисть“. – Ред.), таверна на Ченнел-Роу в Вестминстере.

Некоторые старшие братья встретились в таверне „Яблоня“ и избрали председателем старейшего Мастера-масона (теперь Мастера ложи), образовав Великую Ложу по подобию тамплиеров, и таким образом оживили квартальные руководства Офицеров ложи (представителей  [Великой Ложи]) с намерением проводить ежегодные собрания и праздник. Выбирая Великого Мастера, им не удалось удостоиться чести поставить во главе Благородного брата.

Соответственно

В День Иоанна Крестителя, на 3-й год правления короля Георга I, в 1717 году ассамблея и праздник свободных и принятых масонов проводился в вышеупомянутой таверне „Гусь и противень“.

Перед обедом старейший Мастер (теперь ставший Мастером ложи), сидя в специальном кресле, предложил список кандидатов, и Братство большинством голосов выбрало джентльмена Энтони Сойера Великим Мастером масонов, который немедленно наделил специальными знаками Великих Смотрителей Джекоба Лембалла, плотника, и капитана Джозефа Эллиотта. Старейший Мастер и вновь избранные приняли теплые поздравления ассамблеи, также воздавшей им почести».

Следует иметь в виду, что возобновление «Информационного издания» произошло лишь через 21 год, так что никакого подобного «обновления», о котором пишет доктор Андерсон в своих Конституциях 1723 года, не существовало.

Более того, ежегодные собрания Великой Ложи происходили только в течение трех последующих лет в 1718, 1719 и 1720 годах, в День святого Иоанна (летом).

Энтони Сойера сменил Джордж Пейн, эск[вайр]. В течение года своего правления (1718) он «выпустил несколько старых копий готических [то есть рукописных] Конституций».

Третьим Великим Мастером стал преподобный Джон Теофилус Дезагилье, при котором были «обновлены старые постоянные и особые тосты или здравицы свободных масонов». В 1720 году Джорджа Пейна избрали на второй срок. Среди главных событий года оказалось сожжение нескольких рукописей, предположительно копий старых масонских Конституций «некими добросовестными братьями, стремившимися, чтобы эти бумаги не попали в чужие руки». Отметим также приурочивание выпуска «Информационного издания» ко Дню святого Иоанна (1720) и введение в силу закона о том, что Великие Смотрители больше не будут избираться Великой Ложей, а будут назначаться Великим Мастером после его избрания.

24 июня 1721 года (когда двенадцать лож были представлены на ассамблее и празднике) Джорджа Пейна сменил Джон, герцог Монтегю, первый в длинной и непрерывающейся череде благородных Великих Мастеров. Тогда общество поднялось в один миг, стало заметным и уважаемым объединением.

29 сентября 1721 года. «Его премудрая милость нашли ошибки во всех копиях старых готических Конституций и повелели брату Джеймсу Андерсону, в. у. [вышеупомянутому] систематизировать то же самое новым и лучшим образом (16 лож).

27 декабря 1721 года. Герцог Монтегю назначил 14 ученых братьев проверитть рукопись брата Андерсона и представить отчет» (20 лож).

25 марта 1722 года. «Комитет 14-ти сообщает, что они внимательно рассмотрели рукопись брата Андерсона, то есть „Историю, руководство и песню Мастера“, и, внеся некоторые поправки, приняли ее. После этого ложа захотела, чтобы Великий Мастер издал распоряжение о ее публикации» (24 ложи).

«Добродетельное правление Великого Мастера Монтегю склонило большую часть членов к тому, чтобы он продолжил занимать свое место и на следующий год, после этого отложили заседание, чтобы приготовиться к празднику.

Но Филип, герцог Уортон, именуемый ниже Великим братом, тоже претендовал на место Мастера и привлек членов на встречу с ним 24 июня 1722 года в зале старейшин, там без Великих Офицеров и без соответствующих обрядов его назначили Великим Мастером, но титул этот был фиктивным. К тому же его честь признал его заместителем, так Великая Ложа открылась и закрылась должным образом.

Поэтому благородные братья и все те, кто не одобряет нарушения нормы, лишили Уортона полномочий, пока достойный брат Монтегю, возглавивший направление гармонии, не созвал Великую Ложу на встречу 17 января 1723 года в Королевской геральдической палате», где герцог Уортон обещал быть верным и преданным. Его провозгласили Великим Мастером в соответствующей форме (25 лож). На том же самом собрании «Андерсон представил новую „Книгу Конституций“, теперь в печатном виде, которая снова была одобрена».

Преемником герцога Уортона стал граф Далкейт, избранный 25 апреля и соответствующим образом провозглашенный (заочно) 24 июня 1723 года.

Последнее из упомянутых собраний является первым из всех записей, сохранившихся в самой первой книге протоколов Великой Ложи, описание ее процедуры в День святого Иоанна (летом) 1723 года, как отмечалось в то время, весьма существенно отличается от устройства, описанного доктором Андерсоном в 1738 году.

Отмечаются также многочисленные несовпадения последующих дат двух повествований, вытекающих из усилий «отца масонской истории», тщетно пытающегося урегулировать положения, за которые он ответственен в Конституциях 1723 года, которые по необходимости он был вынужден сделать в конце длительного эволюционного периода, или периода перехода, начавшегося после 1717 года и закончившегося где-то около 1738-го.

Среди современных материалов могу положиться только на полную историю Материнской Великой Ложи. В ее самых первых протоколах говорится, что 24 июня 1723 года герцог Уортон председательствовал в качестве Великого Мастера вместе с доктором Дезагилье, как заместителем, и Джошуа Тимсоном и «преподобным мистером Джеймсом Андерсоном» как Великими Смотрителями.

Избрание графа Далкейта прошло нормально, но выступили против его заместителя Дезагилье, который прошел перевесом только в один голос. Тогда герцог Уортон предложил, чтобы «вопрос снова поставили в Главной Ложе». Поскольку поступок герцога вызвал общий протест как «беспрецедентный, непростительный и не отвечающий нормам, последний Великий Мастер покинул зал без церемонии».

Во время следующей квартальной встречи, проведенной 25 ноября, Великого Мастера наделили властью назначать своего заместителя и Великих Хранителей. «Мастера Королевской головы на Айви-Лейн исключили за то, что он оклеветал заместителя Великого Мастера, что явно не свидетельствовало о его добродетели».

После этого «согласились, что в Лондоне и близ него все ложи будут регулярно устроены и утверждены Великой Ложей, а их Мастера и Смотрители приняты в Великую Ложу».

Последующее дается Андерсоном в искаженной форме, без содержащегося в его Конституциях 1738 года курсива в «Новых предписаниях». К этому времени авторитет Великой Ложи Англии оправдал ожидания ее основателей, ограничивавших свои полномочия Лондоном и Вестминстером.

В масонских работах Джордж Пейн, Джон Дезагилье и Джеймс Андерсон часто упоминаются как выполнившие запланированные ими так называемые «Обновления» руководящей структуры в 1717 году. Однако не сохранилось даже клочка бумаги, с помощью которого можно было бы установить, кто из первых Великих Офицеров принял участие в образовании Великой Ложи.

Зато известно, все трое принимали участие в составлении первой «Книги Конституций». Пейн написал «Руководства», Андерсон «систематизировал» тему в целом, Дезагилье написал Предисловие, или посвящение. Работа содержит:

III. «Конституцию, Историю… принятых вольных каменщиков, собранную из их Общих записей и истинных традиций». В этой части книги высшая степень масонов, которая существовала в авторском сознании в 1723 году, весьма четко проявляется в абзаце, относящемся к тайнам древних лож. «Но ничто не может быть передано никоим образом, ни сообщено письменно; так и никто не может понять его без ключа сообщества товарищей».

IV. «Руководства франкмасонов».

Статья первая. «Хотя в древние времена масоны принимали в каждой стране, или нации, ее веру, однако все же будет более целесообразно обязать их исповедовать ту веру, которую исповедовали все люди, оставляя свое особое мнение при себе».

V. «Общие руководства, составленные вначале мистером Джорджем Пейном в год 1720».

Статья 13 (называвшаяся в Конституциях 1738 года старыми руководствами XIII). «Их Ученики должны быть приняты в Мастера и судебные товарищи, только здесь [то есть в Великой Ложе], только по разрешению».

VI. «Способ устройства Новой ложи».

«Кандидаты, или новый Мастер и Смотрители» характеризуются «как все еще бывшие члены Братства».

Всего в Великой Ложе Англии в 1723 году различались две степени спекулятивного масонства – принятый Ученик и член Братства, или Мастер. Первый объединял степени вступающего Ученика и члена Братства, последний был Мастером-масоном, как и сегодня.

Первый шаг в те дни назывался «прием в Подмастерья», второй или окончательный шаг – «прием в Мастера». То, что только две степени признавались Великой Ложей в 1723 году, несомненно повлияло на следующее законодательство, 1725 года, которое цитируется и сравнивается с подтасованной и фальсифицированной его версией, появившейся в Конституциях 1738 года.

Первая «Книга Конституций» «для использования ложами Лондона» и «братьями и товарищами в городах Лондоне и Вестминстере» была одобрена Великими Офицерами, чьи имена следуют за теми, что принадлежат Мастерам и Смотрителям двенадцати лож, то есть четырем старым (или оригинальным) ложам наряду с шестнадцатью новыми ложами, образованными между 1717 и 1723 годами. Все они собрались в Метрополисе.

Однако в 1724 году, то есть на следующий год, в провинциях уже существовало девять лож. Самой первой из отмеченных в списке, как мы можем судить по ее позиции на гравированном листе, оказалась ложа «Голова Королевы» в городе Бате.

Четыре ложи, основавшие Великую Ложу и собравшиеся в 1724 году:

«Гусь и противень» во дворе собора Святого Павла;

«Голова Королевы» в Тернстиле, бывшая «Корона» на Паркер-Лейн;

«Голова Королевы» на Нейвакр, раньше «Яблоня» в Ковент-Гарден;

«Труба» в Вестминстере, ранее «Кубок и виноград» на Ченнел-Роу.

За исключением Энтони Сойера, первого Великого Мастера, упомянутого в списке № 3, все игравшие какую-либо роль в ранней истории франкмасонства тотчас после основания Великой Ложи оказались в списке № 4. В 1724 году в списке № 1 значилось двадцать два члена, в № 2 – двадцать один, в № 3 – четырнадцать и в № 4 – семьдесят один. Три старшие ложи не имели у себя ни одного члена достаточного ранга, чтобы быть названным эсквайром. В то время как в № 4 было десять дворян, трое представителей знати, четыре баронета, или рыцаря, два генерала, десять полковников, четыре офицера низшего ранга и двадцать четыре эсквайра. Пейн и Дезагилье наряду с преподобным Джеймсом Андерсоном оказались членами этой ложи.

Книга представляет по сравнению с Конституцией 1723 года три поразительных новшества. Она отказывается от христианства как единственной религии масонства, запрещает работу «части Мастера» в частных ложах и без всяких оснований вводит в английское сообщество использование двух сложных терминов – вступающий ученик и член сообщества, – которые не существовали ранее.

