|
||||
|
|
Глава X. Наивысшая точка успехов Оси. 1 января — 31 июля 1942
Пока эскадра адмирала Филлипса и другие соединения союзников в Юго-Восточной Азии гибли под чередой страшных ударов, обрушившейся на них, а Восточный флот адмирала Сомервилла в Индийском океане чудом избежал такой же участи, сам Королевский Флот тоже попал в жестокий шторм и в Атлантике, и в Арктике, и на Средиземном море. Можно было ожидать, что вступление в войну Соединенных Штатов принесет немедленное облегчение британским морским силам на этих театрах, но это не произошло. Более того, это привело лишь к ухудшению ситуации в Битве за Атлантику. Соединенные Штаты перебросили все лучшие корабли на Тихий океан, а Дениц умело использовал временную неготовность американцев. Он отправил свои подводные лодки на охоту к восточным берегам США, где судоходство продолжалось, как в мирное время. Американцы не предприняли никаких мер предосторожности. Количество германских подводных лодок, участвовавших в операции «Удар в литавры», было совсем небольшим, не более дюжины. Однако американские суда следовали самостоятельно, и немцы собрали богатый урожай совсем небольшой ценой. В январе и феврале 1942 германские субмарины потопили 44 судна в канадских прибрежных водах. В марте они передвинулись южнее, потопив 43 судна у берегов США и в Карибском море. При этом танкеры составляли заметную долю среди потопленных судов. Это было особенно опасно, так как мы уже испытывали нехватку танкерного тоннажа. В британском Адмиралтействе побоище, которое учинили подводные лодки в январе — апреле 1942, во время «второго счастливого периода», как его назвали командиры подводных лодок, вызвало самую серьезную тревогу. Большинство погибших судов было английскими, но они погибли в водах, которые Адмиралтейство не контролировало. Более того, мы ясно понимали, что этих потерь вполне можно было избежать, если бы только американцы ввели конвойную систему или, хотя бы, использовали свои корабли и самолеты для сопровождения судов вместо бессмысленного патрулирования и охоты. Большая американская военно-морская миссия прибыла в Лондон еще в июле 1940, и мы передали американцам весь наш кровью наработанный боевой опыт и все детали наших последних изобретений. Мы пытались втолковать им, что даже слабо защищенный конвой обеспечивает торговым судам большую степень безопасности и дает лучшие шансы на уничтожение подводной лодки, чем охота и патрулирование. В наших морских штабах вызвало подлинный ужас сообщение, что торговые суда следуют поодиночке, как в мирное время, и свободно пользуются радиосвязью. Они двигались по отлично известным прибрежным маршрутам, даже не гася ходовых огней. Все это буквально выкладывало немцам добычу на блюдечке. Мы пытались оказать на американцев давление всеми возможными способами, но только в мае у Восточного Побережья была введена конвойная система. Прошло еще 2 месяца, прежде чем она начала применяться в Мексиканском заливе и Карибском море. Эффект этого сказался немедленно. Как только подводные лодки начали встречать эскортируемые торговые суда, их успехи круто пошли вниз, а сами они начали нести потери. Поэтому они начали переходить в другие районы в поисках более легких целей. Таким образом, в июне и июле подводные лодки, чей радиус действия был значительно увеличен после прибытия подводных танкеров, добились серьезных успехов только в Карибском море и в Мексиканском заливе. Но уже в августе, когда начала действовать американская система «перекрывающихся конвоев», их результаты и здесь начали быстро сокращаться. В разгар погрома, устроенного торговому судоходству в Западном Полушарии, мы отправили американцам две дюжины противолодочных траулеров. Потом 2 эскортные группы были из центральной Атлантики переведены к побережью США. Наконец, мы передали американскому флоту 10 корветов. Опытная эскадрилья Берегового Командования была переведена на западный берег Атлантики. Сделать это нам было нелегко, так как Дениц был слишком опытным стратегом, чтобы в это время оставить в покое трансатлантические конвои и позволить нам раздробить свои противолодочные силы. В мае он отправил в море новую волчью стаю, чтобы возобновить атаки в Северной Атлантике. Еще одна группа лодок начала действовать возле Гибралтара. В обоих случаях противник добился определенных успехов. В июле, когда бои в американских водах немного затихли, с новой силой возобновились атаки волчьих стай. Снова Битва за Атлантику покатила по знакомым рельсам. Немцы имели все основания быть удовлетворенными результатами действий своих подводных лодок в первые 6 месяцев 1942. На всех театрах они потопили 585 торговых судов общим водоизмещением более 3 миллионов тонн. Более того, за этот период немцы построили более 100 новых лодок, тогда как потеряли всего 21 единицу. Для Адмиралтейства было ясно, что такой «размен», если он будет продолжаться, очень быстро приведет нас к катастрофе. Оказавшись в критической ситуации, Адмиралтейство начало рассматривать вариант, который мог принести быстрое облегчение, а именно: усилить Береговое Командование за счет самолетов Бомбардировочного Командования, бомбивших Германию. Штаб флота решил, что бомбардировочное наступление не дает заметных результатов, — а сегодня мы знаем, что так оно и было на самом деле, — и мы вполне можем проиграть войну, если потери торговых судов сохранятся на том же уровне, как в начале 1942. Самым лучшим и, скорее всего единственным способом восстановить положение, заявило морское командование, было «значительное увеличение сил нашей береговой авиации, действующей над морем». Адмиралтейство попросило Королевские ВВС взять на себя «постоянную и увеличивающуюся долю ответственности за морские коммуникации». Однако министерство авиации совсем не рвалось сокращать масштабы воздушного наступления. Вопрос был перенесен на обсуждение кабинета. После долгих споров премьер-министр решил немного сдвинуть приоритеты в нашей воздушной войне. Компромисс был достигнут обещанием постоянного усиления авиации Берегового Командования по возможности без ослабления бомбардировок Германии. Хотя это решение было трудным, прошел еще год, прежде чем оно было реализовано в полной мере. Мы понесли просто катастрофические потери в судах и грузах, прежде чем дальняя авиация Берегового Командования начала играть существенную роль в борьбе. Возможно, самым благоприятным предзнаменованием были результаты совещания англо-американских морских штабов в начале 1942, когда немецкие лодки развернули массированное наступление в западной Атлантике. До сих пор ответственность за весь театр и контроль за судоходством лежали на Адмиралтействе. Но вступление в войну Соединенных Штатов позволяло переложить на союзника часть тяжелой ноши. В результате совещания в июле Атлантика была разделена на британскую и американскую «стратегические зоны». Демаркационная линия проходила по меридиану 26? W. Была установлена линия «Смены Оперативного Контроля» — СОК. Сначала она соответствовала линии разделения стратегических зон, но в ноябре 1942 была перенесена на 47е W. К востоку от этой линии судоходство контролировало Адмиралтейство, а к западу — американское министерство ВМФ. Контроль над каждым конвоем и отдельными судами перемещался