Издавна привыкшие чувствовать себя хозяевами Латинской Америки, монополии США после разгрома фашизма в Европе были всерьез обеспокоены опасностью распространения антиимпериалистического движения на Западное полушарие. Интервенция и государственный переворот в Гватемале, равно как и укрепление в те годы позиций американских монополий с помощью марионеточных правительств в Гондурасе или Никарагуа, свидетельствуют о том, что перед ЦРУ была в свое время поставлена задача искоренить в латиноамериканских странах любые тенденции к подлинной национальной независимости, к освобождению от засилья иностранного капитала, а также к демократизации общественной жизни.

Вдохновленный удачами в Иране и Гватемале, американский империализм решил использовать те же методы и в других экономически зависимых от него странах, в том числе на Кубе. Правящим кругам США казалось, что, установив здесь жестокую диктатуру и полицейский террор, они смогут продолжать беззастенчиво грабить национальные богатства, принадлежащие народам этих стран. Большие надежды возлагались, в частности, на кубинского президента генерала Фульхенсио Батисту, ставленника американских сахарных монополий, и на созданные им с помощью ЦРУ карательные организации. Но США в своей антикубинской политике не учли главного — силы революционного движения, силы сопротивления народа.

Национально-освободительное движение на Кубе зрело на протяжении многих лет. Проимпериалистической и контрреволюционной клике, которая, захватив 10 марта 1952 г. власть в результате военного переворота, упразднила конституцию и усилила под лозунгом антикоммунизма репрессии против всех прогрессивных социальных и политических сил страны, не удалось остановить роста революционной активности масс в борьбе с тиранией.

После прихода к власти Батисты США наводнили Кубу своей агентурой, создали на острове под прикрытием дипломатического представительства США крупную резидентуру ЦРУ. Оби щедро финансировали антикоммунистические организации, главная из которых — БРАК («Бюро по подавлению коммунистической деятельности») — должна была играть здесь ту же роль, какую играли в предпацистской Германии штурмовые отряды и другие фашистские формирования.

Однако к середине 50-х годов БРАК так и не смог приобрести нужного влияния в стране. В то же время популярность левого движения на Кубе, особенно отряда Фиделя Кастро, основной руководящей силы революции, в кубинском народе неуклонно росла.

Именно в это время начались регулярные поездки на остров генерального инспектора ЦРУ Л. Киркпатрика, наделенного администрацией США широкими полномочиями. Первая такая поездка состоялась в 1956 г. Ей предшествовала обстоятельная беседа с директором ЦРУ Алленом Даллесом. В отделе латиноамериканских стран ЦРУ были подняты все досье, в том числе и досье самого Батисты. Киркпатрика снабдили специальным рекомендательным письмом государственного секретаря Джона Фостера Даллеса, которое он должен был вручить кубинскому диктатору. Заметим, что и в этом случае не одно только служебное положение братьев Даллесов делало их столь ревностными поборниками реакционного и прогнившего режима на Кубе. Семейство Даллесов было одним из крупнейших акционеров американской сахарной монополии «Франсиско шугар компани», вовсю орудовавшей в этой стране.

Экстренную встречу эмиссара американской разведки с кубинским президентом организовал посол США в Гаване Артур Гарднер. Он вообще был не склонен к открытым контактам с ЦРУ, но американское правительство столь серьезно обеспокоилось положением на Кубе, что приказало послу пренебречь формальностями, хотя прямой контакт официального представителя разведки с кубинским президентом мог скомпрометировать высшие власти США.

Гарднер заранее сообщил Батисте о цели приезда эмиссара ЦРУ. Батиста принял Киркпатрика в присутствии государственного министра по административным делам Сантьяго Рея; во встрече участвовал и местный резидент ЦРУ — один из ответственных сотрудников американского посольства. Батисте было предложено активизировать антикоммунистическую борьбу и повысить роль БРАК в государственных делах. Киркпатрик гарантировал ему полную поддержку со стороны администрации США, в частности ЦРУ обязалось поставлять информацию о составе и деятельности левых сил на Кубе, особенно сторонников Кастро. «В Вашингтоне,— подчеркнул Киркпатрик в этой беседе,— глубоко убеждены в том, что необходимо принять более активные меры, и я прибыл сюда, чтобы обеспечить с нашей стороны любую возможную помощь»1.

Батиста, поощренный щедрыми американскими посулами, тут же предложил Сантьяго Рею осуществлять связь БРАК с кабинетом министров. Во главе БРАК был поставлен генерал Диас Томайо — «человек твердого характера». С этого времени БРАК превращается в своеобразный карательный орган при правительстве. Рассматривая борьбу против революционных сил Кубы как одну из самых неотложных задач, американцы решительно настаивали на укомплектовании БРАК специалистами в области сыска и дознания, юристами, опытными сотрудниками военной разведки и на предоставлении им особых материальных привилегий. Техническое оснащение БРАК и руководство подготовкой кадров ЦРУ взяло на себя. Специальный сотрудник разведки США был назначен советником БРАК и одновременно офицером связи.

Вместе с резидентом ЦРУ на Кубе Киркпатрик разработал меры по усовершенствованию этой антинародной полицейской организации и через министра Сантьяго Рея сообщил о них Батисте. Когда Киркпатрик вернулся в Вашингтон после инспекционной поездки по странам Латинской Америки, он получил обнадеживающее донесение из Гаваны, в котором говорилось, что Батиста пунктуально следует всем рекомендациям.

В апреле 1957 г. генеральный инспектор ЦРУ снова отправился в Гавану. Киркпатрик счел, что определенный «прогресс в деятельности» (!) БРАК к этому времени имелся, но все же он остался недоволен политической обстановкой на Кубе и приложил немало усилий для наведения порядка в этой организации. Во многом он винил Батисту, который без ведома ЦРУ назначил генерала Диаса Томайо на должность командующего военным округом в Орьенте.

Итак, БРАК снова не оправдал надежд ЦРУ. Киркпатрик упрекал руководителей этой карательной организации в распылении сил, в неумении сосредоточить внимание на оппозиционных группировках, представляющих наибольшую опасность для режима Батисты, в неспособности нанести по ним решающий удар.

Итоги инспекции обсуждались с Батистой в его президентском дворце. «Он отчаянно нуждался в любой помощи со стороны Соединенных Штатов,— вспоминал Киркпатрик.— Мы кратко обсудили военную обстановку в провинции Орьенте, и я попытался выяснить, почему армия Батисты не может действовать против мятежников достаточно успешно» 2. Деловая часть встречи с президентом Батистой прошла, как и ожидалось, гладко. Правда, одно обстоятельство омрачило настроение генерального инспектора ЦРУ: он неожиданно оказался в центре внимания общественности, и не только кубинской. Во время беседы Батиста предложил сфотографироваться «на память о плодотворной встрече». Киркпатрик пытался избежать этой церемонии, столь нежелательной для представителя разведки, выполняющего тайную миссию, но было поздно: посол Гарднер уже дал согласие. Генеральный инспектор ЦРУ едва успел знаком упредить резидента, и «наш человек в Гаване,— пишет Киркпатрик,— своевременно ретировался».

На следующий день фотографии появились на страницах многих гаванских газет. В комментариях к ним визит одного из главных закулисных вдохновителей режима Батисты характеризовался как официальный, были указаны его фамилия, название ведомства, которое он представлял, и даже занимаемая им должность. «Меня использовали,— констатировал Киркпатрик,— в качестве подпорки шатающегося и становящегося все более непопулярным режима».

Влияние Батисты на развитие событий в стране падало с каждым днем. Резко усилилась оппозиция, объединившаяся вокруг «Движения 26 июля» во главе с Фиделем Кастро. Став ядром, инициатором и руководителем революционной борьбы, это движение, провозгласившее своей целью немедленную радикальную перестройку всей социально-экономической системы и обеспечение полного национального суверенитета Кубы, завоевывало все больше сторонников. На выступления левых сил полиция и вооруженные силы отвечали зверствами: число замученных и казненных кубинских патриотов достигло неслыханных размеров, но это лишь способствовало росту революционной активности масс. К осени 1958 г. большинство населения страны выступало против тирании Батисты. Диктатура держалась только на армии, однако ее действия против партизан были по-прежнему малоэффективны. Большую помощь повстанцам оказывали крестьяне, пополняя их ряды, доставляя им провизию, боеприпасы, передавая в распоряжение командования важные разведывательные сведения. Пользуясь этими сведениями, партизаны устраивали засады, разрушали линии коммуникаций и снабжения.

В сентябре 1958 г. состоялась третья, и последняя, поездка генерального инспектора ЦРУ на Кубу. Главной ее целью опять же было укрепление БРАК, чтобы эта организация сстала действенным средством борьбы против коммунистов». Киркпатрик долго беседовал с новым послом США в Гаване Эрлом Смитом — одним из главных держателей акций «Моа бэй майнинг компани», занимавшейся разработкой богатейших залежей кубинского никеля. Кроме того, он получил всю необходимую информацию от местного резидента ЦРУ, от сотрудников политического отдела посольства, от военных атташе, представителей ФБР и многих других. Киркпатрик, как он будет утверждать спустя 10 лет, уже тогда сделал для себя вывод: «Правительство утратило контроль над положением в стране и висит на волоске, надеясь лишь на чудо; если армия дрогнет, все рухнет».

На этот раз, учитывая, очевидно, неблагоприятную для США обстановку на Кубе, а также скандальную публикацию фотографий в прошлый его приезд, Киркпатрик, дабы не привлекать внимания к своей персоне, не появлялся в здании БРАК, а предложил новому шефу этой организации полковнику Мариану Пагете прийти в посольство. Пагета, который охотно сотрудничал с американцами, снабжая их нужной информацией, был явно обеспокоен положением в стране. За этой встречей последовали другие, в том числе весьма конфиденциального характера. Собрав необходимые сведения, Киркпатрик немедленно направил в Вашингтон телеграмму, в которой содержался детальный анализ политической ситуации на Кубе и предупреждение, что Батиста вряд ли долго продержится. «Я,— вспоминает Киркпатрик об этой телеграмме,— дал, вероятно, самый точный прогноз за всю свою практику».

Результатом этой поездки Киркпатрика явилось усиление деятельности на Кубе всего репрессивного аппарата тирании, находившегося под контролем спецслужб Вашингтона. Главным объектом объединенных действий этого аппарата и ЦРУ становится «Движение 26 июля».

5 декабря 1958 г. посол Эрл Смит был срочно вызван в Вашингтон для консультаций. Аллен Даллес обсуждал с ним вопрос о преемнике Батисты. Разъясняя суть антикубинской политики США на том этапе, Даллес обращал особое внимание на необходимость любой ценой сохранить основные институты существующего режима, поставив во главе вместо диктатора и его неудачливых приспешников новых проамерикански настроенных деятелей.

В помощь Эрлу Смиту на Кубу решили направить со специальной миссией Уильяма Поли, в прошлом американского посла в Гаване, крупного бизнесмена, имевшего на Кубе значительные деловые интересы, личного друга Батисты. Поли, прибывший в Гавану в первых числах декабря, в отсутствие в стране посла Смита, должен был в качестве неофициального посланника администрации США посетить Батисту и убедить его передать власть военной хунте, которая стабилизировала бы становившееся критическим положение в стране. Ожесточенные споры вызвал состав хунты. Надо было подобрать угодных Батисте генералов — в противном случае он отказался бы уступить власть. Но Уильям Поли не справился с возложенной на него задачей: кубинский диктатор отверг предложение добровольно оставить пост президента.

Затем с Батистой имел беседу возвратившийся в Гавану Смит. Чтобы создать какую-то альтернативу захвату власти Фиделем Кастро, он также старался убедить Батисту покинуть страду, подыскав преемника или передав власть военной хунте. Неделю спустя Смит повторил это требование генералу Франсиско Табернилье, тогдашнему главнокомандующему вооруженными силами Кубы. Но все усилия американского империализма и буржуазно-помещичьей олигархии, направленные на то, чтобы избежать катастрофы, оказались тщетными.

1 января 1959 г. ненавистный народу кровавый режим военной диктатуры рухнул в результате совместных действий всех демократических и прогрессивных сил. Под ударами Повстанческой армии, возглавляемой Фиделем и Раулем Кастро, Эрнесто Че Геварой и Камило Сьенфуэгосом, солдаты диктатуры прекратили сопротивление. Победила кубинская революция, к власти пришло народное правительство. Батиста, тщетно пытавшийся с помощью террора подавить «Движение 26 июля», бежал через Доминиканскую Республику в Португалию, к Салазару, прихватив ценности, награбленные за долгие годы хозяйничанья на острове.

Помешать победе народной революции на Кубе можно было, лишь предприняв открытую вооруженную интервенцию. Но развязать такую интервенцию американский империализм не рискнул, принимая во внимание сложившуюся к тому времени расстановку сил в мире, а также общественное мнение на Кубе, в Латинской Америке и самих Соединенных Штатах. Для осуществления политического курса правящих кругов США, направленного на разгром кубинской революции, были мобилизованы все средства тайной войны.

Однако то, что ЦРУ привычными средствами тайной войны осуществило в Гватемале, не вышло на Кубе — этом небольшом, но чрезвычайно важном для американского империализма острове Карибского моря. Появление в Западном полушарии первого социалистического государства — Республики Куба символизировало начало крушения неоколониальной системы в этой части света, означало прорыв фронта, который империалистам США казался незыблемым. Куба, эта маленькая страна, сумевшая сбросить экономический диктат и покончить с политическим засильем своего большого соседа, стала для всего полушария примером мужества.

Уже самим фактом своего существования народная Куба, покончившая с господством американских монополий, ликвидировавшая крупное землевладение, национализировавшая промышленность, была страшна капиталистическому миру. Монополистический капитал США требовал «решительных действий» в отношении революционной Кубы. Антикубинский курс отстаивали более 900 компаний, имевших в прошлом капиталовложения в этой стране. Пример острова Свободы, избравшего своей целью строительство социализма, ставил под угрозу баснословные прибыли американских капиталистов и их стратегические интересы и в других странах Латинской Америки. Поэтому правящие круги США стремились во что бы то ни стало ликвидировать завоевания первой социалистической революции в Америке.

В марте 1960 г. состоялось несколько совещаний Совета национальной безопасности, посвященных выработке американской политики в отношении Кубы. В ходе этих совещаний был принят общий план антикубинской акции, который предусматривал широкий набор средств подрывной деятельности. Напомним, что, решив любыми путями задушить экономику Кубы, американские монополии прекратили к 1960 г. поставки ей нефти с целью парализовать промышленность страны. Соединенные Штаты, вопреки ранее подписанному соглашению, отказались также покупать сахар — основной продукт кубинского экспорта. Правительство США запретило американским фирмам вести какую-либо торговлю с Республикой Куба.

Но хотя репрессивные меры США создали серьезные трудности для ее экономики, Куба при всесторонней помощи и поддержке СССР и всего социалистического содружества выстояла. В тяжелое для революционной Кубы время испытаний Советский Союз протянул руду помощи братскому народу в его справедливой борьбе за свободу и независимость. В коммюнике, которое было подписано во время пребывания в Москве в июле 1960 г. министра вооруженных сил Республики Куба Рауля Кастро, сообщалось, что Советское правительство обязалось обеспечить снабжение Кубы нефтью и другими жизненно необходимыми товарами3. «Без постоянной, решительной и щедрой помощи советского народа наша родина не смогла бы выстоять в схватке с империализмом,— сказал на I съезде Коммунистической партии Кубы вождь кубинской революции товарищ Фидель Кастро.— Советская страна стала покупать наш сахар, когда Соединенные Штаты подло лишили нас своего рынка; советский народ стал поставлять нам сырье и топливо, которые мы не могли приобрести ни в какой другой стране; советский народ бесплатно предоставил нам оружие, которым мы сражались против наемников на Плая-Хирон и которым мы оснастили наши Революционные Вооруженные Силы, чтобы заставить Соединенные Штаты дорогой ценой заплатить за любую прямую агрессию» 4. Таким образом, главный замысел американских империалистов — парализовать кубинскую экономику — не удался. Потерпела крушение и попытка спланированного и подготовленного ЦРУ вооруженного вторжения на Кубу.

17 сентября 1960 г. министерство иностранных дел Кубы вручило американскому послу в Гаване специальную ноту с энергичным протестом против принимавшей все более широкие размеры шпионской, заговорщической и иной подрывной деятельности, проводимой Соединенными Штатами на кубинской территории. В ноте подчеркивалось, что «подрывная деятельность американских граждан и сотрудников посольства США, использующих методы нацистского гестапо, подтверждает обвинение, которое выдвинуло кубинское Революционное правительство в Совете Безопасности ООН против американской администрации и ее агрессивной политики».

18 октября министр иностранных дел Кубы Р. Роа направил генеральному секретарю ООН письмо с просьбой включить в повестку дня XV сессии Генеральной Ассамблеи вопрос: «Жалоба Революционного правительства Кубы, касающаяся различных планов агрессии и актов вмешательства, совершаемых администрацией США против Республики Куба с явным нарушением ее территориальной неприкосновенности, суверенитета и независимости и угрозой международной безопасности и миру». Просьба эта была поддержана Советским Союзом и другими социалистическими странами. Американские представители в ООН, желая уклониться от официального обсуждения, выступили с «опровержением» жалобы Кубы, а тем временем активность тайной войны продолжала наращиваться.

Как подтвердит потом тогдашний посол США в Гаване Филип У. Бонсаль, целью американской антикубинской политики было «свержение Кастро... свержение с помощью любых возможных средств и способов, за исключением лишь вторжения на Кубу вооруженных сил США». В роли главного исполнителя этой политики выступало ЦРУ.

