Глава 2. В огне Гражданской войны

К 1917 году Баку был одним из наиболее развитых в экономическом отношении городов Российской империи. После того как в 1847 году были открыты залежи нефти в Биби-Эйбатской бухте, в город начался активный, если не сказать штурмовой, приток российского и иностранного капитала. Помимо нефтепромыслов открывались механические заводы, мельницы, табачные фабрики, развивалось ткацкое и другие отрасли производства. В 1883 году была открыта железная дорога Баку – Тифлис. В 1899 году в Бакинском порту появились паровые суда, а в самом городе открыли конку.

Промышленный потенциал Баку возрастал с каждым годом. Под руководством выдающегося русского инженера В.Г. Шухова, работавшего в «Товариществе нефтяного производства братьев Нобель», в Баку были построены первые в мире цилиндрические резервуары-нефтехранилища, первый российский нефтепровод, а по Волге пошли первые российские нефтеналивные суда. Компания создала первую в России развитую сбытовую сеть нефтепродуктов, с собственным транспортом и нефтебазами. Итогом стало вытеснение с рынка американского керосина с одновременным существенным снижением розничной цены, что сделало керосин доступным даже для крестьян. При компании функционировала собственная система профессионального образования, строилось благоустроенное жилье, действовала медицинская служба.

Постепенно расцветала и культурная жизнь: открывались театры, выходили многочисленные газеты. Баку все чаще называли Кавказским Парижем.

По данным на 1913 год, из 215-тысячного населения основными национальностями являлись: русские (35,5 %); азербайджанцы, которых тогда называли татарами (21,4 %); армяне (19,4 %) и персы (11,7 %). В городе также проживали евреи (4,5 %), грузины (1,9 %), немцы (1,5 %) и казанские татары (1,1 %). Ни одна из основных этнических групп не занимала доминирующего положения. Баку был одним из городов Российской империи, где евреи за пределами черты оседлости чувствовали себя в относительной безопасности.

Во время революции 1905–1907 гг. в Закавказье значительно повысилась активность пролетариата. Весной и летом 1905 года происходили волнения крестьян во многих уездах. В среднем за 1905 год каждый рабочий Бакинской губернии 4,5 раза участвовал в забастовках. В октябре 1905 года в Баку возникли первые профсоюзные организации. А 25 ноября того же года на собрании депутатов промыслово-заводских комиссий был создан Бакинский совет рабочих депутатов.

Наиболее опасной для царской власти в Закавказье была партия «Дашнакцутюн» (от арм. федерация, союз), основанная в 1890 году в Тифлисе (Тбилиси) Х. Микаеляном (демократ), Р. Зоряном (народник) и С. Заваряном (анархист); первоначальное название партии – Содружество армянских революционеров. Целью дашнаков было создание автономного, а затем и независимого армянского государства на территории Западной (Турецкой) Армении с помощью вооруженной борьбы. В 1894 году партия приняла название Армянская революционная федерация «Дашнакцутюн». В России ее партийные комитеты имелись в Александрополе (Гюмри), Баку, Елизаветполе (Гяндже), Карсе, Ростове-на-Дону, Тифлисе, Шуше, Эривани (Ереване).

Основными формами боевой деятельности дашнаков стали партизанская война и организация самообороны армянских общин в Турецкой Армении, где действовали отряды федаинов[54]. Благодаря своей националистической идеологии к 1903 году «Дашнакцутюн» приобрела большую популярность среди армян. Закавказье рассматривалось дашнаками как тыловая база. Во внутрироссийские дела они первоначально не вмешивались, однако вскоре ситуация изменилась.

В феврале 1905 года при попустительстве и подстрекательстве губернатора М. Накашидзе и ряда полицейских чинов в Баку произошла трехдневная резня армянского населения татарами[55]. Отозвав из Турции своих лучших боевиков, дашнаки организовали самооборону и провели ответные акции. Весь 1905 год на территории и Бакинской, и Елизаветпольской губерний, в том числе в Карабахе (с 1868 г. Карабах входил в состав Елизаветпольской губернии), продолжались кровопролитные столкновения татар и армян. Революционная борьба рабочих и крестьян за свои права была искусно подменена межнациональной враждой, причем в этой вражде были заинтересованы как царские власти, так и лидеры националистов с обеих сторон. Отголоски армяно-азербайджанской вражды хорошо слышны и в настоящее время.

Дашнаков в тот период не зря считали армянскими эсерами. 11 мая 1905 года Драстамат Канаян (Дро) бросил бомбу в карету генерал-губернатора Накашидзе. 3 июля того же года в Александрополе был убит генерал М. Алиханов-Аварский («татарский генерал»), посланный летом 1905 года для «умиротворения» Эриванской губернии. Вместе с ним погибли жена генерал-лейтенанта Глебова и кучер. Также от рук дашнаков пали вице-губернатор Елизаветпольской губернии Андреев, уездные начальники Богуславский, Шмерлинг, Нещанский, Павлов, полковник пограничной стражи Быков, полицмейстер Сахаров и другие.

В 1906 году на съезде в Софии дашнаки приняли решение об участии во внутриполитической жизни России, и до 1909 года они являлись основными организаторами терактов в Закавказье.

В Закавказье действовали и структуры РСДРП. В 1901–1906 гг. в Баку работала нелегальная типография «Нина», обеспечивавшая социал-демократической литературой практически всю территорию Российской империи. В первые месяцы работы ее оборудование состояло из одного-единственно-го печатного станка, который В.З. Кецховели и А.С. Енукидзе собрали из списанной типографской машины. После их ареста в 1902 году руководство типографией перешло к Л.Б. Красину и Т.С. Енукидзе. В целях конспирации типография неоднократно меняла адрес. Возросшие печатные мощности позволяли увеличивать тиражи и число печатных изданий. А в 1903–1905 гг. за умеренную плату «Нина» печатала литературу эсеров и других антиправительственных партий. После 3-го съезда РСДРП (Лондон, 1905 г.) типография стала полностью большевистской.

В 1907–1908 гг. одним из организаторов и руководителей Бакинского комитета РСДРП был И.В. Сталин.

В 1911 году в Стамбуле М.Э. Расул-заде и его двоюродные братья образовали азербайджанскую национальную партию «Мусават» («Равенство»); в Баку она известна под названием Мусульманская демократическая партия «Мусават». Мусаватисты выдвигали пантюркистские лозунги создания под эгидой Турции единого исламского государства, в которое входил бы и Азербайджан. Примечательно, что в Баку одним из первых ее членов стал член РСДРП(б) Нариман Кербалай Наджаф-оглы Нариманов[56]. Вероятно, он был одним из тех партийных функционеров, которые по заданию Ленина и в соответствии с программой конспиративной деятельности после 1903 года вступали в ряды других партий, чтобы вести там активную работу.

Когда разразилась Первая мировая война, политическая ситуация в Баку была относительно спокойной. Этому способствовали патриотический подъем в российском обществе, а также ряд мер, предпринятых жандармами и военной контрразведкой в ближнем тылу Кавказской армии.

С началом войны в составе армии появились добровольческие дружины дашнаков, чему способствовала объявленная боевикам-дашнакам амнистия. Мусаватисты призвали мусульман довести войну «до победного конца», что означало временный отказ от ранее провозглашенных ими панисламистских и пантюркистских лозунгов.

К тому времени, когда Яков Серебрянский прибыл в Баку, русская Кавказская армия в ходе Сарыкамышской операции (декабрь 1914 – январь 1915 гг.) окружила и полностью разгромила наступавшую на Русское Закавказье турецкую армию генерала Энвер-паши. Турки потеряли до 63 тысяч убитыми, до 15 тысяч пленными, а также лишились 65 орудий. Потери русских (убитыми, раненными и обмороженными) составили около 26 тысяч человек.

В ходе кампаний 1915–1916 гг. Кавказская армия под командованием генерала от инфантерии Н.Н. Юденича одержала ряд блестящих побед. Русские войска продвинулись в глубь Турции на 250 километров, овладев важнейшими пунктами – Эрзерумом и Трапезундом. При этом они потеряли 22 тысячи убитыми, 71 тысячу раненными, 6 тысяч пленными и до 20 тысяч обмороженными. Турки лишились 350 тысяч человек. Показательно, что русские взяли в боях 650 орудий, потеряв всего восемь.