из одного центра в другой, как только они пересекали линию СОК. Так началось тесное сотрудничество в Атлантике, которое продолжалось до самого конца войны. Теперь мы оставим Атлантику и обратимся к событиям, происходившим в первые 6 месяцев 1942 в водах метрополии и в Арктике. В начале года перед адмиралом сэром Джоном Тови, главнокомандующим Флотом Метрополии, стояли 2 главные проблемы. Первая — брестская эскадра немцев, которая состояла из «Шарнхорста», «Гнейзенау» и «Принца Ойгена». Мы считали, что эти корабли отремонтировали повреждения, полученные во время налетов авиации, и готовы выйти в море. Вторая — новейший германский линкор «Тирпиц», который в середине января был переведен в Тронхейм. Если брестская эскадра угрожала в любой момент вырваться в Атлантику, чтобы атаковать там наше судоходство, то концентрация сил германского флота в Норвегии представляла угрозу конвоям, следующим в Северную Россию. В действительности немцы уже планировали перевод кораблей из Бреста в отечественные порты, а перебазирование «Тирпица» в Тронхейм было следствием «интуиции» Гитлера, который решил, что мы собираемся вторгнуться в эту страну. Однако британская сторона даже не подозревала об этих планах. Адмиралтейство настаивало на воздушных атаках кораблей в Бресте и в Норвегии. Но бомбардировщики не сумели нанести им серьезных повреждений, и к началу февраля стало ясно, что обе эскадры могут выйти в море в ближайшем будущем. Тем не менее, в первые 2 месяца 1942 арктические конвои прошли без помех. Из состава 5 конвоев, отправленных в Россию в этот период (PQ-7 — PQ-11), 41 груженое торговое судно дошло до цели, и только 1 погибло. Но к середине февраля ночи значительно сократились. Конвои потеряли спасительный покров темноты. Германские подводные лодки появились у входа в Кольский залив, германские корабли в Тронхейме начали проявлять активность, и всем стало ясно, что спокойное время в Арктике подошло к концу. Однако первый ход совершила брестская эскадра. 2 февраля Адмиралтейство предложило всем штабам рассмотреть различные альтернативы действий противника. В результате был сделан вывод, что самым вероятным является прорыв через Ла Манш в отечественные базы. Помешать этой попытке должен был не Флот Метрополии, а силы военно-морских баз Плимута, Портсмута и Дувра. Особенно последнего, так как именно он находился ближе всего к Дуврскому проливу. К операции следовало также привлечь 19 авиагруппу Берегового Командования, которая отвечала за разведку юго-западных подходов к Ла Маншу. После этого Адмиралтейство приказало подготовить предварительное развертывание эсминцев, подводных лодок, минных заградителей, торпедных катеров и самолетов-торпедоносцев. Однако выделенные силы были довольно скудными. Мы не могли забрать у Флота Метрополии его эсминцы и ударные самолеты, так как приходилось внимательно следить за передвижениями эскадры в Тронхейме. Почти все наши современные подводные лодки уже были отправлены на Средиземное море. Эффективность наших контрмер еще больше снизило нежелание Адмиралтейства послать в Ла Манш крупные корабли, где они могли подвергнуться атакам с воздуха. Экипажи самолетов Бомбардировочного Командования не были обучены атакам быстроходных и вертких морских целей. Ударные силы Берегового Командования состояли всего из 2 дюжин торпедоносцев. Более того, одна из эскадрилий, отправленных 11 февраля из Шотландии на юг, прибыла в состоянии полного хаоса и без торпед. Таким образом, все планы Адмиралтейства по предотвращению прорыва немцев еще до начала этого самого прорыва были спутаны слабостью наших сил. Кроме того, отсутствовало единое командование, которое должно было координировать действия всех кораблей и самолетов. Однако в начале февраля минные заградители «Уэлшмэн» и «Мэнксмэн» поставили около 100 мин возле французского побережья между Уэссаном и Булонью. Самолеты Бомбардировочного Командования поставили еще 100 мин между Тершеллингом и устьем Эльбы.  Прорыв германской эскадры через Ла-Манш, 12–13 февраля 1942. Как только были получены предварительные приказы, Береговое Командование начало проводить разведывательные полеты возле Бреста и вдоль побережья Франции на восток до Булони. Однако ночью 11–12 февраля самолет, которому полагалось патрулировать возле Бреста, вернулся ранее положенного из-за поломки радара. На следующем к востоку самолете тоже отказал радар, и он тоже вернулся. Однако замена этим самолетам не была отправлена. Кроме того, никто не удосужился сообщить в Адмиралтейство или в штаб базы в Дувре, что часть побережья осталась без присмотра. И как раз в это самое время вице-адмирал Цилиакс покинул Брест. Тяжелые корабли шли под прикрытием 6 эсминцев и множества мелких кораблей. Это произошло 11 февраля в 22.45. Его корабли прошли прямо через районы патрулирования 3 наших самолетов, и обязательно были бы обнаружены, если бы эти самолеты находились на своих местах. А в результате только утром «Спитфайры», совершавшие разведывательный полет у французского побережья, обнаружили вражеские корабли. Кроме того, произошла задержка при передаче сообщения флотскому командованию, так как «Спитфайры», в соответствии с установившейся практикой, соблюдали радиомолчание. Они сообщили об эскадре только после возвращения на аэродром. Но мы уже получили достаточно свидетельств того, что в Ла Манше противник затевает нечто необычное. Поэтому 6 «Суордфишей» 825 эскадрильи ВСФ в Манстоне, Кент, приготовились к вылету. В 12.28 капитан-лейтенант Ю. Эсмонд, командир эскадрильи, поднял их в воздух. Тихоходные торпедоносцы должны были прикрывать истребители КВВС, но прибыли всего несколько машин, поэтому надежды на успех почти не было. Тем не менее, пилоты «Суордфишей» обнаружили цель и бесстрашно атаковали ее. Однако их встретила туча вражеских истребителей и стена зенитного огня. Все неуклюжие бипланы были сбиты, ни одна торпеда не попала в цель. Тем временем, 5 торпедных катеров из Дувра безуспешно попытались прорвать сильное прикрытие. После этого немцев атаковали еще несколько торпедоносцев Берегового Командования. Однако их атаки были разрозненными, и корабли противника повреждений не получили. Затем из Гарвича к побережью Голландии вышли 6 эсминцев капитанов 1 ранга К.Т.