Против этих отклонений от установленного образца Братство восстало, чему способствовало то, что Великая Ложа, разработанная вначале как управляющая организация для Лондона и Вестминстера, постепенно распространила свое влияние на всю страну.

Первое из этих нововведений, расходящееся с положением древних руководств «быть верным Господу и святой церкви», бесспорно, рассматривалось многими масонами тех дней аналогично тому, как сегодня мы рассматриваем отсутствие любой религиозной формальности везде в так называемом масонстве Великого Востока Франции.

Второе было успешно отринуто 27 ноября 1725 года, а эффект третьего ощущался с течением времени в конкретных событиях, о которых я обязан дальше рассказать.

В 1724 году Персидское государство вступило в период великих беспорядков. «Софи династии Суфави был смещен афганским вождем, сыном Мир Вайса, который унаследовал власть своего отца. Принц Тахмасп, законный наследник, или юный Софи, распространил свое сомнительное влияние на небольшое количество исключительно занимавшихся сельским хозяйством провинции селян. К 1722 году он восстановил царство своего отца, свергнутого шаха. История персидского кронпринца, объявившего своей столицей Исфаган, была раздута якобитской фракцией в Лондоне, которой по некоторым причинам хотелось подвергнуть осмеянию расширение франкмасонства, ставшее предметом иносказательных заметок, напечатанных в „Дейли пост“».

3 сентября 1724. «Принимая во внимание, что истинный древний благородный орден гормогонов, который был учрежден… первым императором Китая за тысячу лет до Адама… и вождем которого… был Конфуций, позже введенный в Англию мандарином и принявший нескольких джентльменов в мистическую ложу… они решили учредить отделение в замковой таверне на Флит-стрит… Здесь не будет ни меча, нарисованного на двери, ни лестницы в темной комнате. В равной степени ни один масон не будет принят членом, пока он не признает новый порядок и соответствующим образом не будет произведен в звание.

NB. Великий могол, царь Московский и принц Тахмасп уже были приняты в это поч[тенное] общество, но Ребел Мериуэйз отказал им в этом великом послушании. Вскоре мандарин отправится в Рим».

Следующая история взята из «Откровенного человека».

14 сентября 1724. «Не буду настолько предвзятым к нашему почтенному обществу Свободных и Принятых масонов, чтобы воздержаться от осуждения их… С моей точки зрения, продажность нашего ордена является мерой его разложения. Недалекие виноторговцы, буфетчики, пастижеры (изготовители париков, накладных усов и пр. – Пер.), ткачи и прочие, допущенные в наше Братство, не только навлекли на институт позор, но во многом подвергли его опасности».

В заключение издатель приводит два письма. Первое написано Хань Чи (мандарином), второе – из Рима Шином Шоу автору первого.

Наиболее полное описание ордена приводится во втором издании «Великой тайны, открытой у франкмасонов», опубликованной 8 октября того же года. В него входят «Два письма другу, в первом говорится об обществе франкмасонов, во втором дается описание самого древнего ордена гормогонов». В последнем Verus Cornmodus, чья подпись завершает оба письма, замечает:

«Не могу понять, почему столь превосходное и достойное похвалы общество, как общество гормогонов, полагает, что ему следует допустить статью об исключении франкмасонов…Кроме того, что я слышал, тут содержится какая-то истина. Отчет заключается в том, что мандарин [Хань Чи] заявлял, что много лет тому назад два несчастливых занятых человека, которые были масонами [Андерсон и Дезагилье], навязывали китайцам свои бесполезные заметки [„Книгу Конституций“] о том, что и Адам, и Соломон, и Хирам были ремесленниками своего ордена, чем нанесли оскорбление почтенному старому джентльменству [допустив неоправданные вольности], сказав о европейских хирамитах (как они назвали их)… будто их следует подвесить спиной к спине на виселице…

С тех пор статья стала популярна среди гормогонов, позволяя исключать членов того общества до их деградации. Если когда-либо вы услышите от меня снова что-то по данному поводу, то это будет всего лишь несколько ЗАМЕЧАНИЙ в той пустой книге, называемой „Конституциями“, написанными, как я уже говорил, пресвитерианским учителем, высокопарно рекомендованным неким ордоксальным деятелем».

В «Английском журнале» от 12 декабря 1724 года встречаем следующее: «Нам довелось услышать, что пэр первого ранга, известный член Общества франкмасонов, сам пострадал, подвергшись исключению из своего общества. Его кожаный фартук и перчатки велели сжечь, и поэтому он вступил в общество гормогонов».

Основатели общества гормогонов, если таких было несколько, возможно, расходились во взглядах как в религии, так и в политике, то есть оказались в противоположных лагерях.

Немного следует сказать о вигах и тори, или, соответственно, сторонниках короля и претендента. Относительно их религиозных различий мы можем уверенно сказать, что они не могли не возникнуть, когда было вычеркнуто старое мировоззрение франкмасонов как приверженцев христианской веры и на его место пришло новое, «разрешившее держать свое особое мнение при себе».

Другие новшества, на которые я ранее ссылался, были введены в английское масонство в 1723 году и объединились прежде всего с новым руководством, «касающимся Господа и религии» и охватывающим широкий круг вопросов, в равной степени оскорбительных и для католической церкви, и для католических сторонников претендента. Мы должны искать, я полагаю, истинное происхождение иллюзорного клуба, или братства, обычно (хотя и ошибочно) якобы являвшегося единственным серьезным противником франкмасонов.

Вполне естественным в соответствии со складом характера Филипа, герцога Уортона, было связать свою судьбу с масонами и затем, и в этом он не оказался оригинальным, стать активным сторонником гормогонов. Без сомнения, он был известным членом ордена, который, вероятно, и появился благодаря его живой фантазии, то есть именно он стал вдохновляющим началом этой таинственной организации, ведь периоды ее активности, с 1724 года, когда Хань Чи, мандарин (то есть герцог Уортон), впервые появляется как действующее лицо, тесно совпадают с периодом деятельности ордена.

Далее сошлюсь на хорошо известную гравюру Хогарта «Масонские тайны, извлеченные на свет гормогонами», возможно, что она впервые появилась вскоре после английской публикации Шелтона «Истории дон Кихота», где воспроизводятся гравюры Чарлза Энтони Койпела (у которого Хогарт позаимствовал сюжет) в 1725 году. Гравюра представляет собой грубый и весьма непристойный выпад против франкмасонов.

Фигура, держащая книгу и расположившаяся у входа в таверну, почти наверняка относится к только что процитированному памфлету («Масонские тайны»). Закрытые створки и зажженная свеча, конечно, указывают на темноту в комнате. Мужчина в одеянии подмастерья с головой между спицами лестницы явно должен изображать преподобного Джеймса Андерсона, чья позиция здесь бесспорно выражает обычай, приписываемый масонам в оскорбительном памфлете, опубликованном в 1723 году.

«Многоуважаемая старая дама», описанная в его сказке, представлена женщиной на осле, и эта особенность гравюры являлась не чем иным, как желанием сделать автора «Книги Конституций» как можно более нелепой и презренной личностью.

Наконец, пародийный образ «странного рыцаря из Ламанчи» весьма прозрачно идентифицируется с Филипом I, первым и последним герцогом Уортоном. Вряд ли можно найти другой прототип среди благородных людей того времени. Ибо вряд ли любой человек, чьи подвиги как франкмасона, гормогона и современного рыцаря Эрранта в равной степени стали широко известны, смог бы выполнить все эти три роли, как показал Хогарт в своей карикатуре на Койпела.

Аллегории стали печататься и в других изданиях 1724 года, вызвав ответ герцога Уортона в еженедельнике Mist's journal от 24 августа 1728 года. В любопытной нравоучительной басне благородный автор помещает свои сатирические ремарки в ту историческую структуру, с которой мы уже познакомились в литературе гормогонов 1724 года. Георг I и претендент появляются снова как Мериуэйз и юный Софи и в «Дейли пост», и в Plain dealer за этот год, где зло обличались представители Ганноверской династии, а глава дома Стюартов именовался «величайшим характером» нынешнего века.

Вплоть до 1730 года следы гормогонов еще появляются, а после смерти герцога Уортона в 1731 году об ордене больше ничего не слышали. Гормогоны продолжали упоминаться и далее во многих публикациях, появившихся после 1723 года, где открыто осмеивались «Книга Конституций» и ее автор. Весьма возможно, хотя некоторым авторам это и показалось простым совпадением, что доктор Андерсон не присутствовал ни на одном из собраний Великой Ложи, произошедших между Днем святого Иоанна летом 1724 года и возобновлением праздника в 1731 году.

Из многочисленных нападок на него за этот временной промежуток извлеку следующий текст, появившийся в «Оде великому Хайбару», напечатанной в 1726 году:

Благодаря мечтам масонов
Можно рискнуть рассказать их сказки
И найти автора, достойного их,
Гениальных сектантов;
Лучше восторженной лирикой, чем прозой,
Их история будет снова озвучена,
Но поэт ничего не расскажет,
Кроме вымысла в своих стихах.

21 ноября 1724 года герцог Ричмонд стал Великим Мастером. Граф Далкейт предложил схему создания фонда общих пожертвований в пользу бедствующих масонов. Ее одобрили. Комитет, названный им «Комитетом благотворительности», был назначен, чтобы устроить фонд и распределять помощь, сегодня его называют «Благотворительным советом».

Комитет интенсивно работал в 1730 году, его власть усилилась в 1733-м, когда определили следующее: «Все действия, которые нельзя провести ежеквартально, следует передать „Комиссии пожертвований“, членами которой становятся все Мастера постоянных лож, наряду со всеми настоящими и будущими Великими Офицерами».

Так учредили то, что сегодня известно как Совет Мастеров, в который вошли те же члены, которые, прежде чем приступать к своим обязанностям в качестве Совета добровольных пожертвований, встречались четыре раза в год, для определения повестки заседания Великой Ложи. 27 ноября 1725 года в Великой Ложе вместе с «бывшими В[еликими] Офицерами и теми, кто относился к 49-й ложе», «предприняли шаги, чтобы данную часть 13-й статьи Генеральных] руководств, относящихся к принятию Мастеров только на ежеквартальном собрании, можно было аннулировать и чтобы Мастер каждой ложи с согласия хранителей и при большинстве братьев, являвшихся Мастерами, сам становился Мастером после их выбора».

Герцога Ричмонда сменил в должности Великого Мастера лорд Пейсли, за ним пришел граф Инчкин. При его руководстве провинциальные Великие Мастера были назначены на различные должности в центральный аппарат, он также выпустил распоряжение, чтобы квадрат, нивелир (прибор для определения разности высот. – Ред.) и свинцовый отвес носились Мастером, Старшими и Младшими Смотрителями соответственно из каждой конкретной ложи.

Следующим значительным событием оказалось упорядочивание старшинства лож. Выполнение этой задачи возложили на Великих Офицеров, то есть лорда Колрейна, Великого Мастера, Александра Чоука, Заместителя, Натаниэля Блекерли и Джозефа Хаймора, Старшего и Младшего Великих Хранителей соответственно.

Они осуществили свою задачу в 1728 году, в конце этого года Джеймс, лорд Кингстон, чье имя выделяется в анналах ирландских франкмасонов, был провозглашен Великим Мастером.