С возникновением плана свержения Ф. Кастро в ЦРУ во второй половине марта 1960 г. приступили к отбору сотрудников, преимущественно из числа тех, кто недавно работал в Гаване и хорошо знал этот район. Поначалу оперативная группа по Кубе насчитывала 10 человек, но спустя несколько недель ее численность уже перевалила за 40 и продолжала расти. Местом базирования оперативной группы стал штат Майами, где ЦРУ создало одну из своих крупнейших баз в мире. Руководство ЦРУ предполагало завершить всю подготовительную работу к операции, получившей кодовое название «операция Плутон», в ноябре — начале декабря.

Первое организационное совещание оперативной группы, состоявшееся в мартовские дни 1960 г., вел сам Аллен Даллес. О том, какое значение придавалось агрессии против Кубы, свидетельствует уже сам состав участников совещания. Справа от директора ЦРУ сидел его заместитель генерал Чарльз П. Кэйбелл, напротив — генерал Ричард М. Биссел, занявший пост директора Управления тайных операций ЦРУ. Присутствовали также начальник оперативного отдела управления Ричард Хелмс; непременный участник всех операций ЦРУ в Западном полушарии Клифф, назначенный руководителем только что образованной оперативной группы по Кубе, Дэвид Филлипс, поставленный во главе созданного в составе оперативной группы отдела пропаганды, и многие другие.

Даллес в общих чертах изложил суть дела. Он привел слова Эйзенхауэра о том, что правительство Кастро якобы представляет собой «коммунистическую угрозу» Соединенным Штатам и поэтому должно быть свергнуто. В соответствии с этим решением, пояснил Даллес, ЦРУ поручено в сжатые сроки разработать и представить на утверждение Белого дома план операции. Диверсантов и летчиков решено было вербовать среди кубинских эмигрантов в Майами и других местах. Президент Гватемалы Мигель Идигорас Фуэнтес разрешил ЦРУ создать на гватемальской территории учебные лагеря для подготовки наемников. Власти Никарагуа предоставили ЦРУ аэродром и порт. После того как завербованные пройдут соответствующую тренировку и ЦРУ сформирует угодное США эмигрантское правительство, Белый дом должен был санкционировать саму высадку диверсионных групп.

Выступивший вслед за Даллесом Ричард Биссел, которому, как и в операциях «Перелет» и «Гватемала», принадлежала роль основного автора «сценария», остановился на деталях плана и внес некоторые уточнения.

Важное место в его проекте отводилось «пропагандистской обработке» населения Кубы, или, как говорилось на этом совещании, созданию в стране «необходимого психологического климата». Кроме Филлипса этим предстояло заняться слывшему уже тогда опытным профессионалом сотруднику европейского отдела Управления тайных операций Ф. Бендеру и его подчиненному Говарду Ханту. Позднее к ним присоединился шеф Филлипса по Гаване Дуглас. Говард Хант предпринял под видом туриста поездку в Гавану, чтобы, как он говорил, «вжиться в местную атмосферу». Проинструктировав Ханта о политической обстановке на острове, Филлипс дал ему несколько конспиративных адресов. Как потом выяснится, в результате этой поездки Хант представил ряд рекомендаций. Цервая и главная из них состояла в том, что, прежде чем предпринять вторжение на Кубу, необходимо уничтожить Фиделя Кастро [Согласно утверждениям Говарда Ханта, на его неоднократные расспросы, касающиеся этого предложения, ему отвечали, что этим занимается «специальная группа»5].

Разработанный Филлипсом и одобренный Бисселом план «психологической войны» предусматривал создание специальных эмигрантских групп, куда бы входили женщины, рабочие, представители интеллигенции и студенты, для ведения контрреволюционной пропаганды; содействие выпуску эмигрантских изданий, враждебных новой власти; организацию радиопередач и на завершающем этапе — распространение листовок с самолетов. На авиационной базе в Никарагуа вместе с бомбами и ракетами хранилось 11 млн. листовок, рассчитанных на различные категории населения. В течение двух недель, предшествующих вторжению, по плану предполагалось произвести несколько выбросок листовок.

В обязанность Бендера и Ханта входила, как выражались в ЦРУ, «прокладка труб», т. е. обеспечение базы оперативной поддержки для практического осуществления плана. Им надлежало также сформировать эмигрантскую коалиционную группировку, «свободную от батистовского клейма» и объединяющую враждебных Кастро политических деятелей. Эти деятели должны были объявиться на Кубе в качестве членов «временного правительства» после того, как боевые отряды наемников подготовят для них надежный плацдарм. Другим участникам оперативной группы предстояло заняться формированием военизированных подразделений, для чего следовало организовать набор и подготовку наемников. В середине сентября в состав оперативной группы был включен полковник Элкотт — эксперт Пентагона по десантно-диверсионным делам. Он взял на себя разработку военной стороны операции. За планирование десантно-диверсионных действий на Филиппинах во время второй мировой войны полковник получил репутацию блестящего стратега и пользовался у ЦРУ авторитетом.

По мере того как продолжалась вербовка агентов в Майами и тайная засылка их на остров, постоянно увеличивался приток разведывательной информации с Кубы. Новоиспеченные лазутчики втягивали в работу по сбору сведений своих друзей и родственников. Каждое утро в штаб-квартире ЦРУ устраивались совещания, на которых руководитель оперативной группы Клифф и его подчиненные оценивали поступившие за ночь агентурные сообщения.

Осенью 1960 г. ЦРУ на основе накопленной информации подготовило итоговый доклад о положении на Кубе и представило его на рассмотрение президентского Консультативного совета по вопросам разведывательной деятельности за границей. В докладе нашли отражение рекомендации администрации США относительно того, что следует предпринять в новых условиях. Высказывались надежды на то, что Кастро долго не продержится. Было предложено попытаться свергнуть Революционное правительство с помощью так называемой «иррегулярной (тайной) войны». Авторы этих проектов были уверены в том, что, если Соединенные Штаты помогут кубинским эмигрантам создать полувоенные формирования и высадиться на Кубе, революционная власть не выдержит их натиска. Так родилась идея операции в заливе Кочинос.

Таким образом, пока администрация США осуществляла свой план экономической агрессии, ЦРУ начало полным ходом вербовку наемников из числа бежавших с Кубы контрреволюционеров и доставку их для обучения в военный лагерь в Гватемале. Только теперь их называли не диверсантами или «командос», как прежде, а членами «бригады».

Основываясь на собственной информации, подтвержденной данными военно-морской разведки, ЦРУ разработало два варианта плана операции. Первый вариант возник под влиянием того, что работавшие над ним сотрудники ЦРУ, в прошлом в большинстве своем функционеры УСС, хорошо знакомые с методами военного времени, надеялись инспирировать антиправительственные выступления на Кубе.

«Цель этой операции, которая развивалась сложным и путаным путем в течение года, предшествовавшего катастрофе в заливе Кочинос,— писала много лет спустя газета «Вашингтон пост»,— заключалась в том, чтобы вызвать на Кубе всеобщее восстание». В основе этого варианта лежал расчет на то, что специально обученные и засланные на Кубу тайные агенты-руководители сумеют создать так называемые повстанческие группы сопротивления из лиц, враждебных новому строю. Началась интенсивная заброска такой агентуры на остров.

В конечном счете надежды ЦРУ на активизацию подпольного движения в стране не оправдались. Просочившиеся на Кубу с целью вызвать беспорядки, спровоцировать волнения агентурные группы не получили поддержки внутри страны. Революционное правительство, вопреки прогнозам ЦРУ, пользовалось растущей популярностью.

Второй вариант плана предусматривал внезапное вооруженное нападение на Кубу интервенционистских сил. Для этого решили сформировать, вооружить и высадить на остров крупный отряд, который бы закрепился на побережье. Создание постоянного плацдарма с аэродромом для приема самолетов давало, таким образом, дипломатический повод для образования в Майами «нового кубинского правительства», борьбу которого за власть могли поддерживать военные формирования США. Такой план требовал уже не десятков, а сотен наемников: вначале было намечено высадить 800 человек, в конечном счете их оказалось, по американским данным, 1443. Каждому наемнику присваивался определенный номер. Нумерация начиналась с 2500, чтобы создать впечатление, что согласившихся участвовать в военных действиях против народной Кубы много больше, чем на самом деле6. К весне 1961 г. их число едва приблизилось к 1500.

Американские авторы, освещая эту тему, указывают на огромные трудности, с которыми столкнулись организаторы операции. В короткое время следовало завербовать большое число эмигрантов-контрреволюционеров. Отбор уже не мог быть столь тщательным, как при ограниченной вербовке, следовательно, уже нельзя было гарантировать сохранение в тайне самой операции. Если для оснащения мелких групп достаточно было легкого оружия, взрывчатки и переносных раций, то крупному отряду требовалось гораздо больше оружия, более тяжелое вооружение и снаряжение: «джипы» и грузовики, танки и десантные корабли, самолеты и транспортные корабли, базуки и полевая артиллерия. Американцы могли выделить технику, но не так-то просто было доставить ее в порт.

Обучить личный состав отряда тоже было нелегко. Многие кубинские эмигранты совсем не имели опыта военной службы. ЦРУ опасалось, что они не сумеют быстро овладеть оружием и боевой техникой. К тому же основную массу наемников в тренировочных лагерях составляли скомпрометированные в глазах кубинского народа и латиноамериканской общественности бежавшие с Кубы батистовцы. По существу, экспансивно настроенный сброд, не спаянный ни идеей, ни едиными принципами, ни доверием друг к другу, ни сколько-нибудь строгой дисциплиной. Враждующие группировки, отличавшиеся неуемным властолюбием и вероломством, грызлись между собой за командные посты [Даже американская печать не скрывала того, что наемники ЦРУ из числа кубинских эмигрантов представляли собой сборище непримиримых группировок, состоявших из отъявленных реакционеров, в прошлом не за страх, а за совесть служивших Батисте, а теперь мечтавших вернуть свои земли и деньги]. Бендер и Хант вынуждены были постоянно совершать полеты между Вашингтоном, Нью-Йорком, Майами, выполняя роль арбитров в этих перебранках и пытаясь склонить эмигрантов хоть к какому-нибудь сотрудничеству. Дело дошло до того, что назначенный американцами военный руководитель бригады Сан Роман из-за конфликта, возникшего между Бендером и бригадой, был вынужден объявить о том, что он отказывается от командования. Это в свою очередь привело к тому, что 230 человек из 500 заявили об уходе из отряда; целиком распались второй и третий батальоны. Волнения, вызванные тем, что подготовка, по мнению личного состава бригады 2506, неоправданно затянулась, всерьез озадачили руководителей ЦРУ. На базу Трэкс в Гватемале был срочно направлен американец по имени Берни, до этого наведывавшийся туда в качестве инспектора. Берни ничего не оставалось, как выступить в поддержку Сан Романа. Но обстановка в лагере продолжала оставаться напряженной, и снова решили послать на базу самого Бендера. По прибытии он обрушился с гневной речью против «мятежников». 12 из них, кого американцы посчитали «главными зачинщиками», тут же арестовали и заключили в тюрьму. Их освободили только после разгрома в заливе Кочинос.

Признаки беспокойства обнаруживали и политические лидеры эмигрантов, становившиеся в силу этого все более трудно управляемыми. Особенно они негодовали по поводу того, что ЦРУ держало в секрете от них дату вторжения.

Учебные центры размещались вначале на уединенных фермах Флориды, арендованных или купленных по заданию ЦРУ подставными лицами. Обучение кубинских эмигрантов тайно финансировали американские монополии и их дочерние кубинские компании, экспроприированные народной властью. При этом американцы всегда старались создать впечатление, что за все платит некий кубинский миллионер, а правительство США здесь ни при чем.

По секретному соглашению правительства США с президентом Гватемалы Фуэнтесом вскоре после того, как он порвал дипломатические отношения с Кубой, Гватемала предоставляла ЦРУ территории в отдаленных горных районах под учебные полигоны. Прибывшие туда под видом геодезистов первые 32 кубинских эмигранта оборудовали тренировочный лагерь на плантации богатого гватемальца Роберта Алехоса, брата посла Гватемалы в Вашингтоне. Здесь же затем были построены взлетно-посадочные полосы, и американские пилоты в штатском стали обучать кубинских эмигрантов летному делу. Гватемала, таким образом, превратилась в плацдарм для вторжения на Кубу.

Предоставило Соединенным Штатам базу и порт для тайной организации, оснащения и тренировки вооруженных отрядов кубинских контрреволюционеров и правительство Никарагуа. В ноябре 1960 г. под предлогом «защиты» Никарагуа и Гватемалы от «возможного нападения» со стороны Кубы к ее побережью была направлена группа американских военных кораблей.

Требование, чтобы тренировка кубинских эмигрантов- контрреволюционеров велась за пределами США, исходило от руководителей госдепартамента, с которым ЦРУ согласовывало все свои действия с самого начала подготовки операции. По мнению Киркпатрика, это требование, особенно в свете последовавших затем событий, было излишним. Но госдепартамент настаивал: предстоящая операция должна выглядеть как «сугубо кубинская», от которой США всегда смогут отмежеваться.

Вербовка наемников продолжалась. В Гватемалу их доставляли на самолетах из Флориды группами по 40—50 человек и немедленно увозили в горы. Под руководством постоянно находившихся там американских инструкторов они постигали военное дело, отрабатывая технику высадки на побережье. Газеты контрреволюционных эмигрантов «Авансе» и «Боэмиа либре», издававшиеся на деньги ЦРУ в Майами и в Нью-Йорке, занимались идеологической обработкой наемников. Этим же целям служила мощная радиостанция, созданная ЦРУ на острове Суон, принадлежащем Гондурасу. Газеты и радио внушали наемникам, что вторжение выльется в «триумфальное шествие», и призывали кубинское население присоединиться к «победоносным» войскам после их высадки на острове.

В начале апреля 1961 г. руководители ЦРУ решили, что десант наемников уже достаточно подготовлен. Были тщательно изучены два участка для высадки основных сил. Первый участок находился в районе небольшого городка Тринидад в провинции Лас-Вильяс, на юго-восточном побережье Кубы, где уже закрепился диверсионный отряд противников народной власти. Неподалеку от него располагались портовые сооружения и полевой аэродром. Участок этот, по данным разведки США, оборонялся слабо, густые тропические заросли позволяли надежно скрыть высадку. Кроме того, считали, что, если отряд не сумеет закрепить свои позиции, он легко сможет уйти от преследования в горы и осесть там на длительное время, продолжая боевые действия. Оружие, боеприпасы и продовольствие будут сбрасываться ему с самолетов.

План «операции Тринидад» был обсужден еще осенью 1960 г. на совещании у заместителя директора ЦРУ генерала Кэйбелла, а затем передан на рассмотрение комитета начальников штабов, который нашел его вполне осуществимым. Но в ходе последующих обсуждений на высшем уровне появились поправки к плану. Во-первых, благодаря действиям кубинской народной милиции и органов безопасности наемники, засевшие в горах Эскамбрай, были обезврежены (лишь 12 из них удалось добраться до США), а связанные с ними наиболее активные контрреволюционные элементы арестованы. Во-вторых, госдепартамент опасался, что захват даже такого небольшого города, как Тринидад, где неизбежно будут жертвы среди мирного населения и где к тому же нет аэродрома, чем можно было бы объяснить полеты пилотируемых кубинскими эмигрантами бомбардировщиков В-26, нанесет Соединенным Штатам серьезный политический ущерб. Не исключалась возможность протестов в ООН и дипломатических демаршей. Так что план высадки в районе Тринидада утратил свою первоначальную привлекательность. Решено было выбрать менее заметное место [Комментируя позицию госдепартамента, Киркпатрик считает ее очевидным свидетельством того, что у администрации США не было четкого представления о возможном международном резонансе на кубинскую операцию. «Шесть крупных десантных кораблей, высаживающих на берег почти 1500 человек, рота парашютистов, сбрасываемая с транспортных самолетов, идущих под прикрытием небольшой эскадрильи бомбардировщиков,— все это,— пишет он,— должно было привлечь к себе внимание независимо от того, на каком участке побережья Кубы осуществлялась высадка»].

Вот тогда-то военные и предложили высадить десант в районе залива Кочинос, в 100 милях к западу от Тринидада и начать операцию не на заре, как намечалось ранее, а ночью. Этот малонаселенный участок побережья с летними коттеджами и деревушками был удобен для высадки десанта и боевых действий группами. Рядом находилась посадочная площадка для самолетов, которые рассчитывали использовать для последующих ударов по коммуникациям и другим важным объектам Кубы. Овладеть этим небольшим аэродромом и закрепиться на нем предполагалось с помощью танковой роты. Правда, участок в заливе Кочинос имел один существенный недостаток: его окружали непроходимые болота, в случае неудачи — отступление было невозможно.

Вначале высадка в заливе Кочинос намечалась на 5 апреля 1961 г. Затем дату вторжения перенесли на 10 апреля и в конце концов отодвинули еще на неделю. Плацдарм на берегу предполагалось захватить до того, как вооруженные силы Республики Куба предпримут ответные действия. В провинции Орьенте, вблизи Пинар-дель-Рио, планировался отвлекающий маневр группы под руководством некоего Нино Диаса. Ложная атака должна была сопровождаться мощными взрывами и канонадой, чтобы издалека казалось, будто происходит крупное сражение. Руководители ЦРУ надеялись, что в Гаване сразу не разберут, какой из десантов является основным.