Что именно делал наш главный герой по партийной линии в 1915–1916 гг., доподлинно неизвестно. Но в этом временном интервале есть весьма любопытное, на наш взгляд, совпадение. С 1915 года в Бакинском среднем механико-строительном техническом училище учился Лаврентий Берия. В 1916 году он проходил практику в Главной конторе Нобеля в Балаханах. Серебрянский работал на бакинских нефтепромыслах – следовательно, нельзя исключать, что они могли пересекаться в рамках служебной деятельности.

Возможно, не будучи знакомым с Берией лично, наш герой что-то узнал о его деятельности (или о бездеятельности) в 1917–1919 гг. Эта «бредовая» версия косвенно подтверждается тем, что 10 ноября 1938 года Серебрянский вместе с женой были арестованы в Москве у трапа самолета на основании ордера, подписанного лично Берией. В то время Берия всего лишь десять (!) дней возглавлял Главное управление государственной безопасности (ГУГБ) НКВД СССР. Не настаивая на этой гипотезе, мы, тем не менее, не считаем целесообразным исключить ее как один из факторов в нагромождении запланированных и незапланированных «случайностей» в жизни любого оперативного сотрудника, а тем более сотрудника нелегальной службы. Возможно, еще найдутся документы, с помощью которых мы сможем исключить или, наоборот, развить данную версию. Жизнь покажет…

За несколько месяцев до Февральской революции большинство подданных Российской империи и представить не могли, какие события вскоре произойдут в стране. Смена политического строя стала неожиданностью не только для обывателей, но и для представителей властных структур и оппозиционных режиму партий. Еще в январе 1917 года В.И. Ленин говорил в Цюрихе, что «партийцы-старики», быть может, до грядущей революции не доживут. На другой день после отречения императора (2 марта 1917 г.) А.М. Горький и Н.С. Чхеидзе признались послу Франции М. Палеологу, что революция оказалась «совершенно внезапной». По нашему мнению, внезапность Февральской революции заключалась не столько в факте ее свершения, сколько в том, что она произошла в кратчайшие по историческим меркам сроки.

В циркуляре Департамента полиции «О деятельности политических партий в России и о мерах борьбы с этими партиями», изданном в сентябре 1914 года, четко указывалось, что в ходе войны революционная деятельность будет продолжаться. Бывший министр внутренних дел П.Н. Дурново за три года до Февральской революции пророчески предупреждал Николая II о вероятных военных поражениях, обусловленных ненужностью войны для России, а точнее – неподготовленность Российской империи к очередному военному конфликту за чуждые интересы. Дурново полагал, что все неудачи в войне будут приписаны правительству, соответственно против него начнется яростная кампания в законодательных учреждениях, и в результате – грянет социальная революция. И как же самодержец российский отреагировал на предостережение Дурново? Реально – никак! В этом контексте нельзя не сказать: личные качества последнего российского императора стали одной из первых причин, обусловивших падение династии Романовых, а в конечном счете – и крушение Российской империи, веками собираемой его предками.

Но у всякой революции есть и социальные причины. Философ И.Л. Солоневич писал, что предреволюционная Россия находилась в социальном тупике. Новые общественные силы – «энергичные, талантливые, крепкие, хозяйственные» – пробивались к власти, однако на их пути стоял старый правящий слой, который имел все признаки вырождения, в том числе и физического.

Генерал свиты А.А. Мосолов вспоминал:

«Ближайшая свита не могла быть полезной императору ни мыслями, ни сведениями относительно внутренней жизни страны. <…> Бюрократия, включая министров, представляет одну из преград, отделяющих государя от народа. Бюрократия – каста, имеющая свои собственные интересы, далеко не всегда совпадающие с интересами страны и ее государя»[57]. Мы полностью согласны с этими выводами. Тем более что бюрократы от партии и ряда специальных служб впоследствии станут самыми страшными врагами Я.И. Серебрянского и его товарищей по оружию.

Как следует из многих опубликованных мемуаров, к отстранению Николая II от власти, в числе прочих причин, привели дворцовые заговоры, организованные представителями земельной аристократии, финансово-промышленных и военных кругов. Земельная (не служилая!) аристократия не хотела терять своих привилегий и связывала сохранение собственного благополучия с великим князем Николаем Николаевичем, чьи взгляды отличались крайним консерватизмом.

А.А. Мосолов сообщает:

«Думали, что переворот приведет к диктатуре Николая Николаевича, а при успешном переломе в военных действиях – и к его восшествию на престол»[58].

Историк С.П. Мельгунов, один из руководителей партии народных социалистов, писал примерно о том же:

«Речь шла уже о заговоре в стиле дворцовых переворотов XVIII столетия, при которых не исключалась возможность и цареубийства»[59].

Преследовал свои цели, реализация которых тормозилась политикой Николая II, и российский финансово-промышленный капитал. Политический лидер этой группы А.И. Гучков впоследствии показал Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, что план заключался в том, чтобы «…захватить по дороге между Ставкой и Царским Селом императорский поезд, вынудить отречение, затем одновременно, при посредстве воинских частей, на которые… в Петрограде можно было рассчитывать, арестовать существующее правительство, затем объявить как о перевороте, так и о лицах, которые возглавляют собою правительство»[60].

По некоторым данным, к заговору примыкали политик Н.И. Некрасов, промышленник М.И. Терещенко, генералы Л.Г. Корнилов и А.М. Крымов. Следует отметить, что в Департаменте полиции и в Петроградском охранном отделении определенная информация о деятельности Гучкова и его сторонников имелась, но никаких репрессивных или хотя бы профилактических мер по отношению к заговорщикам предпринято не было.

Оппозиционно настроенных генералов возглавлял начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал М.В. Алексеев. По одной из версий, он видел себя Верховным главнокомандующим при малолетнем императоре и регенте Николае Николаевиче. Военная верхушка, поддерживавшая Алексеева, справедливо опасалась за свое будущее после стольких военных неудач. В мемуарах М. Палеолога рассказывается, что великие князья и просто князья, представители финансовой, земельной и военной аристократии на приемах открыто говорили о свержении императора и о том, что они уже ведут пропаганду в частях гвардии. Петроградское охранное отделение указывало, что отпуска офицеров гвардейской кавалерии осуществляются по определенному плану. Агитация велась даже среди сотрудников охранных структур государя, в том числе среди личного состава конвоя Николая II. Но представители правящей элиты, участвовавшие в заговорах, не отдавали себе отчета в том, что могут стать жертвой своих же действий.

Оставим за скобками события, связанные с Февральской революцией 1917 года в Петрограде, – они достаточно хорошо известны. Несмотря на «внезапность» революции, ПСР и РСДРП подошли к ней с приличным багажом конспиративной и организационной работы. Отметим, что мятеж войск Петроградского гарнизона был бы невозможен без активной, последовательной и наступательной агитации военных организаций социалистов-революционеров и социал-демократов. Их опыт по разложению силовой опоры правительства впоследствии был тщательно изучен и применялся как в ходе Гражданской войны, так и в ряде других стран при организации вооруженных восстаний.

Огромные потери офицерского состава в годы войны привели к тому, что в 1917 году офицеров, получивших военное образование до 1914 года, в армии насчитывалось всего 4 процента. За 1914–1917 гг. армию пополнили 220 тысяч офицеров, 80 процентов которых были выходцы из крестьян. Из их числа половина не имела полноценного среднего образования. Неудивительно, что армия, на три четверти состоявшая из крестьян, положительно отнеслась к падению самодержавия в феврале 1917 года. А уже летом политическая пропаганда большевиков в армии была направлена против Временного правительства, защищать которое находилось все меньше желающих.

Для управления Закавказьем 9 (22) марта 1917 года Временное правительство создало Особый Закавказский комитет (ОЗАКОМ), состоявший из членов 4-й Государственной думы. В комитет, базировавшийся в Тифлисе, вошли кадет В.Л. Харламов (председатель), дашнак М.И. Пападжанов, мусаватист М.Ю. Джафаров, меньшевик А.И. Чхенкели, социал-федералист К.Г. Абашидзе. Права и обязанности комитета определялись законами о Кавказском наместничестве. ОЗАКОМ призывал население к войне до победного конца, защищал интересы капиталистов и помещиков. Однако реальной властью, особенно на местах, эта структура не обладала. Фактически власть в Закавказье сосредоточилась в руках местных советов и других организаций.