В гравированном листе 1729 года перечислены 54 ложи, 42 из которых находились в Лондоне, 11 – по всей стране и 1 (основанная герцогом Уортоном) – в Мадриде. Они описываются как «Список постоянных лож в соответствии с его старшинством и конституцией». Именно здесь впервые встречается слово «конституция».

Любопытно и примечательно одновременно, что число лож, отраженных в Гравированном листе 1725 года, всего числом шестьдесят четыре, снизилось до пятидесяти четырех в 1729 году и, без сомнения, отражает общее чувство неудовлетворения, которое, возможно, распространилось в организации масонов. Или, по крайней мере, того отделения, которое было сильнее всего задето растущим деспотизмом новых учрежденных Великих Лож. В качестве примера необходимо привести следующий инцидент, возникший на основе устройства «Постоянных лож в соответствии с их старшинством и конституциями».

11 июля 1729. «Офицеры ложи „Голова Королевы“ в Нейвакре заявили, что их ложа была неправильно размещена в печатной Книге, из-за чего они потеряли свое положение и смиренно молят о том, чтобы устранили данную ошибку. Брат Чоук уведомил Великую Ложу, что ложи размещены в списке в соответствии с датами своих Конституций… Упомянутая жалоба была принята».

Данная ложа оказалась той, где был выбран первый Великий Мастер, Энтони Сойер, на собрании в 1716 году в таверне «Яблоня», и сохранилась как ложа Силы духа и Старого Камберленда, № 12. Три младшие ложи из первоначальных четырех не были представлены на комитете старейшин, в то время как незаслуженное подавление первоначальной ложи № 3 (о чем мы поговорим ниже) не могло произойти.

29 декабря 1729 года Великая Ложа постановила следующее: «Каждая новая ложа в будущем должна платить две гинеи за свою Конституцию в благотворительный фонд». Сказанное относится к акту об учреждении ложи, который не следует путать с предписаниями ложе, которые в то время еще не были известны.

Церемония учреждения ложи проводилась самим Великим Мастером, или его представителем, или его Великими Офицерами, ей выдавался сертификат о Конституции ложи, заменявший позднейшую гарантию.

Другим ранним документом, ошибочно именуемым предписанием, оказались простые депутации, уполномочивающие сведущих братьев, поименованных в этой связи, образовать постоянную ложу соответствующим образом. Депутации, как и сертификаты, выполняли те же обязанности, что и современные уставы, или предписания, Великой Ложи.

Герцога Норфолка провозгласили и утвердили 29 января 1730 года. Присутствовали все бывшие Великие Мастера (за исключением герцога Уортона) и «шествовали один за другим в соответствии со старшинством, то есть лорд Колрейн, граф Инчкин, лорд Пейсли, герцог Ричмонд, граф Далкейт, герцог Монтегю, доктор Дезагилье, Джордж Пейн, эск[вайр] и мистер Энтони Сойер».

В том же году, однако, как нам становится известным из протоколов Великой Ложи, первый Великий Мастер масонов не только впал в нищету и потерял здоровье, но и серьезно нарушил предписания общества.

21 апреля 1730. «Затем зачитали петицию брата Энтони Сойера, в прошлом Великого Мастера, где подчеркивались его несчастья и великая нищета и содержалась просьба молиться о его облегчении. Великая Ложа рассмотрела вопрос, предложив, чтобы он получил 20 фунтов из общего пожертвования. Правда, другие предлагали выделить 10 фунтов, третьи – 15. Завершая обсуждение, пришли к соглашению, что он должен получить 15 футов из-за того, что был Великим Мастером».

28 августа 1720. «Бумага, подписанная Мастером и хранителями ложи „Голова Королевы“, представлена и зачитана, в ней содержится жалоба на величайшие нарушения, совершенные бр[атом] Энтони Сойером, несмотря на великие привилегии, им полученные по распоряжению Великой Ложи».

15 декабря 1730. «Бр[ат] Сойер намеревается ответить на выдвинутые против него жалобы некоторых братьев, что он делал это скрытно, другие полагают, что он делал это непостоянно. Рассмотрев вопрос, делал ли он это тайно или время от времени, ложа пришла к выводу, что непостоянно, после чего депутат Великий Мастер сказал Бр[атьям], чтобы его оправдали в связи с выдвинутым против него обвинением и порекомендовали ему не совершать ничего предосудительного в будущем».

На самом деле явное оскорбление, нанесенное самым первым из Великих Мастеров, нельзя определить как мелочь, свидетельство явно показывает, что он оказался среди заговорщиков, искавших, как подорвать авторитет Великой Ложи.

В том же самом году появились два фиктивных ритуала, или катехизиса, один из них, «Таинство франкмасонов», анонимная публикация, был напечатан в «Ежедневном журнале» 15 августа 1730 года. Другой, «Масонство в разрезе», принадлежавшее Самюэлю Причарду, умершему члену конституционной ложи, был выставлен на продажу в выпуске того же издания от 20 октября того года.

Два этих катехизиса невольно наталкивают на сравнение их. В более старом ссылаются на две степени, в последнем на три. Оба текста часто перепечатывались. Первый выдержал четыре издания за несколько лет, второй перепечатывался из «Ежедневного журнала» массой газет, как местных, так и заграничных. Его также опубликовал Бенджамин Франклин в «Газете Пенсильвании» 8 декабря 1730 года, мы вновь встречаемся с ним в 1742 году в «Журнале Вестминстера» от 8 мая.

Как видно, они появились с интервалом в несколько месяцев, я уже обращал внимание на тот факт, что в более позднем тексте говорится о трех степенях, а в более раннем упоминаются только две. Принимая эти ложные ритуалы как есть, следует заметить, что они никогда не ценились слишком высоко. Иногда возможно из массы несвязных данных вытащить пункт или предположение, способное пролить свет на прошлое франкмасонов.

Примером является показанное выше ограничение числа степеней до двух всеми катехизисами, предшествовавшими «Масонству в разрезе». Многим непричастным к франкмасонству было известно точное число степеней, действовавших в ложах, хотя информация о процедуре присвоения обозначенных степеней кандидатам в лучшем случае относилась к сфере предположений. Положения этих катехизисов были широко известны из-за печатных публикаций.

Как уже отмечалось, Masonry dissected появилось в октябре 1730 года как памфлет он был настолько радушно принят врагами и соперниками франкмасонов, что уже на второй неделе следующего месяца, то есть в ноябре, вышло уже четвертое его издание. 15 декабря того же, 1730 года, в «Дейли пост» и 16 декабря в «Ежедневном журнале» поместили следующее объявление:

«Сегодня опубликована

ЗАЩИТА МАСОНОВ;

выражена в памфлете, озаглавленном

„Масонство в разрезе“.

Rams Sermo illis, & magna Libido Tacendi»[6].

He сохранилось ни одной копии названного трактата, но его воспроизвели в «Карманном справочнике масона» за 1738 год и в «Новой книге Конституций», опубликованной в том же году. То, что его автором оказался ученый человек, владеющий стилем и искусством полемики, с лихвой подтверждается на каждой странице публикации.

Однако авторство произведения в течение длительного времени оставалось неразгаданным. Сегодня же автор известен, и им является Мартин Клэр. Похоже, он стремился сохранить свое имя в тайне, или те, кто инициировал написание трактата, стремились скрыть от общественности, что ответ на «Масонство в разрезе» оказался произведением беспристрастного критика, но никак не памфлетом, написанным для франкмасонов.

Такая точка зрения поддерживается письмом от «Эвклида» (почти наверняка им является сам доктор Андерсон), которое приводится в «Конституциях» 1738 года, сразу после «Защиты масонства». В нем автор замечает: «Франкмасоны многим обязаны великодушному намерению беспристрастного автора вышеназванной „Защиты“. Будучи франкмасоном, он вовремя представил многие ценные вещи, соответствующие его глубокому знанию Античности, которые не могли быть известны автору „Масонства в разрезе“, потому что их не доверяли никому из братьев вплоть до соответствующего испытания».

Однако из всего многообразия свидетельств, что встречаются в моих «Воспоминаниях Мартина Клэра», делаем очевидный вывод, что имя истинного автора не было таким уж секретом, по крайней мере среди того класса людей, которых можно охарактеризовать как «авторитеты масонов», называвшихся так ко времени публикации и порядочное количество лет после этого.

Трактат во всех отношениях представляет собой необычайно примечательное произведение. Поскольку он дважды перепечатывался в серии «Четыре венценосца», достаточно отослать читателя к первой главе, чтобы он убедился в обоснованности его обнародования. Поздние части представляют собой весьма успешную попытку противостоять нападкам на франкмасонов, решительно отражая их, вторгаясь при этом на вражескую территорию.

Один пассаж я хотел бы особенно выделить: «Похоже, что существует нечто подобное масонству (как описывается в „Масонстве в разрезе“) во всех постоянных обществах, независимо от того, как они называются. Все они собирались вместе благодаря некой консолидирующей силе, связям и законам, которые являлись особыми для каждого из них от высших до небольших клубов и ночных собраний близлежащих окрестностей… Существовали степени enter'd 'prentice [Входящий Подмастерье], Мастер своего ремесла, или член Братства, и Мастер или Мастер компании».

В последнем предложении приведенного отрывка член братства описан как «мастер своего ремесла», что означает высшую степень, чин, титул, существовавшие помимо должностей внутри общества, как тогда было известно, или распознававшиеся как таковые автором очерка.

Франциск, герцог Лотарингии, первый король-франкмасон, был допущен в сообщество благодаря ходатайству лорда Ловелла, Великого Мастера в Гааге в 1731 году.

Другие депутации, как сообщает доктор Андерсон, были дарованы двум другим управляющим английским сообществом, то есть виконту Монтегю за образование лож в Валенсии и Париже в 1732 году и графу Стретмору «одиннадцатью немецкими джентльменами, добродетельными братьями за устройство ложи в Гамбурге» в 1733 году.

В последнем из упомянутых 1733 году встречается первая отсылка на «ложу мастеров», или «ложу масонов», тема, на которую я вновь ссылаюсь в связи со степенями чистого и древнего масонства.

«Карманный справочник вольного масона» была выпущена Уильямом Смитом в Лондоне и Дублине в 1734–1735 годах. Подробное описание обоих изданий приводится доктором Кроули в Commentaria Hibernica, где также воспроизводится дублинский выпуск. С современной точки зрения руководства в основном интересны тем, что позволяют представить действие, предпринятое доктором Андерсоном. 24 февраля 1733 года он попросил разрешения у Великой Ложи Англии опубликовать второе издание «Генеральных конституций масонов, им самим составленное».

«Затем он представил некоего Уильяма Смита, якобы масона, без должной компетенции или согласия перепечатавшего значительную часть вышеупомянутых Конституций масонов, причинив ущерб названному брату Андерсону, чьей собственностью они являлись».

Далее протоколы Великой Ложи информируют нас (31 марта, 1735 года): «Тогда сделали замечание, что доктор Джеймс Андерсон хочет напечатать (в своей „Новой книге Конституций“) имена всех Великих Мастеров, которых можно собрать с начала времени», а также других Великих Офицеров и Великих Хранителей, «потому что решили, что в будущем всех Великих Офицеров (кроме Великого Мастера) будут выбирать вне этой организации».

