1. Греческие авторы по-разному датируют Троянскую войну и события, происшедшие до и после нее. По-видимому, Геродот относил ее примерно к 1280–1260 гг. (Как он считает, Геракл жил за девятьсот лет до него, то есть ок. 1350–1330 гг., сын Пенелопы – примерно за восемьсот лет до него, ок. 1250–1230 гг., дорийское вторжение в Лаконию произошло четырьмя поколениями позже Геракла, ок. 1190–1170 гг.; ср. биографию Гомера, написанную мнимым Геродотом, в которой падение Трои относится к 1270 г.) Фукидид датирует это событие примерно 1220–1200 гг. (Дорийцы заняли Милос за семьсот лет до 416 г., то есть ок. 1116 г.; дорийское вторжение произошло через восемьдесят лет после падения Трои, а захват Милоса, вероятно, после вторжения в Лаконию.) Теопомп приводит примерно ту же дату, что и Фукидид (Троянская война произошла за пятьсот лет до восшествия Гига на престол, случившегося ок. 710 г., то есть ок. 1210 г.). Того же мнения придерживается и Дикеарх, ученик Аристотеля. Демокрит, Эфор, Фрасилл, Тимей и многие александрийские ученые определяют падение Трои 1194-м или 1184 г., а Эфор и другие даже более поздней датой.

Вполне вероятно, что все эти даты основаны на генеалогиях, аналогичных генеалогии спартанских царей. Интерпретация генеалогий зависит от времени, которое отводится на одно поколение. Похоже, Геродот в своих вычислениях даты Троянской войны определяет одно поколение в сорок лет (в других местах он определяет его тридцатью тремя годами). Более поздние историки, вероятно, поняли, что это слишком много; судя по спартанским царям от Алкамена и Теопомпа до Леонида, Леотихида и Демарата, среднее время поколения составляет 33 года, у лидийских Мермнадов – 34 года, у Алкмеонидов – примерно столько же. В спокойное время люди обычно женились в возрасте 30 лет и более, а в беспокойные времена – раньше, если судить по македонским царям примерно в 485–323 гг., у которых на одно поколение приходится 27 лет. В данной книге для периода 1300–1200 гг. срок поколения определяется 30 годами. Сравнивая даты, приведенные Геродотом и Фукидидом, предпочтение мы отдаем Фукидиду, потому что он оценивал поколение менее чем в сорок лет, а возможно, опирался и на другие даты (его «шестьдесят лет» и «восемьдесят лет» после падения Трои до вторжения беотийцев и дорийцев вряд ли вычислены на основе генеалогий). Поэтому с точки зрения этих свидетельств следует отнести падение Трои примерно к 1200 г.

2. Точные сведения мы находим в египетских и хеттских документах, которые можно отнести к следующим годам до н. э.: набеги на Египет происходили в 1221, 1194, 1192 гг. и так далее, а около 1225 г. набег на Кипр совершил «Аттариссьяс, человек из Аххиявы». Если это был Атрей, то взятие Трои его сыном Агамемноном должно было произойти около 1200 г., в самом раннем случае в 1210 г. Если это был не Атрей, то мы снова обращаемся к данным о набегах, из которых первый осуществлялся в основном из Ливии, а в набегах 1194-го и 1192 гг. участвовали в основном народы, переселяющиеся с севера, которые, вероятно, около 1200 г. уничтожили Хеттскую империю. Захватчики проникли в Малую Азию, очевидно, вследствие гибели Трои, а греческие предания о странствиях героев, возвращающихся из-под Трои, соответствуют периоду набегов. Среди наследников хеттов были фригийцы, пришедшие из Европы после Троянской войны; Геродот относит их появление примерно к 1221 г., но, если сделать поправку на неверную оценку возраста поколений, мы приходим к дате после 1200 г.