Но как говорится, гладко было на бумаге. Весь расчет строился на поддержке вооруженной интервенции как изнутри, так и извне. Наемникам внушали, что на Кубе их ждут, а если отряд и встретит сопротивление, то на выручку ему придут вооруженные силы США. Киркпатрик пишет, что американские должностные лица, ответственные за данную операцию, категорически отрицают последнее. Но вместе с тем он приводит заявления лидеров кубинской эмиграции, утверждающих, что такого рода обещания им действительно давались [Позднее военный руководитель бригады Сан Роман сообщил X. Джонсону, автору книги о бригаде 2506, что их заверили: «если вы провалитесь, мы вам поможем». «В случае необходимости,— заявил полковник Фрэнк,— на помощь вашей бригаде придет морская пехота» 7]. «После тщательного изучения этого вопроса я вполне убедился, что истина лежит где-то посредине»,— заключает Киркпатрик. Ближайший советник президента Кеннеди Шлесинджер свидетельствует, что в начале апреля Даллес и Биссел заявляли президенту, что на Кубе «в настоящий момент более 2500 человек принадлежат к организации сопротивления новой власти, еще 20 тыс. им сочувствуют», а как только бригада укрепится на острове, ее активно поддержит, по крайней мере, четвертая часть кубинского населения.

Итак, операцию в заливе Кочинос наметили на понедельник 17 апреля 1961 г. ЦРУ разработало и детальный план высадки «кубинской бригады» — бригады 2506 — в полторы тысячи человек. Ключевым элементом плана боевых действий было нанесение ударов с воздуха. Бригаду должны были поддерживать 24 американских бомбардировщика В-26. Предполагалось, что восемь американских самолетов с опознавательными знаками кубинских ВВС, пилотируемые кубинцами-эмигрантами, обученными в Гватемале и находившимися на службе у ЦРУ, нанесут последовательно два мощных удара по важнейшим авиабазам республики 15 апреля и на рассвете 17 апреля, перед самой высадкой десанта с моря. Эти внезапные удары с воздуха должны были парализовать кубинскую авиацию, лишить ее возможности атаковать десант наемников и таким образом проложить путь для вторжения. Затем авиация, приданная бригаде, должна была разрушить железнодорожные и шоссейные мосты в районах Гаваны, Матансаса, Ховельяноса, Колона, Санта-Клары и Сьенфуэгоса. Как отмечал впоследствии Фидель Кастро, Соединенные Штаты стремились осуществить широко задуманный план, учитывая все детали; такие планы, разработанные во всех подробностях, присущи обычно крупным американским военным операциям.

В соответствии с требованием госдепартамента участие США в затеваемой операции тщательно маскировалось. Вот что пишет по этому поводу Д. Филлипс: «До вторжения оставалось четыре дня. Первый воздушный налет планировалось осуществить 15 апреля, за два дня до начала вторжения. Совершенно неожиданно меня привлекли к разработке мер, связанных с организацией бомбардировок. Чтобы скрыть причастность США к вторжению, а также то, что нападение эмигрантов направлялось извне, в последний момент было решено создать видимость, будто идея первой бомбардировки возникла на самой Кубе. Бомбардировка трех кубинских аэродромов должна была выглядеть так, будто это сделали летчики ВВС Кастро, перешедшие на сторону эмигрантов, а не эмигранты, прилетевшие на самолетах из Центральной Америки. Мне поручили в течение 24 часов подготовить все для решения этой немыслимой задачи» 8. Словом, все было сделано в духе печально знаменитой провокации гитлеровцев перед вторжением в Польшу 1 сентября 1939 г. Подобно тому как в нападении на радиостанцию в Глейвице участвовали эсэсовцы, переодетые в форму польских солдат, ЦРУ для провокации на Кубе подготовило группу кубинских контрреволюционеров, и среди них своего агента — 35-летнего пилота Марио Сунигу. Ему предстояло изображать летчика народной Кубы, порвавшего с Революционным правительством и решившего якобы вместе с группой других эмигрантов выступить против своих соотечественников. Вскоре после налета американских бомбардировщиков Сунига должен был «перелететь» в международный порт Майами и заявить администрации аэропорта и представителям печати, будто налет совершен «восставшими кубинскими летчиками», недовольными режимом Кастро и поднявшимися в воздух вовсе не с авиационной базы ЦРУ в Пуэрто-Кабесас (Никарагуа), обозначаемой в документах разведки «Хэппи-Вэлли», а с Кубы. Для пущей достоверности ему в карман вложили пачку гаванских сигарет последнего выпуска. Другой самолет должен был приземлиться в Ки-Уэсте.

«Меня беспокоило то,— пишет Филлипс,— что этой истории не очень-то поверят во Флориде и уж конечно не поверят на Кубе, где Кастро может легко установить истину. Я послал несколько телеграмм на авиабазу в Никарагуа и распорядился, чтобы там подготовили экипажи, выделенные для осуществления плана дезинформации: подумали, как летчики должны быть одеты, что будут говорить, а также позаботились, чтобы самолетам до взлета были нанесены хотя бы минимальные повреждения для создания видимости того, что они побывали в бою».

Соответственно «обработали» специалисты из ЦРУ и бомбардировщик Суниги, чтобы его можно было предъявить представителям печати как «самолет кубинских ВВС», обстрелянный из пулемета при «бегстве Марио Суниги с кубинского аэродрома».

Через два месяца после того, как США приступили к подготовке вторжения, всплыла фигура политического руководителя бригады контрреволюционеров-эмигрантов. Им стал 29-летний капитан Мануэль Франсиско Артиме, «парень многообещающий», как говорили о нем американцы. Его называли еще «парнем Фрэнка», т. е. агентом главного представителя ЦРУ в Гватемале полковника Фрэнка Бендера [Еще в самом начале появления планов вторжения Артиме по заданию ЦРУ в качестве эмиссара контрреволюционных эмигрантских сил ездил в страны Центральной и Латинской Америки, чтобы заручиться поддержкой определенных кругов в предпринимавшихся антикубинских акциях. После этой поездки Артиме имел встречу в Нью-Йорке с Фрэнком Бендером. Действуя от имени магнатов, ссужавших средства на борьбу с кубинской революцией, Бендер одобрил идею контрреволюционного выступления и заверил Артиме, что заговорщикам будет предоставлено все необходимое вооружение, а также выделены инструкторы — специалисты по ведению партизанской войны и по общевойсковой подготовке. Артиме со своей стороны взял на себя тайную вербовку кубинских эмигрантов для участия в военных действиях против Кубы9], который появился на базе кубинских эмигрантов в ноябре 1960 г. Свой штаб — один из четырех ключевых центров по подготовке и руководству операцией — он обосновал в Нью-Йорке. Три других располагались соответственно в Вашингтоне, Майами и Реталулеу.

Мануэль Артиме, когда-то служивший в кубинской революционной армии и некоторое время до бегства из страны работавший чиновником по проведению аграрной реформы в восточной провинции Кубы, должен был, как «разочаровавшийся участник революционного движения», с корабля в открытом море обратиться по радио к кубинцам с призывом свергнуть правительство.

Все, что произошло в дальнейшем, широко известно по различным публикациям. В потоке американских объяснений причин провала много версий, много и противоречий. Тот же Киркпатрик, автор наиболее компетентный и заинтересованный, признает, что для руководивших вторжением американцев — как сотрудников ЦРУ, так и военных — провал операции явился полной неожиданностью. Не оправдался прежде всего их расчет на то, что будут перебежчики из кубинской армии и народной милиции — таковых просто не оказалось. Жизнь опровергла и положенную в основу плана операции информацию ЦРУ о якобы невысокой боеспособности революционных вооруженных сил Кубы и о численности воинских частей, которые кубинское правительство могло выставить для борьбы с десантом наемников. Наконец, катастрофические последствия для операции имел удар, заблаговременно нанесенный органами революционной власти по контрреволюционному подполью внутри страны [Американская печать с сожалением констатировала, что в результате продуманных и согласованных действий комитетов защиты революции контрреволюционному подполью в стране был нанесен тяжелый удар еще 18 марта 1961 г., когда большинство его главарей было арестовано на нелегальном сборище в пригороде Гаваны. Во время облавы был схвачен также Рохелис Ронсалес Корсо, известный под именем Франсиско,— координатор всех военных антикубинских операций], а ЦРУ делало одну из главных ставок именно на это подполье.

Первое нападение американских бомбардировщиков В-26 на аэродромы Кубы и городские кварталы Гаваны, Сантьяго и Сан-Антонио-де-лос-Баньос, совершенное 15 апреля, было признано руководителями ЦРУ успешным [Вечером того же дня Сан Роман получил телеграмму от Бендера, в которой тот, чтобы, очевидно, не деморализовать наемников, сообщал, что «воздушный налет успешно завершился и авиация противника выведена из строя»]. Началась подготовка к следующему налету. Но в действительности налет на аэродромы Кубы причинил незначительный ущерб. Слабая эффективность действий авиации наемников объяснялась тем, что командование Революционной армии заранее перебазировало большую часть самолетов на запасные аэродромы.

Не все развивалось и далее так, как предусматривало ЦРУ. Отвлекающий маневр не прошел: группе Нино Диаса так и не удалось высадиться в районе провинции Орьенте, и она вернулась ни с чем. Два самолета В-26 после первого налета на Кубу 15 апреля приземлились, как и планировалось, в Ки-Уэсте и в Майами. Пилотировавшие их летчики заявили, что они якобы дезертировали из кубинских ВВС. Однако задуманный ход, который должен был сгладить впечатление, произведенное на мировую общественность бомбардировкой, и «свести до минимума шум в прессе», не удался, механизм дезинформации не сработал. Соединенные Штаты подверглись в ООН осуждению, их обвинили в причастности к анти- кубинской акции. Министр иностранных дел Кубы Рауль Роа, разоблачив обманный маневр, заявил на заседании специального политического комитета ООН в Нью-Йорке: «Я обвиняю правительство США перед лицом мировой общественности в том, что оно развязало войну против Кубы для того, чтобы вновь завладеть ее богатствами, вновь превратить Кубу в своего сателлита». Участие США в этой авантюре выявлялось все больше и больше, особенно после того, как начала рушиться разработанная ЦРУ «легенда» Суниги.

«Я смотрел по телевизору выступление министра иностранных дел Кубы Рауля Роа в ООН в Нью-Йорке, в котором он разоблачал наш обманный маневр,— пишет в своей книге «Ночная вахта» Дэвид Филлипс,— Затем на трибуну поднялся Эдлай Стивенсон и стал опровергать заявление кубинца. В своих возражениях Раулю Роа бывший кандидат на пост президента был красноречив и эмоционален. Стараясь доказать, что предательство действительно имело место в ВВС Кастро, он демонстрировал перед телевизионными камерами помещенные на первых страницах газет фотографии самолета кубинских эмигрантов, приземлившегося в Майами. Эдлай Стивенсон, подумал я, прекрасный актер: мало кто умеет так убедительно лгать».

Несмотря на первые неудачи, Кеннеди не отменил план вторжения в целом, и события продолжали развиваться в намеченной ЦРУ последовательности. Флот вторжения, состоявший из судов «Хьюстон», «Лейк-Чарльз», «Рио-Эскондидо», «Карибе», «Атлантико» и двух десантных барж, эскортируемый двумя американскими миноносцами, приближался к берегам Кубы. В операции принимали участие и другие суда военно-морского флота США. По приказу адмирала Бэрка у берегов Кубы еще с начала апреля патрулировали военные корабли Атлантического флота, на которых в полной боевой готовности находился батальон американской морской пехоты. Словом, ЦРУ и Пентагон сделали все необходимое для того, чтобы в нужный момент поддержать наемников участием в операции вооруженных сил США.

Тем временем Бисселу позвонил помощник президента Макджордж Банди и сообщил, что в связи с усиливающимися протестами в ООН президент принял решение отменить второй налет военно-воздушных сил, приданных «кубинской бригаде».

Генерал Кэйбелл, исполнявший в тот вечер обязанности директора ЦРУ, отправился вместе с Ричардом Бисселом в госдепартамент, чтобы убедить государственного секретаря Раска в том, что удар с воздуха «по оставшимся самолетам» Кастро абсолютно необходим. Государственный секретарь подтвердил решение Кеннеди об отмене второго налета и посоветовал Кэйбеллу обратиться непосредственно к президенту, который находился в своем загородном доме. Кэйбелл счел такой шаг бесполезным. Он вернулся в штаб, связался с комитетом начальников штабов и спросил, что могут предпринять регулярные войска для оказания помощи. Бомбардировщики В-26 уже не могли обеспечить авиационное прикрытие при высадке на побережье, так как находились в нескольких часах лета, в Никарагуа. Тогда было решено держать поблизости от залива Кочинос авианосец ВМС США «Боксер»; даже если его самолеты нельзя будет использовать, он все-таки окажет на участников операции определенное психологическое воздействие.

Имелся и так называемый резервный план на случай, если высадка в последнюю минуту будет отменена. Однако организаторы вторжения были глубоко убеждены, что отмена операции по каким-либо причинам приведет к тому, что «кубинская бригада» начнет действовать самостоятельно или взбунтуется, а это создаст переполох, который явится гораздо более опасным для США, чем провал операции, и поэтому, хотя многие уже не верили в возможность успеха этой акции, было решено действовать.

Оценивая ход высадки «кубинской бригады», Киркпатрик считает, что с точки зрения военной первый этап операции прошел успешно [Другие американские авторы не разделяют этого мнения. Так, Э. Талли, говоря о различном отношении к этим событиям со стороны представителей официальных кругов. Вашингтона, пишет, что они были «согласны друг с другом в одном: высадка в апреле 1961 г. в Бухте свиней (т. е. в заливе Кочинос.— Ф. С.) на Кубе была одной из самых скверно подготовленных и бездарно осуществленных военных авантюр в истории» 10].

Первые десантные группы с кораблей высадились на побережье ночью. Лишь к рассвету 17 апреля основным силам бригады удалось закончить высадку. Сотни наемников рассыпались по берегу. Они двинулись вперед... и совершенно неожиданно натолкнулись на подразделения народной милиции (в районе Плая-Хирон находился отряд милиции численностью около 100 человек), которые оказали интервентам упорнейшее сопротивление, стараясь во что бы то ни стало сдержать их продвижение в глубь страны и выиграть время для подхода сил революционной армии. Каждый метр земли наемникам приходилось брать с боя. Однако их численный перевес (как потом стало известно, число высадившихся контрреволюционеров составляло 1300 человек) в конце концов не мог не сказаться.

С рассветом американские транспортные самолеты С-46 начали выброску парашютных десантов на дорогах, идущих через болота. Однако к тому времени передовые отряды интервентов, высадившиеся с моря, все еще находились от них на значительном расстоянии. Между парашютистами и основными силами наемников оказались отряды народной милиции, которые в условиях окружения продолжали мужественную борьбу.

К 6 час. 25 мин. утра 17 апреля залив Кочинос представлял собой необычное зрелище. Неподалеку от берега виднелись черно-зеленые громады кораблей и крупных десантных барж, на которых все еще находилась часть войск. Между кораблями и полосой прибоя шныряли десантные шлюпки. На берегу складывалось оружие, боеприпасы, снаряжение. К месту высадки было доставлено такое количество оружия, которого хватило бы для оснащения 4 тыс. человек. Передовые колонны интервентов уже успели продвинуться на несколько километров в глубь острова.

Тщательно подготовленное вооруженное нападение на революционную Кубу стало фактом.

Высадившись на берег, бригада наемников повела наступление на трех участках: 3, 4 и 6-й батальоны захватили Плая-Хирон, в северной части залива Кочинос; 2-й батальон оседлал Т-образный перекресток дорог в Плая-Ларга; 1-й батальон парашютистов обосновался в районе Сан-Блас. Часть личного состава 5-го батальона, добиравшаяся до суши лодками, так как транспортное судно не смогло подойти к берегу и было отнесено течением к югу от Плая-Ларга, не сумело соединиться со 2-м батальоном.

Главное командование Революционных вооруженных сил приняло решение: остановить продвижение интервентов по трем шоссейным дорогам, захватить плацдарм у Плая-Ларга и ударами авиации сорвать доставку противником людских резервов и снаряжения по морю, а в дальнейшем, развивая наступление, полностью очистить побережье от наемников. Военно-воздушные и военно-морские силы Кубы атаковали в пунктах высадки суда и войска интервентов. Два транспортных судна были сразу же затоплены. На одном из них находилась большая часть снаряжения наемников, высадившихся на берег. На другом — аппаратура для радиостанции. Остальные суда были отогнаны в море.

Так как реактивная авиация Кубы господствовала в воздухе, подвозить боеприпасы и подкрепления было невозможно. На третий день после начала операции все было кончено. Операция в заливе Кочинос потерпела полное поражение. Всего 72 часа понадобилось Революционным вооруженным силам, действовавшим быстро и решительно, чтобы остановить и полностью разгромить банды наемников. Командир «кубинской бригады» в ответ на поступившее с американского корабля предложение спасти оставшихся в живых людей, пишет Киркпатрик, «послал руководителей операции ко всем чертям». Основной состав бригады — более 1000 человек — был захвачен в плен [Революционная армия Кубы взяла в плен 1179 человек, захватила 5 тяжелых танков «Шермап», десятки безоткатных орудий, 8 тяжелых минометов, много пулеметов, зенитных орудий, 10 бронетранспортеров. Было потоплено 4 судна, сбито 12 из 24 бомбардировщиков], причем многие из них были опознаны как бывшие головорезы Батисты; почти все они заявили, что их обмануло ЦРУ.

Провал вторжения вызвал в Вашингтоне настоящий шок. Роберт Кеннеди назвал этот день самым мрачным в - жизни его брата. Итог подвел американский обозреватель Э. Талли: «Благодаря в основном восторженным разведывательным оценкам ЦРУ президент Кеннеди вверил престиж нации маленькой кучке плохо обученных кубинцев, и, когда их авантюра провалилась, не кто иной, как Соединенные Штаты, упали лицом в грязь в глазах всего мира».