М. Пизи и Дж. П. Уайта. Они попытались перехватить германскую эскадру. В 14.30, когда они еще не подошли, противник получил первый удар, так как «Шарнхорст» подорвался на мине. Но повреждения оказались невелики. Затем в атаку вышли британские эсминцы. Они сумели сократить дистанцию до 3000 ярдов, прежде чем выпустить торпеды. Но германские корабли умело уклонились от них. После полудня в воздух были подняты 240 тяжелых бомбардировщиков, однако и они не сумели ничего добиться. Плохая видимость позволила выйти в атаку всего 20–30 самолетам. Когда наступила темнота, адмирал Цилиакс понял, что сорвал банк, гораздо более, крупный, чем можно было ожидать. Впрочем, опасное путешествие еще не завершилось. Около 20.00 «Гнейзенау» подорвался на мине, но, как и его товарищ чуть ранее, серьезных повреждений не получил. Однако через полтора часа «Шарнхорст» подорвался во второй раз и потерял ход. К несчастью, в это время мы уже потеряли контакт с противником, а потому не смогли использовать благоприятный момент. «Шарнхорст» к рассвету сумел доползти до Вильгельмсхафена, а остальные 2 корабля прошли прямо в устье Эльбы. В Англии прорыв германской эскадры через английские воды вызвал бурю критики. Премьер-министр приказал провести расследование дела. Следственная комиссия указала на плохую организацию воздушной разведки. Кроме того, было отмечено, что в подобных скоротечных операциях совершенно необходимо единое командование всеми морскими и воздушными силами. Именно разделение командования и множество независимых командиров привели к тому, что атаки выполнялись разрозненно. Конечно, немцы отлично спланировали и блестяще выполнили прорыв через Ла Манш. Благополучное прибытие кораблей в Германию было тактическим успехом, но их уход из Бреста одновременно являлся и стратегическим поражением. Почти год они были для нас ядовитой занозой. Сразу после ухода этих кораблей с позиции на фланге наших главных судоходных маршрутов мы вздохнули с облегчением. Вскоре после возвращения «Принца Ойгена» в Германию, он вместе с «Шеером» отправился к «Тирпицу» в Тронхейм. Однако подводная лодка «Трайдент» торпедировала крейсер возле побережья Норвегии л тяжело повредила его. Но присутствия в Норвегии 2 линкоров и некоторого числа современных эсминцев было достаточно, чтобы в Адмиралтействе возникло опасение за безопасность арктических конвоев. Поэтому адмирал Тови решил совместить по времени проводку конвоев в Россию и обратно, чтобы обеспечить их прикрытие главными силами флота и усилить непосредственное сопровождение. PQ-12 и QP-8, которые вышли в море 1 марта, стали первыми конвоями, проведенными согласно новой диспозиции. «Тирпиц», на который перенес флаг адмирал Цилиакс, 6 марта вышел в море именно с теми намерениями, в которых мы его подозревали, однако был обнаружен патрульными подводными лодками. Адмирал Тови, который имел 3 линкора и авианосец «Викториес», немедленно пошел на северо-восток, чтобы оказаться между германским линкором и конвоем, который в полдень 7 марта проходил юго-восточнее острова Медвежий. Днем Цилиакс отправил 3 эсминца на поиск конвоя. Но плохая видимость превратила для обоих противников операцию в игру в жмурки. Флот Метрополии, 2 конвоя и германский линкор не увидели друг друга, хотя временами находились на расстоянии всего 80 миль. Немцы сумели потопить русское судно, отставшее от конвоя QP-8, но других контактов не было. Поздно вечером 8 мая Цилиакс снова повернул на юг. Однако немецкие радиограммы раскрыли Адмиралтейству его намерения. Лондон вовремя предупредил Тови, он взял курс на Лофотенские острова, имея неплохие шансы перехватить противника. На рассвете 9 марта разведывательные самолеты «Викториес» обнаружили «Тирпиц» именно там, где это ожидалось. Немедленно были подняты в воздух 12 торпедоносцев. К несчастью, они использовали неверную тактику выхода в атаку и дали немцам хорошие шансы уклониться от торпед. Все они прошли мимо. Так была упущена прекрасная возможность навязать бой германскому линкору. И больше такой возможности мы не получили. После счастливого спасения «Тирпиц» недолго отстаивался в Вест-фиорде, а потом в плохую погоду проскочил на юг, уклонившись от наших подводных лодок. 13 марта он снова бросил якорь в Тронхейме. Хотя оба конвоя удачно избежали всех опасностей, провал попытки перехвата германского линкора вызвал горькое разочарование. Однако, немцы поняли, что их новейший и лучший корабль был на волосок от гибели. Они решили в будущем придерживаться более острожной политики. Это оказало серьезное влияние на все рейды германских кораблей на северном театре. Тяжелый крейсер «Хиппер» присоединился к германской эскадре в Норвегии. Вскоре после его прибытия еще одна пара конвоев — PQ-13 и QP-9 — двинулась в путь. Обратный конвой проделал свое путешествие спокойно. Но конвой PQ-13 был растрепан сильнейшим штормом и был атакован подводными лодками, бомбардировщиками и 3 германскими эсминцами, вышедшими из Киркенеса. 28 марта произошла стычка между ними и ближним прикрытием конвоя. Германский эсминец Z-26 был потоплен. Однако и наш крейсер «Тринидад», входивший в состав ближнего прикрытия, пострадал, оказавшись жертвой крайне неблагоприятных обстоятельств. Одна из его собственных торпед описала циркуляцию и попала в крейсер, тяжело повредив его. Возможно, от холода отказал гироскоп. «Тринидад» благополучно добрался до Кольского залива, но тут выяснилось, что отремонтировать в России его нельзя. Не менее трудно было и вывести его оттуда. Следующие 2 конвоя в Россию, PQ-14 и PQ-15, состояли из 24 и 25 судов соответственно. Однако первый из них столкнулся с тяжелыми льдами, и многие суда были вынуждены вернуться. Во время перехода PQ-15 и QP-11, которые отправились в конце апреля, крейсер «Эдинбург» был торпедирован подводной лодкой. Он повернул назад в Мурманск, но 2 мая был обнаружен германскими эсминцами. В последовавшем бою крейсер получил еще одну торпеду. В конце концов, нам пришлось затопить его. Немцы в этом бою потеряли эсминец «Шёманн». Кроме «Эдинбурга», мы потеряли в результате столкновения еще 1 эсминец, а 2 были повреждены. Самым обнадеживающим моментом операции стало то, что из 38 судов были потеряны всего 4. После этого мы попытались провести домой «Тринидад». Но немецкие самолеты обнаружили его, и попадание бомбы вызвало серьезные пожары. Нам пришлось затопить и этот крейсер. Опыт арктических конвоев в марте и апреле 1942 подчеркнул исключительные опасности таких операций. Как сказал адмирал Паунд: «Они угрожали нам буквально отовсюду». Однако по политическим соображениям и под давлениям президента Рузвельта правительство решило продолжать проводку конвоев, несмотря на то, что в мае длинный полярный день полностью лишит конвой прикрытия темноты. Более того, теперь противник располагал еще более крупными силами. В Нарвике находились «Лютцов», «Шеер» и 4 эсминца, а в Тронхейме — «Тирпиц», «Хиппер» и 6 эсминцев. Поэтому, если немцы собирались пойти на риск генерального сражения в Баренцевом море, они сделали все, чтобы вести сражение в наиболее благоприятных условиях. Присутствие «Тирпица» в Норвегии также вызывало опасения, что он попытается повторить подвиги «Шарнхорста» и «Гнейзенау», прорвавшись в Атлантику через один из северных проливов. В результате погони за «Бисмарком» мы узнали, как трудно помешать такому прорыву. И у нас не имелось никаких иллюзий относительно потерь, которые понесет наше судоходство, если такой мощный рейдер окажется в западной части океана. Единственным путем предотвратить подобный рейд была ликвидация возможности докования линкора в портах западной Франции. Там имелся только один док, способный принять «Тирпиц» — колоссальный док Нормандии в Сен-Назере. Адмиралтейство предложило командующему десантными силами провести атаку этого дока с моря, чтобы вывести его из строя. План был исключительно смелым. Малым десантным судам предстояло совершить путешествие в 5 миль по тщательно охраняемому речному руслу. Однако мы надеялись добиться успеха, используя фактор внезапности. Бывший американский эсминец «Кэмпбелтаун» был начинен взрывчаткой. Он должен был протаранить ворота дока. Одновременно 260 коммандос, высаженные с него и сопровождающих эсминец катеров, должны были уничтожить механизмы дока. Ударное соединение под командой капитана 2 ранга Р.