3. Геродот связывает генеалогию Кадмидов с генеалогией Гераклидов, когда говорит, что Аргея, жена Аристодема, вождя дорийцев, вторгшихся в Лаконию, была сестрой Фераса, который, придя на Феру, встретился с сородичами, брошенными там Кадмом по пути в Фивы за восемь поколений до того. Имена, которые Геродот приводит в генеалогии Кадмидов и в генеалогии Гераклидов, соответствуют восьми поколениям и не противоречат утверждению, что Лай и Амфитрион были современниками. Проведя такие же вычисления, как в § 1, и отнеся зрелые годы Фераса к поколению 1130–1100 гг., получаем, что прибытие Кадма со своим взрослым племянником на Феру и прибытие Кадма в Фивы произошли около 1370–1340 гг. Геродот сообщает не только данные о времени жизни Кадма, но и следующие моменты: Кадм прибыл из Финикии; Кадм привез «финикийские буквы»; Кадм основал в Фивах династию; эта династия была изгнана Эпигонами в поколение Лаодама, для которого аналогичные вычисления дают дату около 1220–1190 гг. Находка во дворце Кадма в Фивах в сгоревшем слое, который благодаря присутствующей в нем керамике относится к «концу позднеэлладского периода III В», цилиндрических печатей с клинописными надписями, которые можно отнести к правлению царя Буррабурриаса II из Касситской династии 1367–1346 гг., подтвержддает даты жизни Кадма, его происхождение, избранное им место, «Кадмовы буквы» и дату гибели его династии около 1220–1190 гг. Скептики могут считать совпадение по каждому отдельному пункту случайностью, но они не могут – или не должны – оценивать так совпадение по пяти пунктам, ибо эта уникальная коллекция печатей, безусловно, была наследием царской семьи, привезенная Кадмом и пропавшая во время разграбления дворца Эпигонами.

4. Датировка по археологическим находкам в этот период, когда предметы из Египта редко попадали в Эгейский бассейн, очень приблизительна, и хронологические вычисления приходится делать, исходя из развития стилей керамики и пр. Разрушение Трои VIIA произошло до конца позднеэлладского периода IIIB, который большинство археологов относят к 1230–1180 гг. Наличие керамики позднеэлладского периода 11 IB в Угарите и других сирийских поселениях, разрушенных в ходе великих набегов около 1192 г., свидетельствует, что ПЭ период IIIB был тогда в самом разгаре. Когда филистимляне поселились в южной Палестине где-то после 1191 г. (примерно в этот год они были разбиты на египетской границе), в их керамике отражалось влияние керамики ПЭ периода IIIC; таким образом, ПЭ период IIIC начался, вероятно, около 1180 г. Эта дата соответствует основанию Тарсуса, где была найдена керамика переходного периода ПЭ IIIB – ПЭ IIIC. В таком случае последнюю часть ПЭ периода IIIB, когда были разграблены Фивы и Троя и основание Тарсуса во время возвращения из-под Трои, можно датировать примерно 1220–1180 гг. Итак, мы должны согласиться с мнением Фукидида и свидетельствами египетских и хеттских записей и отнести гибель Трои примерно к 1200 г.

Даты основания колоний в большинстве случаев приблизительны. Если в скобках приводится вторая дата, она означает дату основания колонии заново.

Колонии на Черном море и на подходах к нему

Колонии в северной части Эгейского бассейна

Колонии в северо-западной Греции и Иллирии

Колонии в Италии, Сицилии и на Западе

Колонии в Эмпории и Юго-Западном Средиземноморье

Данные о появлении первых монет в Греции очень спорны. По новейшим представлениям, это произошло в 625–600 гг. Датировка, которая приводится в книге, основана на следующих соображениях.

Эволюция бляшек в монеты четко прослеживается по находкам в эфесском Артемисии. В святилище найдены бляшки гладкие, с «отметинами» и «бороздками», отчеканенные монеты, а также керамика, скарабеи, броши и прочее, посвященные поклонниками Артемиде около 590 г. Сопутствующие предметы были изготовлены в разное время в период 700–590 гг. Бляшки и монеты вполне могли быть сделаны в тот же период, поскольку они сохраняются так же хорошо, как керамика, скарабеи и броши. На Крите найдена ваза с золотыми слитками, гладкими и «помеченными» золотыми бляшками, серебряной бляшкой и другими предметами, изготовленными между 800-м и 650 гг.; таким образом, наличие непосредственных предшественников настоящей монеты в районе, не являющемся местом появления монеты, говорит о том, что монеты возникли никак не позже более поздней даты – около 650 г. (скорее всего, даже раньше, поскольку подобные находки редки). Перахорская надпись о драхме, вероятно, по времени соответствует появлению монет, и, судя по окружению, в котором был найден камень, она сделана до 650–640 гг.; поскольку она использует коринфский алфавит, то монеты в Коринфе, вероятно, появились до 650–640 гг.