Попытки братьев Даллесов и других «ястребов» подтолкнуть правительство США на прямую интервенцию американских вооруженных сил на Кубу успеха не имели. Президент Кеннеди в последний момент, трезво оценив возможные последствия такого шага для Соединенных Штатов и всеобщего мира, не решился пойти на риск и пустить в ход американскую морскую пехоту. Тем не менее руководители ЦРУ и Пентагона не теряли надежды на то, что, если операция окажется под угрозой полного провала, им удастся поколебать позиции президента и склонить его к тому, чтобы разрешить морской пехоте поддержать действия контрреволюционных сил. 18 апреля, когда уже было ясно, что вторжение обречено на катастрофу, когда встал вопрос, как вести себя в новой обстановке, Даллес и Биссел настойчиво внушали президенту, вопреки здравому смыслу, что операцию еще можно спасти, введя в действие вооруженные силы США, в первую очередь авиацию с авианосца «Эссекс». Даллеса и Виссела поддержал адмирал Бэрк, попросивший согласия президента на то, чтобы высадить на Кубе десант морской пехоты, а также дать команду американским миноносцам поддержать наемников огнем своих орудий. Председатель комитета начальников штабов генерал Лемнитцер и начальник штаба ВВС генерал Уайт настаивали на том, чтобы президент санкционировал действия военных реактивных самолетов США. Требования Бэрка Кеннеди отклонил, но Даллес и представители военщины стояли на своем. В конце концов президент уступил: он дал согласие на участие американских военных самолетов во вторжении на Кубу. И только благодаря случайному стечению обстоятельств американская авиация не вступила утром 19 апреля в бой с авиацией народной Кубы. Дело в том, что организаторы операции решили использовать американские реактивные самолеты без опознавательных знаков для прикрытия самолетов В-26, пилотируемых кубинскими контрреволюционерами и летчиками ЦРУ. Последние должны были 19 апреля атаковать защитников народной Кубы, сжимавших кольцо вокруг интервентов. Военно-воздушным силам США было приказано при появлении самолетов контрреволюционеров прикрыть их от ударов авиации Кубы. Расчет строился на том, что, как только кубинские самолеты откроют огонь по бомбардировщикам В-26, американская авиация получит предлог для нападения на авиацию народной Кубы. Но механизм взаимодействия не сработал: Бэрк и Биссел в директивах для своих ведомств указали для начала операции разное время по часовым поясам, не согласовав его между собой. В результате бомбардировщики В-26 и американские военные истребители с авианосца «Эссекс» разминулись. Утром 19 апреля над Кубой было сбито еще четыре самолета кубинских контрреволюционеров [Среди погибших оказались четыре американца: Шамбургер, Грэй, Рей и Бейкер; пятый — Джо предпочел не выходить на своем самолете в район залива Кочинос и повернул обратно. Впоследствии обстоятельства гибели граждан США в военных действиях против народной Кубы долгое время скрывались американскими властями].

Президент Кеннеди созывает несколько экстренных совещаний с руководителями ЦРУ, Пентагона и госдепартамента. Одни из них снова потребовали высадить на Кубе морскую пехоту, другие — предлагали призвать на помощь войска государств — членов Организации американских государств, третьи — стояли за то, чтобы немедленно начать готовить для повторной высадки еще более мощный десант наемников. Кеннеди, учитывая политическую обстановку в самих США и настроения мировой общественности, вынужден был отвергнуть все эти предложения и заявить, что «США не намерены совершать военную интервенцию на Кубу». Позиция президента Кеннеди, занятая им в последний момент, послужила причиной для обвинения его представителями крайне правых кругов во главе с сенатором Голдуотером в том, что, не решившись бросить против Кубы американские войска, он тем самым якобы обрек операцию на провал.

На горизонте замаячило расследование в конгрессе. Очевидно, чтобы предвосхитить события, Кеннеди поручил генералу Максуэллу Тэйлору создать специальную правительственную комиссию с участием самого президента, министра юстиции Роберта Кеннеди, адмирала Арлея Бэрка и Аллена Даллеса для расследования деятельности разведки, поскольку роль ЦРУ в нападении на Кубу выдвинула и ряд весьма острых политических и международных проблем, которые нельзя было обойти молчанием. Но это недовольство было вызвано не общим направлением деятельности разведки, а ее провалами и неудачами. В то же время президент дает указание полностью засекретить все материалы, отражающие подготовку к агрессии [ЦРУ в свою очередь постаралось уничтожить следы участия США во вторжении. Через две недели после разгрома в заливе Кочинос секретные документы, находившиеся на базе Бейз-Трэкс, где размещалась «армия освобождения», были зарыты в джунглях. Были снесены все лагерные постройки и даже цементные фундаменты бараков].

После провала вторжения все правительственные ведомства Вашингтона наперебой пытались снять с себя ответственность и возложить ее на других. Одни обвиняли в провале министерство обороны и комитет начальников штабов, участие которых в операции было ограниченным; другие намекали, что посол Стивенсон и вообще противники операции оказывали сдерживающее влияние на президента, чем в немалой степени способствовали провалу вторжения [Р. Биссел в своем интервью газете «Вашингтон стар», опровергая утверждения ближайших сподвижников Кеннеди — его помощника Т. Соренсена и специального советника А. Шлесипджера — о том, что основным виновником провала кубинской авантюры были ЦРУ и Пентагон, полностью перекладывал ответственность на президента, который-де не внял советам ЦРУ и «не создал контрреволюционное правительство в изгнании», не снабдил его деньгами и не поддержал бригаду вторжения «добровольцами» (т. е. морской пехотой США.— Ф. С.)].

Ответственность за провал вторжения несут все, отмечает Киркпатрик, но разгром на Плая-Хирон был прежде всего провалом ЦРУ, предназначение которого в том и состоит, чтобы готовить и осуществлять такого рода операции. Сотрудники ЦРУ допустили просчеты при определении условий, «необходимых для решения поставленной задачи». Отсутствовала точная информация о боеспособности революционных кубинских войск и т. д. Однако Киркпатрик вынужден был признать: «Милиция и армия Кастро сражались гораздо лучше, чем предполагалось, их верность и преданность своему правительству были недооценены». Не было и запланированного ЦРУ дезертирства из войск Республики Куба.

И тут же Киркпатрик пытается как бы оправдать ЦРУ, заявляя: «Главная же причина провала операции заключалась в том, что правительство США не понимало простого обстоятельства — нельзя осуществить с помощью тайной деятельности того, чего ему не удалось достичь посредством дипломатии или прямых военных действий». Странно звучит такое признание в устах профессионального разведчика, который долгие годы был занят осуществлением замыслов монополий и политиканов именно с помощью «тайной деятельности».

Да, революционное движение, опирающееся на решительную поддержку народных масс, неодолимо ни для тайных контрреволюционных сил, ни для открытых диверсий империализма. И последующая история развития социалистического строительства на Кубе, успехи, достигнутые кубинским народом во всех областях,— это самый убедительный ответ на вопрос, почему так позорно провалилась военная авантюра в заливе Кочинос.

Провал операции в заливе Кочинос отнюдь не ослабил стремления правящих кругов США к продолжению враждебных акций против революционной Кубы. Высшие руководители страны считали, отмечает в своем докладе специальная комиссия американского сената, что присутствие в 90 милях от побережья Флориды государства, возглавляемого признанным всеми коммунистическим лидером, является вызовом господству Соединенных Штатов в Западном полушарии и представляет собой «прямую угрозу американской безопасности». Подобные ссылки на якобы существующую угрозу американской безопасности, делавшиеся в соответствии с давней практикой, призваны были оправдать агрессивность и вероломство антикубинской политики,

«Мы все были охвачены настоящей истерией в отношении Кастро во время операции в заливе Кочинос и после нее»,— признал несколько лет спустя тогдашний министр обороны Роберт Макнамара.

22 апреля 1961 г. президент Кеннеди поручил генералу Тэйлору произвести пересмотр американских действий и программ в области военных и полувоенных, партизанских и антипартизанских акций против Кубы, не переходящих в открытую войну. В заключении подготовленного для Белого дома доклада Тэйлор писал: «...длительное сосуществование с Кастро как с соседом невозможно. Его постоянное присутствие в сообществе стран полушария как опасного и действенного выразителя идей коммунизма и антиамериканизма представляет реальную угрозу».

«Необходимо заново проанализировать кубинскую ситуацию...— говорилось далее в докладе,— и дать новые рекомендации относительно политических, военных, экономических и пропагандистских аспектов деятельности правительства США против Кастро».

Осенью 1961 г. в Вашингтоне рассмотрели вопрос о возможных последствиях лишения Фиделя Кастро власти, в том числе в результате военного вмешательства. В итоге появились два документа. Один — подготовленная ЦРУ «Оценка ситуации и перспектив на Кубе». Другой — «Меморандум 100» о мерах по обеспечению национальной безопасности, обязывавший госдепартамент определить курс действий США в случае устранения Кастро и совместно с Пентагоном выработать конкретный план осуществления военной интервенции в этих условиях. Основной упор в обоих документах делался на обоснование характера действий США после устранения Кастро, но ставился вопрос и о самом устранении, причем убийство не исключалось из числа возможных способов. Подтверждением этого могут служить, например, показания тогдашнего помощника президента по национальной безопасности Банди о том, что «Меморандум 100» представлял собой попытку «оценить возможные последствия устранения Кастро (любыми средствами, включая убийство)...»11.

Но указанный факт не был открытием.

Как теперь стало достоверно известно, 11 декабря 1959 г., т. е. почти за полтора года до событий в заливе Кочинос, полковник Дж. С. Кинг, начальник отдела стран Западного полушария ЦРУ, представил меморандум на имя директора ЦРУ Аллена Даллеса. В этом меморандуме он обращал внимание своих шефов на то, что «в настоящее время» на Кубе существует «крайне левая» диктатура, которая, «если ей дать возможность удержаться у власти», будет способствовать аналогичным действиям, направленным против интересов США и в других латиноамериканских странах. Одна из «четырех акций», рекомендованных Кингом, заключалась в том, чтобы «всесторонне рассмотреть вопрос об устранении Фиделя Кастро. Даллес, мнение которого разделял и Биссел, одобрил эти рекомендации.

С марта по август 1960 г., в последний год пребывания у власти администрации Эйзенхауэра, ЦРУ активно разрабатывало планы убийства Ф. Кастро, а также акции, направленные на подрыв его престижа. Для осуществления последних планировалось использование веществ, вызывающих временное психическое расстройство. В докладе генерального инспектора ЦРУ за 1967 г. утверждается, что рассматривался, например, план обработки телестудии, где должен был выступать Фидель Кастро, особым химическим составом, близким по эффекту своего воздействия к наркотическому средству ЛСД 12.

На основе показаний свидетелей и документальных данных комиссии конгресса США подтвердили, что ЦРУ еще в конце 40-х годов, т. е. в самые первые годы своего существования, приступило к изучению свойств некоторых медицинских препаратов, влияющих на поведение человека, и к исследованию путей их применения 13. Эти исследования были лишь частью гораздо более обширной программы в рамках ЦРУ, направленной на изучение возможных средств контроля за поведением человека. Начиная с 1952 г. ЦРУ совместно с Пентагоном на военной базе в Форт-Детрике (штат Мэриленд) осуществляло программу разработки и производства целого ряда отравляющих веществ и ядов. Существовала девятилетняя программа экспериментов с наркотиками, и в частности с ЛСД, который, по характеристике, данной в свое время Хелмсом, опасен, как динамит. Эти эксперименты проводились на людях в госпитале штата Массачусетс, в биологической лаборатории в Нью-Йорке и в «клинике» в одном из городов штата Мичиган. В результате подобного эксперимента — «операции Артишок» — в 1953 г. покончил жизнь самоубийством ученый Фрэнк Олсон. Как потом выяснилось, к семи научным сотрудникам, среди которых был и Олсон, применили препарат ЛСД, о чем они не подозревали, принимая участие в организованной для них ЦРУ встрече в штате Мэриленд 14. Спустя девять дней после этого Олсон выбросился из окна десятого этажа гостиницы в Нью-Йорке, поскольку препарат ЛСД вызвал у него психическое расстройство.

Понимая, какими последствиями чревата разглашение подобной тайны перед мировой общественностью, ЦРУ после самоубийства Олсона разработало специальный план сокрытия причастности управления к экспериментам с ЛСД и смерти Олсона. В этом плане, получившем название «Бэкстонпинг» («Ни шагу назад»), сформулировано требование к сотрудникам ЦРУ отрицать свою причастность к эксперименту при соответствующих вопросах военных следователей и представителей страховой компании Олсона.

План обработки радиостудии так и не был осуществлен, так как препарат нашли недостаточно надежным. Тогда же в отделе технических служб была приготовлена коробка сигар, содержавших химическое вещество, которое вызывает временную потерю человеком ориентации в пространстве. Расчет строился на том, что удастся предложить Кастро выкурить такую сигару перед одним из его выступлений и тем самым дискредитировать его перед народом.

Организация убийства Фиделя Кастро являлась составной частью плана вооруженного вторжения, разработанного ЦРУ в конце 1960 г. «ЦРУ,— пишет О. Демарис,— замышляло убить Кастро перед началом вторжения, так как ожидалось, что вторжение на Кубу, лишенную признанного руководителя, облегчит организацию всеобщего восстания, результатом чего может явиться поражение кубинских войск внутренней безопасности» 15.

В 1975 г. специальная сенатская комиссия, расследовавшая деятельность разведывательных органов США, сообщила, что обнаружены конкретные доказательства существования в 1960—1965 гг. не менее восьми заговоров, имевших целью убийство Фиделя Кастро, в которых было замешано ЦРУ. В действительности их было гораздо больше. В августе 1975 г. правительство Кубы вручило сенатору Макговерну перечень документированных попыток покушений на жизнь Кастро. Имеются неопровержимые свидетельства по крайней мере 20 таких попыток. Всеми этими заговорами руководило ЦРУ, оно же их финансировало. 19 ноября 1976 г. гаванский журнал «Боэмиа» в статье «ЦРУ лгало сенату», иллюстрированной многочисленными фотографиями оружия, капсул с ядами, шифровок, направленных ЦРУ исполнителям террористических актов, предал эти факты гласности.

Для выполнения своих преступных замыслов ЦРУ использовало контрреволюционные элементы как внутри Кубы, так и за ее пределами. Оно, как будет показано далее, не останавливалось перед вербовкой главарей и членов американской мафии, которых за согласие участвовать в планах покушений на лидеров кубинской революции освобождали от уголовных наказаний и которым оказывали материальную поддержку, всячески поощряя к террористическим действиям. На службу этим планам были поставлены новейшие технические средства — от дальнобойных винтовок с оптическим прицелом до авторучек с отравленными иголками, таблетки с ядом, порошки, содержащие смертоносные бактерии, и пр.

По мере того как новый строй на кубинской земле укреплялся и обретал силу, империализм США все решительнее переходил к крайним мерам, которые прежде всего были направлены на физическое уничтожение лидеров революции.

Первая попытка организации убийства Рауля Кастро, о которой официально сообщается в докладе сенатской комиссии американского конгресса, относится к середине 1960 г. Некий кубинец, вызвавшийся помочь ЦРУ в сборе разведывательных сведений, сообщил оперативному сотруднику в Гаване, с которым он поддерживал связь, что, вероятно, сможет проникнуть в окружение Рауля Кастро. Телеграмма об этом из гаванской резидентуры поступила в штаб-квартиру ЦРУ ночью 20 июля. Дежурный офицер немедленно связался с Барнсом, заместителем генерала Биссела — начальника Управления тайных операций, который непосредственно руководил такими операциями ЦРУ, и с полковником Кингом. Следуя полученным от них инструкциям, он рано утром 21 июля направил в Гавану телеграмму: «Штаб-квартира уделяет серьезное внимание вопросу об устранении трех главных лидеров». В телеграмме спрашивалось, готов ли этот кубинец пойти на риск, связанный с организацией «несчастного случая» с Раулем Кастро. ЦРУ субсидировало эту акцию в размере 10 тыс. долларов. В разговоре с кубинцем оперативный сотрудник старательно избегал слова «убийство», но дал ясно понять, что ЦРУ имеет в виду «инцидент» — «несчастный случай с целью,— как он выразился,— нейтрализации влияния этого лидера (Рауля)» 16. Покушение, однако, не удалось, так как исполнителю не представилась возможность организовать «несчастный случай».

16 августа 1960 г. одному из сотрудников оперативного отдела медицинской службы ЦРУ вручили коробку любимых сигар Фиделя Кастро и приказали пропитать их смертельным ядом. Сигары были отравлены ботулином — таким сильнодействующим ядом, что человек, взявший сигару в рот, скончался бы прежде, чем ему успели бы дать противоядие.

В соответствии с планом убийства Ф. Кастро в августе 1960 г. были предприняты шаги по вербовке лиц из преступного мира. Как утверждал заместитель директора ЦРУ Биссел в своих показаниях перед сенатской комиссией, сама идея принадлежала полковнику Кингу. Эдвардс, директор службы безопасности ЦРУ, которому было поручено это дело, предложил попытаться установить контакт с представителями игорного синдиката, действовавшего на Кубе. Поскольку при Батисте игорные дома находились под контролем уголовных элементов, предполагалось, что на острове у них еще сохранились база и связи, которые можно было бы успешно использовать против правительства Кастро. Начальник отдела оперативной поддержки службы безопасности, на которого Эдвардс возложил практическое решение этой задачи, где-то в конце августа — начале сентября 1960 г. обратился за содействием к Мэхью, учитывая его возможности проникнуть в уголовные круги.

Роберт А. Мэхью, в прошлом агент ФБР, с 1954 г. имел собственное сыскное агентство в Вашингтоне. Один из бывших сослуживцев Мэхью по ФБР, работавший затем в службе безопасности ЦРУ, предложил использовать Мэхью в нескольких «деликатных» операциях, когда «нежелательно было бы обнаружение причастности к ним какого-либо сотрудника ЦРУ или государственного служащего». Вначале ЦРУ ежемесячно платило Мэхью по 500 долларов, но, когда его сыскное агентство стало более доходным, выдачу денег прекратили. Начальник отдела оперативной поддержки непосредственно осуществлял связь с Мэхью с момента, когда ЦРУ впервые начало пользоваться его услугами, к 1960 г. они уже были близкими друзьями. Мэхью имел отношение и к планированию вторжения на Кубу в заливе Кочинос.