Э.Д. Райдера вышло из Фалмута 26 марта. Его сопровождали до входа в устье Луары. На следующий вечер «Кэмпбелтаун» и 18 катеров начали подниматься по реке под прикрытием темноты. Умелая маскировка, которую использовал капитан 2 ранга Райдер, запутала немцев, и они открыли огонь с большим опозданием. Это позволило соединению прорваться к цели без больших потерь. 28 марта примерно в 1.30 «Кэмпбелтаун» протаранил ворота дока и застрял там. Его коммандос спрыгнули на берег. Но катера попали под ураганный огонь и не смогли высадить почти никого. Артиллерийский катер капитана 2 ранга Райдера сумел спасти большую часть экипажа «Кэмпбелтауна», после чего он приказал уцелевшим кораблям отходить. Однако большую часть высаженных солдат пришлось бросить. Примерно в полдень того же дня «Кэмпбелтаун» взорвался, уничтожив батопорт и перебив множество немцев, которые по глупости поднялись на борт эсминца, чтобы осмотреть его. Остатки ударного соединения встретились у берега с кораблями сопровождения и благополучно вернулись в Англию. Хотя по разным причинам мы потеряли 14 из 16 катеров, участвовавших в операции, потери в личном составе оказались относительно невелики, всего 170 человек. Учитывая, что ударное соединение проникло в сильно охраняемую вражескую базу и находилось там более 2 часов, это было неплохо. Рейд на Сен-Назер не только ликвидировал возможность ремонта «Тирпица» в западной Франции. Проявленная при этом отвага подняла дух народа Англии, для которого наступили тяжелые времена. Решение продолжать проводку арктических конвоев, несмотря на наступление полярного дня, вызывало серьезную тревогу в Адмиралтействе. Льды спускались на юг дальше всего в апреле, что вынуждало конвои проходить достаточно близко к германским базам в Норвегии. Светлое время позволяло самолетам Люфтваффе и подводным лодкам без труда следить за конвоями. Адмирал Тови считал, что мы играем с огнем, он предвидел тяжелые потери. Однако политические соображения перевесили военные. Задержать конвои хотя бы на период самой большой опасности не удалось. Конвой PQ-16, состоявший из 35 торговых судов, стал самым большим из отправленных до сих пор арктических конвоев. Угроза со стороны эскадр в Тронхейме и Нарвике была так велика, что адмирал Тови выделил 4 своих крейсера для усиления ближнего прикрытия и вывел в море главные силы флота, чтобы прикрыть оба конвоя из района западнее острова Медвежий. 21 мая PQ-16 покинул Рейкьявик, а конвой QP-12, состоящий из 15 судов, вышел из Кольского залива. Через 4 дня конвои встретились. Как раз в это время немцы начали мощные воздушные атаки конвоя PQ-16. Почти 5 суток ближнее прикрытие вело почти непрерывные бои с немецкими торпедоносцами и пикировщиками. Но конвой спасло то, что капитан 2 ранга Р. Онслоу, командир непосредственного прикрытия, назвал «демонстрацией стойкости». 30 мая «сократившийся в количестве, избитый и усталый, но сохраняющий идеальный строй» конвой вошел в Кольский залив. Он потерял только 7 судов, обратный конвой не потерял ни одного. Этот результат превзошел все ожидания. Немецкие корабли не попытались вмешаться, а подводные лодки полностью провалили операцию. Отличная дисциплина и возросшая огневая мощь транспортов и кораблей сопровождения резко снизили эффективность действий Люфтваффе. Но мы поняли что 1 или 2 эскортных авианосца неизмеримо усилили бы прикрытие конвоя. Они могли превратить успех в решительную победу. Возмездия ждать долго не пришлось. Так как в июне 1942 положение Мальты снова стало критическим, многие корабли Флота Метрополии были переброшены на юг, чтобы помочь провести конвой на осажденный остров. Только в конце месяца уцелевшие корабли вернулись в Скапа Флоу, а потому лишь 27 июня конвои PQ-17 и QP-13 (36 и 25 судов соответственно) смогли выйти в путь. Все признаки говорили за то, что немцы готовятся атаковать конвои в Баренцевом море тяжелыми кораблями, использовав и «Тирпиц». Адмирал Тови обсуждал эту неприятную перспективу с Первым Морским Лордом. Командующий флотом полагал, что риск слишком велик. Он предлагал отправить конвой PQ-17 двумя частями, которые легче прикрывать, чем большую массу судов. Учитывая печальный опыт, полученный при гибели «Эдинбурга» и «Тринидада», он предложил не посылать крупные крейсера в Баренцево море. Однако адмирал Паунд настаивал, чтобы операция была проведена, как планировалось. Именно во время этих телефонных переговоров адмирал Тови с удивлением и ужасом узнал, что Первый Морской Лорд намеревается приказать конвою рассеяться, если тот окажется в критическом положении. Как обтекаемо заметил командующий Флотом Метрополии, это противоречило всему предыдущему опыту[12]. В целом план проводки PQ-17 повторял предыдущую успешную операцию. Но на сей раз в состав ближнего прикрытия контр-адмирала Л.Г.К. Гамильтона входили 2 американских и 2 британских крейсера. В состав главных сил адмирала Тови были включены американский линкор «Вашингтон» и авианосец «Викториес». Присутствие последнего имело особенно большое значение, так как Гитлер сказал Редеру, что крупные корабли не должны выходить в море, пока не выяснится диспозиция наших авианосцев. Это ограничение могло задержать выход эскадры, которая в таком случае почти наверняка упустила бы благоприятный момент. В действительности Редер передвинул на север корабли из Тронхейма и Нарвика, как только конвой отправился в путь. Однако «Лютцов» и 3 эсминца выскочили на мель, когда выходили из Нарвика. Адмиралтейство быстро узнало о выходе обеих эскадр. Но только вечером 4 июля англичанам стало известно, что «Тирпиц» и «Шеер» соединились в Альтен-фиорде. К этому времени PQ-17 уже проделал значительную часть пути и благополучно прошел севернее острова Медвежий. Несмотря на исключительно сильные воздушные атаки, до сих пор были потоплены всего 3 судна. По словам командира сопровождения конвоя капитана 2 ранга Дж. Э. Брума, «конвой шел, задрав хвост». Однако Адмиралтейство смотрело на вещи совсем иначе. Ему казалось, что сбываются самые мрачные опасения, и кризис вот-вот разразится. Корабли из Алтен-фиорда способны смять сопровождение конвоя, и они нанесут удар рано утром 5 июля. Поэтому Первый Морской Лорд созвал совещание штаба и в период с 21.00 до 21.36 отправил 3 радиограммы, приказав крейсерам адмирала Гамильтона отходить на запад полным ходом, а конвою рассеяться. Более того, формулировки приказов оказались исключительно неудачными. Они создали впечатление, что превосходящие силы противника находятся на юге буквально за горизонтом, и силам прикрытия предстоит тяжелейший бой[13]. Поэтому адмирал Гамильтон присоединил 6 эсминцев сопровождения конвоя к своим крейсерам, что в такой ситуации было вполне разумно. В 22.30 он передал изумленному командору конвоя приказ рассеяться и повернул свои 4 крейсера на запад. Но после ухода эсминцев прикрывать суда конвоя остались лишь несколько корветов и траулеров. Конечно, вмешательство Адмиралтейства было несвоевременным, а формулировка приказов исключительно неудачной. Но и решение адмирала Гамильтона забрать эсминцы сопровождения было ошибкой того же порядка. И противник не замедлил воспользоваться благоприятными возможностями, которые дала ему эта цепь ошибок. С 5 по 10 июля 11 торговых судов были потоплены авиацией и 11 — подводными лодками. Оставшиеся корабли прикрытия отчаянно пытались защитить торговые суда. Они самостоятельно формировали маленькие конвои. Капитан 1 ранга Дж. К.