Виконта Веймута провозгласили Великим Мастером (вслед за графом Кроуфордом) в апреле 1735 года и назначили Мартина Клэра, П.М. [помощника Мастера], Младшим Великим Смотрителем.

В следующем декабре на встрече Великой Ложи «председательствовал Джордж Пейн, эск[вайр], бывший Великий Мастер, Мартин Клэр, действующий как Заместитель] Вел[икого] Мастера, и Джеймс Андерсон, Д [доктор] Б[огословия] и Якоб Ламболь [первый Главный Великий Смотритель масонов] – Великие Смотрители».

Мастер недавно образованной ложи Стюарда сообщал, что Младший Великий Смотритель Мартин Клэр развлек присутствующих превосходной речью, которая показалась членам и посетителям «достойной, чтобы быть зачитанной перед самой Великой Ложей, что и было соответственно сделано, встречено с большим вниманием и аплодисментами».

Торжественная речь, или «Речь» Мартина Клэра, заместителя Великого Мастера, в 1741 году перевели на несколько иностранных языков, и ее перепечатку можно найти в «Карманном справочнике» за 1754 год, в «Maсонском институте» доктора Оливера и в других публикациях.

Последовательность «благородных Великих Мастеров» должным образом сохранили в 1736 и 1737 годах, только известно, что 5 ноября 1737 года проводилась «незапланированная ложа» во дворце Кью под руководством Мастера доктора Дезагилье (он также председательствовал в институте герцога Лотарингского). Принца Уэльского Фридриха допустили в качестве члена Братства.

25 января 1738 года Джордж Пейн и доктор Дезагилье, бывший Великий Мастер, наряду с действующими и бывшими Великими Офицерами и офицерами Стюарда и шестидесяти других присутствующих лож, вынесли вердикт: «Великая Ложа одобрила „Новую книгу Конституций“ и распорядилась, чтобы ее автор, брат Андерсон, напечатал ее».

Не станем скрывать, что ученые и антиквары практически не питают интереса к истории современного масонства. Они не верят в то, что систему масонства следует понимать как основание первой Великой Ложи, способной к очевидному расширению. По соглашению степени нельзя увеличивать ad infinitum (до бесконечности. – Пер.). Однако с точки зрения истории и происхождения древнего масонства их рассматривают совершенно иначе. Не стремясь изучить, выдвигают сомнительные версии, ничем не подкрепляя их.

Совместно со старыми рукописными Конституциями (или письменными преданиями общества) явно древнего происхождения для всех истинных энтузиастов археологии интерес представляет символическое учение наших лож.

Здесь, однако, вкрадывается сомнение. Ученый или антиквар, который стремится проследить древнее происхождение нашего символизма, ограничивается теми чувствами, что испытал Гиббон. Он придерживался гипотезы, которую со свойственным ему уважением выстроил в связи с истинными секретами древних мистерий: «От опасений обнаружить то, чего никогда не существовало».

Вспомним и о старшем Дизраэли, который во многом шел тем же путем, выказывая ошибочные теории в отношении неясных и полумистических розенкрейцеров. Но символизм масонства или вещественную его часть можно доказать вплоть до 1717 года.

Сосредоточив свои исследования исключительно на древнем масонстве, историки наверняка будут вознаграждены открытиями утраченного учения Братства.

Под влиянием Великой Ложи Англии в первое десятилетие ее существования в ложах проводился церемониал, некий символический ритуал. Был ли он старым или новым, нам предстоит выяснить.

Если символизм масонства существовал до эпохи Великих Лож, тогда практически нет ограничения по времени, куда его следует отнести. Иначе говоря, мы должны представить его до 1717 года, отнеся к древнему масонству. В том случае, если мы обернемся назад, то перспектива окажется бесконечной, без всякого пятнышка или тени, которые смогли бы нарушить картину, предстающую перед нами.

Доктор Штакли пишет в своем «Дневнике», что 6 января 1721 года он стал франкмасоном, и далее в «Книге об общих местах» читаем: «Я оказался первым человеком, ставшим франкмасоном, за многие годы. Нам оказалось необычайно трудным найти достаточное количество членов, чтобы осуществить церемонию. Тотчас после того, как она состоялась, я начал без устали искать новых членов».

Доктор также замечает в своем «Дневнике», что на собрании Великой Ложи, проведенном 24 июня 1721 «В[еликий] М[астер] м[истер] Плейн… зачитал новый перечень правил, чтобы мы его соблюдали». Это были известные «Общие предписания», затем напечатанные в «Конституциях» 1723 года, соответственно прием Штакли (в январе 1721 года) произошел до того, как деятельность «части Мастеров» была запрещена, она дозволялась только в Великой Ложе, поэтому продолжали действовать только старые и оригинальные законы (или обычаи) общества.

Рассказ о масонской символике, унаследованной в 1717 году и предположительно существовавшей в 1721 году, я начну с замечания, что преподобный К. Болл (один из главных востоковедов наших дней) произнес перед ложей «Четверо Венценосцев» 24 июня 1892 года лекцию «Истинные имена масонской традиции, филологический очерк»), некоторые фрагменты которой представляют интерес и были напечатаны. Он доказал, что то, что мы сегодня называем третьей степенью, существовало до эпохи Великой Ложи. Постепенно угасая, ее символы были искажены, их значение (в основном) забыто, и сам шаг, тогда известный как «прием в Мастера», впервые упоминается (то есть имеются явные отсылки) только в 1723 году.

До какой степени действовал «прием в Мастера» во времена Штакли, невозможно определить, также сложно определить «достаточное число членов, чтобы осуществить церемонию». Возможно, что собрать необходимое количество братьев, чтобы произвести обе ступени масонства, и не стремились.

Итак, прием в ученики осуществлялся в Шотландии весьма просто, причем вплоть до относительно недавнего времени. Один масон без посторонней помощи производил другого. Такая процедура ритуала, без всякого соревновательного элемента, была на юге. Устоявшаяся традиция на севере прошла длительный путь развития, доказывая, что в ней не было ничего слишком изысканного. Вот что произошло, скажем, в 1721 году при принятии ученика.

Сложность все же заключалась в том, чтобы найти достаточное число братьев, действующих во время приема. В связи с явным желанием доктора стать франкмасоном должен подчеркнуть замечание, высказанное ранее, что на Эшмола, возможно, «повлияли те же самые чувства, которые он и удовлетворил сходным образом». Должен добавить, что заявление последнего в его «Дневнике», что он был «младшим приятелем» в ложе, проведенной в зале масонов в Лондоне в 1682 году, возможно, означает, что он приобрел высшую ступень как начинающий.

Как замечает Обри, франкмасоны под руководством сэра Уильяма Дугласа, близкого и задушевного друга Элиаса Эшмола, «узнавали друг друга по определенным знакам и паролям…Обычно вступление носило весьма формальный характер». То, что существовало множество «знаков и слов», подтверждается и в рукописи Харлея, датируемой примерно 1665 годом. Множество бывших («тайных секретных знаков») упоминается и доктором Плотом в 1686 году.

Существование арабской рукописи XIV века, где говорится о знаке или пароле, «известном масонскому братству», также подтверждается весьма благородным и добросовестным исследователем.

Все же нельзя засунуть обе ноги в один ботинок, и сам я ни на минуту не оставался удовлетворен результатом, опасаясь, что совершенно законные отсылки на свидетельства, которыми мы располагаем, не станут рассматриваться в совершенно схожем ключе другими исследователями, относящимися к той же отрасли знания.

Дальше перейду к вопросу о масонских степенях, только не так подробно, и установлю, если смогу, пользуясь исключительно достоверными сведениями, что признанный Великой Ложей Англии символизм в 1723 году не отличается ни по форме, ни по конфигурации от того, что, возможно, бытовал среди лондонских лож, предшествующих образованию управляющей масонской структуры в 1717 году.

Древний характер всех титулов подкреплен временем, гораздо позже своего возникновения они были закреплены законодательно.

Так, по крайней мере, гласит древний законодательный постулат. Со времен Пейна, Андерсона и Дезагилье вплоть до Уильяма Престона и Лоуренса Дермотта и далее поколения, к которому мы сами относимся, сохранилось убеждение, что система степеней существовала. Причем не только одна степень, в отличие от убеждения Дж. Г. Финделя, немецкого автора «Истории масонства», первое издание которой появилось в 1862 году. В довольно неуклюжем переводе его мысль звучит так: «В 1717 году существовала только одна степень инициации».

Действительно, весьма зыбкое основание из когда-либо выявленных, и при этом совершенно беспочвенное! Великая Ложа Англии была учреждена в День святого Иоанна летом 1717 года, первым Великим Мастером стал Энтони Сойер. Второе собрание Великой Ложи состоялось повторно в тот же самый праздник в 1718 году, Великим Мастером избрали Джорджа Пейна. Третье собрание произошло в 1719 году, в июне, когда Дезагилье сменил Пейна, четвертое – в День святого Иоанна в 1720 году, когда последнего избрали Великим Мастером во второй раз.

В тот же год появились «Общие предписания общества, составленные Джорджем Пейном, Великим Мастером», который, как сообщает доктор Андерсон, «провел новый подбор статей, которые следовало рассмотреть». Затем они были напечатаны в первой «Книге Конституций», появившейся в 1723 году. В этой книге используются воспринятые от шотландских оперативных масонов наименования «член Братства» и «Мастер-масон». В 13-й статье «Общих руководств» встречается хорошо известная оговорка, что Ученики допускались в Великую Ложу только признанными Мастерами и членами Братства, если только это не разрешало руководство.

Я обращаюсь к «Общим руководствам» 1721 и 1723 годов, которые указывают (причем достаточно ясно) на существование системы двух, а не трех степеней, последнее оказалось тем числом, которое имел в виду доктор Андерсен, когда публиковал свою работу в 1723 году. Все достаточно просто, титулы «член Братства» и «Мастер-масон» означали одно и то же, если пользоваться фразеологией шотландских оперативных масонов.

Мы видим, что они были составлены в 1721 году Джорджем Пейном, являвшимся тогда Великим Мастером. Ранее Пейна избирали Великим Мастером в 1718 году, как раз через год после учреждения Великой Ложи. Трудно сказать, насколько глубоким было его знание существовавших секретов общества и насколько его знакомство с ними ограничивается разумными умозаключениями или предположениями. С моей точки зрения все же не вызывает сомнений, что масонский символизм был установлен и оказал влияние уже на собрании Великой Ложи, 24 июня 1717 года, то есть до того, как обнаруживаем Великого Мастера Пейна в кресле этого величественного собрания двенадцать месяцев спустя.

Если, следовательно, мы не соглашаемся с Джорджем Пейном, а также его преемниками в качестве Великих Мастеров Дезагильером и доктором Джеймсом Андерсоном и, соответственно, их свидетельствами по данному поводу, сочтя их противоречивыми, то мы склонны согласиться с мнением, что масонскую систему двух степеней явно унаследовали от Великой Ложи спекулятивного масонства при ее образовании в 1717 году.