Полагая, что справиться с поставленной задачей способен лишь кто-либо из «достаточно матерых специалистов» мафии, Мэхью дали задание установить контакт с чикагским гангстером Джоном Росселли, известным своими связями с владельцами игорных заведений в Лас-Вегасе, и склонить его к участию в операции по устранению Фиделя Кастро. Поначалу Мэхью не выразил большого желания участвовать в деле, но потом согласился, считая, что у него имеются обязательства перед ЦРУ. Как Мэхью объяснял впоследствии, к тому времени его главным «работодателем» стал миллионер Хьюз. Будучи крайне заинтересован в работе на столь богатого клиента своего сыскного агентства, Мэхью опасался, что сотрудничество с ЦРУ может помешать этому. В конце концов он решил раскрыть перед Хьюзом суть дела, «заверив, что проект осуществляется по поручению правительства США и заключает в себе попытку устранения Кастро в связи с предстоящим вторжением» 17.

Согласно докладу генерального инспектора ЦРУ, «Эдвардс и Мэхью условились, что последний обратится к Росселли в качестве представителя деловых кругов, имеющих интересы на Кубе и рассматривающих устранение Кастро как важный шаг на пути к возвращению их «капиталовложений». Мэхью был уполномочен сообщить Росселли, что его «клиенты» готовы уплатить за устранение Кастро 150 тыс. долл. [Данные о размерах предлагавшейся суммы расходятся]

В начале сентября 1960 г. Мэхью встретился с Росселли в ресторане «Браун дерби» в Беверли-Хилсе и сообщил ему, что «высокопоставленные правительственные деятели» нуждаются в его содействии, чтобы избавиться от Кастро. Он просил Росселли помочь завербовать для этой цели надежных кубинцев.

14 сентября, в канун сессии Генеральной Ассамблеи ООН, в работе которой должен был участвовать Кастро, в Нью- Йорке в отеле «Плаза» состоялась встреча Мэхью и Росселли с начальником отдела оперативной поддержки. Последний выступал как «компаньон» Мэхью, представляющий международные деловые круги, финансирующие убийство Кастро. Однако Мэхью не скрывал от Росселли принадлежности своего «компаньона» к разведке. Таким образом, для Росселли с самого начала не было секретом, что за всем этим делом стоит ЦРУ. На встрече условились, что Росселли отправится во Флориду и завербует для участия в операции кого-либо из кубинских эмигрантов [В этих поездках Росселли сопровождали два специально выделенных оперативных сотрудника ЦРУ].

В течение недели, начиная с 24 сентября, начальник отдела оперативной поддержки, Мэхью и Росселли постоянно встречались в Майами, чтобы отработать все детали предстоящей операции. В середине октября 1960 г. Росселли познакомил Мэхью с двумя лицами, на помощь которых рассчитывал: Сэмом Голдом — ему отводилась роль «обеспечивающего» или «ключевого» — и Джо — он должен был выполнять функции курьера для поездок на Кубу. Оба они затем были представлены начальнику отдела оперативной поддержки, выступавшему под именем Джима Олдса. Сам Россели выступал под именем Джона Ролстона и отрекомендовался отобранным им кубинцам как агент «неких уолл-стритовских деловых кругов, связанных с производством никеля, которые владели активами и собственностью на территории Кубы».

Перед сенатской комиссией, расследовавшей тайные операции ЦРУ на Кубе, дело было представлено таким образом, будто начальнику отдела оперативной поддержки в тот момент не были известны подлинные имена его партнеров. Согласно его показаниям, лишь примерно через месяц после того, как Голд был привлечен к участию в операции, ему однажды утром позвонил Мэхью и сказал, чтобы он внимательно просмотрел журнал «Пэрейд». Там в сообщении о десяти опаснейших преступниках, разыскиваемых министерством юстиции, указывалось, что Сэм Голд — чикагский гангстер Сальваторе Джанкана [Спустя 15 лет газета «Вашингтон пост» сообщала: «...Джанкана, один из главарей чикагского преступного синдиката, имя которого недавно начали связывать с якобы существовавшим у ЦРУ планом физического устранения Фиделя Кастро, был убит в четверг вечером на кухне своего дома в пригороде Чикаго. Как заявил Фрид Шварц, главный юрисконсульт сенатской комиссии, расследующий операции ЦРУ, 65-летнему Джанкане предстояло дать показания этой комиссии в связи с расследованием причастности ЦРУ к заговорам с целью убийства»], а Джо — главарь «Коза ностра» на Кубе по имени Сантос Траффиканте [Траффиканте регулярно совершал поездки между Майама и Кубой по делам игорного синдиката]. Начальник отдела оперативной поддержки доложил о своем «открытии» Эдвардсу, но это, конечно, не изменило дела: оперативные контакты с матерыми преступниками продолжались. ЦРУ уже глубоко погрязло в своих связях с преступным миром.

В конце октября 1960 г. Мэхью с ведома Эдвардса и начальника отдела оперативной поддержки договорился с флоридским частным детективом Дюбуа об установке подслушивающего устройства в одном из номеров гостиницы в Лас- Вегасе. Это было сделано по просьбе Джанканы, в его личных целях. Оплату работы ЦРУ взяло на себя. Служащий Дюбуа Баллетти вылетел в Лас-Вегас и подсоединил подслушивающее устройство к телефону, но, полагая, что днем в номер никто не зайдет, он оставил его незамаскированным. Горничная, обнаружив это техническое устройство, известила о находке местного шерифа, который арестовал Баллетти и отправил его в тюрьму. Получив возможность связаться с Мэхью, Баллетти позвонил ему в Майами и рассказал о случившемся, втянув таким образом и его в это дело. Сумму, необходимую для освобождения Баллетти под залог, внес Росселли [Сотрудник ФБР по связи с ЦРУ в тот период Сэм Пейпич заявил, что руководство ФБР пришло в бешенство, узнав, что ведомство Даллеса имело прямое отношение к установке подслушивающего устройства, поскольку это обстоятельство могло помешать возможному привлечению Росселли и Джанканы к уголовной ответственности по данному и другим делам. Что касается ЦРУ, то оно выступало против судебного преследования Росселли и Джанканы, боясь огласки их причастности к заговору. На встрече с Пейничем в конце марта 1962 г. Эдвардс прямо заявил ему, что «любое преследование по данному делу поставит под угрозу источники и методы щекотливого характера, применяемые в надлежащим образом санкционированной разведывательной операции, и не будет отвечать национальным интересам»].

Имеются основания считать, что ЦРУ и само могло быть заинтересовано в установлении подслушивающего устройства, чтобы проследить, не просачиваются ли через Джанкану сведения о готовящемся покушении на Кастро. Дело в том, что Джанкана, как это явствует из меморандума директора ФБР Эдгара Гувера заместителю директора ЦРУ Бисселу от 18 октября 1960 г., как будто раскрыл план покушения своим близким друзьям. «Джанкана сказал,— говорилось в меморандуме,— что очень скоро с Фиделем Кастро будет покончено. Когда на этот счет были выражены сомнения, Джанкана, как утверждают, заверил присутствующих, что убийство Кастро произойдет в ноябре. Кроме того, он якобы сказал, что уже трижды встречался с будущим убийцей... По словам Джанканы, для уничтожения Кастро все уже подготовлено: «убийца договорился с одной женщиной (имя ее названо не было) о том, что она бросит «таблетку» в питье или еду Кастро».

Тем не менее Джанкане было поручено внедрить в окружение Кастро кого-либо, кто мог бы совершить покушение. Мэхью в течение длительного времени встречался с ним почти ежедневно. Вначале ЦРУ предполагало организовать убийство в «гангстерском стиле», т. е. изрешетить жертву пулями. Но Джанкана высказался против такого плана, ибо для столь опасной операции было бы трудно подыскать исполнителя, и предложил вместо этого применить яд. Такого же мнения придерживался и Росселли. Обсуждению вопроса о выборе наиболее эффективного способа отравления было посвящено несколько совещаний у Биссела. После ряда проб остановились на таблетках, содержащих ботулин. Начальник отдела оперативной поддержки получил эти таблетки в феврале 1961 г. с заключением, что они содержат смертельный яд, а затем передал их Росселли. Документально установлено, что эти таблетки были получены кубинским агентом для доставки на остров незадолго до вторжения в заливе Кочинос 18.

Где-то в конце февраля — начале марта 1961 г. Росселли доложил начальнику отдела оперативной поддержки, что таблетки вручены близкому к Фиделю Кастро правительственному чиновнику, который, судя по всему, брал взятки от владельцев игорных домов. Однако через несколько недель он вернул их, так как лишился своего положения в кубинском правительстве, а следовательно, и доступа к Кастро.

В апреле 1961 г. была предпринята вторая попытка отравления, на этот раз с участием одного из лидеров кубинской эмиграции; он мог получать деньги от Траффиканте и других лиц, заинтересованных в том, чтобы вернуть себе монополию на содержание игорных, публичных и прочих доходных домов Гаваны и торговлю наркотиками, чей бизнес оборвала революция. Кубинец утверждал, что у него имеется контакт с кем-то из обслуживающего персонала ресторана, в котором бывает Кастро. В качестве предварительного условия он потребовал выдачи аванса и предоставления электронного оборудования для систем связи стоимостью в 10 тыс. долл. Полковник Кинг вручил начальнику отдела оперативной поддержки 50 тыс. долл. для уплаты агенту, если тому удастся совершить покушение. Биссел поручил передать ему также и затребованное им электронное оборудование.

Деньги и яд были вручены агенту во время его встречи с Мэхью, Росселли и Траффиканте в Майами, в отеле «Фонтенбло». Как вспоминает Росселли, Мэхью «открыл свой портфель, вывалил себе на колени целую кучу денег... вытащил также капсулы и объяснил, как их следует применять. Насколько я помню, их нельзя было класть в кипящий суп и т. п., но можно было растворить в воде или других напитках; однако их невозможно было хранить до бесконечности... Проделать это следовало как можно скорее».

Но и на этот раз убийство организовать не удалось. Как считал Эдвардс, попытка закончилась неудачей потому, что Ф. Кастро перестал посещать ресторан, где служил «исполнитель».

Привлечение лиц из преступного мира, налаживание связи с ними и подготовка их к выполнению заданий ЦРУ представляли собой, по свидетельству должностных лиц США, первый этап операции по устранению Фиделя Кастро; он продолжался до начала событий в заливе Кочинос. Отправной точкой второго этапа они считают январь 1962 г., когда во главе операции был поставлен Уильям Харви, один из ответственных сотрудников ЦРУ. На Харви была возложена не имеющая прецедента в современных условиях задача: создание в рамках ЦРУ специального подразделения по устранению неугодных США иностранных лидеров, включая в качестве крайнего средства их убийство. Это подразделение получило название «исполнительная акция» и впоследствии фигурировало под кодовым наименованием «ZR/RIFLE». 15 ноября 1961г. Биссел в беседе с Харви обсудил вопрос о распространении «исполнительной акции» на Кубу и предложил принять от Эдвардса дела, связанные с использованием представителей игорного синдиката.

В начале апреля 1962 г. Харви, действовавший на основании «четких указаний Ричарда Хелмса», сменившего Биссела на посту заместителя директора ЦРУ, попросил Эдвардса свести его с Росселли. Первая встреча Харви с Росселли состоялась в Майами. Она была организована начальником отдела оперативной поддержки. Харви предложил Росселли продолжать свои контакты с кубинскими эмигрантами, но отказаться от использования Мэхью и Джанканы, которые, по его мнению, для данной операции были «ненадежны» и «излишни».

Вторая встреча Харви с Росселли состоялась в Нью-Йорке в начале апреля 1962 г.

Прибыв 21 апреля в Майами, Харви снабдил Росселли таблетками, объяснив ему, что они подействуют везде, в любое время и с чем угодно, а тот в свою очередь информировал Харви, что кубинские эмигранты намерены использовать их, чтобы убрать не только Фиделя, но и Рауля Кастро и Че Гевару. Харви одобрил их намерения 19.

Кубинский эмигрант, связанный с подпольными контрреволюционными группами, потребовал обеспечить его несколькими партиями оружия и кое-каким снаряжением. С помощью резидентуры ЦРУ в Майами Харви достал для него взрывчатку, детонаторы, винтовки, пистолеты, радиоаппаратуру и судовые радары. Харви и резидент ЦРУ в Майами, действуя под вымышленными именами, арендовали рейсовый грузовик и доставили оружие и снаряжение на автомобильную стоянку. Росселли вместе с начальником отдела оперативной поддержки тайно наблюдали за передачей груза.

Информируя Харви в мае 1962 г. о ходе операции, Росселли подтвердил, что таблетки, оружие и снаряжение доставлены на Кубу. В июне он сообщил Харви, что на остров отправлена также группа из трех человек. Миссия этой группы осталась неясна: или она должна была сама привести в исполнение план убийства Кастро, или завербовать кого-либо для этой цели. Но одно было неоспоримо: и в том и в другом случае исполнители должны были воспользоваться таблетками с ядом.

В первых числах января 1963 г. Харви расплатился с Росселли, передав ему 2700 долларов на покрытие расходов, связанных с подготовкой так и не удавшихся покушений. Если верить докладу сенатской комиссии, в середине февраля того же года Харви отказался от попыток продолжения этой операции.

В начале 1963 г. оперативной группой «W», ведавшей в то время всеми тайными операциями против Кубы, рассматривались еще два плана убийства Кастро. По первому плану предполагалось поместить начиненную взрывчаткой экзотическую морскую раковину в том месте, где Кастро занимался подводным плаванием. Но этот план был отклонен отделом технических служб как нереальный.

Второй план предусматривал, что известный нью-йоркский адвокат Джеймс Б. Донован, который вел переговоры с Фиделем Кастро об освобождении пленных, захваченных во время операции в заливе Кочинос, подарит ему костюм для подводного плавания, обработанный болезнетворными микроорганизмами [ЦРУ не раскрывало перед Донованом всего плана]. Согласно докладу генерального инспектора ЦРУ, эта операция подготавливалась в январе 1963 г. [По другим данным, это происходило несколько раньше, поскольку к середине января 1963 г. Донован уже завершил свои переговоры], после того как Фитцжеральд заменил Харви на посту начальника оперативной группы «W».

Отдел технических служб приобрел костюм для подводного плавания, обработал его изнутри грибком, который должен был вызвать хроническое кожное заболевание («мадурская стопа») и внес в дыхательную систему костюма туберкулезные бациллы. Но план этот сорвался: Д. Донован по своей собственной инициативе подарил Кастро другой костюм.

В стадии разработки находилась в это время и операция, имевшая условное обозначение «АМ/ЛАШ». Еще в начале 1961 г. один из сотрудников ЦРУ встретился с высокопоставленным кубинским чиновником (в оперативных документах он фигурировал как АМ/ЛАШ, т. е. под тем же названием, что и операция), чтобы выяснить, не согласится ли тот оказать услуги ЦРУ в борьбе против нового режима на Кубе. Встреча эта хотя и не дала немедленных результатов, но повлекла за собой дальнейшие контакты, в ходе которых удалось склонить кубинца к сотрудничеству с ЦРУ.

ЦРУ рассматривало АМ/ЛАШ как одно из своих ценных приобретений на Кубе. Занимая ответственный пост в государстве и пользуясь до какого-то времени доверием его руководителей, он мог регулярно информировать ЦРУ о положении в правительстве. Возлагались надежды на то, что он окажется полезным и в организации военного переворота на Кубе [Одновременно с операцией «АМ/ЛАШ» ЦРУ задалось целью проникнуть в кубинские военные круги, с тем чтобы «либо способствовать дезертирству, либо обеспечить систематическое получение информации от диссидентов, а может быть, даже образовать группу, способную заменить правительство, существовавшее тогда на Кубе». Этим занимались те же сотрудники ЦРУ, что и операцией «АМ/ЛАШ»]. Однако до конца 1963 г. ЦРУ не знало точно, как поведет себя АМ/ЛАШ в дальнейшем: дезертирует или останется на Кубе. Его обращение к ЦРУ с просьбой помочь бежать с Кубы было отклонено штаб-квартирой. На встрече с сотрудником ЦРУ осенью 1963 г. он согласился остаться в стране, чтобы «совершить что-нибудь действительно стоящее в интересах создания новой Кубы», и заявил о своем желании разработать план физического уничтожения Фиделя Кастро20.

Вопрос об убийстве Кастро вторично обсуждался АМ/ЛАШ и оперативным сотрудником ЦРУ во время их следующей встречи, состоявшейся через несколько дней. По словам сотрудника ЦРУ, это было связано с уточнением роли, которую АМ/ЛАШ должен был играть на Кубе. Сама акция не вызвала у него возражений, не устраивало лишь слово, каким она обозначалась: более приемлемым он считал термин «устранить».

Осенью 1963 г. АМ/ЛАШ подтвердил свою готовность участвовать в деятельности, направленной против правительства Кастро, если получит твердые заверения о поддержке со стороны правительства США. Он просил предоставить ему оружие и обеспечить покровительство на случай, если его участие в заговорщической деятельности вдруг будет раскрыто, а также устроить ему встречу с министром юстиции Робертом Кеннеди.