В марте 1917 года в Баку образовалось два основных центра власти. Один из них – Временный исполнительный комитет общественных организаций (ВИКОО), ориентированный на Временное правительство. В ВИКОО вошли представители Союза нефтепромышленников, Бакинского городского совета, «Дашнакцутюна», «Мусавата» и других национальных партий и групп. Ему противостоял Совет рабочих депутатов, образованный 6 марта, а 20 марта объединившийся с Советом офицерских и солдатских депутатов. В Совете преобладали эсеры и меньшевики, однако до 11 мая его возглавлял большевик С.Г. Шаумян (позже его заменил эсер С. Саакян).

После Февральской революции (более ранних данных пока не найдено) Яков Серебрянский восстановил свое членство в партии эсеров и стал партийным активистом. Он вошел в состав Бакинского совета, а с марта 1917 года начал работать в Продовольственном комитете. В самой партии социалистов-революционеров уже давно не было прежнего единства, на смену которому пришла активная борьба между правым и левым (оппозиционным) крылом.

Осенью на квартире у своего друга Марка Беленького, эсера, также входившего в состав Бакинского совета[61], Яков познакомился с его 18-летней сестрой Полиной. Отец Полины и Марка работал инженером на приисках в Баку. Между молодыми людьми завязались романтические отношения, которые они пронесут через многие годы и тяжелейшие жизненные испытания.

3 апреля 1917 года в Россию прибыли первые политические эмигранты, в том числе В.И. Ленин. Петроградский совет устроил им пышную, с военным караулом встречу на Финляндском вокзале. Г.Е. Зиновьев (Радомысльский) впоследствии писал: все приехавшие были уверены, что по приезде будут арестованы Милюковым и Львовым. Объясним причины этой уверенности. Поезд шел из Швейцарии через территорию Германии. Соответственно назревал вопрос: почему Германия, находившаяся в состоянии войны с Россией, способствует возвращению на родину русских подданных? Да еще к тому же состав сопровождали солидная немецкая охрана и офицеры спецотделов германского Генерального штаба!

Генерал Эрих Людендорф в мемуарах писал: «Отправлением в Россию Ленина наше правительство возложило на себя особую ответственность. С военной точки зрения его проезд через Германию имел свое оправдание; Россия должна была пасть»[62]. Таким образом, германский Генеральный штаб практически в одноходовой комбинации попытался решить важнейшую для себя задачу: обеспечить выход из войны одной из основных стран Антанты и создавать определенные преференции для своей политики на перспективу.

У В.И. Ленина и его сторонников в эмиграции была своя цель: как можно быстрее вернуться в Россию и вступить в борьбу за власть с Временным правительством. 7 апреля газета «Правда» опубликовала «Апрельские тезисы» лидера большевиков, на тот момент не поддержанные ЦК РСДРП(б). Но ни Временное правительство, ни руководители других политических партий, ни даже многие соратники не поняли главного – Ленин на полумерах и промежуточных успехах не остановится.

Весной – летом 1917 года политическая ситуация в Баку все более накалялась. Эсеры, большевики, меньшевики, дашнаки, мусаватисты, кадеты, социал-федералисты, анархисты представляли собой пестрый политический котел, в котором бурлили различные мнения и выплескивались наружу буржуазные, социалистические и националистические лозунги. Старые союзы рассыпались, на смену им приходили новые коалиции.

9 апреля 1917 года было избрано Национальное бюро Временного комитета Совета бакинских мусульманских общественных организаций. В исполнительный комитет указанного бюро вошли Ф. Хойский (председатель), А. Топчибашев, Н. Нариманов и А. Амирджанов. В Гяндже 15 апреля состоялся учредительный съезд Тюркской партии федералистов. 28 апреля в Баку открылся 1-й Общекавказский съезд мусульман. На него прибыли около трехсот делегатов из Азербайджана, Армении и Грузии. На съезде мусаватист М.Э. Расул-заде потребовал права свободного самоопределения для национальных групп России.

В этот период В.И. Ленин и большевики являлись твердыми сторонниками централизованного унитарного государства и выступали против федерализма. Лидер большевиков считал, что «…пока и поскольку разные нации составляют единое государство, марксисты ни в каком случае не будут проповедовать ни федеративного принципа, ни децентрализации»[63]. Тезис о федеративном устройстве России впервые был провозглашен большевиками 12 (25) января 1918 года в «Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа».

18 апреля (1 мая) 1917 года вышла знаменитая «нота Милюкова», подтверждавшая участие России в войне «до победного конца». Она вызвала бурные демонстрации с требованием отставки министра иностранных дел. В демонстрациях приняли участие войска, но командующий округом генерал Лавр Корнилов сумел вернуть большинство солдат в казармы; на улицы вышли надежные подразделения. Попытка мятежа была подавлена, однако Временное правительство меры Корнилова не оценило.

Между тем большевики уже приступили к формированию Красной гвардии и развернули антивоенную агитацию среди рабочих Петрограда, солдат Петроградского гарнизона и матросов Балтийского флота.

В Закавказье в это время наибольшую силу представлял полумиллионный Кавказский фронт (так с апреля 1917 года стала называться Кавказская армия). Поскольку более 90 процентов солдат и офицеров были русскими, националистические партии не имели среди них влияния. Борьба за армию шла в основном между эсерами и большевиками.

В мае 1917 года в Тифлисе состоялся 1-й съезд делегатов Кавказского фронта. Большевистской фракцией съезда руководил Г.Н. Корганов. С этого времени в войсках началось брожение. В течение весны – осени 1917 года фронт постепенно разлагался, солдаты дезертировали.

Начались перебои с поставками продовольствия в Баку. С 1 мая 1917 года в городе были введены карточки на хлеб и сахар. Чтобы наладить систему снабжения, Бакинский исполком общественных организаций постановил организовать временные продовольственные комитеты. В число их задач входило: контроль над частной торговлей, учет продовольствия и равномерное распределение продуктов, борьба со злоупотреблениями, руководство городскими столовыми, содействие охране и безопасности в городе.

По решению Бакинского комитета РСДРП в мае 1917 года Б. Агаевым, Б. Агасиевым, М. Алекперовым, Г.Б. Гаджиевым, А. Гафар-заде, К. Садык-заде, А. Юсиф-заде и др. для работы среди персидских рабочих создается социал-демократическая организация «Адалет» («Справедливость»). Кроме Баку и сопредельных районов эта организация действовала на территории Персидского Азербайджана, в некоторых городах Средней Азии и в Астрахани. Руководители «Адалета» входили в Бакинский и Кавказский краевой комитеты большевиков.

В июне 1917 года в Баку имели место три важных политических события.

Во-первых, 3 июня состоялось объединение партии «Мусават» с Тюркской партией федералистов (ТПФ). Новая политическая организация получила название Тюркская демократическая партия федералистов «Мусават». В состав ЦК новой партии вошли по четыре представителя от «Мусавата» и ТПФ.

Во-вторых, произошло окончательное организационное размежевание между правым и левым крылом социал-демократов.

В середине июня Краевой комитет РСДРП(б) потребовал от местных организаций категорического разрыва с меньшевиками. 25 июня 1917 года межрайонная конференция Бакинской организации РСДРП (большевиков и интернационалистов) сочла совместную работу большевиков и меньшевиков в одной организации невозможной.

В-третьих, в том же месяце в Баку образовалась отдельная азербайджанская группа эсеров.

В Тифлисе, после получения известий о попытке Корниловского мятежа, 2 сентября 1917 года был создан Кавказский революционный комитет (КРК) – орган по борьбе с контрреволюцией. Однако Керенский приказал распустить все революционные организации, возникшие в дни наступления корниловских войск на Петроград. Не желая идти на конфликт с Временным правительством, местные власти преобразовали КРК в Комитет общественной безопасности (КОБ) при Особом Закавказском комитете.

Ранее, 3–4 (16–17) июля 1917 года (во время наступления русских войск на Западном фронте), в Петрограде произошла попытка мятежа воинских частей, в ходе которой, по официальным данным, погибли 56 человек и получили ранения более 650.

В конце июля – начале августа в Петрограде состоялся 6-й съезд РСДРП(б), на котором был взят курс на захват власти путем вооруженного восстания.