Самые ранние свидетельства, которые затрагивают тему масонских степеней и сводят ее к трем очевидным этапам, находим в «Трудах по филомузыке и архитектуре древних обществ» (Лондон), начавших выходить 18 февраля 1725 года и публиковавшихся до 23 марта 1727 года. Протоколы этого общества также включены в публикацию Quatuor Coronati. Из Prolegomena основателей я извлек следующее:

«В восемнадцатый день февраля (1725) это общество было основано в „Голове Королевы“ на Бер-Темпле. Из нас, восьми нижеподписавшихся, семь относятся к ложе „Голова Королевы“ на Холлис-стрит, где нас и приняли в масоны. В той же справедливой и совершенной ложе Уильям Галстон и м[истер] Эдмунд Сквайр были сделаны масонами 15 декабря 1724 года [и другие] сделались масонами 22 декабря 1724 года… герцогом Ричмондским, Великим Мастером, который тогда учредил ложу. Тотчас после чего Чарльз Коттон, экс[вайр], был принят в масоны упомянутым Великим Мастером; м[истер] Папильон Болл и син[ьор] Франциско Ксаверио Джеминьяни сделались масонами 1 февраля [1725].

M [истер] а Томаса Маршалла… сделали масоном у Георга в Лог-Акре. Перед этим упомянутые м[истер] Уильям Галстон и мистер Эдмунд Сквайр были переведены в постоянные Мастера в упомянутой ложе на Холлис-стрит. Как и раньше, мы, основавшие это общество, провели ложу, состоявшую из Мастеров, достаточных для того, чтобы провести Чарльза Коттона… Папильона Болла и… Тома Маршалла членами сообщества. В исполнении чего м[истер] Уильям действовал как Главный Хранитель».

В Протоколах общества говорится:

«В 15-й день апреля 1725 м[истер] Джеймс Муррей был принят и допущен согласно основным конституциям и распоряжениям».

«12 мая 1725:

Брат Чарльз Коттон эск[вайр],

Бр[ат] Папильон Болл —

Регулярно принимаемые Мастера.

Брат Ф.К. Джеминьяни –

Регулярно принимаемый член Братства и Мастер.

Брат Джеймс Мюррей – Регулярно проходил как член Братства».

В протоколах не содержится других статей, относящихся к множеству степеней или развивающих положение, что кандидат, «только став масоном, мог квалифицироваться как допущенный член общества».

Следовательно, события, записанные 12 мая 1725 года, требуют тщательного изучения. Взятые отдельно, статьи, датированные этим днем, носят противоречивый характер, допуская, что церемония «прохождения» в случае всех четырех братьев оказалась одной и той же.

«Мастер» и «член Братства» в то время были взаимозаменяемыми терминами в соответствии с понятиями Великой Ложи. Более того, если речь идет о второй и третьей степенях, то как следует объяснить, что они обе относились к Джеминьяни и только одна к Джеймсу Мюррею?

Если же их рассмотреть в связи с более ранними датами и отнести к Чарльзу Коттону и Папильону Боллу, то статьи от 12 мая 1725 года, относящиеся к этим «братьям», обычно воспринимаются как указания на то, что после того, как они «сделались масонами» и до того, как стать «принятыми Мастерами», они получили промежуточную степень члена сообщества.

Данную степень масонства действительно (если выше обозначенная точка зрения верна) мы встречаем в первый раз в 1725 году, что явно указывает, что она была добавлена к церемониям, разработанным ложей на улице Холлис, к двум другим степеням. Новая степень явно соотносилась с членами общества, которые организовались в ложу для этой цели.

Следует отметить, Томас Маршалл, ставший Товарищем Братства вместе с Коттоном и Боллом, не упоминается как получивший дальнейшую степень, хотя являлся основателем и вплоть до марта 1726 года членом общества.

Мне же самому кажется, хотя, возможно, и не совсем бесспорно, если степень соотносится с Коттоном, Боллом и Маршаллом, то на том же собрании существовали вторая или третья степени.

Однако без проработки этого пункта и даже частично допуская, что три степени ясно относятся к «записям», все же, с другой стороны, при исследовании весь корпус свидетельств с 1723 по 1730 год, дошедших до нас, ограничивается двумя степенями и не более, именно они и действовали в постоянных ложах.

Члены филомузыкального общества называются «в отчете как постоянно производимые в масоны» в декабре 1725 года герцогом Ричмондским, тогда занимавшим место председателя в Великой Ложе. Отмечалось, что письмо Великого Мастера «лежало на столе» и в течение оставшегося ему отрезка жизни ассоциация музыкальных братьев продолжала определять кандидатов для избрания, посвящая их (когда это оказывалось необходимым) в тайны общества.

Новый метод сообщения старых секретов масонства, возникший немного позже 1723 года, постепенно проникал и становился популярным. Не ранее четвертой декады XVIII века существование третьей степени получило общее признание. Сказанное требует весьма серьезных размышлений, ведь период эволюционных перемен иногда безоговорочно ограничивали узкими границами. Поддерживающие свидетельства практически отсутствуют.

«Эпоха перехода», как я везде осмеливаюсь обозначать период времени между образованием первой Великой Ложи и ее накоплением степеней, простирался вплоть до 1730 года – дата связана с некоторыми значительными и значимыми событиями, на которые я предварительно ссылался.

Два катехизиса 1730 года ясно показывают отсутствие единообразия в порядке присвоения степеней. «Великая тайна» отсылает только к двум степеням масонства, информируя нас о следующем: «Нет ни одного масона из тысячи, который войдет в расходы, чтобы пройти в степень Мастера, разве что из интереса».

В «Масонстве в разрезе» подробно рассматриваются три степени, и его автор под тонким прикрытием откровенной прямоты на самом деле яростно обвиняет Великую Ложу. Можно предположить, что эта атака послужила Мартину Клэру предлогом для публикации своей просвещенной «Защиты», где торжествующе опровергались порицания франкмасонов.

Из процитированного фрагмента становится ясно, что на момент составления эссе Клэру были известны только две степени. Описание «Мастера» или «члена Братства» находится в строгом соответствии с Конституциями 1723 года и всеми ритуальными свидетельствами, имеющимися в нашем распоряжении.

После 1723 года встречаются три степени, или шага, однако старая система умирала тяжело, и (даже при отсутствии убедительных свидетельств) лучше будет, если мы сделаем вывод, что обычай сообщения масонских секретов в соответствии с новой методикой не признали официально вплоть до того, как «Защита масонства» увидела свет.

Клэр явно писал как представитель старейшей школы, он тщательно выбирал слова, с помощью которых описывал степени масонских чинов, существовавшие в 1730 году, что указывало не только на его собственную приверженность образам древней истории, но и на автора «Защиты», являвшейся выражением мнения высших руководителей сообщества.

То, что его приняли не только в Лондоне, но и во многих провинциях, подтверждают протоколы ложи «Голова сарацина», собиравшейся в Линкольне:

2 октября 1733. Присутствовали сэр Сесил Рэй, баронет, Мастер вместе с другими членами и шесть посетителей (эсквайров). «Когда брат Клэр произнес речь в связи с Причардом, мы прочитали также… наши законы».

6 августа 1734. «Зачитали речь брата Клэра, относящуюся к П…».

Благодаря сэру Сесилу Рею, заместителю Великого Мастера в 1734 году, являвшегося Мастером Лондонской ложи, и Мартину Клэру, Главному Хранителю, в 1730 году «Защита масонства», похоже, нашла свой путь в Линкольн. Прием 6 августа 1734 года представляет собой исключительное явление, и стремился показать, что полное упоминание имени Причарда оказалось ошибкой переписчика, его отметившего.

Согласно другому свидетельству (то есть письму «Эвклида», напечатанному вместе с Конституциями 1738 года), мотивом для тайного существования, видимо, было стремление Мартина Клэра скрыть тот факт, что его страстный выпад против «Масонства в разрезе» на самом деле являлся манифестом Великой Ложи.

В связи с вышесказанным полезно заметить, что протоколы ложи в отношении «Речи» (или «Защиты масонства») относятся к месту, которое заполнялось избранными Великим Мастером в 1734 году, подразумевая две степени, то есть Ученика и Мастера, как установили масоны Линкольна в 1732–1742 годах.

Они также показали, что высшей жалованной степенью было вступление в ложу Мастеров, достичь которого было не так легко, и это происходило не часто. Об этом можем судить по тому обстоятельству, что лица, занимавшие высокое социальное положение (например, сэр Кристофер Хейлс, баронет, зять сэра Сесила Рэя), были членами ложи в течение нескольких лет. Только после этого их сочли «вполне квалифицированными и достойными», чтобы быть допущенными к степени Мастера.

Здесь уместно упомянуть, что только две степени упоминаются в «Главных руководствах», данных в ирландских Конституциях 1730 года и «Карманном справочнике» 1735 года. Точно так же и французская ложа в Англии «Знамя герцога Лотарингского», образованная 17 августа 1732 года графом Стретмором, помимо Великого Мастера имела такие номинации, как «le Maitre, les Surveillants, les Compagnons et les Apprentifs de la Loge Francaise» (Мастер, Хранитель, Подмастерья и Ученики французской ложи. – Пер.).

Однако следует подчеркнуть, что в том же 1732 году, кроме первой степени «члена Братства» и М[астера], существовавших в Лондонской ложе № 83, после публикации памфлета Причарда появились три степени, став самым ранним из известных примеров принятия системы трех степеней в постоянных ложах.

С 1730 до 1738 год впервые принимавшиеся допускались в масонство в соответствии со старой и новой системами. После 1738 года различия действительно продолжали сохраняться. Однако с той точки зрения, которую я ввожу, значительным оказался тот факт, что с 1725 по 1730 год и с 1730 вплоть до публикации Конституций 1738 года не сохранилось доказательств того, что три степени масонства функционировали с введения (или после признания) самой первой из Великих Лож.

То, что в древности называлось «частью Мастера», сегодня представляет собой третью степень и подверглось некоторому смешению, когда масонство приняло свой современный облик. Возможно, все началось с 1723 года и приблизилось к завершению в 1738 году. После 1725 года все ложи, новые или старые, наделялись властью «производить мастеров во всех направлениях». Однако многие (их было очевидное большинство) не смогли или не захотели этого, и только несколько оказались способными производить «высшую степень», известную и описанную как Мастер ложи.

Этот термин, с точки зрения Хьюэна, применялся к двум разновидностям собраний. В первом случае – когда ложи наделяли степенью в определенные дни каждого месяца. Во втором – когда ложи собирались только в составе Мастеров-масонов. Согласно данной точке зрения некоторые ложи организовывали церемонию Мастера только в установленное время, в то время как другие не заботились о том, чтобы встречаться. Так поступали только Мастера-масоны. Обыкновенным же ложам оставлялась задача передавать кандидатам первоначальные тайны сообщества.

Однако с течением времени ложи первого класса, кажется, перестали придавать особенное значение степени Мастера, точно так же поступали и во втором классе по отношению к предыдущей церемонии. Отсюда и появился обычай поиска отдельными образованиями путей разработки ритуала Мастера-масона, подобные организации известны и описываются как «ложи Мастеров», хотя все ложи, существовавшие в то время, в равной степени обладали правом производить церемонию.