Начальник штаба по особым делам [Так стала именоваться особая оперативная группа «W» в начале 1963 г] Десмонд Фитцжеральд согласился встретиться с АМ/ЛАШ и дать требуемые заверения. Предварительно он консультировался с заместителем директора ЦРУ Хелмсом и получил согласие на то, чтобы выдать себя за личного представителя министра юстиции Кеннеди. Фитцжеральд встретился с АМ/ЛАШ в конце осени 1963 г. и заверил его, что правительство США поддержит переворот, направленный против Кастро. Кубинец повторил свою просьбу о предоставлении ему оружия, в первую очередь дальнобойных винтовок с оптическим прицелом, с помощью которых можно было бы убить Кастро с большого расстояния, а также гранат.

22 ноября 1963 г. во время встречи АМ/ЛАШ с Фитцжеральдом и оперативным сотрудником его поставили в известность, что оружие, в том числе дальнобойные винтовки с оптическим прицелом, будет доставлено на Кубу. Тогда же ему была вручена шариковая ручка со скрытой в ней иголкой от шприца. Иголка была настолько тонкой, что жертва не заметила бы ее; в качестве яда рекомендовалось употребить смертельный «Черный лист-40». Эту ручку предполагалось использовать при благоприятных условиях для убийства Фиделя Кастро [Характерно, что в тот Hie день, когда представитель ЦРУ передал отравленную авторучку для убийства Кастро, эмиссар президента США вел переговоры с самим Кастро о путях улучшения американо- кубинских отношений]. Как затем подтвердил Хелмс, такая авторучка действительно была изготовлена в ЦРУ.

С приходом к власти администрации Джонсона контакты ЦРУ с АМ/ЛАШ продолжались. Одна партия оружия для АМ/ЛАШ была доставлена на Кубу в марте, а другая — в июне 1964 г.

Всячески поощряя реализацию принятых планов в отношении Фиделя Кастро, но в то же время стремясь создать видимость непричастности к ним администрации США, ЦРУ в начале 1965 г. свело АМ/ЛАШ с неким B-I — лидером одной из контрреволюционных эмигрантских групп, причем ни один из них не знал, что эта встреча была устроена ЦРУ. Замысел операции состоял в том, что B-I мог установить контакт с нужным ему человеком на самой Кубе, а АМ/ЛАШ — получить через B-I оружие с глушителем, которое ЦРУ не хотело вручать ему непосредственно.

АМ/ЛАШ и B-I сразу же приступили к обсуждению планов покушения на Фиделя Кастро. АМ/ЛАШ предложил активизировать вооруженные вылазки на Кубу за месяц до убийства Кастро, с тем чтобы «поднять моральное состояние и дух сопротивления» антикастровских сил. B-I докладывал своим шефам в ЦРУ: АМ/ЛАШ считает, что проблемы, возникшие на Кубе, можно решить, только устранив Кастро, и предлагал либо застрелить его из оружия, оснащенного глушителем, либо заложить бомбу в каком-нибудь месте, где он будет находиться. На себя B-I брал обеспечение для АМ/ЛАШ путей отхода с места покушения и организацию временных пунктов укрытия, откуда он планировал его вывезти.

В одном из документов ЦРУ, датированном 3 января 1965 г., указывается, что B-I и АМ/ЛАШ достигли твердой договоренности по нескольким пунктам: B-I снабдит АМ/ЛАШ глушителем для винтовки; если это окажется невозможным, спрячет в заранее установленном месте винтовку с оптическим прицелом и глушителем, а также несколько бомб, скрытых в небольшом чемодане, лампе или в каком- либо другом потайном устройстве, которое АМ/ЛАШ сможет пронести и оставить в помещении, где обычно бывает Кастро; B-I обеспечит АМ/ЛАШ пути отхода, контролируемые им самим, а не американцами; подготовит в одной из западных провинций тайные склады оружия и создаст нелегальную группу. Эта провинция будет районом, где группа сможет пополниться людьми и оружием. B-I прибудет на Кубу за неделю до покушения на Кастро, но никто, в том числе и АМ/ЛАШ, не должен будет знать его местонахождения. Как только удастся «нейтрализовать» Кастро и будет образована хунта, B-I берется обеспечить ее признание не менее чем пятью латиноамериканскими странами. Хунта будет создана даже в том случае, если Рауль Кастро и Че Гевара останутся живы и будут в состоянии контролировать часть территории страны. Именно по этой причине АМ/ЛАШ настаивал на том, чтобы B-I гарантировал хотя бы частичный контроль над одной из провинций, где могла бы быть образована хунта. Наконец, за месяц до назначенного срока «нейтрализации» Кастро B-I доведет до максимума число рейдов «командос», чтобы поднять дух и моральное состояние своих сторонников на Кубе. Все сообщения, все радиопередачи, вся пропаганда B-I должны были создавать впечатление, будто успех данных рейдов оказался возможным благодаря информации, полученной из нелегальных источников на самой Кубе с помощью подпольного аппарата, возглавляемого Р (боевая кличка АМ/ЛАШ) 21.

В телеграмме ЦРУ, отправленной в начале 1965 г., сообщалось, что B-I передал глушитель АМ/ЛАШ и что у последнего имеются «миниатюрные устройства с зарядами взрывчатки большой разрушительной силы». Но в июне 1965 г. связи с АМ/ЛАШ Центральному разведывательному управлению пришлось прервать по соображениям безопасности.

Организация покушения на Фиделя Кастро была лишь одним из аспектов новой программы гайных действий США против Революционного правительства Кубы, разработанной после провала вторжения в заливе Кочинос и получившей название «Мангуста». Ведущая роль в разработке этой программы принадлежала помощнику президента Кеннеди Ричарду Гудвину и генералу Эдварду Лэнсдэйлу.

Осенью 1961 г. президент предложил Лэнсдэйлу подвергнуть всестороннему и детальному разбору антикубинскую политику администрации США и представить свои рекомендации. Лэнсдэйл доложил президенту, что «Кастро завоевал большую любовь народа страны и что необходимо отказаться от «беспокоящих» акций, направленных против него и осуществляемых руками самих американцев». Лэнсдэйл считал, что в операции «Мангуста» Соединенные Штаты должны действовать совместно с кубинскими эмигрантами, особенно с представителями интеллигенции, которые в свое время находились в оппозиции к Батисте, но не приняли провозглашенную Революционным правительством программу социально-экономических преобразований. Конечной целью проекта, как определял ее Лэнсдэйл, было добиться того, чтобы «народ сам сверг режим Кастро». Для этого прежде всего необходимо было создать соответствующую «политическую базу» среди кубинцев, настроенных против Кастро, выработать «средства для успешного проникновения на Кубу», подобрать людей, которые могли бы возглавить операцию и сформировать группы, способные «работать в обстановке секретности». При этом Лэнсдэйл предостерегал против «преждевременных акций», которые лишь сильно осложняют условия работы агентов внутри страны и лишают их шансов на серьезный и длительный успех.

Проект, предложенный Лэнсдэйлом, был принят администрацией Кеннеди. В конце ноября 1961 г. президент подписал меморандум о начале осуществления проекта «Мангуста», предусматривавшего «использование имеющихся у нас средств... для оказания помощи Кубе в свержении коммунистического режима» 22.

Для наблюдения за ходом операции была создана новая расширенная группа контроля. Кроме членов специальной группы — помощника президента по национальной безопасности Макджорджа Банди, представителя госдепартамента Алексиса Джонсона, заместителя министра обороны Росуэла Гилпатрика, директора ЦРУ Джона Маккоуна и генерала Лаймэна Лемнитцера от комитета начальников штабов — она включала также министра юстиции Роберта Кеннеди и генерала Максуэлла Тэйлора, назначенного председателем этой группы. Государственный секретарь Дин Раек и министр обороны Роберт Макнамара хотя официально и не входили в ее состав, иногда присутствовали на заседаниях группы. После неудачи вооруженного вторжения на Кубу президент перестал полностью доверять оценкам и рекомендациям ЦРУ и считал, что для руководства крупными программами тайных операций нужен человек не из управления. Поэтому координацию операций в рамках программы «Мангуста», проводимых ЦРУ, госдепартаментом и Пентагоном, возложили на генерала Эдварда Лэнсдэйла. Со стороны ЦРУ программу «Мангуста» контролировали Джон Маккоун и Уильям Харви, который был поставлен во главе оперативной группы «W», занимавшейся подготовкой этой операции.

Оперативная группа «W» находилась в непосредственном ведении специальной расширенной группы и объединяла около 400 человек из числа сотрудников центрального аппарата ЦРУ и его отделения в Майами. Активное участие в операции принимал Ричард Хелмс — будущий директор ЦРУ, в то время «правая рука» Джона Маккоуна.

18 января 1962 г. Лэнсдэйл предложил руководителям программы «Мангуста» предварительный план, состоявший из 32 пунктов, которые включали целый набор акций — от сбора разведывательных сведений и организации саботажа до использования американских вооруженных сил для поддержки антиправительственного выступления на Кубе. Центральное место в проекте Лэнсдэйла занимали шпионаж, подрывная пропаганда и диверсии, направленные на создание условий, которые способствовали бы «вызреванию восстания» внутри страны.

19 января 1962 г. Лэнсдэйл выдвинул еще одну задачу дополнительно к предыдущим. «Задача 33» предполагала вывод из строя (на один-два дня) с помощью химических средств кубинских рабочих, занятых на уборке сахарного тростника.

В тот же день в кабинете министра юстиции США состоялось совещание главных участников операции «Мангуста». В записях, которые делал в ходе совещания Джордж Макманус, имеются следующие пометки: «Вывод — свержение Кастро возможно... Решение кубинской проблемы сейчас стоит в центре внимания американской администрации. Не жалеть ни денег, ни времени, ни усилий, ни людских резервов...

Вчера... президент указал ему (Роберту Кеннеди), что последняя глава еще не написана — это надо сделать, и это будет сделано» 23.

В меморандуме министру юстиции от 27 января 1962 г. Лэнсдэйл отмечал: «...возможно, мы начнем игру независимо от принятой программы, которую форсируем». 13 лет спустя он дал следующие разъяснения сенатской комиссии по поводу этого заявления:

«Для меня игра означала организацию восстания на Кубе с целью свержения существующего правительства... А это предполагало формирование групп для осуществления политических акций, создание центров психологической войны и, наконец, когда это станет возможным, организацию партизанских сил в безопасном месте внутри страны, что позволило бы образовать в нужный момент новое правительство, которое возглавило бы восстание, распространило его на Гавану и одержало победу» 24.

30 января 1962 г. специальная расширенная группа утвердила предложенные Лэнсдэйлом 33 пункта для включения в план операции «Мангуста», а 20 февраля он представил уточненный шестиэтапный график ее осуществления, согласно которому операция должна была завершиться в октябре 1962 г. «восстанием и свержением коммунистического режима». Одним из кульминационных этапов операции «сопротивления» Лэнсдэйл считал нападение на руководящих деятелей кубинского правительства. В его проекте с циничной откровенностью говорилось: «Это должно быть «специальной» операцией... гангстерские элементы могут послужить наилучшим потенциалом для вербовки в целях организации нападений па работников полиции и органов безопасности».

Подлинную одержимость и буквально маниакальную ненависть американского империализма к руководителям кубинской революции характеризует следующий факт, зафиксированный в документах сенатской комиссии. 30 января 1962 г. представитель министерства обороны и комитета начальников штабов в рабочей группе по проведению операции «Мангуста» направил на рассмотрение Лэнсдэйла «предложение о создании атмосферы недоверия и страха в коммунистической иерархии на Кубе». Эта преступная акция под названием «операция «Награда» представляла собой «систему финансового вознаграждения за убийство или доставку живыми известных коммунистов, соразмерного положению и посту объекта».

В марте 1962 г. специальная расширенная группа одобрила директиву, в которой говорилось: «Первоочередной целью усилий США в ближайшие месяцы должен стать сбор разведывательных данных». Авторы ее исходили из того, что успешное выполнение плана Лэнсдэйла возможно было лишь при наличии полной и точной информации о положении в стране. Одновременно предпринимались и другие акции, но такие, чтобы они «не привлекли всеобщего внимания». Так, ЦРУ совершило в тот период диверсии на крупном медном руднике Кубы. Диверсионные акты осуществлялись и с целью вывода из строя мостов и отдельных промышленных предприятий.

Однако такой масштаб действий не устраивал правящие круги США. Американская администрация решительно настаивала на ускоренной реализации всего комплекса мер, предусмотренных планом «Мангуста». Под ее давлением специальная расширенная группа приняла в августе 1962 г. новый вариант «В» второго этапа операции «Мангуста», основу которого составляло подстрекательство к восстанию против кубинского правительства.

20 августа генерал Тэйлор доложил президенту, что, как считает специальная расширенная группа, вряд ли правительство Кастро может быть свергнуто внутренними контрреволюционными силами без прямого вмешательства США и потому необходимо придать программе «Мангуста» более наступательный характер. Предусматривалась и такая мера, как подстрекательство специально отобранных кубинцев к нападениям на персонал официальных представительств социалистических стран в Гаване. Так, 31 августа 1962 г. Лэнсдэйл включил в предложенный проект действий во второй фазе операции «Мангуста» задачу провоцировать инциденты между кубинцами и представителями социалистических стран, чтобы создать напряженность. В протоколе заседания от 9 сентября говорится о том, что было высказано пожелание обсудить вопрос о нападениях на советский персонал на Кубе 25.

23 августа Макджордж Банди выпустил меморандум № 181 Совета национальной безопасности, в котором от имени президента предлагалось «как можно быстрее приступить к выполнению плана «В». 30 августа специальная расширенная группа затребовала от ЦРУ перечень возможных объектов диверсий на Кубе, с тем чтобы «установить рамки, в которых управление сможет действовать по собственному усмотрению».

Таким образом, к осени 1962 г. американский внешнеполитический курс в отношении Кубы приобрел откровенно агрессивный характер. Уроки поражения в заливе Кочинос многие реакционеры США постарались забыть. Согласно постановлению конгресса правительство Соединенных Штатов брало на себя обязательство «любыми средствами, какие бы ни потребовались, вплоть до применения оружия», бороться против революционной Кубы. Над островом то и дело появлялись американские разведывательные самолеты У-2, полеты которых, санкционированные на высшем уровне, уже тогда доказывали, что ЦРУ и Пентагон накапливают информацию для возможной наступательной акции против кубинского народа.

На заседании специальной расширенной группы 4 октября 1962 г. министр юстиции США довел до сведения ее членов, что президент заинтересован в успешном проведении операции «Мангуста» и считает, что следует увеличить число диверсионных операций. 14 октября 1962 г. специальная расширенная группа приняла решение приложить максимум усилий для выработки «новых» и «оригинальных подходов» в деле свержения кубинского правительства.

Карибский кризис, вызванный агрессивной политикой США, когда возникла непосредственная угроза вооруженного нападения на Кубу, стал, как известно, самым опасным международным кризисом после второй мировой войны. Энергичные меры со стороны Советского Союза и других социалистических стран сыграли большую роль в его ликвидации. Но и после карибского кризиса американские правящие круги не оставили своих намерений расправиться со свободной Кубой. Однако, вынужденные считаться с общей обстановкой в мире и реальным положением вещей, они приостановили реализацию программы «Мангуста». Приостановили, как покажут дальнейшие события, временно, чтобы лучше приспособить свои действия к новым условиям.

Теперь в госдепартаменте вместо специальной расширенной группы был создан межведомственный «кубинский координационный комитет» для разработки проектов тайных операций. Рассмотрением планов их осуществления занялась группа под председательством помощника президента по национальной безопасности М. Банди. Все вопросы антикубинской политики решались теперь постоянной группой СНБ в составе Р. Кеннеди, Р. Макнамары, Дж. Маккоуна, М. Банди, Т. Соренсена.

Главное содержание антикубинской политики и предмет обсуждения в рамках этой постоянной группы составляли следующие четыре аспекта: потенциальные варианты политической линии США в отношении Кубы; возможное развитие событий в случае смерти Фиделя Кастро; программа скрытых действий и, наконец, как это ни парадоксально звучит, дипломатические усилия по зондированию возможностей восстановления отношений с кубинским правительством.

Первые три аспекта рассматривались постоянной группой весной и в начале лета 1963 г., четвертый — осенью того же года.

Осознавая все большее сужение возможностей США для свержения правительства Кастро, группа видела выход в создании различных трудностей на пути осуществления программы социально-экономических преобразований в стране. За увеличение экономических трудностей, а также за расширение масштабов диверсионной деятельности на Кубе ратовал, в частности, на заседании специальной группы 28 мая 1963 г. Джон Маккоун. Министр обороны Макнамара считал, что диверсии не могут сыграть решающей роли, и поэтому основной упор сделал на экономические санкции.

19 июня 1963 г. после обсуждения в специальной группе американской политики в отношении Кубы Белый дом одобрил программу диверсионной деятельности в основных секторах кубинской экономики. В отличие от операции «Мангуста», главной целью которой было в конечном счете спровоцировать внутренний мятеж на Кубе, план 1963 г. ставил более ограниченную задачу: «насаждать в народе дух недовольства и сопротивления, что способствовало бы развитию дезертирства и возникновению других побочных последствий внутренних волнений».

В октябре 1963 г. группа одобрила проведение более 20 диверсионных акций на период с ноября 1963 по январь 1964 г.; объектами некоторых из них являлись электростанции, нефтеперегонный и сахарный заводы.

Однако события на Кубе в те годы развертывались далеко не так, как хотелось бы вдохновителям и организаторам антикубинской политики. Механизм подрывных действий американского империализма, пожиравший массу сил и материальных средств, все чаще и чаще давал сбои. Это объяснялось несколькими причинами. Попытки ЦРУ и его агентуры проникнуть в страну с враждебными намерениями наталкивались на нерушимое морально-политическое единство кубинского народа. Прямое участие США в непрекращающихся вооруженных вылазках кубинских эмигрантов, террористическая и диверсионная деятельность контрреволюционных элементов, обученных, оснащенных и руководимых ЦРУ, вызывали нежелательный резонанс не только во всем мире, но и в самой Америке. К тому же Соединенные Штаты глубоко увязли в новой авантюре — вьетнамской войне — и не могли пока думать о вторжении на Кубу. Некоторые представители американской администрации ощущали бесперспективность продолжения вооруженных акций. Так, один из инициаторов антикубинской кампании, Дин Раск, в то время государственный секретарь США, на заседании специальной группы в апреле 1964 г. высказался против таких акций, поскольку «они были малоэффективными, а главное, наделали много шума». Президент Джонсон вынужден был принять решение прекратить контролируемые ЦРУ диверсионные «рейды» кубинских эмигрантов, привлекавшие внимание международной общественности, участие в которых США ни для кого уже не было секретом.