Известно, что летом 1917 года руководство РСДРП(б) провело ряд секретных переговоров с представителями Разведывательного отдела германского Генерального штаба по вопросам прикомандирования сотрудников немецкой разведки к будущим структурам революционной власти для оказания помощи и содействия в оперативном, информационном и тактическом сопровождении ряда направлений деятельности.

В начале сентября 1917 года в руководстве РСДРП не имелось единства по поводу сроков и методов взятия власти. Большинство членов Центрального и Петроградского комитетов придерживались позиции диалога с Временным правительством, имя в виду постепенную его трансформацию в коалиционное (эсдеки, эсеры и анархисты) социалистическое правительство. Кроме того, требовать немедленного свержения правительства, которое в критические моменты партия призывала защищать, было очень непросто. (В ходе Апрельского кризиса ЦК РСДРП(б) осудил лозунг «Долой Временное правительство!» как несвоевременный и авантюристический; под знаком доверия Временному правительству прошла часть июньских демонстраций; в июльские дни 1917 года ЦК РСДРП(б) выступал за мирное решение событий, которые, как известно, окончились кровавой бойней в столице.)

Вопреки более поздним утверждениям, большевики не являлись самой популярной левой партией. Массу сторонников имели также эсеры, эсдеки-меньшевики, народные социалисты и анархисты. Лидер большевиков В.И. Ленин, прекрасно понимая это, отдавал себе отчет в том, что основной противник РСДРП(б) – время, которого катастрофически не хватало.

Главной угрозой для Ленина и его сторонников были приближавшиеся выборы в Учредительное собрание, поскольку в нем (и, соответственно, в будущем правительстве) большевики не могли рассчитывать на преобладающее число мест. На это совершенно объективно указывали результаты проходивших тогда выборов в Советы всех уровней.

Другой негативный для большевиков момент – активная критика партии в основных правительственных и оппозиционных периодических изданиях. В этих условиях В.И. Ленин стоял перед выбором: либо принимать правила игры, навязываемые ему политической ситуацией, либо попытаться изменить ситуацию в свою пользу. Он выбрал второе, что неудивительно – этот человек обладал широким спектром качеств, необходимых политическому лидеру; среди них – точное понимание ситуации в динамике и выверенная решительность при реализации политических замыслов.

В этом месте мы считаем необходимым разъяснить свою позицию по политическим процессам, происходившим в России в 1917 году. В нашу задачу не входит выражение симпатий или антипатий к той или иной партии. Нам представляется, что очень точную характеристику тем давним событиям дал А.А. Керсновский:

«Подобно всякой революции, русская революция представляет собой нераздельное и неразрывное целое. Попытки искусственного разделения ее на „хорошую“ Февральскую и „нехорошую“ Октябрьскую – ребячески несерьезны. Это все равно что толковать о „первой Французской революции 1789 года“ и „второй – 1792-го“ или о „Первой мировой войне 1914 года“ и „Второй мировой войне 1915-го“. Октябрь неотделим от Февраля в календаре русской революции так же, как неотделим в календаре природы. Это два звена одной непрерывной цепи…»[64].

15 (28) сентября 1917 года в Петроград поступили два письма В.И. Ленина: «Большевики должны взять власть» – для членов Центрального, Петроградского и Московского комитетов РСДРП(б) и «Марксизм и восстание» – для членов Центрального комитета. В них он отказался от тактики компромиссов и выдвинул план немедленной подготовки к вооруженному восстанию с целью захвата власти.

Ленин писал:

«Получив большинство в обоих столичных Советах рабочих и солдатских депутатов, большевики могут и должны взять государственную власть в свои руки.

Могут, ибо активного большинства революционных элементов народа обеих столиц достаточно, чтобы увлечь массы, победить сопротивление противника, разбить его, завоевать власть и удержать ее. <…>

Почему должны власть взять именно теперь большевики?

Потому, что предстоящая отдача Питера сделает наши шансы во сто раз худшими. <…>

Вопрос в том, чтобы задачу сделать ясной для партии: на очередь дня поставить вооруженное восстание в Питере и в Москве (с областью), завоевание власти, свержение правительства… <…>

Взяв власть сразу в Москве и в Питере (не важно, кто начнет; может быть, даже Москва может начать), мы победим безусловно и несомненно»[65].

В другом своем знаменитом письме «Советы постороннего» от 8 октября 1917 года В.И. Ленин дал, со ссылкой на Маркса, блестящее изложение основных правил восстания:

«Но вооруженное восстание есть особый вид политической борьбы, подчиненный особым законам, в которые надо внимательно вдуматься. Замечательно рельефно выразил эту истину Карл Маркс, писавший, что вооруженное „восстание, как и война, есть искусство“.

Из главных правил этого искусства Маркс выставил:

1) Никогда не играть с восстанием, а, начиная его, знать твердо, что надо идти до конца.

2) Необходимо собрать большой перевес сил в решающем месте, в решающий момент, ибо иначе неприятель, обладающий лучшей подготовкой и организацией, уничтожит повстанцев.

3) Раз восстание начато, надо действовать с величайшей решительностью и непременно, безусловно переходить в наступление. „Оборона есть смерть вооруженного восстания“.

4) Надо стараться захватить врасплох неприятеля, уловить момент, пока его войска разбросаны.

5) Надо добиваться ежедневно хоть маленьких успехов (можно сказать: ежечасно, если дело идет об одном городе), поддерживая, во что бы то ни стало, „моральный перевес“.

Маркс подытожил уроки всех революций относительно вооруженного восстания словами величайшего в истории мастера революционной тактики Дантона: „смелость, смелость и еще раз смелость“»[66].

На 1-м Краевом съезде большевистских организаций Кавказа, проходившем в Тифлисе 2–7 октября 1917 года, было решено, что съезд, «признавая право на самоопределение за всеми нациями, вплоть до государственного отделения <… > не рекомендует ни отделения, ни образования федеративных государств кавказским национальностям»[67].

Исходя из интересов единства рабочего движения на Кавказе, съезд призвал к самому тесному единению и сближению всех демократических партий без различия национальностей.

Накануне революции в Петрограде большевики активизировали свое сотрудничество с представителями государственных спецслужб. Один из них, генерал-квартирмейстер Главного управления Генерального штаба генерал-лейтенант Н.М. Потапов, сотрудничал с Военной организацией Петроградского комитета РСДРП(б) с июля 1917 года. Генерал еще ранее был хорошо знаком с одним из сотрудников «военки» М.С. Кедровым, членом Всероссийского бюро большевистских военных организаций (ВБВО) РСДРП(б).

В конце сентября Потапов конспиративно встретился с председателем ВБВО Н.И. Подвойским. Благодаря усилиям генерала примерно за месяц до Октябрьского переворота Контрразведывательное отделение Петроградского военного округа практически прекратило существование.

Вторым действенным контактом большевиков в Генеральном штабе являлся генерал-майор М.Д. Бонч-Бруевич, родной брат которого, В.Д. Бонч-Бруевич, входил в руководство партии и был одним из ближайших помощников Ленина по военно-конспиративным вопросам.

9 (22) октября Исполком Петроградского совета принял решение создать Комитет революционной обороны (КРО), официально – для организации обороны столицы от немцев, которые к 8 октября овладели Моонзундским архипелагом. Комиссию по выработке положения о Комитете возглавил председатель солдатской секции Петросовета левый эсер П.Е. Лазимир. Как впоследствии вспоминал Троцкий, это было сделано в целях маскировки.

В проекте положения о деятельности КРО намечались следующие задачи:

– установить связь с Северным фронтом, штабом Петроградского округа, Центробалтом и Областным советом Финляндии для выяснения военной обстановки;

– произвести учет личного состава гарнизона Петрограда и его окрестностей, а также наличия боевого снаряжения и продовольствия;

– принять меры для поддержания в солдатских и рабочих массах дисциплины.

Впоследствии Троцкий писал:

«Формулировки были всеобъемлющи и в то же время двусмысленны: почти все они стояли на грани между обороной столицы и вооруженным восстанием. Однако эти две задачи, исключавшие до сих пор друг друга, теперь и на деле сближались: взяв в свои руки власть, Совет должен будет взять на себя и военную защиту Петрограда. Элемент оборонческой маскировки не был насильственно привнесен извне, а вытекал до известной степени из условий кануна восстания»[68].