К. Даудинг, коммодор конвоя, после гибели собственного суда снова вышел из Кольского залива, чтобы собрать суда конвоя, нашедшие укрытие на Новой Земле. Но только 13 судов конвоя из 36 сумели добраться до Мурманска[14]. Заявление Даудинга «неудачный конвой» является классическим примером преуменьшения. Последствия этой катастрофы оказались обширными и далеко идущими, не в последнюю очередь потому, что американские военные корабли были свидетелями всего этого, а многие потопленные транспорты были американскими. Хотя люди, пережившие эти испытания, конечно, не могли знать весь комплекс причин, который привел к такому решению, героические действия малых кораблей сопровождения конвоя еще отчетливей подчеркнули поведение Королевского Флота, бросившего своих подопечных в опасности. Исчезновение крейсеров и эсминцев на западе как раз в то время, когда торговые суда медленно ползли в прямо противоположном направлении, создало наиболее отвратительное впечатление. Не было предела изумлению и гневу моряков торговых судов. Те же самые чувства испытывали и моряки военных кораблей. Один из офицеров «Норфолка» записал в своем дневнике: На скорости 26 узлов наши крейсера и эсминцы прошли мимо конвоя. Когда мы в последний раз видели торговые суда, они медленно расходились в разные стороны. Воздействие на команду корабля было ужасным. Еще 24 часа назад у нас была только одна мысль — наконец мы собрались дать бой противнику. Я никогда еще не видел такого настроения у матросов Затем на протяжении нескольких часов мы оставили наш самолет (отправленный на восток на разведку) и его экипаж, а теперь мы бросили конвой. На корабле царило замешательство. Все буквально кипели. Старшины говорили мне, что никогда не испытывали такого гнева Это был наш самый черный день — ужасное кровопролитие. Трагедию еще больше усугубило то, что эти действия были абсолютно бессмысленными. Теперь мы знаем, что «Тирпиц» с сопровождением действительно вышел из Альтен-фиорда 5 июля в 11.00, более чем через 12 часов после того, как конвой рассеялся. В тот же вечер немцы отказались от попытки атаковать конвой и повернули назад. Таковы были последствия попытки руководить действиями флота из штаба, находящегося за 2000 миль от места событий. Эта опасность не раз угрожала адмиралу Тови, как и его предшественнику адмиралу Форбсу. Если бы Адмиралтейство просто передало последние разведывательные данные командующему Флотом Метрополии вместе со своей оценкой намерений противника и передало бы эти же сведения старшим офицерам эскорта, то результат был бы противоположным. Прикрытие наверняка не было бы отозвано, а конвой не рассеялся бы. В этом случае конвой PQ-17, оставшись под управлением офицеров на месте событий, прошел бы так же успешно, как и его предшественник. Теперь вернемся из Арктики на просторы мирового океана. Еще задолго до этих трагических событий в Атлантику прорвались 3 замаскированных германских рейдера. В январе «Тор» незаметно вышел из Бордо, куда он в декабре прошел из Германии через Ла Манш. В марте и мае в Атлантику тем же маршрутом прошли «Михель» и «Штир». Используя темноту и плохую погоду, они сумели проскочить мимо наших патрулей в проливах. «Тор» первым вышел в Атлантику, но его попытка повторить достижения «Пингвина» в охоте за китобойным флотом оказалась напрасной. После этого он перешел в Индийский океан, где множество судов еще следовали самостоятельно. «Михель» и «Штир» действовали только в Южной Атлантике, но все 3 рейдера встречались с судами снабжения в секретных точках рандеву в океане, чтобы пополнить запасы. Эта процедура становилась все более рискованной. Разведывательный центр Адмиралтейства внимательно следил за малейшими признаками перемещений кораблей противника. Кроме того, мы наконец смогли выделить большее количество крейсеров и самолетов для поисков рейдеров. Поэтому германским вспомогательным крейсерам становилось все труднее находить новые жертвы. В первой половине 1942 они сумели потопить только 17 судов общим водоизмещением 107000 тонн, но и мы не смогли перехватить ни одного рейдера за этот период. Немцы попытались поддержать действия рейдеров, отправив на отдаленные театры подводные лодки. Как мы уже видели, в начале 1942 германские субмарины достигли значительных успехов в Карибском море и Мексиканском заливе. В марте Дениц для пробы нанес удар по узлу коммуникаций возле Фритауна. 2 подводные лодки быстро потопили там 11 судов. В том же месяце «Доггербанк» (бывшее английское судно «Спейбанк», захваченное в прошлом году в Индийском океане рейдером «Атлантис» и превращенное в судно снабжения подводных лодок) поставил некоторое количество мин возле мыса Доброй Надежды. Это был один из самых важных районов, так как через него проходили почти все войсковые транспорты и суда снабжения, направленные на Средний Восток и в Индию. Мины «Доггербанка» заставили нас спешно менять маршруты и вызывали некоторые потери. Еще одна угроза средневосточным конвоям появилась в мае 1942, когда 5 японских подводных лодок вошли в Мозамбикский пролив и потопили 20 судов водоизмещением 90000 тонн. Однако захват нами Мадагаскара в том же месяце значительно облегчил контроль над судоходством вдоль восточного побережья Африки. И после возвращения в июле японских подводных лодок в Пенанг в этих водах наступило затишье. Тем не менее, перспектива появления вражеских подводных лодок в самых отдаленных районах океана стала совершенно реальной. Мы просто не могли держать большое число эскортных кораблей и самолетов буквально повсюду. Поэтому внезапное появление субмарин на отдаленных театрах неизменно позволяло им добиваться значительных успехов. Но только до тех пор, пока мы не усиливали нашу ПЛО в этом районе. Поэтому подводные лодки уходили, и нам оставалось лишь гадать, где они появятся в следующий раз. Тем временем, немцы и японцы договорились о проводке быстроходных транспортов из Европы в Японию и обратно. Они должны были прорвать нашу блокаду и доставлять особо ценные грузы. Германии требовались пищевые жиры и каучук, а Японии — различные станки и оборудование. С апреля 1941 по май 1942 с Дальнего Востока вышли 16 таких судов, из которых 12 прибыли в Европу и доставили 75000 тонн грузов. 