Согласно письменной традиции, появление монет относится к первой половине VII в. Монеты чеканил Мидас в первой четверти столетия, вероятно, это были бляшки с отметинами; золотые монеты Гига Лидийского (ок. 687–652 гг.) и статиры Креза (561–546) имели хорошую репутацию. Золотые монеты Гига, вероятно, чеканились из электрона (Геродот и другие авторы называют его «бледным золотом» или просто «золотом»), и, судя по всему, на них было изображение льва. Первую монету в материковой Греции выпустил Фидон Аргосский в Эгине; он же впоследствии ввел новую систему мер и весов, которая упоминается гораздо чаще. Хотя даты жизни Фидона спорны, есть все основания полагать, что он был современником Гига. Лидийская монета появилась раньше, чем монета Фидона на Эгине, но не намного раньше, поскольку первые эгинские монеты, в частности уникальный статир из электрона, по технике исполнения аналогичны лидийским монетам.

Таким образом, археологические и письменные источники дают нам следующие даты появления монеты: в Лидии – около 687–677 гг., на Эгине – около 670–660 гг., в Коринфе – около 660–650 гг.

Вывод о нападении на Платею в марте не бесспорен. Эта дата привязана не к упоминающимся у Фукидида «двум месяцам», что является неверной и, вероятно, необоснованной крайностью, и не ко времени жатвы, которая в 431 г. могла начаться раньше или позже, а к третьей декаде месяца, которая соответствует промежутку с 28 февраля по 9 марта или с 28 марта по 7 апреля 431 г., и к упоминанию о «начале весны», определявшемся не по ненадежному гражданскому календарю, а по ежегодным наблюдениям. Гиппократ связывает конец зимы с весенним равноденствием, то есть 24 марта, но Фукидид – вероятно, на основе собственных многолетних наблюдений – мог относить его к промежутку в несколько дней, возможно с 20 по 27 марта по нашему календарю. Эта дата для начала весны и лета (по определению Фукидида) соответствует затмению 21 марта 424 г., вероятной привязке 14 элафеболиона примерно к 24 марта 423 г., городских Дионисий 13 элафеболиона примерно к 30 марта 421 г. и промежутку примерно в 95 дней между зимним солнцестоянием 24 декабря 412 г. и «концом зимы», что дает нам дату 29 марта 411 г. Как говорит Фукидид, все эти события произошли на исходе года, так что мы, вероятно, не ошибемся, если датируем нападение на Платею концом марта 431 г., а окончание войны – одним или двумя днями позже 30 марта 421 г., что соответствует утверждению Фукидида, что война продолжалась «точно десять лет с разницей в несколько дней». В таком случае битва при Потидее произошла где-то в конце сентября 432 г., а вторжение в Аттику – примерно в середине июня; в 431 г. жатва происходила позже, чем обычно в наши дни. Например, в 1953 г. была поздняя жатва: на равнине она началась 13 мая, после чего задержалась до 27 мая – 10 июня, когда хлеб был в основном сжат, но часть хлеба оставалась не сжата до 28 июня.

Номинальная численность армии Спартанского союза в начале 371 г., вероятно, была следующей: спартанская конница – 600, спартанские гоплиты – 3600 в шести бригадах, или морах, делившихся на взводы или эномотии по 36 человек, союзные контингенты – 10 тысяч. Под Левктрой у Клеомброта были четыре спартанские бригады, то есть две трети спартанской армии. Однако не присутствовали мужчины в возрасте 55–60 лет и должностные лица, так что реальная численность четырех бригад, скорее всего, составляла около 2100 человек. В предположении, что союзные контингенты были представлены в той же пропорции – две трети, получаем около 6600 союзников, а фокийцы, вероятно, присутствовали все до единого. Таким образом, общая цифра, которую называет Плутарх – тысяча всадников и 10 тысяч гоплитов, – вполне разумна. Спартиатов в этой армии насчитывалось около 700 человек; следовательно, спартиаты составляли примерно одну треть спартанской армии в бою, и общее число спартиатов боеспособного возраста можно оценить в 1200 человек. В битве погибло 400 спартиатов, то есть одна треть общего числа спартиатов боеспособного возраста.