16 (29) октября Ленин созывает собрание партийного актива с участием членов ЦК. Для практической работы по организации восстания создается Военно-революционный (Партийный) центр в составе А.С. Бубнова, Ф.Э. Дзержинского, Я.М. Свердлова, И.В. Сталина, М.С. Урицкого. Члены Партийного центра представляли РСДРП(б) в Военно-революционном комитете (ВРК) Петроградского совета. Вечером того же дня Петросовет утвердил ВРК, образованный еще 12 (25) октября.

Л.Д. Троцкий указывал, что исход восстания 25 октября (7 ноября) был предопределен в тот момент, когда большевики воспротивились выводу Петроградского гарнизона, создали Военно-революционный комитет, назначили во все воинские части и учреждения своих комиссаров и тем самым изолировали не только штаб Петроградского военного округа, но и правительство.

В ночь с 17 (30) на 18 (31) октября на квартире рабочего Д.А. Павлова состоялось совещание Ленина с руководителями Военной организации Н.И. Подвойским, В.А. Антоновым-Овсеенко и В.И. Невским (Ф.И. Кривобоковым). Спустя два года Невский писал, что Ленин стремился сломить остатки упрямства членов Военной организации, учитывавших настроения матросов («Не хотят оголять фронт») и считавших выступление преждевременным. По свидетельству Подвойского, он (Ленин) сказал:

«Всякое промедление с нашей стороны даст возможность правительственным партиям, обладающим мощным государственным аппаратом, подготовиться более решительно к разгрому нас с помощью вызванных для этого надежных войск с фронта»[69].

Вождь большевиков доказывал, что необходимо свергнуть Временное правительство до открытия II съезда Советов рабочих и солдатских депутатов 25 октября; таким образом, съезд будет поставлен перед свершившимся фактом взятия власти рабочим классом.

На организационном совещании ВРК 20 октября было избрано Бюро, в состав которого вошли три большевика (Н.И. Подвойский, В.А. Антонов-Овсеенко, А.Д. Садовский) и два левых эсера (П.Е. Лазимир и Г.Н. Сухарьков).

Снова предоставим слово Троцкому:

«Решение о создании Военно-революционного комитета, вынесенное впервые 9-го, прошло через пленум Совета лишь спустя неделю: Совет – не партия, его машина тяжеловесна. Еще четыре дня понадобилось на то, чтобы сформировать [Военно-революционный] комитет. Эти десять дней, однако, не пропали даром: завладение гарнизоном шло полным ходом. Совещание полковых комитетов успело доказать свою жизнеспособность, вооружение рабочих продвинулось вперед, так что Военно-революционный комитет, приступивший к работе только 20-го, за пять дней до восстания, сразу получил в свои руки достаточно благоустроенное хозяйство. При бойкоте со стороны соглашателей в состав Комитета вошли только большевики и левые эсеры: это облегчило и упростило задачу. Из эсеров работал один Лазимир, который был даже поставлен во главе Бюро, чтобы ярче подчеркнуть советский, а не партийный характер учреждения. По существу же комитет, председателем которого был Троцкий, главными работниками Подвойский, Антонов-Овсеенко, Лашевич, Садовский, Мехоношин, опирался исключительно на большевиков. В полном составе, с участием представителей всех учреждений… комитет вряд ли собирался хоть раз. Текущая работа велась через Бюро под руководством председателя, с привлечением во всех важных случаях Свердлова. Это и был штаб восстания»[70].

В целях конспирации ВРК опубликовал сообщение в газете «Новая жизнь», в котором говорилось, что он создан отнюдь не для того, чтобы подготовить и осуществить захват власти, а исключительно для защиты интересов Петроградского гарнизона и демократии от контрреволюционных и погромных посягательств. Во все строевые части гарнизона были назначены комиссары из Военной организации РСДРП(б), членов которой в Петрограде было около тысячи человек.

Троцкий констатировал:

«Инициатива по завладению учреждениями чаще всего исходила снизу. Рабочие и служащие арсенала при Петропавловской крепости подняли вопрос о необходимости контроля над выдачей оружия. Направленный туда комиссар успел приостановить дополнительное вооружение юнкеров, задержал 10 000 винтовок, предназначавшихся для Донской области, и более мелкие партии – для ряда подозрительных организаций и лиц. Контроль вскоре распространился и на другие склады, даже на частные магазины оружия. Достаточно было обратиться к комитету солдат, рабочих или служащих учреждения или магазина, чтобы сопротивление администрации тут же оказалось сломленным. Оружие отпускалось отныне только по ордерам комиссаров»[71].

21 октября (3 ноября) ВРК комитет проинформировал главнокомандующего Петроградским военным округом о том, что на все военные склады и заводы направлены комиссары – для охраны Петрограда от контрреволюционных покушений. В задачу комиссаров входило принятие надлежащих мер по охране оружия и боеприпасов на местах и прямой контроль над их выдачей.

В тот же день состоялось очередное гарнизонное совещание, на котором по докладу Троцкого были приняты три краткие резолюции:

1) гарнизон Петрограда и его окрестностей пообещал Военно-революционному комитету полную поддержку;

2) гарнизон Петрограда обратился к казакам и пригласил их на свои собрания 22 октября;

3) гарнизон Петрограда призвал Всероссийский съезд Советов взять власть в свои руки и обеспечить народу мир, землю и хлеб.

В ночь с 21 на 22 октября члены ВРК Лазимир, Мехоношин и Садовский явились в Генштаб к командующему Петроградским военным округом полковнику Г.П. Полковникову. От имени Комитета Садовский заявил, что все приказы командующего отныне должны скрепляться подписью одного из комиссаров, а без нее они будут считаться недействительными. Полковников ответил, что не признает комиссаров ВРК, а признает только ЦИК, и пригрозил комиссарам арестом в случае нарушения ими закона.

Утром 22 октября ВРК объявил, что приказы воинским частям, отданные штабом Петроградского военного округа, признаются действительными лишь после их утверждения Военно-революционным комитетом.

Днем состоялась 1-я Петроградская общегородская конференция Красной гвардии, на которой были обсуждены текущие задачи и проведен подсчет сил. Общая численность отрядов составляла до 20 000 вооруженных и обученных бойцов.

Оценивая ситуацию, Троцкий писал:

«Давлением масс, тяжестью гарнизона [Военно-революционный] комитет вытесняет правительство. Он берет без боя то, что можно взять. Он выдвигает свои позиции вперед без выстрела, сплачивая и укрепляя на ходу свою армию; измеряет своим нажимом силу сопротивления врага, ни на минуту не спуская с него при этом глаз. Каждый новый шаг вперед изменяет диспозицию в пользу Смольного. Рабочие и гарнизон врастают в восстание. Кто первый призовет к оружию, обнаружится в ходе наступления и вытеснения. Теперь это уже вопрос часов. Если в последний момент у правительства найдется смелости или отчаяния подать сигнал к сражению, ответственность ляжет на Зимний, а инициатива все равно останется за Смольным. <…> Военно-революционный комитет связывал враждебному режиму конечности, прежде чем нанести ему удар в голову. Применять эту тактику „мирного проникновения“, легально ломать врагу кости и гипнотически парализовать остатки его воли можно было, только имея тот несомненный перевес сил, который был на стороне комитета и все еще продолжал увеличиваться с часу на час»[72].

В тот же день на выборах в Бакинский совет голоса избирателей распределились следующим образом: «Мусават» – 9617 голосов, ПСР – 6305, «Дашнакцутюн» – 5288, РСДРП(б) – 3823, РСДРП(м) – 687.

Бакинский комитет РСДРП(б) постановил объявить результаты недействительными, объясняя свое решение допущенными в ходе проведения выборов злоупотреблениями со стороны национальных сил. На расширенном заседании Совета большевикам, имевшим на этом заседании численное превосходство, удалось добиться аннулирования результатов выборов. В Баку, как и в Петрограде, запахло порохом.

23 октября (5 ноября) Военно-революционный комитет Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов обратился с воззванием «К населению Петрограда!», в котором довел до сведения рабочих, солдат и всех граждан Петрограда следующее:

1) в интересах защиты революции от покушений со стороны контрреволюции при воинских частях и особо важных пунктах столицы и ее окрестностей назначены комиссары ВРК;

2) приказы и распоряжения Временного правительства и военных властей Петроградского военного округа подлежат исполнению только после их утверждения комиссарами ВРК;

3) комиссары, как представители Совета рабочих и солдатских депутатов, являются лицами неприкосновенными, противодействие им приравнивается к противодействию Совету;

4) Советом приняты все меры к охране революционного порядка от контрреволюционных и погромных покушений, все граждане приглашаются оказывать поддержку комиссарам ВРК, в случае возникновения беспорядков гражданам надлежит обращаться к комиссарам ВРК в близлежащую воинскую часть.