Четыре члена лондонской ложи, «сделанные масонами», были приняты в Мастера (не получив никакой промежуточной степени) 29 апреля 1727 года, шесть других точно так же были допущены в ложу Мастеров 31 марта 1729 года (Хьюэн). Такова самая первая из известных отсылок к ложе Мастеров.

О данной теме подробно говорится в обзоре мистера Джона Лейна. Ложи Мастеров продолжали существовать, они описывались в официальных списках вплоть до начала XIX века.

Скорее всего, они определились с обучением в степени Мастера, которая определялась как вторая, в других случаях как третья степень в масонстве.

В какое время Великая Ложа установила официальную печать на ордерах и когда стали дароваться два компонента старой «части Ученика», невозможно установить, поскольку отсутствуют свидетельства. Все, что нам достоверно известно, – так это то, что две степени официально признавались в Конституциях 1723 года и три – в Конституциях 1738-го.

В ранних делах слова «Мастер» и «Товарищ Братства» использовались как взаимозаменяемые, только в последней они имели различные значения. В 1723 году отмечались степени Принятого Ученика, Товарища Братства (Мастера). В 1738 существовали вступивший Ученик, товарищ по ремеслу и Мастер.

Так, например, в публикации 1730 года старый регламент XIII переделан в следующий: «Только здесь Ученики должны допускаться в Товарищи Братства и Мастера». В то время как «Новый регламент» под тем же номером якобы должен был воспроизвести закон, принятый в Великой Ложе 27 ноября 1725 года, и прочитывается следующим образом: «Мастер ложи вместе со своим Смотрителем и достаточное число компетентных членов ложи, собравшихся в должной форме, могут избрать Мастеров и Товарищей по своему усмотрению».

Несмотря на порядок старшинства, наконец одобренный Великой Ложей, и градацию Учеников по степеням, согласно свидетельствам в течение многих лет после 1738 года, в большинстве случаев их одобряли как последовательные шаги.

В ноябре 1753 года Великая Ложа установила, что никакой ложе «не дозволяется принимать брата и возвышать его на одном и том же собрании без разрешения Великой Ложи». Только две церемонии особым образом обозначены в протоколах моей собственной ложи, ложи Мойра, № 92, проведенные между датой образования ложи в 1755 году и 1767 годом: «образование» масонов и «подъем» Мастеров. Однако все эти шаги не даровались ни «одному брату ни на одном собрании», разве только в единичных случаях.

2 апреля, 1766. «Бр[ат] Самуэль Гарнат был принят в масоны по должной форме, точно так же Мастер Рейс по его желанию».

Из приведенных примеров (их количество можно увеличить во много раз) становится очевидным, что не существовало единообразия в «приеме в масоны» (то есть в методике разглашения секретов первых двух или в продолжении продвижения к третьим степеням). Вероятно, они установились в ложах спустя много лет после 1738 года.

Вероятно, что Великая Ложа против своего желания подходила к задаче определения, какая секция старой «части учеников» должна занять место первой степени. Окончательный выбор был сделан в 1738 году, однако он стал достоянием общественности лишь в 1742, как затем охотно ссылались, он полностью отличался от последовательности степеней, приведенных Причардом в поддельном ритуале 1730 года.

Королевская Арка оказалась первой из «дополнительных степеней», чуждых системе чистого и древнего франкмасонства. Не приходится сомневаться в том, что семя было посажено и что оно дало ростки, поскольку произошли перемены в масонском мировоззрении.

Степень явно действовала примерно с 1740 года, но предположительно начала функционировать гораздо раньше. Члены Королевской Арки описаны Дассиньи в 1744 году как «объединение людей, которые прошли должность». В то время, однако, степень принятого (или прошлого) Мастера была неизвестна. Не сохранились свидетельства ее существования, имеющиеся сведения относятся только к периоду, наступившему чуть позже образования раскольнической английской Великой Ложи в 1751 году. Все выглядит так, что степень Королевской Арки оказалась завершением степени Мастера.

Отсюда, очевидно, происходит степень принятого Мастера, церемония присвоения которой не была санкционирована постоянной (или конституционной) Великой Ложей Англии до 1810 года. Ее следов я не нахожу вплоть до появления обычая дарования масонам «Арки». Масоны ошибочно рассматривали ее получение как знак действительного вступления в должность. Однако такая квалификация кандидатов оказывалась нелегитимной.

Эта добавочная церемония (каковой «Арка» и являлась) в упрощенной форме была известна Пейну, Андерсону и Дезагилье. В заключение разговора отметим, что, оставаясь не признанными законной Великой английской Ложей (в XVIII веке), степени «Арки» и «Кресла» часто использовались в постоянных ложах, возможно, достаточно давно их использовали древние, или раскольники.

Поскольку не сохранились ранние протоколы Великой ирландской Ложи, а обычай публикации историй частных лож не получил широкого распространения в родственных странах, многие подробности жизни масонов скрыты от нас, тогда как их прояснение могло бы во многом ответить на интересные вопросы, связанные со степенями.

Тем не менее нам известно, что английские Конституции и поддельные ритуалы всегда воспроизводились в Ирландии, где последние расцвели необычайно пышно. Согласно свидетельству, которое находим в ирландских Конституциях 1730 года и в «Карманном справочнике» 1735-го, в Ирландии (как и в Англии) только две степени тогда признавались Великой Ложей.

Следовательно, их экспансия, возможно, произошла после 1735 года и, судя по тем сведениям, что имеются в нашем распоряжении, вполне справедливо будет утверждать, что, принимая трехступенчатую систему, ирландцы просто следовали за образцом, установленным Великой Ложей Англии в 1738 году.

В это время, следует напомнить, существовали Великие Ложи Англии, Ирландии и Шотландии. Соответственно, если мы предположим необходимость выбора, то оказывается, что вопрос о приоритете первых двух степеней остается открытым.

Как я попытаюсь показать, Великая Ложа Англии выбрала свой собственный путь. Проявления Великой Ложи Шотландии не совсем ясны. Однако Великая Ложа Ирландии, по неизвестным нам причинам, вместо того чтобы принять авторитетную английскую систему 1738 года, должна была со временем согласиться с официальным санкционированием увеличения числа степеней, как показано С. Причардом в его неавторизованной публикации 1730 года.

Как мы уже убедились, единственной степенью (носившей умозрительный, или символический, характер), известной в раннем шотландском масонстве, была та, в которой зачитывалась «Легенда о ремесле» и сообщалось масонское слово. Однако нам известны многочисленные описания дополнительных церемоний, принятых во многих местностях как масонские и обозначенных как «Высшие степени», которые имеют шотландское происхождение.

На самом деле с этим трудно согласиться, поскольку святой Андрей считался святым-покровителем Шотландии и находившихся там лож, а новые степени, выработанные во Франции, назывались не только шотландскими, но и степенями святого Андрея. Эти шотландские степени, как я рискнул назвать их, в противовес церемониям, уже использовавшимся шотландскими масонами, вероятно, возникли примерно в 1740 году во Франции.

Затем, в континентальной Европе, кроме легиона шотландских степеней, мы встречаемся с строгим церемониалом и (так называемым) Королевским порядком Шотландии, которые возводят свое происхождение к Северной Британии. Поздние примеры распространенной практики ссылок на связи с Шотландией поддерживаются хорошо известным и необычайной влиятельным образованием – древними и принятыми шотландскими ритуалами.

Шотландские масоны были неизвестны до произнесения Эндрю Майклом Рамзеем его известной речи в 1737 года и вскоре после этого были введены как его следствие. Однако обращение «шевалье» и последовавшее за ним искажение этого понятия в Европе, как предполагают некоторые добродетельные исследователи, повлекло за собой далеко идущие последствия, сказывавшиеся долгие годы.

Шотландские степени расчистили дорогу для проникновения в масонство идеологии тамплиеров, называвшейся строгим подчинением. Ключ к проблеме, которая задевает нас в любом случае, следует видеть в том, насколько иезуиты поддались агитации Стюартов, что закончилось восстанием 1745–1746 годов.

В начале XVIII века, когда английское масонство приняло свой современный вид, его тайные организации продолжали функционировать в виде Великой Ложи, эта организация утвердилась именно в этот период, смерть Людовика XIV стала сигналом для восстания якобинцев, подавленного в 1716 году.

Среди тех, кто выступил в поддержку претендента, оказалось множество выдающихся франкмасонов. Некоторых казнили, другие спаслись, укрывшись в Европе. Среди последних оказался и граф Винтон, впоследствии Мастер известной «Римской ложи» (основанной шотландскими масонами в Риме), вплоть до подавления ее в 1737 году. По мнению французских историков, другим изгнанником стал Чарльз Ратклиф, который после того, как обезглавили его старшего брата, принял титул графа Деруэнуотера и основал первую ложу во Франции в Париже в 1725 году.

В своем памфлете Р. Гривен особо подчеркивает «влияние герцога Уортона [1724] и воздействие общества гормогонов, которые сначала контролировали и затем противодействовали в интересах якобитов и претендента английским франкмасонам».

Однако гораздо раньше несколько печатных изданий гормогонов стали предметом изучения доктора Клосса (1847), предложившего три интересные гипотезы. Первая: что Волги (или Глава ордена) оказался не кем иным, как шевалье Рамзеем, тогда находившимся в Риме вместе с посетившим его Чарльзом Эдвардом Стюартом (юным принцем Софи из Персии).

Вторая гипотеза: движение было глубоко продуманным планом иезуитов, стремившихся достичь определенных целей. Третья (по месту, но не по значению): что гормогоны встретились с предшественниками – масонами-раскольниками, или древними.

Далее предполагали, что в своей известной речи 1737 года «Рамзей связал своих слушателей с юным претендентом как по религии, так и по опекунской должности, обращаясь от имени традиции крестоносцев к обществу, которое опиралось на шотландцев, ожидавших только счастливого случая, подвернувшегося в 1745 году, чтобы, воспользовавшись французской помощью, сбросить романтичного претендента, серьезно приготовившись к этому».

Вскоре после произнесения речи последовал шквал шотландских степеней, в которых сказывается влияние риторики Рамзея, в частности, выдумки, будто шотландские крестоносцы с саблей в одной руке и Мастерком в другой обнаружили потерянное и священное слово в склепе Иерусалимского храма. Вскоре многочисленные шотландские ложи приняли власть Великой Ложи и за короткое время начали учреждать новые степени, связывая шотландских масонов с рыцарями-тамплиерами.

Если довериться заявлениям барона фон Хунда, то примем его возможное свидетельство, что в 1743 году по существу весь ритуал, или система, впоследствии известный под названием строгого ритуала, во всем объеме действовал под охраной ведущих якобитов и при полном одобрении юного претендента. Он основывался на допущении, что во времена подавления тамплиеров и казни их последнего (исторического) Великого Мастера его предполагаемый преемник Пьер д'Омон вместе с семью другими рыцарями укрылся в Шотландии, где сохранил оккультную мудрость и все ритуалы ордена. Полагают, что в силу определенных обстоятельств эти рыцари присоединились к Братству масонов того королевства и таким образом способствовали подъему общества франкмасонов.