6 судов пришли в Японию из Европы. Но это было время наибольших успехов блокадопрорывателей. После 1942 лишь единицы добирались до цели. Теперь вернемся на Средиземное море, чтобы посмотреть, как флот адмирала Каннингхэма, значительно ослабленный потерями, исполняет свои многочисленные обязанности. Самыми важными были доставка снабжения на Мальту, снабжение Армии Нила через ливийские порты и перехват вражеских конвоев между Италией и Триполи. Однако Каннингхэм просто не мог решать одновременно 3 эти задачи оставшимися у него силами. В январе 1942 итальянский флот смог провести в Африку 2 конвоя, и Роммель получил значительные подкрепления и большое количество различных грузов. Поэтому Африканский Корпус в том же месяце перешел в наступление. Очень скоро нам пришлось спешно уводить суда и вывозить грузы, которые мы старательно собирали в Бенгази. Наши войска откатились обратно к египетской границе. Маленькие корабли Прибрежной Эскадры снова попытались сгладить последствия поражения на суше, поддерживая приморский фланг армии. Они доставляли к линии фронта боеприпасы и другие грузы, вывозили солдат и технику из портов, которые мы были вынуждены оставить. Для адмирала Каннингхэма этот внезапный поворот колеса фортуны оказался тяжелым ударом. Потеря передовых аэродромов значительно осложнила задачу проводки конвоев на Мальту. Поэтому совсем не удивительно, что адмирал, немного думающий о последствиях происходящего, написал Первому Морскому Лорду, что он «беспокоится относительно доставки снабжения на Мальту». Но в январе, пока ситуация еще не стала критической, он отправил на остров 2 быстроходных судна и конвой из 4 транспортов, из которых 3 добрались до цели. Но это были последние относительно удачные операции. Наступали тяжелые времена. 12 февраля адмирал Каннингхэм отправил на Мальту 3 быстроходных судна под прикрытием 15-й крейсерской эскадры контр-адмирала Филипа Вайэна и 8 эсминцев. Одновременно следовало вывести с острова 4 пустых судна, пришедших туда ранее. Однако конвой подвергся мощным атакам с воздуха. 1 судно было повреждено в самом начале перехода, а 2 были потоплены. Таким образом, все наши усилия облегчить положение осажденного острова ничего не дали. В феврале наши подводные лодки и самолеты не смогли остановить «линкорный конвой», который итальянцы провели в Триполи. Если бы у Каннингхэма имелись линкоры, он, несомненно, вышел бы в море со всем флотом, как не раз делал в прошлом. Однако на сей раз у него остались лишь несколько легких крейсеров и эсминцев, которые не могли ничего сделать с тем колоссальным флотом, который итальянцы вывели в море, чтобы установить временное господство в центральном бассейне. В начале марта Соединение Н, которым теперь командовал контр-адмирал Э.Н. Сифрет, перебросило на Мальту 15 «Спитфайров». Прибытие даже такого небольшого количества знаменитых истребителей было добрым знаком в этот трудный период. Люфтваффе снова усилили воздушное наступление на остров. Базировать там надводные корабли становилось все труднее. Даже подводные лодки 10-й флотилии несли потери, находясь прямо в гавани. Во время следующей попытки противника доставить в Африку подкрепления адмирал Каннингхэм и его коллеги из КВВС решили все-таки постараться помешать этому. 10 марта адмирал Вайэн вышел из Александрии с 3 легкими крейсерами и 10 эсминцами. Однако эскадра подверглась мощным воздушным атакам, а через 2 дня флагман Вайэна легкий крейсер «Найад» был торпедирован и потоплен германской подводной лодкой. Торпедоносцы КВВС не смогли остановить конвой, который сумел высадить в Африке значительные подкрепления и большое количество снабжения, что позволило Роммелю вторгнуться в Египет. Вообще в этот период подводные лодки Оси проявляли большую активность. Особенное внимание было уделено нашим конвоям, следующим между Египтом и нефтяными терминалами Леванта. Но с января по март 1942 мы сумели потопить 8 субмарин (3 немецких и 5 итальянских). Особенно примечательно то, что 6 лодок из этих 8 потопили наши собственные подводные лодки. С марта по июнь мы потопили в других районах Средиземного моря еще 5 германских лодок. Поэтому общая их численность, несмотря на посланные Деницем подкрепления, с 21 единицы в январе сократилась до 16 единиц. Но даже это относительно небольшое число подводных лодок причиняло нам серьезные неприятности и наносило ощутимые потери. С другой стороны, итальянские подводные лодки, которых было во много раз больше, чем германских, никогда не вызывали у нас даже тени тревоги. В июне и июле были потоплены еще 5 итальянских лодок. 9 июля корвет «Гиацинт» возле Бейрута выгнал на поверхность-лодку «Перла» и захватил ее, с триумфом приведя трофей в гавань. Несмотря на все сложности этого периода, наши легкие силы показали, что способны наносить противнику тяжелые удары. 20 марта была совершена новая попытка доставить припасы на Мальту. Адмирал Вайэн вышел из Александрии, сопровождая 4 транспорта. Через 2 дня к нему присоединились подкрепления из Тобрука и с Мальты. Теперь он имел 4 легких крейсера и 16 эсминцев. Но патрульные подводные лодки сообщили, что крупное итальянское соединение покинуло гавань. В действительности линкор «Литторио», 2 тяжелых, 1 легкий крейсера и 10 эсминцев вышли из Таранто и Мессины рано утром 22 марта, чтобы атаковать конвой Вайэна. Сообщение подводной лодки показало адмиралу, что ему буквально в ближайшие часы следует ожидать столкновения со значительно превосходящими силами противника. Однако он был полон решимости провести конвой и уже отдал приказы на случай тех событий, которые надвигались. Сразу после полудня он передал своим кораблям: «Приготовиться использовать диверсионную тактику». Его эскадра без дальнейших распоряжений разделилась на 6 небольших групп. Одни должны были атаковать противника торпедами, другие — ставить плотную дымзавесу на ветре от конвоя, остальные — прикрывать транспорты от воздушных атак. Примерно в 14.30 крейсер «Юриалес» поднял долгожданный сигнал: «Вижу противникам Это было странное стечение обстоятельств. Именно фрегат капитана 1 ранга Блэквуда «Юриалес» 14 октября 1805 сообщил Нельсону, что объединенный франко-испанский флот готовится покинуть Кадис. Любопытно также вспомнить, что 4 крейсера из 15-й эскадры — «Найад», «Феб», «Сириус» и «Юриалес» — носили имена фрегатов Нельсона, дежуривших перед Кадисом в октябре 1805. Адмирал сразу отдал приказ исполнять подготовленный, ранее план. 6 дивизионов его кораблей приступили к действиям. Конвой со своим сопровождением повернул на юго-запад. Плотная дымовая завеса прикрыла его от глаз противника. Сам Вайэн на «Клеопатре» вместе с «Юриалесом» приготовился атаковать противника. Так началась Вторая битва в заливе Сирт.  Вторая битва в заливе Сирт, 22 марта 1942. Первая фаза превратилась в артиллерийскую дуэль на большой дистанции между итальянскими и британскими крейсерами. Но итальянцы быстро отвернули прочь. Вайэн выполнил свою задачу и отогнал их от конвоя. Поэтому он пошел на сближение с конвоем, который отражал мощную воздушную атаку. Едва адмирал соединился с транспортами, как возникла новая и более серьезная опасность. На северо-востоке появился «Литторио» в сопровождении 3 крейсеров. Британские корабли снова использовали прежнюю тактику, совершив несколько выпадов в сторону противника. Последовала серия беспорядочных стычек. Британские крейсера и эсминцы носились по бурному морю, поднимая фонтаны брызг. Специально выделенные корабли продолжали ставить дымовую завесу. Вайэн ожидал, что итальянцы попытаются обойти дымзавесу с востока, то есть с наветра, и повернул в этом направлении, чтобы перехватить их. Однако противник неожиданно обошел дымзавесу с запада и появился на расстоянии всего 8 миль. 4 эсминца капитана 1 ранга Ст. — Дж. Э. Майклтвайта пошли в атаку, угрожая применить торпеды. Несмотря на совершенно неравные силы, итальянцы отказались от попыток прорваться к конвою. Тем не менее, в период с 17.40 до 18.00 ситуация продолжала оставаться опасной. Тогда вернувшиеся «Клеопатра» и «Юриалес» прошли сквозь дымзавесу, ведя беглый огонь из своих 133-мм орудий по гигантскому «Литторио». Их появление принесло недолгую передышку попавшим в переплет эсминцам Майклтвайта. Один из них уже был выведен из строя попаданием 381-мм снаряда итальянского линкора. Потом Вайэн ненадолго повернул на восток, на случай, если вражеские крейсера попытаются обойти его с этого направления. 