По словам Троцкого, «акт 23 октября означал низложение властей прежде, чем будет низложено само правительство»[73].

В тот же день на сторону ВРК перешел гарнизон Петропавловской крепости. Надежной опорой ВРК в Петропавловке являлся пулеметный батальон Кольта, насчитывавший 1000 человек при 80 пулеметах. При поддержке солдат пулеметного батальона под контроль был взят Кронверкский арсенал, где хранились винтовки (более ста тысяч), револьверы и пулеметы. После этого за оружием начали приезжать делегации от заводов, флотских экипажей и отдельных воинских частей.

В ночь на 24 октября (6 ноября) А.Ф. Керенский дал указание начальнику штаба Ставки Верховного главнокомандующего генералу Н.Н. Духонину срочно двинуть с фронта на Петроград верные правительству войска, однако это ничего не дало, так как все распоряжения Ставки саботировались на местах.

Между тем по команде ВРК части Петроградского гарнизона и отряды Красной гвардии приводились в боевую готовность. В Петропавловской крепости был оборудован запасной штаб восстания. В Смольном на верхних этажах установили 24 пулемета, подходы к зданию охранялись броневиками.

К 16 часам мосты через Неву были заняты юнкерами, началась разводка мостов. Но ВРК уже отдал приказ взять под контроль стратегические объекты. В 17 часов солдаты и матросы захватили Центральный телеграф, чуть позже – Петроградское телеграфное агентство. К 19 часам все мосты, за исключением Дворцового и Николаевского, контролировали красногвардейцы. По прямому указанию члена ВРК А.Д. Садовского был взят гараж Временного правительства. В распоряжении восставших оказались 62 автомобиля, на которых производили патрулирование по городу, перевозили оружие, боеприпасы, продовольствие, топливо, арестованных контрреволюционеров, быстро доставляли ударные отряды Красной гвардии в наиболее кризисные районы.

Вечером 24 октября В.И. Ленин в сопровождении связного ЦК Эйно Абрамовича Рахьи пробрался в Смольный, в главный штаб восстания.

25 октября в 1 час 25 минут был занят Главпочтамт, примерно в то же время – Балтийский и Николаевский вокзалы, затем Центральная электростанция; в правительственные здания прекратили подачу электричества. В 3 часа 30 минут крейсер «Аврора» встал на якорь у Николаевского моста, неподалеку от Зимнего дворца. Мост был захвачен матросами крейсера и 2-го флотского экипажа. К 6 часам утра революционные матросы захватили главную контору Государственного банка и редакции центральных газет. Около 7 часов под контроль восставших перешла Центральная телефонная станция. К 12 часам был окружен и через час взят Мариинский дворец, где заседал Предпарламент. К полудню в руках восставших находился почти весь город, за исключением Дворцовой и Исаакиевской площадей. Керенский с адъютантами – не переодетый, как это принято считать, а в своем обычном полувоенном френче – покинул столицу на автомобиле в 10 утра. Он думал, что едет на встречу с войсками, которые идут спасать Петроград от большевиков. Дальнейшее читателям известно…

Здесь мы считаем необходимым уточнить некоторые детали. Штурма Зимнего дворца в военно-специальном понимании этого слова не было. Отряды ВРК, проникая во дворец через разные входы, постепенно разоружили охрану. Сопротивления они практически не встретили – имели место лишь локальные перестрелки. Общее число убитых 24–25 октября не превышает десяти человек, раненых – около пятидесяти человек. Правительственные здания занимали небольшие отряды Красной гвардии, солдат или матросов – по современной терминологии, отряды специального назначения. Командиры, возглавлявшие отряды, были хорошо информированы о том, какой объект предстоит взять под контроль и как его контролировать. Действия отрядов координировались, на многих объектах их уже ждали мобильные передовые группы либо специально подготовленные люди, помогавшие быстро (и часто незаметно для вооруженных сторонников Временного правительства) проникнуть в помещения. Этим можно объяснить незначительные для такого крупного города, как Петроград, жертвы. Четкое планирование, грамотное использование разведывательных, информационных и иных специальных структур (своих и привлеченных) позволили ВРК во главе с партией большевиков быстро заполнить властный вакуум, созданный недоверием Предпарламента фактически безвластному Временному правительству.

Среди отрядов, бравших город под контроль, были и специальные подразделения разведки германской армии и морской пехоты. По свидетельству очевидцев, немецкие моряки были одеты в русскую военно-морскую форму, но вооружены немецкими карабинами. Командовали ими офицеры с хорошим знанием русского языка. Сведения такого рода скупы, поскольку долгие десятилетия они были государственной тайной. Представители германских спецструктур действовали конспиративно, в точном соответствии с договоренностями, достигнутыми с руководством восстания. Данных о несогласованности, разногласиях или конфликтах между представителями российской и германской сторон нет. Каждая сторона знала и пунктуально выполняла взятые на себя обязательства. Все было проведено столь быстро и столь аккуратно, что большинство жителей города почти ничего не заметили. Отправившись спать 25 октября, наутро они проснулись уже в другой исторической эпохе…

Новая – советская – власть с первых же шагов столкнулась с сопротивлением оппозиционных сил, сначала спонтанным, а затем все более организованным. Противники большевиков получили клеймо контрреволюционеров, или «контры». Очень скоро в разряд контрреволюционеров были зачислены многие прежние союзники в борьбе против монархического режима, чьи взгляды на формы и методы политического переустройства России отличались от взглядов лидеров РСДРП(б). Кроме того, контроль требовался и за отдельными членами РСДРП, не прекращавшими фракционно-групповой работы внутри партии (из-за межличностных разногласий часто срывались важные решения).

Уже через несколько дней после Октябрьского переворота для борьбы с «контрой» и иных задач, связанных с защитой власти, начали налаживать свою деятельность специальные органы. Важно отметить, что большинство советских и ныне действующих российских специальных структур выросли из бывших специальных или чрезвычайных комиссий ЦК, Совнаркома, Всероссийского Центрального исполнительного комитета (ВЦИК) и наркоматов.

В официальной советской историографии ведущая роль в борьбе с контрреволюцией отводилась Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК) при Совете Народных Комиссаров (СНК). Это во многом соответствует действительности. Однако опубликованные на Западе документы с большой долей вероятности позволяют считать, что первой секретной службой, действовавшей в интересах СНК (подчеркнем – действовавшей в интересах, а не созданной и структурно оформившейся как большевистская), было Разведывательное отделение (Nachrichten Buro) германского Генерального штаба, начавшее «легально-конспиративную» работу в Петрограде до известных событий октября 1917 года.

В подтверждение данной точки зрения мы можем сослаться на сборник «Немецко-большевистская конспирация», изданный в октябре 1918 года в Вашингтоне. В нашей стране сведения о советско-германском сотрудничестве в политической, военной и военно-специальных областях в период 1917–1941 гг. в основном были засекречены. После 1991 года некоторые из документов (незначительная часть) были опубликованы в отечественных изданиях. Возможно, со временем будут рассекречены все или почти все архивные данные. В этой связи хотим подчеркнуть, что рассмотрение вопроса о сотрудничестве специальных служб и политических структур различных стран требует прагматичности и здравой политической бесстрастности.

Руководители кайзеровской Германии и только что сформированного советского правительства нуждались друг в друге. Германии нужны были дивизии с Восточного фронта и продовольствие, новому правительству России – власть в стране и возможность реализации этой власти. Не стоит забывать, что Германия финансировала и осуществляла сотрудничество со всеми крупными партиями Российской империи. РСДРП в числе этих партий до осени 1917 года стояла лишь на третьем месте. Но активность большевиков, целостность их позиции в отношении многих важных для германской стороны вопросов в конце концов определила германские приоритеты.