Барон фон Хунд заявлял, что его принял в орден храма в Париже рыцарь с красным пером (или главный руководитель) в присутствии графа Килмарнока и лорда Клиффорда, выступавшего в качестве приора. Как он утверждал, торжественная клятва помешала ему определить рыцаря с красным пером, хотя в действительности ему позволили высказать предположение, что председательствующий на его посвящении в тамплиеры был не кто иной, как сам юный претендент. Более того, он заявлял, что его специально представили как признанного члена ордена принцу Чарльзу-Эдварду вскоре после церемонии 1743 года.

Далее история «тамплиерского начала в масонстве» прослеживается в делах Братства Клермона (1754), рыцарей Востока (1756) и императоров Востока и Запада (1758). После чего в 1767 году занавес падает в связи с первым действием драмы тамплиеров. И действие перемещается в Германию, где принцы и дворяне в течение почти двух десятилетий принимали с энтузиазмом новый порядок рыцарства.

Перемещаясь по Европейскому континенту, чистое и древнее масонство почти исчезло, не менее двенадцати правивших принцев, связанных клятвами безусловного подчинения неизвестным высшим, оказались активными членами строгого ритуала в 1774 году.

Клятва безоговорочного подчинения неизвестным высшим считалась ведущей характеристикой ордена. При приеме новообращенные давали обещание, нарушение которого грозило разрушить организацию, а Высшие способны передать им оккультную мудрость, которой (и это непреложный фактор), как нам известно, рыцари-тамплиеры никогда не обладали.

После смерти фон Хунда в 1776 году наступил период смуты, его бумаги просмотрели, чтобы убедиться в том, что он являлся действительным главой ордена, однако ничего не обнаружили, кроме того, что Хунд, несомненно, верил в то, что принц Чарльз-Эдвард Стюарт являлся тем самым человеком. С юным претендентом обращались соответствующим образом, в результате, как считает одна группа исследователей, его не только объявили Великим Мастером строгого ритуала, но и франкмасоном.

Согласно другой точке зрения, утверждалось (и, возможно, с большим основанием), что принц был вынужден, подчиняясь изменившимся обстоятельствам, отказаться от любых отношений с франкмасонами. Спустя несколько лет, на конгрессе в Вильгельмсбаде в 1782 году решили и объявили, что франкмасоны не являются преемниками рыцарей-тамплиеров. С этого времени строгий ритуал как система практически перестал существовать.

Если мы согласимся с выводами Гривина и Клосса, то влияние «заграничных шотландцев» и шотландская легенда (реальная или придуманная) по поводу масонов в Европе станет совершенно непонятной. При отсутствии новых свидетельств продолжит существовать конфликт мнений в отношении того направления, которое связано с нашим суждением. Поэтому причины того, что якобы восходящее из Шотландии производство степеней, на самом деле не имевшее конкретных связей с этой страной, стало распространяться как поветрие по всей Европе, остаются среди тех явлений, которые возбуждают интерес всех исследователей франкмасонства.

Поскольку в Конституциях 1738 года содержится отчет об определенных фактах XVIII века, их значение неоспоримо. Приходится только сожалеть о том, что в своем желании представить масонство с самой лучшей стороны Андерсон, возможно, приписывает его руководителям некоторых периодов почти все достоинства древних или современных времен. Поэтому мы и встречаем Ноя и его сыновей, выступающих как «четыре Великих Офицера».

Среди древних Великих Мастеров вполне серьезно перечислены имена Нимрода, Моисея (вместе с Иисусом, своим посланником), Соломона, Навуходоносора и Августа Цезаря. Перечень современных Великих Маетеров выводится на одном уровне с именами Альфреда Великого, Эдуарда Исповедника, кардинала Вулси и сэра Кристофера Рена. Именно периоду последнего, «пренебрегшего делами», вскоре после 1708 года, приписывают закат, за которым тотчас последовало так называемое Возрождение 1717 года.

Известный шотландский математик, профессор Джон Робисон в своем сегодня забытом труде «Доказательства конспирации» (1797) вполне справедливо замечает, что «в куче мусора, которой Андерсон дискредитировал Конституцию масонов, лежит и основа масонской истории».

Стоит только сожалеть о его злобном отношении, но его можно смягчить пренебрежением к любым утверждениям Андерсона, за исключением тех, что относятся к ранним действиям Великой Ложи, опубликованным с дозволения и одобрения Великих Офицеров и других, кто лично участвовал в событиях, на которые они ссылаются.

В «Новой книге Конституции» в «Обвинениях Господа и религии» вместо слов «В древние времена христианских масонов обвиняли в осуществлении христианских обрядов каждой страны, где они путешествовали или работали» говорится следующее: «В древние времена масонов обвиняли в каждой стране, что они придерживались той религии, какая была в стране или нации, если таковая образовалась». И это рассуждение появилось в Конституции 1723 года.

«Разошлась ли Великая Ложа с Андерсоном по данному конкретному вопросу, – замечает Дж. Уимпер, – нам о том неизвестно, но мы знаем, что существовали некоторые разногласия. В Конституции 1738 года встречаем, что Андерсон не признавал уложение 1723 года».

Как нам удалось обнаружить, вскоре после 1738 года сформировались две партии, Великая английская Ложа (учреждена в 1717 году), принявшая сторону деистов, и масоны, заявившие, что являются представителями древних масонов, и занявшие христианскую позицию. Последние и поддержали утверждение Андерсона 1738 года, что масоны с древних времен привносили христианские обычаи в иностранные земли. Первые же вернулись к своим старым заявлениям 1723 года, что в прошлые времена масоны присоединялись к верованиям той страны, где им доводилось проживать.

Приводится список лож, находившихся внутри и вне Лондона и Вестминстера, среди них находим три, «чьи Конституции старые», поскольку они являются наследниками Четырех, теми, кем Великая Ложа была учреждена в 1717 году. То есть ложа в Королевской геральдической палате, переместившаяся из «Гуся и противня»; ложа античности в Горне, переехавшая из «Кубка и винограда», сегодня Королевский дом Сомерсета и Инвернесса; ложа «Голова королевы», переместившаяся из «Яблони» в Фортитьюд в Старом Камберленде.

О последней из упомянутых нам известно, что ее «члены принимали новую Конституцию», хотели они этого или нет, что в результате привело, хотя первоначального намерения и не было, к реставрации ложи в ее правильном расположении в отношении к Великой Ложе. Всего же количество лож достигло 106, в именах тринадцати содержались слова «Здесь также находится ложа Мастера».

Первое организованное выступление против власти Великой Ложи состоялось вскоре после обнародования Конституции 1723 года, за вторым, ратовавшим за возрождение старой, последовала публикация Конституции 1738 года. Недовольство, которое сразу привело к частичному расколу в английском масонстве, многими относится к 1739 году. Теоретически оно казалось неизбежным, хотя причины отличаются от тех, которые вызывали его поддержку.

В следующей главе я вынужден буду передать истинную историю Великого разделения, хотя было бы лучше сначала довести общее повествование до того места, откуда памятное разделение в английском масонстве можно исследовать как целостное явление.

Для достижения цели важно хотя бы кратко проследить развитие масонства в Европе. Преследования масонов начались в Голландии в 1735 году, во Франции и Италии – в 1737-м, в Вене – в 1743-м, в Швейцарии – в 1745-м. Более того, в 1738 году папа издал чудовищную буллу, направленную не только против самих масонов, но и против всех, кто помогал масонам или благосклонно относился к их делу.

Сохранилось свидетельство, что английское масонство также попало в немилость, и началось это с серии осмеяния «ошпаренных безумцев» в 1741 году, продолжившись в 1742, 1744 и 1745 годах. В 1742 году была опубликована гравюра, разработанная и гравированная Бенистом.

Преследование «ошпаренных безумцев» должно было выразить насмешку над общественной процессией масонов на большом празднике, что привело ко всеобщему недовольству и ограничило их действия собственным собранием. Однако у организаторов буффонады оказалось достаточно средств, ведь подобные издевательства были весьма затратными. Отсюда делаем вывод, что во всем оказались замешанными влиятельные люди, не высовывавшиеся на передний план. Им и принадлежит замысел высмеять и осудить масонов.

4 марта 1743 года Гораций Уолпол в письме к сэру Горацию Манну пишет: «Сегодня в Англии масоны пользуются такой низкой репутацией, что едва ли кто-нибудь слышал о процессах против них в Вене. Надеюсь, что процессы снова приведут к их забвению здесь. Вы знаете, как велики наши фобии, что мы даже устаем от них, и они всегда меняются».

В 1744 году на сцене появляется примечательная личность – Дезагилье, один из триумвиров, которому ошибочно приписывается основание одной из первых Великих Лож. Другими действующими лицами становятся Джеймс Андерсон и Джордж Пейн. Автор оригинальной «Книги Конституций» умер в 1739 году, второй из наших Великих Мастеров – в 1757-м.

В 1747 году лорд Байрон был избран Великим Мастером, во время его формального президентства, длившегося пять лет, дела общества пришли в упадок. Прежние Великие Офицеры и Великие цеховые Старосты продолжали свою деятельность, и, что самое примечательное, только потому, что многие желали почестей масонства.

Первая английская военная ложа была учреждена в 1750 году и приписана тридцать первой ступени. Как предполагают, члены ее стали подчиняться Великой Ложе, хотя иногда она маскировалась под именем Великого комитета.

В 1752 году лорда Байрона сменил лорд Керисфорт, а Томас Маннингхем был назначен заместителем Великого Мастера.

В 1755 году «распорядились, чтобы каждый сертификат, дарованный брату о том, что он является масоном, в будущем подкреплялся печатью масонства и был подписан В. С.» (Великим Секретарем). Новое издание «Книги Конституций», где воспроизводится оригинальная версия «Обвинений Господа и религии» (1723), опубликовали в 1756 году.

Далее нашего внимания заслуживают письма, написанные Маннингхемом в 1756 и 1757 годах и опубликованные в колонках «Голландского масонского ежегодника».

Первое письмо датируется 3 декабря 1756 года и адресовано по распоряжению Великого Мастера, маркиза Карнарвона, Провинциальной Великой Ложе Голландии. В нем говорится:

«Джентльмены и братья!

Маркиз Карнарвон, Великий Мастер масонов, из-за своего отсутствия в стране, стал причиной того, что остались без ответа ваши письма, что были адресованы нашему умершему достойному Великому Мастеру лорду Керисфорту, и не передали их содержание его превосходительству, равно как и нынешнему Великому Мастеру.

Поскольку я предполагаю, что некоторые из нашего Братства в Голландии понимают английский язык, я считал более подобающим отправить свой ответ по-английски, чем по-французски.

Все это время Великий Мастер хотел поблагодарить масонскую ложу, весьма жаль, что не в его власти выполнить просьбу, заключенную в ваших письмах. Поскольку я не искусен во французском языке, возможно, я неправильно понял и перевел его смысл. Поэтому пишу так, как понял, и включаю ответ Великого Мастера в связи с отдельными положениями.