4 эсминца капитана 1 ранга Э.Л. Поленда присоединились к потрепанному дивизиону Майклтвайта, продолжавшему сражаться. Последняя фаза боя тянулась с 18.40 почти до 19.00. В течение этого времени итальянцы отходили на север. После этого конвой возобновил свое движение на запад. 2 поврежденным эсминцам было приказано также следовать на Мальту. Вайэн и остальные корабли Александрийской эскадры повернули на восток, блестяще выполнив свою задачу. Во всей истории морской войны мало можно найти подобных примеров. Как написал полвека назад сэр Джулиан Корбетт, «небольшой, отлично управляемый флот, ведя согласованные активные действия, может парализовать мобилизацию превосходящих сил». Но все усилия Вайэна и его людей в бою 22 марта мало помогли конвою. Так как временные повороты на юг помешали конвою прибыть на Мальту ночью, на следующее утро германские бомбардировщики своего шанса не упустили. Хотя корабли сопровождения пытались защитить транспорты и буксировали горящие суда, показав незаурядное упорство, одно судно было потоплено в 20 милях от порта назначения. Знаменитый «Бреконшир» (капитан 1 ранга К.Э.Г. Хатчинсон), герой множества походов на Мальту, получил такие тяжелые повреждения, что был вынужден выброситься на берег и был списан. Еще 2 судна прорвались в гавань, но были потоплены там. Только пятая часть из 26000 тонн грузов попала на склады острова. Атаки Люфтваффе против военных кораблей, стоящих в доках в гавани Мальты, стали такими опасными, что стало ясно — всем кораблям, способным двигаться, следует немедленно покинуть остров. Так начался апрель 1942, период самых жестоких испытания для Мальты, когда мы оказались на грани потери этого важнейшего бастиона, контролирующего всю центральную часть Средиземного моря. От этого зависела судьба всех наших сил на Среднем Востоке. Но преодолевать этот кризис пришлось уже преемнику адмирала Каннингхэма. 1 апреля он спустил свой флаг и вернулся в Англию, чтобы готовиться к новому назначению. Он должен был возглавить английскую военно-морскую миссию в Соединенных Штатах. Почти 3 года (с 1 июня 1939 по 1 апреля 1942) он обучал и руководил своим флотом с непревзойденной энергией и решимостью. За это время он добился безоговорочного превосходства над итальянским флотом. Когда на помощь итальянцам пришли Люфтваффе и германские подводные лодки, он воодушевлял свой флот, помогая ему пройти через тяжелейшие испытания во время эвакуации Греции и Крита. Все это время флот оказывал максимальную поддержку нашим войскам, ведущим бои в пустыне. Хотя все моряки понимали, что это требует запредельных усилий и самопожертвования, они шли на это. Уже в старости бывшие офицеры и матросы Королевского Флота будут рассказывать своим внукам, как сражались под командованием Каннингхэма на Средиземном море. И те слова, которые Джозеф Конрад адресовал Нельсону — «неизменная верность его удачи и мощь его влияния делают Нельсона неповторимым среди флотоводцев», — вполне приложимы к другому адмиралу, который прославился в тех же водах полтора столетия спустя. 1 апреля заместитель командующего вице-адмирал Г.Д. Придхэм-Уиппел временно возглавил флот. 20 мая пост командующего занял адмирал сэр Генри Харвуд, победитель в бою у Ла Платы. Мощные воздушные налеты в апреле 1942 послужили причиной обширных разрушений в доках Мальты и серьезных потерь среди находящихся там кораблей. Истребители КВВС на Мальте были почти полностью уничтожены. Легкий крейсер «Пенелопа» сумел спастись, прорвавшись на запад. Но 10-ю флотилию подводных лодок пришлось отвести в Александрию. Множество кораблей было повреждено так сильно, что они не смогли покинуть остров. Однако 14 апреля американский авианосец «Уосп» покинул Клайд, имея на борту 47 «Спитфайров». Он благополучно прошел Гибралтарским проливом в сопровождении британских кораблей, и 20 апреля эти истребители вылетели на Мальту. Однако эта отважная попытка завершилась трагедией. Остров оказался не готов к приему «Спитфайров», и множество истребителей было уничтожено на аэродромах. Более того, наш флот оказался настолько связанным различными операциями, включая проводку конвоя PQ-16 в Мурманск, что мы смогли собрать силы для проводки нового конвоя на Мальту только в июне. Тем временем противник продолжал проводку конвоев из Италии в Африку, чему наши подводные лодки помешать практически не могли. Но в конце апреля забрезжил свет надежды. Немцы решили, что Мальта окончательно нейтрализована, и перевели большую часть бомбардировщиков из Сицилии на другие театры. Остров, который недавно король наградил крестом Св. Георгия, еще раз показал свою потрясающую способность восстанавливаться. 9 мая «Уосп» и «Игл» отправили на Мальту 64 «Спитфайра». Все самолеты, кроме 3, благополучно долетели до острова. На сей раз подготовка была значительно улучшена. Поэтому, когда прибыли вражеские бомбардировщики, все атаки против аэродромов были отбиты с большими потерями для врага. Воздушные бои этих дней стали поворотным пунктом долгой осады. Но мы не должны забывать и корабли. Быстроходный минный заградитель «Уэлшмен» не раз доставлял на остров боеприпасы и самые важные грузы. Специально выделенные подводные лодки доставляли на Мальту авиабензин. Без их усилий истребители остались бы на земле с молчащими пулеметами. В середине мая старый «Игл» отправил на Мальту еще 17 «Спитфайров». В июне он совершил еще 2 похода, доставив на остров еще 55 истребителей. К концу июня ситуация на аэродромах Мальты значительно улучшилась. Но нам предстояло еще много трудов, чтобы возобновить морские и воздушные удары по конвоям противника. 11 мая плохо скоординированная попытка такой атаки привела к уничтожению германскими бомбардировщиками 3 ценных эсминцев. Это был трагический эпизод, особенно недопустимый после стольких лет войны. Мы уже не раз убеждались, ценой больших потерь, что корабли не должны действовать без истребительного прикрытия в тех районах, где господство в воздухе принадлежит противнику. В начале июня в Александрию начали прибывать корабли Восточного флота, отозванные для обеспечения проводки на Мальту конвоя из 11 торговых судов. Одновременно другой конвой из 6 судов должен был проследовать на остров из Гибралтара под прикрытием Соединения Н. Двойная операция стала великолепным примером способности морской мощи быстро перебрасывать силы с одного театра на другой. Многие из кораблей, привлеченных к операции, недавно действовали в других районах мирового океана — от Арктики до Мадагаскара. Конвой с запада («Гарпун») вошел в Средиземное море ночью 11–12 июня. К тому моменту, когда он вошел в пролив между Сицилией и Африкой, он потерял только 1 судно. Однако утром 15 июня, когда главные силы прикрытия уже повернули обратно, итальянская эскадра из 2 крейсеров и 5 эсминцев, вышедшая из Палермо, перехватила конвой южнее Пантеллерии. 