Чтобы не допустить реставрации Временного правительства, В.И. Ленин и его сторонники шли на тактическое сотрудничество с любой реальной силой, даже если это была империалистическая держава. Отметим, что союз большевиков с буржуазным правительством Германии являлся именно тактическим. У нас нет сомнений, что и германский Генеральный штаб оказывал поддержку СНК, исходя из собственных тактических соображений, обусловленных множеством проблем на фронтах, а внутри Германии – сильнейшими потрясениями во всех сферах общественной жизни. Специалисты по военным и секретно-политическим вопросам долго – и зачастую безуспешно – старались убедить своего «безумного» кайзера, как называли Вильгельма в Германии, в гибельности ведения войны на два фронта и почти полного уничтожения всемирно известного германского промышленного и военного потенциала в угоду совершенно нереальным идеям. Ряд руководителей самостоятельных военно-секретных структур, имевших правовые и финансовые возможности, осуществляли поддержку СНК, опираясь лишь на общее согласование с высшим руководством Рейха и полагаясь больше на чутье и собственный профессионализм. В этом историческом альянсе каждая из сторон – и русская, и немецкая – четко выдерживала приоритет своих интересов.

29–31 октября (11–13 ноября) между большевиками, меньшевиками, интернационалистами, эсерами и представителями профсоюзов состоялись переговоры о возможности создания коалиционного социалистического правительства. Однако после провала экспедиции Керенского – Краснова и подавления сопротивления «контры» в Петрограде и Москве в ночь на 2 (15) ноября переговоры были прерваны.

К тому времени в Новочеркасске войсковой круг и правительство Дона во главе с атаманом Войска Донского генералом А.М. Калединым и его помощником М.П. Богаевским объявили о непризнании большевистского правительства. Захватив власть, они ввели на Дону (в Новочеркасске и прилегающих районах) военное положение. В такой ситуации по окончании уличных боев в Петрограде и Москве – 1 (14) и 2 (15) ноября соответственно – репрессировать П.Н. Краснова было рискованно. 3 (16) ноября популярного казачьего генерала с верным ему войском отпустили на Дон. Постепенно туда стали стекаться противники большевиков с разных концов России, в том числе и с Кавказа.

В Баку Октябрьский переворот был воспринят положительно, поскольку в городе и его окрестностях концентрировалось более трети закавказского пролетариата, а большинство бакинских рабочих симпатизировали левым эсерам и большевикам. 31 октября (13 ноября) 1917 по инициативе Бакинского комитета РСДРП(б) Бакинский совет рабочих депутатов первым в Закавказье вынес постановление о переходе власти в руки Бакинского совета. 2 (15) ноября был избран новый состав Исполнительного комитета Бакинского совета во главе с признанным руководителем большевиков Закавказья С.Г. Шаумяном. В Баку была провозглашена советская власть. В середине декабря декретом СНК Шаумян был назначен временным чрезвычайным комиссаром по делам Кавказа впредь до образования краевой советской власти.

8 (21) ноября Л.Б. Каменев покинул пост председателя ВЦИК, который тогда был многопартийным: 62 большевика, 6 меньшевиков-интернационалистов, 29 левых эсеров, 3 украинских социалиста, 1 эсер-«максималист». Новым председателем был избран Я.М. Свердлов.

В ноябре – декабре 1917 года состоялись выборы в Учредительное собрание. За эсеров проголосовали 58 процентов избирателей, за большевиков – 25 процентов, за кадетов – 13 процентов, за меньшевиков – 2,6 процента. Основным политическим вопросом в ноябре – декабре 1917 года стало отношение различных партий и объединений к Учредительному собранию.

СНК и ВЦИК не могли полностью контролировать ситуацию еще и потому, что существовало два центральных органа советской власти. Параллельно с ВЦИК, избранным на II Съезде рабочих и солдатских депутатов, работал также Исполком Всероссийского совета крестьянских депутатов во главе с эсером В.М. Черновым; этот орган был избран I Всероссийским съездом Советов крестьянских депутатов в мае 1917 года. На первом же заседании ВЦИК был поставлен вопрос о необходимости объединения.

Чрезвычайный Всероссийский съезд Советов крестьянских депутатов открылся в Петрограде 11 (24) ноября 1917 года. Первоначально за предложение В.И. Ленина признать решения II Съезда рабочих и солдатских депутатов проголосовали лишь 45 человек; самому Ленину выступить не дали. Из 330 делегатов 195 представляли левых эсеров, 37 – большевиков, 65 – правых эсеров и эсеров центра, остальные являлись беспартийными.

В центре внимания был вопрос о создании правительства из всех социалистических партий, от народных социалистов до большевиков. После нескольких консультаций между большевиками и левыми эсерами делегаты съезда все-таки приняли решение о поддержке резолюций II Съезда рабочих и солдатских депутатов и об объединении советов. Большинство делегатов съезда поддерживали идею передачи власти Учредительному собранию и формирования коалиционного социалистического правительства.

15 (28) ноября 1917 года в Тифлисе вместо ОЗАКОМа было сформировано новое коалиционное правительство – Закавказский комиссариат. В его состав вошли: меньшевики Е.П. Гегечкори (председатель) и А.И. Чхенкели; эсеры Д.Д. Донской и А.В. Неручев; дашнаки Х.О. Карчикян, Г. Тер-Газарян и А.И. Оганджанян; мусаватисты Ф.-Х. Хойский, М.Ю. Джафаров, Х. бек Мелик-Асланов и Х. бек Хасмамедов; социалист-федералист Ш.В. Алексеев-Месхиев.

По отношению к Советской России Закавказский комиссариат занял откровенно враждебную позицию и готов был поддержать любые антибольшевистские силы. Опираясь на национальные вооруженные формирования, Комиссариат постепенно распространил свою власть на все Закавказье, кроме Баку, где установилась советская власть.

В декабре 1917 года Исполком Бакинского совета принял решение о создании Красной гвардии. Первые ее отряды были созданы в Черном городе и Балаханах. В феврале 1918 года в отрядах Красной гвардии в Баку насчитывалось уже 3500 человек.

Л.Д. Троцкий свидетельствовал, что почти сразу после Октябрьского переворота Ленин стал настаивать на отсрочке Учредительного собрания, эсеровско-меньшевистско-кадетского по составу. По словам Ленина, созыв Учредительного собрания – ошибка, поскольку власть уже завоевана большевиками и снова завоевывать ее незачем. Оказавшись в меньшинстве, он, тем не менее, начал подготовку к роспуску собрания. 26 ноября (9 декабря) 1917 года был подписан декрет «К открытию Учредительного собрания», в котором указывалось, что первое заседание МОЖЕТ состояться только при наличии 400 депутатов (то есть примерно половины от общего числа). Стало ясно, что в назначенный срок 28 ноября (11 декабря) заседание не состоится.

Большинство членов Временного бюро большевистской фракции Учредительного собрания (Л. Каменев, В. Милютин, А. Рыков и др.) выразили несогласие с Лениным. Потребовав переизбрания бюро, тот нашел союзников в лице левых эсеров.

На 1-м съезде Партии левых социалистов-революционеров (ПЛСР), открывшемся 19 ноября (2 декабря) 1917 года, лидеры левых эсеров П.П. Прошьян, В.Е. Трутовский и Б.Д. Камков (Кац) поддержали Ленина. Прошьян заявил, что отдавать власть Учредительному собранию победители не должны. Руководство ПЛРС дало согласие на вхождение в правительство, и 9 (22) декабря семь представителей партии вошли в состав СНК.

20 декабря (2 января) Совнарком утвердил дату созыва Учредительного собрания – 5 (18) января 1918 года.

Изменившаяся государственная доктрина требовала создания нового государственного аппарата. Прежняя система управления подлежала реорганизации, а чаще – ликвидации. В области военного строительства все, однако, обстояло иначе. Главное управление Генерального штаба (ГУГШ) императорской армии вошло в состав вновь созданного Народного комиссариата по военным делам практически без изменений. Возможно, что такому решению руководства страны способствовал переход на сторону советской власти многих офицеров «корпуса Генерального штаба».