Тем не менее тайные операции против Кубы продолжались, хотя и не в прежних масштабах. По свидетельству бывших сотрудников разведки США В. Маркетти и Д. Маркса, «ЦРУ, не торопившееся признать свое фиаско в кубинской операции, не прекращало контактов с группами кубинских эмигрантов...», с контрреволюционными кубинскими организациями «Командос-L», «Альфа-66» и другими, снабжая агентов всем, начиная с паспортов и кончая взрывными устройствами. Управление, как они утверждают, не расторгло контракты со многими ветеранами операции в заливе Кочинос, выплачивая им регулярное жалованье более десяти лет после провала вторжения.

ЦРУ в эти и последующие годы не прекращало поиска новых, более эффективных способов свержения Революционного правительства Кубы, т. е. менялась тактика действий, а цели оставались прежними: ничем не брезгуя и ни перед чем не останавливаясь, лишить героический кубинский народ его революционных завоеваний.

В середине 1964 г. тесно связанная с ЦРУ контрреволюционная организация «Движение национального освобождения» готовила план покушения на премьер-министра Республики Куба. Осуществить его намечалось в сентябре, во время первенства мира по бейсболу на стадионе «Латиноамерикано». Более года член террористической группы Освальдо Фигероа фиксировал каждое посещение стадиона Фиделем Кастро, отмечал места, на которых он сидел, где входил и выходил и т. д. Реализацию плана поручили группе из девяти человек. Органам государственной безопасности Кубы удалось пресечь эти преступные замыслы, все участники группы были арестованы; при аресте у них изъяли большое количество оружия. В ходе расследования выяснилось, что группа поддерживала контакт с ЦРУ через его агентов Альберто и Романа Грау Сьерра.

В начале 1965 г. ЦРУ попыталось перегруппировать разобщенные контрреволюционные организации, объединив их в так называемую «Унидад ресистенсиа» и ориентировав их действия на подготовку и осуществление новых террористических акций. Органы государственной безопасности Кубы сумели раскрыть преступные замыслы членов этой организации. Начиная с 20 января они должны были осуществить серию покушений на лидеров революции. В частности, вновь предусматривалось убийство Фиделя Кастро. Сделать это было поручено группе, которой руководил Энрике Абреу Вилай (известный под кличкой Генри). После ареста все ее члены признали свое участие в заговоре и связь с ЦРУ. У них были изъяты автомат, пистолеты, винтовка с оптическим прицелом, 13 коробок с патронами и фиктивные документы.

Покушение на Фиделя Кастро замышлял и Марио Салабарриа Агилар, который одно время до революции был начальником полиции и главой бюро по расследованию антиправительственной деятельности. В мае 1965 г. стало известно, что Салабарриа пытался приобрести у одной телефонной компании грузовик, за который был готов уплатить большие деньги. Его план, как выяснилось в ходе расследования, заключался в том, чтобы установить на грузовике крупнокалиберный пулемет и при первой возможности совершить покушение на Ф. Кастро. Марио Салабарриа поддерживал связь с ЦРУ через руководителя одной из контрреволюционных групп. Управление снабдило его пистолетом с глушителем и другим оружием, ультракоротковолновой портативной рацией и крупной суммой денег.

В июне 1965 г. на Кубе была раскрыта разветвленная нелегальная резидентура ЦРУ, которой руководили Рамон (Монго) и Леопольдина Грау Алсина (Полита). Заговорщики входили в состав субсидируемых и руководимых ЦРУ контрреволюционных организаций «Рескате» и «Антикоммунистическое революционное движение». ЦРУ предложило Полите разработать план отравления Фиделя Кастро и снабдило ее капсулами с ядом. Яд через некоего Альберто Крус Касо вручили врачу — руководителю одной из групп резидентуры ЦРУ. Кроме того, Полита получила от ЦРУ огнестрельное оружие с глушителями и специальными пулями. После провала этого плана ЦРУ обеспечило контрреволюционеров новыми капсулами и специальным оружием для осуществления еще одной попытки покушения на Ф. Кастро, которая также не удалась благодаря своевременно принятым органами государственной безопасности Кубы мерам.

Контролируемые ЦРУ контрреволюционные организации «Командос-L» и «Движение 30 ноября», имевшие своих представителей на территории США, получили в середине 1965 г. задание подготовить вооруженные суда для высадки на Кубе десанта с целью совершения диверсионных актов. Однако затем план высадки отклонили и предложили обстрелять резиденцию президента республики Освальдо Дортикоса, школьный интернат в районе Мирамар и гостиницу «Ривьера». Эту диверсию удалось осуществить.

В мае 1966 г. на Кубу с территории США проникла группа террористов с целью опять же покушения на Фиделя Кастро, которое замышлялось осуществить в районе Пятой авениды на Мирамаре. Лазутчиков удалось обнаружить сразу же после высадки; трое были убиты в перестрелке. Среди захваченных оказались главари «Командос-L» Антонио Куэста Валье и Эухенио Энрике Сальдивар Карденас; у них было изъято большое количество оружия и снаряжения. Все они прошли подготовку на одной из баз ЦРУ в Пуэрто- Рико.

В 1966 г. был задержан бывший военнослужащий Роланде Кубела Секадес — основной исполнитель еще одного разработанного ЦРУ плана покушения на Фиделя Кастро. ЦРУ завербовало его во время поездки в Мадрид. Перед возвращением в Гавану Кубела получил винтовку с оптическим прицелом и глушителем (была изъята при аресте вместе с большим количеством снаряжения). Характерно, что ЦРУ держало наготове суда, оружие и людей для вторжения, которое намечалось предпринять через 72 часа после убийства Ф. Кастро. Совершенно очевидно, что оно рассматривалось в США как сигнал к организации очередного вторжения на остров Свободы.

17 марта 1967 г. при попытке высадиться в районе Кайо-Фрагосо и нелегально проникнуть на Кубу солдаты пограничной службы обезвредили группу вражеских агентов, прошедших обучение в США. Их задача состояла в осуществлении систематических диверсий и взрывов. В сочетании с пиратскими нападениями это имело целью создать за границей впечатление, будто в стране нарастает активность антиправительственных выступлений. Это дало бы повод окопавшимся в США контрреволюционным организациям требовать от американской администрации увеличения помощи по официальной линии.

Существовали также планы убийства Фиделя Кастро в 1971 г., во время его визита в Чили. В качестве исполнителей ЦРУ предполагало использовать чилийских фашистов и кубинских эмигрантов из организации «Альфа-66». Главная роль отводилась некоему Домингосу Венитесу (Исленьо). В свое время американские власти обвинили его в нелегальной деятельности в США. В 1968 г. он был арестован ФБР. Однако в 1970 г. его освободили как участника готовившейся в то время высадки десанта «Альфа-66» в Орьенте, затем он оказался на военно-морской базе США в Гуантанамо, используемой для подрывной деятельности против Кубы и других стран Латинской Америки. Через живущих в Венесуэле кубинских контрреволюционеров Венитеса снабдили подложными документами на имя венесуэльского журналиста, прибывшего в Чили якобы для освещения визита Ф. Кастро в эту страну. Убить Кастро собирались из пистолета, вмонтированного в телевизионную камеру. Впоследствии от этого плана отказались, поскольку использование пистолета не гарантировало безопасности для исполнителей.

Перечень предпринимавшихся ЦРУ все эти годы попыток физического устранения Фиделя Кастро и других террористических акций можно было бы продолжить. Но и приведенных примеров достаточно, чтобы судить о том, какое важное место отводилось этим акциям в арсенале подрывных действий США против Революционного правительства Кубы.

В 1977 г. стало известно о причастности ЦРУ к еще одной чудовищной диверсии — завозу и распространению на Кубе вируса африканской свиной лихорадки, вызвавшего на острове эпизоотию.

Сначала предполагали, что вирус попал на Кубу случайно: вместе с пищевыми отбросами с какого-нибудь самолета гражданской авиации или с продуктами, привезенными моряками торговых судов. Однако на основании публикаций, появившихся в американской печати, в частности сведений, полученных в ходе интервью, которые были взяты газетой «Ньюсдей» у представителей ЦРУ и Пентагона, кубинским экспертам, занимавшимся изучением обстоятельств появления на острове вируса, удалось восстановить действительную картину событий.

В январе 1977 г. газета «Вашингтон пост» опубликовала признания агента ЦРУ, принимавшего участие в тайной операции по завозу вируса свиной лихорадки на Кубу. Согласно его показаниям, контейнер с возбудителями болезни был вручен ему в начале 1971 г. в Форт-Гулике — военной базе США в зоне Панамского канала, где ЦРУ вот уже много лет содержит собственный центр подготовки кадровых работников и наемников для полувоенных операций в бассейне Карибского моря и в Латинской Америке. Контейнер не имел ни фабричной маркировки, ни отметки о том, в какой стране он изготовлен. По словам агента ЦРУ, он получил инструкцию передать контейнер с вирусом террористической организации кубинских эмигрантов-контрреволюционеров. Через посредника, воспользовавшегося лодкой, груз был передан на борт рыболовного траулера, стоявшего на якоре у берегов Панамы в районе Бокас-дель-Торо.

Причастный к этой операции кубинский эмигрант сообщил, что находился на траулере, когда контейнер был поднят на борт в условленном месте неподалеку от Бокас-дель-Торо. Оттуда он был доставлен на Кубу и передан в марте 1971 г. оперативным работником некоему кубинцу в районе военно-морской базы в Гуантанамо. Этот эмигрант в свое время прошел подготовку в ЦРУ и раньше уже выполнял его задания. У него не было сомнений относительно источника поступления денег за оказанную «услугу». «У организации кубинских эмигрантов,— заявил он,— нет таких средств» 26.

В начале мая 1971 г. санитарные службы Кубы зарегистрировали первые случаи заболевания свиней. По заключению Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН (ФАО), эта быстро распространявшаяся и сопровождавшаяся массовым падежом скота эпизоотия, вспыхнувшая в Западном полушарии впервые в истории, явилась «самым опасным и тревожным происшествием в сельском хозяйстве мира в 1971 г.». Вспышка не повлекла за собой гибели людей, но производство свинины — одного из основных продуктов питания на Кубе — было приостановлено на несколько месяцев: чтобы пресечь эпизоотию, пришлось уничтожить около 500 тыс. голов свиней.

Возможность применения бактериологического оружия против Кубы неоднократно обсуждалась на страницах американской печати. В частности, в прессу просочились сведения о том, что на заседании американского конгресса в ноябре — декабре 1969 г. рассматривался вопрос о развертывании бактериологической войны против Кубы. Представители Пентагона и ЦРУ достигли договоренности о подготовке, доставке и применении биохимических средств, но все документы, относящиеся к этой сверхсекретной сфере, были в свое время уничтожены.

Между тем появляются все новые факты, неопровержимо свидетельствующие о том, что американский империализм по крайней мере с конца 60-х годов и до самого последнего времени не прекращал вести против Кубы биологическую и метеорологическую войну.

В 1980 г. на острове вновь были зафиксированы случаи заболевания свиней. Характерно, что возникновение эпизоотии африканской лихорадки совпало по времени с поражением сахарного тростника ржавчиной, а табачных плантаций голубой плесенью. Весной 1981 г. весьма странным образом на Кубе началась эпидемия лихорадки денге, повлекшая за собой человеческие жертвы.

Кубинские специалисты при участии ряда видных иностранных ученых провели исследование причин эпидемии и пришли к заключению, что возбудитель заболевания был преднамеренно завезен на остров, а не попал туда случайно из стран Центральной Америки, Карибского бассейна или с африканского континента, как настойчиво утверждала империалистическая пропаганда. В указанных районах распространены совершенно иные штаммы вируса, являющегося причиной названного выше заболевания. Кроме того, как подтвердило исследование, во время эпидемии на Кубе ни в одной из стран Африки или Юго-Восточной Азии, где встречается эта болезнь, не отмечалось ее вспышек.

В государствах Латинской Америки и на островах Карибского бассейна после 1978 г. вообще но было зарегистрировано ни одного факта заражения вирусом № 2 лихорадки денге. Случаи заболевания лихорадкой на близлежащих островах совпали по времени с началом эпидемии на кубинской территории, но были вызваны вирусами Да 1 и № 4. Между тем хорошо известно, что именно вирус № 2 лихорадки денге находился в центре внимания американских специалистов, занимающихся разработкой биологического оружия.

В том же 1981 г. на Кубе внезапно началась эпидемия геморрагического конъюнктивита. В результате эпидемии погибли 156 человек, в том числе 99 детей. До середины июля было зарегистрировано 273 тысячи случаев этого заболевания.

Необходимо подчеркнуть, что борьба, которую в течение нескольких месяцев органы здравоохранения Кубы вели против эпидемии лихорадки денге, открыто саботировалась химическими концернами США, отказавшимися поставлять необходимые средства для уничтожения комаров — переносчиков этого заболевания.

Следы этой чудовищной диверсии опять-таки вели в США. Они были очевидны в свете получивших широкую огласку официальных документов американского конгресса, а также из просочившихся в прессу сведений об интенсивной разработке в Соединенных Штатах химического и бактериологического оружия и методов его использования против Кубы.

Наращивая в послевоенные годы свой военный потенциал, Соединенные Штаты придают большое значение производству химического и бактериологического оружия. Его разработкой занимаются ведущие специалисты, на эти цели выделяются крупные ассигнования.

В докладе, подготовленном в мае 1969 г. специальной подкомиссией по здравоохранению и научным исследованиям при сенатской комиссии США по вопросам труда, указывается, что только в 1969 г. на работы в этой области в США было отпущено более 175 млн. долл.

Следует отметить, что активная разработка Соединенными Штатами средств химической и биологической войны уже давно но является секретом. Известный американский обозреватель Сеймур Херш в книге «Химическая и биологическая война: тайный арсенал США» дает описание некоторых баз, па которых Соединенные Штаты ведут разработку химического и биологического оружия. Так, например, в Эджвуде, расположенном к северо-востоку от Балтимора, находится гигантский центр по созданию химического оружия, имеющий территорию в 10 тыс. акров. В нем работают около 4 тыс. гражданских лиц и 1000 военных. Бюджет этого центра постоянно увеличивался и достиг особенно высокого уровня во время войны во Вьетнаме. На базе в Форт-Детрике (штат Мэриленд) 2500 гражданских лиц и 500 военных занимаются разработкой различных средств ведения биологической войны.

10 сентября 1981 г. газета «Гранма» опубликовала заявление кубинского правительства, в котором указывалось: «Странные и необъяснимые обстоятельства появления на Кубе этого заболевания (геморрагического конъюнктивита.— Ф. С.), вспыхнувшего внезапно, подобно лихорадке денге... а также имевшие место в прошлом инциденты... и признания самих американских империалистов подтверждают наши весьма серьезные подозрения в том, что правительство Соединенных Штатов использует против нашей страны бактериологическое оружие».

Любопытно отметить, что за несколько дней до этого заявления американская газета «Майами геральд» опубликовала статью, в которой говорится: «Громогласное утверждение Фиделя Кастро, что «эпидемические заболевания», уничтожающие урожай и животных на Кубе, и эпидемия лихорадки денге, унесшая более ста человеческих жизней, дело рук Центрального разведывательного управления, не кажется невероятным авторам новой книги, которая выйдет в свет этой осенью. Бывший агент ФБР Уильям Тэрнер и журналист Уоррен Хинкли сообщают в ней, что Соединенные Штаты вели биологическую войну на Кубе еще во время правления Никсона». Согласно утверждениям авторов книги, «трюки» Никсона, как они называют принятые администрацией США планы бактериологической войны, включали использование вируса африканской лихорадки для заражения свиней на Кубе, а также воздействие на погоду, с тем чтобы вызывать внезапные паводки для уничтожения посевов.

В течение 1969 и 1970 гг. ЦРУ, по свидетельству У. Тэрнера и У. Хинкли, неоднократно прибегало к искусственному воздействию на погоду с целью подрыва экономики Кубы. С военно-морской базы Чайна-Лейк, расположенной в штате Калифорния, в воздух поднимались специальные самолеты. Они распыляли в дождевых облаках над кубинской территорией кристаллы химических веществ, которые вызывали проливные дожди в несельскохозяйственных районах и засуху в зонах выращивания сахарного тростника.

Сведения такого рода приводились и в других зарубежных источниках. Так, например, по рекомендации ЦРУ американская корпорация международных исследований и технологии занималась преступными опытами, связанными с изменением метеорологических условий на Кубе и в прилегающих к ней районах. По сообщению корреспондента агентства ЮПИ из Лос-Анджелеса 29 июня 1976 г., бывший научный сотрудник министерства обороны США Лоуэлл Понт заявил, что Соединенные Штаты искусственно воздействовали на дождевые облака, чтобы вызвать засуху и тем самым уничтожить урожай сахарного тростника па Кубе в 1969 и 1970 гг.

Лоуэлл Понт в свое время состоял на службе в упоминавшейся выше корпорации международных исследований и технологии и, конечно, знал лучше, чем кто-либо другой, тайны этой организации.