5 эсминцев сопровождения отважно попытались отогнать врага. Но одновременно начались мощные атаки с воздуха на конвой, почти лишенный прикрытия. Было потоплено еще 1 торговое судно, а 2 повреждены так сильно, что командир эскорта неохотно приказал затопить их. Остатки конвоя у самых берегов Мальты налетели на минное поле и понесли новые потери. Только 2 судна из 6 благополучно пришли в порт. Этот результат не оправдывал затраченных усилий. Но конвой с востока («Вигерес») пострадал еще сильнее. Снова операцией командовал адмирал Вайэн. 13 июня он вышел из Александрии с 7 крейсерами и 17 эсминцами, чтобы возле Тобрука встретить торговые суда, вышедшие 2 группами из Хайфы и Порт-Саида. Но вражеская авиация сразу обнаружила конвой и нанесла удар крупными силами. К 14 июня 2 торговых судна были потоплены, а еще 2 повреждены. Вечером Вайэн узнал, что главные силы итальянского флота, в том числе линкоры «Литторио» и «Витторио Венето», 4 крейсера и множество эсминцев, вышли из Таранто и взяли курс на юг. Понимая, что в долгие летние дни у него нет никаких шансов удержать такие силы, как было сделано в марте, Вайэн запросил разрешения командующего на отход. Постоянные воздушные атаки и высокая вероятность появления вражеского флота делали шансы на успех операции почти призрачными, если конвой будет продолжать следовать на запад. Однако адмирал Харвуд приказал следовать к Мальте до 2.00 15 июня. После этого Вайэну пришлось выполнять сложный маневр одновременного поворота примерно 50 кораблей. Через 5 часов Харвуд сноваприказал конвою следовать на Мальту. Но когда пришло сообщение, что итальянский флот находится всего в 150 милях от конвоя, он снова приказал отходить. После этого Харвуд передал Вайэну, что ситуация настолько неясная и запутанная, что он оставляет решение командиру сил прикрытия — следовать далее или уходить. Это решение полагалось бы принять сразу после начала операции. Тем не менее, после полудня Харвуд в очередной раз приказал Вайэну попытаться прорваться на Мальту. Но к этому времени конвой уже почти 24 часа бессмысленно кружил в районе, который английские моряки называли «бомбовой аллеей». Корабли почти полностью израсходовали боеприпасы. Вайэн, соединение которого сразу после выхода из Александрии подвергалось почти непрерывным ударам, считал ситуацию абсолютно безнадежной. Поэтому он продолжал отходить на восток. Вечером командующий флотом смирился с неизбежным и приказал всем кораблям возвращаться в Александрию. Таким образом, операция «Вигерес» не только закончилась полным провалом, но и привела к потере 1 крейсера и 3 эсминцев, чего мы себе в то время не могли позволить. Несколько важных выводов было сделано из этого плачевного эксперимента. Прежде всего стало ясно, что вмешательство командующего флотом с берега не только привело к кризису, но и создало множество трудностей командиру эскадры в море. Во времена Каннингхэма никогда не делалось даже попытки руководить с берега действиями эскадры в море. Хотя было понятно желание командующего добиться более тесного взаимодействия кораблей и авиации, которое заставило Харвуда действовать именно так, опыт показал, что неудобства значительно перевешивают сомнительные выгоды. Во-вторых, результативность атак нашей береговой авиации против итальянских кораблей оставляла желать много лучшего. Преувеличенные заявления летчиков КВВС о своих успехах ввели в заблуждение береговое командование относительно возможности дальнейшего следования конвоя. В действительности наши летчики добились 1 попадания бомбой и 1 торпедой в линкор «Литторио», который не получил серьезных повреждений, и 1 попадания торпедой в крейсер «Тренто», который значительно снизил скорость. Это позволило нашей подводной лодке «Амбра» добить его. Нет никаких сомнений, что атаки германских самолетов были гораздо более смертоносными, чем атаки наших. Наконец мы осознали, что у нас нет абсолютно ничего, напоминающего сбалансированный линейный флот, а потому в принципе не существует возможности провести конвой на Мальту с востока, пока противник имеет аэродромы в западной Ливии. Теперь спасение острова в основном зависело от помощи с другого направления. Наша следующая попытка должна была стать увеличенным и улучшенным вариантом операции «Гарпун». Но в то же время мы должны были использовать каждую возможность доставить на остров важнейшие припасы с помощью быстроходных судов снабжения и подводных лодок. 21 июня, через неделю после провала операции «Вигерес», войска Роммеля захватили Тобрук, который мы удерживали так долго. Угроза главной базе флота в Александрии стала слишком очевидной, чтобы ее можно было игнорировать. Были предприняты меры по переводу некоторых кораблей в Хайфу и Порт-Саид. Другие были отправлены на юг через Суэцкий канал. Началась перевозка важнейших грузов, которые мы так долго и мучительно собирали в Египте, в более безопасные места. К счастью, достаточно быстро выяснилось, что в эвакуации Александрии нет необходимости. В начале июля 8 Армия остановила наступление Роммеля в 60 милях к западу от Александрии. Ранее никому неведомое селение в пустыне по имени Эль Аламейн начало приобретать известность. Тем временем, положение Мальты улучшилось. Воздушные атаки значительно ослабли, и 10-я флотилия подводных лодок снова смогла вернуться на эту базу. Увеличились и силы нашей авиации на острове. Эти благоприятные факторы позволили нам возобновить удары по морским коммуникациям Оси, что сразу повысило шансы на успех нового удара Монтгомери по Африканскому Корпусу. Хотя от твердого контроля над центральным бассейном нас отделял еще очень долгий путь, кризис, начавшийся в апреле, был полностью преодолен. Рассматривая в ретроспективе события июля 1942, можно сказать, что они стали точкой наивысших успехов войск Оси. Роммель достиг Эль Аламейна. В России немцы захватили Ростов-на-Дону. На Тихом океане японцы обосновались на Алеутских и Соломоновых островах. В Индийском океане наши коммуникации оказались в опасности. Мы только что потеряли Бирму. В Арктике был разгромлен конвой PQ-17. В Атлантике потери нашего судоходства оставались пугающе высокими. В тот момент никто не мог решиться предсказать, пойдет ли маятник военных успехов назад. В середине 1941 мы были наверху, теперь оказались внизу Но еще до конца года появились первые признаки того, что положение понемногу начинает изменяться. Примечания:1 Смотрите воспоминания Черчилля «Вторая Мировая война», том 1. «Я всегда стремился поломать эти оборонительные тенденции и найти способ контратаки Я не мог полагаться на стратегию «Конвой и блокада». Также упоминаются распоряжения первому Морскому Лорду от 9 и 20 ноября относительно организации «независимых флотилий» для прочесывания Западных Подходов. 12 Адмирал Тови сообщил автору книги, что он передал адмиралу Паунду по телефону из Скапа Флоу, что, если он расформирует конвой, «это будет страшное кровопролитие». 13 Это были следующие радиограммы: 21.11 «Особо срочно. Крейсерам отойти на запад полным ходом». 21.23 «Срочно. Из-за угрозы надводных кораблей конвою рассеяться и следовать в русские порты». 21.36 «Особо срочно. Подтверждаю свою от 21.23 4 июля. Конвою рассеяться». 14 В начале перехода одно судно село на мель и вернулось в Исландию. |
|
||