Номинальная численность армии Беотийской лиги в начале столетия составляла 1100 всадников и 11 тысяч гоплитов первой линии. В 394 г. лига, за исключением Орхомена, послала под Немею 5 тысяч гоплитов. В 378 г., когда Спарта оккупировала многие местности Беотии, Фивы от Агесилая защищали 1500 конников и 7 тысяч гоплитов. Под Левктрой, согласно Диодору Сицилийскому, полная армия Фив и войска прочих беотийцев насчитывали 6 тысяч человек; эта цифра, вероятно, относится только к гоплитам, и к ней следует добавить конницу. Численность войска обычно преуменьшали, чтобы возвеличить свою победу, но цифра Диодора может быть близка к истине, поскольку беотийцы выставили не все наличные силы, а феспийский отряд отступил. В 364 г. Беотийская лига решила послать 7 тысяч человек в Фессалию, а в 355–354 гг. Беотийская лига выставила против Фокиды 13 тысяч человек. В зените своей мощи около 365 г. Беотия, вероятно, имела не менее 13 тысяч гоплитов и 1500 конницы.

Афины в 394 г. послали в Немею 6 тысяч гоплитов и 600 конницы, а в 362 г. в Мантинею 6 тысяч гоплитов и значительные кавалерийские силы; экспедиционные силы аналогичного размера отправлялись из Аттики в 379–378 и 352 гг. Едва ли эти войска представляли собой всю афинскую армию даже в 394 г., когда Беотия отправила половину своих сил. В 369 г. Афины послали на войну «всех юношей», которых набралось 12 тысяч, в то время как немолодые люди, несомненно, охраняли беотийскую и мегарскую границы. Сомнительно, что даже в 457 г., во время кампании у Танагры, у Афин было столько же гоплитов за пределами Аттики, но люди, которым в 369 г. было менее 50 лет, не участвовали в Пелопоннесской войне, а крупных битв в IV в. было немного. Следовательно, у Афин в 369 г. имелось не менее 15 тысяч гоплитов первой линии. Эта оценка подтверждается следующими моментами. Ксенофонт около 365 г. полагал, что у Афин гоплитов «не меньше», чем у Беотии. Оптимистично настроенные Афины в 378–377 г. надеялись вооружить 20 тысяч гоплитов. Полибий оценивает реальную силу Афин в 378 г. в 10 тысяч гоплитов и 100 трирем. Численность гоплитов зависела от состояния финансов и численность конницы тоже: 600 всадников в 394 г. у Немеи; 500 – в 378 г.; тысяча согласно закону до 365 г., 800 – около 365 г. и тысяча – в 354 г. Численность конницы Афин и Беотии после разрушения Орхомена, который имел 300 всадников, была практически одинакова.

Под Эмбатой для 120 кораблей требовалось около 20 тысяч гребцов, которые набирались в основном из граждан.