«С 1966 по 1972 г. ЦРУ, а позднее и Пентагон прибегали к активному воздействию на облака для того, чтобы дороги, используемые противником в Юго-Восточной Азии, утопали в грязи,— заявил JI. Понт.— Однако воздействие на облака поблизости от Кубы осуществлялось не для того, чтобы увеличить количество осадков, а, напротив, чтобы «выжать» дождь из облаков до того, как они достигнут острова. Можно сказать, что пытались «наложить эмбарго» на дождевые тучи».

Экспериментальная обработка облаков производилась особенно интенсивно в 1970 г. Куба ставила тогда цель получить 10 млн. тонн сахара, и руководители ЦРУ считали, что неудача может деморализовать население страны.

По данным газеты «Нью-Йорк таймс», в 1969—1970 гг. ЦРУ и Пентагон разрабатывали программу, включавшую искусственное создание дождевых облаков, чтобы вызывать значительные атмосферные осадки на Кубе в определенное время года.

К этому следует добавить, что биологическая война, которую американский империализм на протяжении многих лет ведет против Республики Куба, является составной частью комплексной программы, направленной на дестабилизацию народной власти и оказание содействия внешней и внутренней контрреволюции. Для ведения этой войны ЦРУ пользуется специальным комплектом карт современной Кубы. Эти карты отпечатаны государственной типографией в Вашингтоне.

Карты наглядно иллюстрируют преступные намерения ЦРУ. На них нанесена вся информация, необходимая для «избирательного применения» химического, бактериологического и метеорологического оружия соответствующими подрывными центрами Соединенных Штатов. Для проведения крупномасштабных диверсий разработана карта, на которой отмечены основные районы производства сахарного тростника на Кубе (его плантации занимают более 1,5 млн. га), обозначены пункты, где расположены крупные сахарные заводы и порты, через которые осуществляется экспорт сахара 27.

Все данные получены на основе тайной аэрофотосъемки территории Кубы, а также фотографирования ее с помощью американских спутников-шпионов.

Следует особо отметить тот факт, что в ЦРУ составлена детальная демографическая карта Кубы, отражающая изменения плотности населения за последние два десятилетия. Такой интерес к численности и плотности населения не случаен, если учесть, что на основе этих данных в ЦРУ разрабатываются планы применения химического и бактериологического оружия.

Приведенные факты со всей убедительностью свидетельствуют о том, что в 70-е годы Соединенные Штаты неоднократно использовали против Кубы средства биологической и метеорологической войны. В результате стране был нанесен значительный экономический ущерб, имелись человеческие жертвы. Несмотря на все старания, ЦРУ не удалось сохранить в секрете от мировой общественности свои чудовищные злодеяния. Администрация Рейгана сегодня не в состоянии опровергнуть представленные кубинским правительством доказательства бактериологической, химической и метеорологической войны, которую ЦРУ ведет против социалистического острова в Карибском море.

«Империалисты Соединенных Штатов,— подчеркивал Фидель Кастро в речи на открытии 68-й конференции Межпарламентского союза 15 сентября 1981 г. в Гаване,— усилили преступную экономическую блокаду нашей страны; наращивают шпионскую и подрывную деятельность; без стеснения говорят о ведении официальных радиопередач правительства Соединенных Штатов с целью дестабилизации и содействия контрреволюции на Кубе... Правительство Соединенных Штатов до сих пор не взяло на себя никаких обязательств в ответ на неоднократные публичные требования разъяснить, будет ли это зловещее ведомство (т. е. ЦРУ.— Ф. С.) иметь свободу рук или нет в деле организации покушений на руководителей революции, применения бактериологических средств, опасных для людей, животных и растений» 28.

Кампания враждебных акций против первого социалистического государства Америки особенно усилилась после принятия ОАГ в июле 1975 г. решения положить конец запрету на дипломатические и экономические отношения с Кубой.

Одна за другой были взорваны бомбы в ряде дипломатических миссий, в представительствах авиатранспортной компании и службы печати Республики Куба в Панаме, Колумбии, на Барбадосе, в Тринидаде и Тобаго, предпринята попытка похищения кубинского консула в Мериде (Мексика), совершено пиратское нападение на два кубинских рыболовных судна.

Около 100 террористических акций кубинские контрреволюционеры совершили в период с 1961 по 1976 г. в Майами [Так, 21 октября 1975 г. жертвой аитикубинского террористического подполья стал кубинский эмигрант Роландо Масфюрер, выступавший в США за политическое примирение с Гаваной,— он погиб от взрыва бомбы в своем автомобиле. До этого, 30 апреля 1975 г., была подложена бомба в автомашину противника кубинских контрреволюционеров журналиста Эмплио Милнана, который в результате взрыва лишился обеих ног]. Многие из воинственно настроенных противников революционной Кубы и экстремистов, обученных ЦРУ еще в период подготовки вторжения в заливе Кочинос в 1961 г., принимали участие и в других агрессивных действиях в отношении Кубы, организованных ЦРУ.

Об этом подробно рассказал, выступая по кубинскому радио и телевидению К. Риверо Кольядо, один из бывших руководителей контрреволюционной организации «Белая роза», порвавший с разведкой США и возвратившийся на родину в 1974 г. Он подчеркнул, что свои усилия эти организации направляют на то, «чтобы добиться разрыва отношений между Кубой и рядом стран или по крайней мере ухудшить их». Известно также, что они поддерживают тесные связи с охранкой чилийской фашистской хунты.

Пользуясь попустительством властей США, кубинские контрреволюционеры в Майами начинают действовать все более нагло. «Мы полностью обучены и подготовлены ЦРУ,— сказал их главарь Армандо Лoпec Эсрадо.— Мы применяем тактику, которой нас обучали в ЦРУ. А научили нас делать все: взрывать бомбы, убивать, проникать внутрь Кубы — у нас в этом есть большой опыт». Летом 1976 г. несколько организаций кубинских контрреволюционеров объединились в «боевую террористическую коалицию» под названием «Кору». Как заявил тот же Армандо Лопес Эсрадо, ставший одним из ее лидеров, «взрывы бомб у кубинских посольств и учреждений по всему миру, покушения на кубинских дипломатов — это лишь наши первые шаги».

Самой жестокой из всех этих террористических акций, совершенных агентами ЦРУ, была диверсия против пассажирского самолета 6 октября 1976 г. Прошло всего несколько минут после взлета самолета кубинской авиакомпании «Кубана де авиасьон», летевшего из аэропорта на острове Барбадос, когда диспетчерский пункт аэропорта получил сверхтревожное сообщение. Пилот самолета радировал, что на борту произошел взрыв и что он пытается вернуться в Бриджтаун. Ожидания были напрасны. Самолет так и не прибыл. Он упал в Карибское море в 9 км от берега, где три недели спустя фрегат английского военно-морского флота обнаружил его обломки на глубине 500 м. Из 73 человек, находившихся на борту, включая членов экипажа и кубинскую команду фехтовальщиков, которая блестяще выступила на Олимпийских играх в Монреале, не спасся ни один.

На следующий день после трагедии у берегов Барбадоса неизвестный позвонил в редакцию одной из газет в Майами и заявил, что бомбу в самолет «Кубана де авиасьон» подложили члены контрреволюционной организации «Кондор». Начались поиски диверсантов. Первым навел полицию на их след один из водителей такси острова Тринидад, слышавший, как два его пассажира обменялись на испанском языке подозрительными замечаниями о случившемся. Отталкиваясь от этих исходных данных, полиция Порт-оф-Спейна установила, что люди, о которых шла речь,— колумбиец Фредди Луго и кубинец Эрнан Рикардо Лосано,— только что прибыли самолетом с Барбадоса без всякого багажа и с венесуэльскими паспортами. Дальнейшее расследование показало, что фамилии Луго и Лосано числились в списке пассажиров, летевших на остров Барбадос на взорванном затем кубинском самолете. Восстанавливая маршруты их передвижения, полиция обнаружила, что, едва высадившись на острове, они позвонили в Каракас и разговаривали с неким Орландо Бошем. Сразу же после ареста Луго и Лосано заявили, что являются частными детективами венесуэльского агентства, возглавляемого неким Луисом Посада Каррилесом.

Орландо Бош и Луис Посада Каррилес принадлежали к той группе кубинских эмигрантов, которая уже более 20 лет, пользуясь поддержкой США, ведет так называемую «частную войну» против собственного народа методами террора. Кубинские контрреволюционеры действовали совместно с представителями уголовного мира, причем антикоммунистические мотивы зачастую сочетались с рэкетом, торговлей оружием и наркотиками.

Бош прошел специальную подготовку на одной из баз ЦРУ, участвовал в нескольких антикубинских акциях (выстрел ракетой по польскому судну с грузом для Гаваны, подготовка взрыва в кубинском посольстве в Каракасе). Он связан с представителями военно-фашистской хунты в Чили, с реакционерами других стран.

История Каррилеса мало чем отличается от истории Боша. Он приехал в Майами в 1960 г. и сразу же был отправлен в Гватемалу для обучения в созданной ЦРУ контрреволюционной армии кубинских эмигрантов — бригаде 2506. Участвовал во вторжении на Плая-Хирон в 1961 г., в подавления развернувшегося в Венесуэле партизанского движения.

Венесуэльская полиция нагрянула в агентство Посады на следующий день после гибели самолета и обнаружила там рукописный документ — разведывательное донесение, где перечислялись меры безопасности, которые принимаются в кубинских дипломатических миссиях, в представительствах авиатранспортной компании Кубы и при полетах самолетов в Гавану из Панамы, Колумбии, с Тринидада и с Барбадоса. Рейс, во время которого произошел взрыв, также был подробно описан в этом донесении... В доме Посады были обнаружены аппаратура и планы, использовавшиеся при организации взрыва кубинского самолета и убийства бывшего министра иностранных дел Чили Орландо Летельера, проекты осуществления других террористических акций29.

В конце октября 1976 г. поисковая команда подняла с морского дна обломки фюзеляжа самолета с остатками взрывного устройства «Си-4», которое имеется только в арсеналах армии и разведывательных служб США. Эта подробность в сочетании с тем фактом, что в момент ареста Лосано при нем была обнаружена инструкция по обращению с взрывным устройством именно этого типа, стала вещественным доказательством того, что диверсия была спланирована в ЦРУ.

Первым признался Лосано, как выяснилось, сотрудничавший с ЦРУ с 1970 г. Он сказал, что оставил на борту кубинского самолета, прежде чем сойти с него в аэропорту Барбадоса, чехол от фотоаппарата, начиненный взрывчатым веществом и превращенный в бомбу замедленного действия. Лосано признался также в том, что Луго был завербован им в Венесуэле и что оба они работали на ЦРУ. Всего по делу о взрыве кубинского самолета было арестовано 14 человек: семь кубинских эмигрантов и семь граждан Венесуэлы. Как подчеркивала газета «Нью-Йорк таймс», террористы, которые в течение последних лет занимались подрывной деятельностью в различных странах Латинской Америки, почти неизменно оказывались людьми, прошедшими подготовку в ЦРУ. В этом, очевидно, и кроется объяснение того, что официальные круги США проявили незаинтересованность в выяснении деталей организации и осуществления этого террористического акта.

При расследовании обстоятельств гибели кубинского самолета вскрылась связь этого дела с рядом других террористических актов. Президент Венесуэлы Карлос Андрес Перес охарактеризовал их как «варварские действия и серьезную угрозу международной безопасности» и потребовал от США объяснить связи «правительственного агентства» (т. е.ЦРУ.— Ф. С.) с террористами кубинского происхождения. Как сообщала венесуэльская газета «Насиональ», в Каракас в срочном порядке прибыла группа американских полицейских о юристов с определенной целью — предупредить возможность нежелательных для престижа США разоблачений.

Пример с Кубой — дополнительное свидетельство того, что тайное вмешательство во внутренние дела стран, в которых монополистический капитал США имеет свои интересы, стало обычной практикой американских правящих кругов. С момента победы кубинской революции, используя ЦРУ, они делали все возможное для ее удушения. Экономическая блокада, организация диверсий и саботажа, попытки вооруженного вторжения, террористические налеты на представительства Кубы и ее отдельных граждан в разных районах земного шара, биологическая и метеорологическая война, наконец, многолетние попытки любыми средствами физически уничтожить Фиделя Кастро и других руководителей Республики Куба — ничем не брезгует и ни перед чем не останавливается американский империализм в своем стремлении вернуть страну, обретшую свободу, к капиталистическому прошлому.

Реакционные круги в Соединенных Штатах и поныне еще тешат себя надеждой, что им удастся свергнуть революционную власть на Кубе, и готовят для этого новые военные провокации, заранее оправдывая их выдумками о «кубинской агентуре» в других странах, о вмешательстве Кубы в дела соседних народов. ЦРУ сфабриковало и распространило по дипломатическим каналам США в латиноамериканских странах так называемую «белую книгу» о «коммунистическом вмешательстве» во внутренние дела Сальвадора. Эта грубая фальшивка преподносилась как «объективный доклад» о тайной военной помощи, якобы оказываемой Кубой, Советским Союзом и их союзниками партизанам, борющимся за свержение проамериканского режима в Сальвадоре. Однако материалы «доклада» не выдерживают проверки фактами. Как заявил Ф. Кастро, международная общественность, прогрессивные и демократические силы всего мира знают, что дестабилизация положения в Центральной Америке вызвана не Кубой. «...Американский империализм...— сказал Ф. Кастро,— насаждал в прошлом бесчеловечные правительства и безжалостные эксплуататорские режимы в этом регионе; это он отвергает сегодня любую возможность политического урегулирования в Сальвадоре... несет ответственность за то, что в Центральной Америке нет мира» 30.

Необъявленная война против Кубы не только продолжается, но и приобретает все более широкие масштабы. И хотя под давлением общественности Белый дом еще в 1967 г. официально заявил о прекращении тайных происков в отношении Кубы, а ЦРУ — о «закрытии» своей базы в Майами, центр в Майами продолжает функционировать: сохранены многочисленные арсеналы оружия, а участники «секретной армии ЦРУ» поддерживают контакты со своими шефами. В последнее время империалистические наемники все более нагло заявляют о себе. Не прибегая к особой конспирации, они проходят на пустырях в окрестностях Майами военное обучение, готовясь к вторжению на остров Свободы.

Администрация Рейгана с первых дней пребывания у власти, руководствуясь секретной программой латиноамериканской политики, разработанной его советниками еще в период предвыборных баталий, открыто взяла курс на усиление враждебной деятельности против первого социалистического государства в Западном полушарии. Избрав Кубу одним из главных объектов проведения стратегии дестабилизации, она всячески добивается, чтобы и другие страны, прежде всего союзники США по агрессивным блокам, следовали в фарватере этой политики. Иными словами, делается попытка сколотить широкий империалистический заговор. Его участникам предлагают инспирировать трения с Кубой в движении неприсоединившихся государств, способствовать разрыву дипломатических и других официальных отношений с ней, любой ценой задержать углубление революционных процессов в стране. «Если мы не будем действовать быстро и решительно... из руин нынешних конфликтов вырастут новые Кубы»,— заявил Рейган в штаб-квартире Организации американских государств.

Пентагон и ЦРУ разработали для Рейгана 16 военно-политических планов действий против Кубы: от ужесточения экономической блокады и создания радиостанции для «антикастровской пропаганды» до военных акций, включающих морскую блокаду портов и бомбардировку стратегических объектов. Предварительные рекомендации с обоснованием необходимости проведения открыто агрессивной политики дала «консультативная группа», возглавляемая бывшим ответственным сотрудником ЦРУ К. Ди Джиовани; в ее состав входят профессиональные работники разведки, специалисты по военным операциям и проблемам военизированных формирований.

Сегодня налицо все признаки резкого ужесточения экономической и торговой блокады Кубы. Вашингтонская администрация подкрепляет эти меры новыми санкциями. В частности, введены дополнительные валютные ограничения, чтобы сократить количество туристических и деловых поездок американцев на остров Свободы.

В середине ноября 1981 г. состоялась серия заседаний СНБ для обсуждения ситуации в Карибском бассейне. Была принята долгосрочная программа. Несмотря на секретный характер заседаний, в прессу просочились сведения о том, что их главной темой было расширение деятельности ЦРУ против Никарагуа и Кубы.

Вашингтонская администрация распорядилась об усилении американского военного присутствия в Карибском бассейне. 1 декабря 1981 г. было объявлено о создании Карибского объединенного оперативного командования США, которое, по сообщению газеты «Вашингтон пост», должно заниматься сбором разведывательной информации в странах Карибского бассейна и Центральной Америки, используя в этих целях разведывательные самолеты и другие технические средства.

В конце 1981 г. стало известно о намерении администрации Рейгана создать во Флориде радиостанцию для вещания на Кубу. Представители конгресса США проголосовали за выделение в 1983 финансовом году 7,5 млн. долл. на содержание этой радиостанции. 16 февраля 1982 г. английская газета «Дейли телеграф» под заголовком «Рейган поддерживает план подрывной деятельности ЦРУ в Латинской Америке» поместила сообщение о новом увеличении численности персонала ЦРУ в центральноамериканских республиках. В печати сообщалось также, что президент Рейган одобрил программу стоимостью 19 млн. долл., которая предполагает, в частности, учреждение специальных фондов для поощрения тех стран Центральной Америки, которые согласились бы участвовать в блокировании коммуникаций между Кубой и Никарагуа. В августе 1982 г. большинством голосов сенат США принял резолюцию, названную «поправкой Симмса», внесенную сенатором-республиканцем из штата Айдахо Стивом Симмсом (государственный секретарь Шульц заявил, что правительство поддерживает эту поправку). Резолюция предоставляет американской администрации право применять «любые необходимые средства, включая использование оружия» для «защиты от кубинской угрозы на континенте». Практически это означает, что президент теперь может отправить войска на Кубу, не испрашивая на это согласия конгресса, как того требует закон от 1973 г. Словом, сделан шаг, призванный расчистить путь силам агрессии.