Первое. Вы хотите, чтобы Великий Мастер дал разрешение существовать шотландским ложам и устроить их Братство в соответствии с их методикой.

Подобное не будет разрешено, поскольку нам неизвестно различие между ложами, свободные масоны одни и те же во всех частях света, я уверен, что так и должно быть или они никогда не составят единого целого. Если вы не будете осторожны, то пойдете по неверному пути.

Методики лож иногда слегка отличаются, но думаю, несущественно, так как древние земельные знаки сохраняются по-прежнему. В отношении последних некоторые продуктивные талантливые личности смогли произвести значительные инновации в их способах работы в ложе. Одни именуют себя иногда ирландскими, другие – шотландскими масонами. Так это или нет, знают только они сами. В чем я уверен, все новации в нашем обществе приведут к путанице.

Хотелось бы, чтобы гармонию и союз в масонстве поддерживали во всем мире. Осмелюсь поверить в то, что Братство в Голландии единодушно поддержит это и выберет то, что известно как свободные масоны, без других названных различий и извинит Великого Мастера за то, что он не поддержал их. Он не может удовлетворить вашу первую просьбу, ведущую к инновациям или новым методикам, ни даже к вариациям в знаках, символах и словах, что может не сплотить, а разрушить общество…

Великий Мастер хочет, чтобы вместе с этим Вы почувствовали его уважение к Братству, особенно к членам Вашей ложи, и я прошу присоединить мои наилучшие пожелания.

Джентльмены и братья, остаюсь вашим самим послушным и преданным слугой

Т. Маннингхем

Лондон, 3 декабря 1756 года».

Содержание второго письма от 12 июля 1757 года стоит предварить ответом Л. Херцфельда, появившимся в «Франкмасонском журнале» от 15 августа 1858 года:

«Свидетель, в чьих достоинствах и компетенции не приходится сомневаться, вызван из могилы после более чем столетнего сна, чтобы подтвердить некоторые исторические факты.

Благодаря счастливому обстоятельству в мои руки попало сообщение, адресованное Великой Ложе Нидерландов, от известного выбранного Великого Мастера Англии брата Маннингхема, датированное 12 июля 1757 года, что доказывается: 1) Не существовало высших степеней, кроме трех ремесленных степеней, относящихся исключительно к древнему франкмасонству; 2) До 1717 года существующие ритуалы использовались; 3) введение так называемых высших степеней произошло после 1740 года.

„Доктор Маннингхем брату Сойеру в Гаагу

12 июля 1757 года

Сэр и брат…

Мне стыдно, что на ваше любезное письмо я так долго не отвечал, надеюсь, что вы простите меня, когда я заверю вас, что произошло это вовсе не из манкирования или неуважения, но исключительно только по необходимости прояснить некоторые пункты, связанные с разнообразием масонства, которые вы обозначили как шотландское масонство.

Я намеревался проконсультироваться с нашим Братством в Шотландии, особенно с нашим братом, лордом Абердуром, который является сыном и наследником графа Мортона. Он необычайно добродетельный масон, достойный занять кресло в Шотландии. Сегодня его светлость выбран Великим Мастером в Англии в связи с уходом с должности маркиза Карнарвона.

Лорд Абердур и все шотландские масоны (или, скорее, те шотландские джентльмены, которые являются масонами), с которыми я беседовал и сделал своим бизнесом консультации многих, совершенно незнакомы с формами и титулами, которые Вы упоминаете, и с тем, что Вы справедливо называете шарлатанством, а не масонами.

Среди некоторых наших низших братьев мне довелось встречаться и часто слышать о подобных отклонениях. Я справедливо называю их отклонениями, потому что они так сильно отклоняются от обычных церемоний и так наполнены инновациями, что в течение времени древние межевые знаки будут уничтожены продуктивным гением собратьев, которые улучшают или видоизменяют их только для того, чтобы проявить свои способности и воображение с соответствующими последствиями. Так что через несколько лет будет трудно понимать масонство, равно как и получилось, когда не отличаем отдельные моменты или акценты еврейского или греческого языков, что произошло, в частности, благодаря деятельности критиков и комментаторов.

Недавно три иностранных джентльмена и масона посетили ложу, к которой я принадлежу, и были представлены мной Великой Ложе и Великому празднику. Разговаривая с этими джентльменами, я выяснил, что в Германии, Голландии и Швейцарии в некоторых местах имеются неизвестные нам ордена масонов, например рыцаря „Сабли“, „Орла“, „Святой Земли“ и тому подобные. Все они, должно быть, прекрасны. Я уверен, что они возникли совсем недавно, и в этих величественных и признанных орденах встречаю знаки, символы и тому подобное, свойственные их достоинствам, и их члены украшающих себя различными цветными лентами.

Буду благодарен за Ваше сотрудничество с Братством Голландии и помощь в разгадывании этих сложных и запутанных моментов, которые хотим знать особенно от братьев, которые связывают себя с шотландскими масонами, от которых те получили свою Конституцию, Великого Мастера Шотландии, которого, как я предполагаю, они признают главой своего общества, хотя совершенно незнакомы с его орденом.

Лорду Абердуру и некоторым другим шотландским дворянам и джентльменам, добропорядочным масонам я передал Ваше письмо. Равно как пользуюсь информацией, которую я получил от этих иностранных братьев, один из которых был офицером, находящимся на голландской службе. Однако, благодаря тщательно наведенным справкам, можно только сказать, что они ревностно использовали свои гениальные способности, чтобы сделать масонство невразумительным и бесполезным.

Все новации относятся к достаточно позднему времени, и я верю, что Братство испытает трудность, когда захочет найти масона, знакомого с подобными двадцатью формами или, скажем, десятью. Мой собственный отец был масоном в эти суровые годы и состоял в ложах в Голландии, Франции и Англии. Он не был знаком ни с одной из их церемоний. Великий Мастер Пейн, сменивший Кристофера Рена, казался им незнакомцем, равно как и некий пожилой брат девяноста лет, которого я обратил недавно.

Этот брат уверял меня, что был масоном в юности, затем постоянно посещал ложи до того времени, когда не смог это делать из-за преклонных лет. Он никогда не слышал о каких-либо других церемониях, что бытовали среди нас. Что же касается рыцарей „Сабли“, „Орла“ и тому подобных, то ему не довелось узнать о них, и он ничего о них не слышал, пока я ему о них не рассказал.

Мы знаем лишь три известные степени: Мастера, Товарищи Братства и Ученики, некоторые из них никогда не появлялись в ложе „Честь и достоинство“. Я верю, что Вы едва можете представить, что в древние времена добродетели рыцарства процветали среди свободных каменщиков, чьи ложи вначале состояли из оперативной, но не созерцательной магии.

Рыцари „Орла“, рыцари „Сабли“, я сам читал в романе, что великий Дон Кихот называл себя рыцарем „Медного шлема“, когда он победил цирюльника. Существовали рыцари „Святой Земли“, „Святого Иоанна Иерусалимского“, тамплиеры, я верю, что сегодня существуют и рыцари Мальтийского креста, но какое они все имеют отношение к масонству?

Мне не доводилось слышать, что члены этих орденов чести, благодаря своему мастерству, были приняты в масонство или что они относились к братству свободных каменщиков, равно как я вовсе не сомневаюсь в том, что многие свободные каменщики достойны стать членами их ордена чести, но представим, что они и не знают, что подобные титулы получают только масоны.

Всеобщая благожелательность, братская любовь, дружба и истина, действующие в квадрате и функционирующие внутри компаса, являются или должны быть путами масонства, правилами и руководством наших действий. Пусть мы будем добродетельными масонами, станем смотреть с насмешкой на другие почести или титулы, но как и во все времена в нашей власти быть добродетельными масонами. И я думаю, что нам следует согласиться не искать возвышенных областей романтики для дополнительных титулов. Используйте наших самых старательных дорогих братьев, чтобы предотвратить деградацию и перемещение в небытие нашего действительно ценного общества тем, что нацелимся на титулы. Сама суть нашего общества не поощряет нас на это.

Единственные различия лент или драгоценностей мы должны находить в нашей „Книге Конституций“. Иначе говоря, пусть Великие Офицеры носят свои украшенные драгоценностями пояса, подвязки или голубые ленты, их фартуки отделаны голубой каймой. Пусть те братья, кто на нашем Великом празднике прислуживает отделению цеховых старост (которых мы именуем Великими Офицерами, кроме Великого Мастера, и которые должны быть избраны), носят свои серебряные драгоценности на красных лентах, отделывают свои фартуки красным. Все другие братья пусть носят белые фартуки, подвесные драгоценности на белых лентах. Они могут носить любые другие драгоценности, но только не в виде Квадрата, Уровня, Отвеса и Компаса, которые относятся только к Великому Мастеру.

Если Мастер ложи отсутствует, прошлый Мастер или синьор Хранитель ложи занимает его место, равно как осуществляет непосредственное личное управление такой ложей.

Наши тосты в ложе – сначала за короля и ремесло, а затем и за великого Мастера, смотрителя, Хранителя и пр. Затем мы пьем за прошлого В. М. [Великого Мастера], иностранных братьев, различающихся по имени, таких как император, король Пруссии и тому подобных. Затем произносим общий тост за ремесло.

Таким образом, маркиз Карнарвон сменил на троне лорда Абердура, который теперь В. M., а ваш достойный слуга – его заместитель. Поэтому я и получил разрешение подписать это письмо как 3. В. М. Если Вы за нашу линию, то примите тот же метод, как и прежде секретарь Хопп, который передаст Ваши распоряжения мне, так что я смогу позаботиться о том, чтобы им должным образом воздали почести.

Прошлый и настоящий В. М. желают, чтобы передали их уважение братству, пожалуйста, в равной степени примите и наше уважение.

Остаюсь вашим покорным слугой

Т. Маннингхем

Джермин-стрит, 12 июля 1757 года“».

Только два выражения в письмах Маннингхема нуждаются в пояснениях. Во-первых, доктор говорит нам, что Великий Мастер Пейн, «сменивший сэра Кристофера Рена, чужд европейским церемониям». На самом деле ко времени написания писем уже умерший Пейн не «сменил» Рена.

Объяснение этому возможно следующее: упоминание имени Пейна в настоящем времени, вероятно, является ошибкой автора и одновременно заблуждением, что великий архитектор председательствовал в обществе. В этой связи следует отметить явно неудачное упоминание вымышленной истории, рассказанной доктором Андерсеном.

Наконец, как замечает доктор Маннингейм, среди известных нам орденов все содержат «три степени Мастера, приятели-ремесленники и ученики». Не больше и не меньше. Как я сам попытался показать в недавнем отступлении, не всегда дело обстоит именно так. Хотя и очевидно, что фальсификация старого предписания XIII доктором Андерсеном, включенная в Конституцию 1738 года, была совершенно неизвестна выбранному в 1757 году Великому Мастеру.

Похожее незнание истинного числа степеней, признававшихся Великой Ложей с 1717 до 1738 года, как мы дальше увидим, было продемонстрировано автором «Изображения масонства», появившегося в конце XVIII века, а также представлено двумя старейшими соперничавшими Великими Ложами Англии на предварительных выборах, завершившихся памятным объединением этих обществ в 1813 году.