Хронология 370–362 гг. спорна. Даты, которые приводятся в тексте, основаны на следующих соображениях. 1. Эпаминонд был беотархом в 370 г.; срок его службы заканчивался в конце декабря, но он незаконно удерживал командование примерно до апреля 369 г., когда вернулся и предстал перед судом. Очевидно, что он не был беотархом в 369 г. либо до суда, либо после него. В 368 г. Эпаминонд как беотарх вторгается на Пелопоннес во второй раз, но по возвращении был смещен и на 367 г. не избирался беотархом. 2. В год после первого вторжения Эпаминонда, то есть в год, начинающийся весной 369 г., Афины и Спарта заключили формальный союз, и во время второго вторжения Эпаминонда получили помощь от Дионисия. Дионисий посылал помощь дважды, а его сын – один раз, причем, вероятно, в годы, следующие один за другим; поскольку в первом случае наемникам заплатили за пять месяцев и они отбыли в конце лета при первой же возможности, то прибыли они примерно в мае. В мае 369 г. Эпаминонд находился в Беотии либо под судом, либо только что оправданный; но в мае 368 г. его второе вторжение на Пелопоннес было в полном разгаре. Следовательно, отряды из Сиракуз прибывали в 368, 367 и 366 гг. 3. Пелопид находился в Фессалии во время второго вторжения Эпаминонда, то есть в 368 г.; он был в плену в 367 г., когда Эпаминонд служил рядовым, а летом 367 г. его освободили. Отправка делегации в Сузы, вторжение в Ахею и захват Оропа произошли до июня 366 г., так как последнее событие датируется 367/66 архонтским годом; а Коринф и прочие государства заключили сепаратный мир в тот момент, когда Фивы вели переговоры «о времени прибытия» помощи от Дионисия II, вероятно, в середине лета 366 г., что согласуется с сообщением, что «после Левктры мир продолжался более пяти лет». 4. План Пелопида войти в Фессалию с беотийской армией датируется по солнечному затмению, которое произошло 13 июля 364 г. У Беотии было недостаточно людских ресурсов, чтобы тем же летом замышлять кампанию на море, для которой требовалось 17 тысяч человек; следовательно, морская экспедиция Эпаминонда была в 363 г.

Общая численность войск в битве при Иссе неясна. Каллисфен у Полибия говорит о 30 тысячах всадников на правом фланге Дария, 30 тысячах греческих наемников и о кардаках, не приводя их числа; все они стояли в первом ряду, а остальные войска размещались сзади и на выдвинутом левом фланге. Этим цифрам можно верить, поскольку у Дария было явно больше конницы и наемников, чем в битве при Гранике. Все источники сходятся в том, что войска Дария стояли слишком тесно, чтобы эффективно сражаться с 45 тысячами человек Александра, имевшими достаточно пространства. Дарий сперва собирался командовать левой частью центра, или левым флангом, но перебрался в центр, вероятно, потому, что местность, где был его левый фланг, не очень годилась для конницы. В начале сражения кавалерийские силы Дария, а именно гирканийцы и мидяне, размещались на левом фланге или левее центра; у самого Дария в центре был отдельный конный отряд, вероятно, в 3 тысячи всадников, и царская гвардия. Атака Александра и гетайров, очевидно, была нацелена на гирканийцев и мидян, а потом, когда он повернул налево, – на конницу вокруг Дария. Поражение первых кавалерийских сил было важным событием, которое определило исход сражения пехоты. Кардаки, вероятно, размещались по обе стороны греческой фаланги, которая стояла напротив македонской фаланги, а также на левом крыле позади гирканийской и мидийской конниц; это объясняет слова Арриана «тут и там», а не «с обеих сторон».

Персидские боевые силы при Гавгамеле были взяты в плен. В разных источниках приводится цифра 40–45 тысяч всадников, вычисленная либо исходя из боевого порядка, либо из последующей информации; так как после битвы 2 тысячи греческих наемников вернулись к царю, до битвы их было гораздо больше (2 тысячи с Мазеем в Фапсаке составляют лишь часть их, вероятно посаженную на лошадей, чтобы иметь возможность быстро отступить).

В правление Артаксеркса Оха на Кипре и в Финикии действовали около 20 тысяч греческих наемников, а в египетской кампании участвовали по крайней мере 34 тысячи, не считая тех, кто служил на флоте и в других сатрапиях. В 336 г. Мемнон задержал, а позднее разбил 10-тысячный македонский авангард превосходящими силами, вероятно состоявшими в основном из наемников, а при Гранике наемников было чуть меньше 20 тысяч, из которых 2 тысячи попали в плен и были отправлены в Македонию; имелись также гарнизоны, наемные моряки и солдаты на флоте в 400 кораблей, из числа которых более 8 тысяч пехотинцев были посланы Дарию Фарнабазом. Эти 8 тысяч были среди 30 тысяч наемников у Исса, но не среди наемников у Гавгамелы, которых насчитывалось, вероятно, 6 тысяч, поскольку 2 тысячи спаслись. В 330 г. сдались последние 1500 из их числа. Таким образом, в решающих битвах Дарий, вероятно, использовал около 50 тысяч наемников, а его сатрапы нанимали многих других для службы на флоте и в гарнизонах.