Мы уже упоминали о сотрудничестве генерал-лейтенанта Н.М. Потапова с военной организацией при Петроградском комитете РСДРП(б). Здесь же уместно вспомнить А.А. Игнатьева, А.А. Самойло, А.А. Свечина, Б.М. Шапошникова, принявших активное участие в военном строительстве СССР. Центральный орган военной разведки и контрразведки – Отдел 2-го генерал-квартирмейстера (Огенкварт) ГУГШ был сохранен и работал вплоть до мая 1918 года. Бывший командир Отдельного корпуса жандармов генерал-лейтенант В.Ф. Джунковский впоследствии стал одним из ведущих специалистов, помогавших Ф.Э. Дзержинскому в формировании структур ВЧК. А генерал русской разведки М.Д. Бонч-Бруевич до конца своей жизни преподавал специальные дисциплины в Советской России…

Вместе с тем руководители советского правительства понимали, что в борьбе с противниками власти нельзя рассчитывать исключительно на специалистов из служб Российской империи или на иностранных консультантов из числа «классово чуждых элементов». 7 (20) декабря 1917 года образована ВЧК – первая общегосударственная специальная военно-политическая структура советской власти. Ее задачами являлись борьба с контрреволюцией, саботажем, спекуляцией и должностными преступлениями. Членами коллегии ВЧК Совнарком назначил Д.Г. Евсеева, Н.А. Жиделева, И.К. Ксенофонтова и Я.Х. Петерса. Руководителем ВЧК (председателем) стал Ф.Э. Дзержинский, имевший большой опыт конспиративной работы, в том числе по борьбе с агентурой Департамента полиции. Заместителем председателя был назначен В.А. Александрович (П.А. Дмитриевский) – член ЦК партии левых эсеров, также имевший опыт работы по военно-конспиративной линии.

Таким образом, сложилась ситуация, при которой первые руководители ВЧК работали в условиях двойной системы подчиненности: формально-административной – правительству и неформально-политической – ЦК своих партий. В структурах РСДРП(б) и ПЛСР одновременно создается несколько специальных комиссий и подкомиссий, осуществляющих внутренний контроль и ведущих внутреннюю разведку.

Вообще говоря, идея завоевания власти трудящимися во всем мире была доминирующей в среде «пламенных» революционеров. Уже во время Первой мировой войны некоторые деятели германской социал-демократии (К. Либкнехт, Р. Люксембург и др.) высказывались за создание Социалистического интернационала. Октябрьский переворот 1917 года не только ускорил, как катализатор, процесс создания коммунистических партий в различных странах, но и стал для них примером для подражания.

Подавляющее большинство сторонников коммунистической идеологии в тот период искренне верили, что русская революция – первый этап международной социалистической революции. Руководители партий коммунистической направленности признавали правомерность революционной войны и революционного насилия со стороны эксплуатируемых классов.

Ф. Энгельс по этому поводу писал: «Революция есть, несомненно, самая авторитарная вещь, какая только возможна. Революция есть акт, в котором часть населения навязывает свою волю другой части посредством ружей, штыков и пушек, то есть средств чрезвычайно авторитарных. И если победившая партия не хочет потерять плоды своих усилий, она должна удерживать свое господство посредством того страха, который внушает реакционерам ее оружие»[74].

Проигравшие в 1917 году члены Временного правительства, лидеры Белого движения и политических партий, оказавшиеся в эмиграции, неустанно обвиняли большевиков в беспринципности, в том числе в сотрудничестве с Германией. А после того как партию возглавил И.В. Сталин, его обвинили в беспринципности и бывшие (также проигравшие) вожди Октябрьского переворота.

Мы считаем, что в сложные годы Гражданской войны политической принципиальностью (как и общечеловеческой моралью) практически никто не руководствовался (впрочем, как и в любое другое время). Монархисты, анархисты, эсеры, кадеты, националисты – представители всех политических сил России, равно как и военно-политическое руководство стран Антанты, были не менее беспринципны при достижении своих целей, чем большевики. В этом смысле обвинять только руководство РСДРП(б) – РКП(б) во всех смертных грехах нам представляется абсолютно неверным. Все партии и движения в равной степени «были хороши», но большевики в итоге одержали победу.

В отличие от министров Временного правительства комиссары Совнаркома действовали решительно и быстро. Правые партии (кадеты, октябристы и др.) были объявлены врагами революции, соответственно, все организации при них подлежали роспуску, а газеты – закрытию. 2 (15) января 1918 года в Петроград нелегально прибыл Керенский, надеясь с помощью эсеров пройти в Таврический дворец и принять участие в работе Учредительного собрания, но эсеры отказали ему в содействии.

Накануне открытия Учредительного собрания оппозиционные большевикам силы допустили крупную ошибку. Сторонники собрания из Петроградского гарнизона предложили провести вооруженную демонстрацию в его защиту, а также взять на себя охрану Таврического дворца. Однако депутаты от победивших на выборах партий, в первую очередь эсеры, настояли на мирной демонстрации. 5 (18) января почти никто из солдат участия в демонстрации не принял, и отряд матросов под командованием А.Г. Железнякова и Н.А. Ховрина успешно отразил попытки манифестантов подойти к Таврическому дворцу. 6 (19) января в 4 часа 40 минут Учредительное собрание было распущено (матросу Железнякову, начальнику караула Таврического дворца, предложившему депутатам очистить зал, приписывают знаменитую фразу «Караул устал!», или, в более полном варианте: «Прошу прекратить заседание! Караул устал и хочет спать!»). Манифестации в поддержку собрания были разогнаны с помощью силы. С этого момента лидеры правых эсеров и меньшевиков окончательно перешли в лагерь оппозиции «красному» правительству.

Спустя несколько дней после описанных событий, 12 (25) января 1918 года, члены Закавказского комиссариата, обсудив вопрос о политическом положении, приняли решение о созыве Закавказского сейма как законодательного органа региона. 10 (23) февраля в Тифлисе прошло первое заседание Сейма, в состав которого вошли депутаты, избранные от Закавказья во Всероссийское Учредительное собрание.

После разгона Учредительного собрания Советское правительство внимательно следило за развитием событий в Закавказье. 22 января 1918 года в Тифлис прибыл С.Г. Шаумян. Его цель была очевидна – проводить курс на взятие власти большевиками. В ответ Закавказский комиссариат отдал приказ о немедленном аресте Шаумяна, и уже в феврале он был вынужден возвратиться в Баку, который в то время находился на самом острие противоборства различных политических сил. К тому же на бакинские нефтепромыслы с вожделением смотрели Великобритания, Германия, США, Франция и Турция.

В январе 1918 года турецкие войска, нарушив заключенное в декабре 1917 года перемирие, начали наступление на Закавказье. Не встретив серьезного сопротивления, так как Кавказский фронт к тому времени был фактически развален, 13 марта турки заняли Эрзерум. 3 марта 1918 года Советская Россия подписала «позорный», по определению Ленина, Брестский мир, по которому Турции отходили населенные армянами и грузинами области Ардагана, Батума и Карса.

Военно-революционный комитет Кавказского фронта под руководством Г.Н. Корганова переместился в Баку, где начал работу по созданию Кавказской Красной армии, то есть советских вненациональных вооруженных сил. В марте 1918 года Яков Серебрянский был назначен начальником отряда по охране продовольственных грузов на Владикавказской железной дороге. В его официальной биографии говорится, что это был отряд, подчинявшийся командованию Красной армии. Однако по другим данным отряд находился в подчинении Бакинского совета депутатов.

Формирование частей Красной армии Корганову завершить не удалось. 30 марта 1918 года в Баку начались вооруженные столкновения между подразделениями мусульманской Дикой дивизии и частями Бакинского совета. В тот же день на квартире большевика Н. Нариманова начались переговоры между руководителем Бакинского совета С.Г. Шаумяном и лидером «Мусавата» М.Э. Расул-заде. Стороны почти достигли соглашения о перемирии, когда поступила информация об обстреле конного отряда Красной армии на Шемахинской улице. По окончании боев Шаумян доложил в Москву:

«Мы должны были дать отпор, и мы воспользовались поводом – первой попыткой вооруженного нападения на наш конный отряд – и открыли наступление по всему фронту. Благодаря стараниям и местного Совета и перебравшегося сюда Военно-революционного комитета Кавказской армии (из Тифлиса и Сарыкамыша) у нас были уже вооруженные силы – около 6000 человек.

У „Дашнакцутюн“ имелось также около 3–4 тысяч национальных частей, которые были в нашем распоряжении. Участие последних придало отчасти гражданской войне характер национальной резни, но избежать этого не было возможности. Мы шли сознательно на это. Мусульманская беднота сильно пострадала, но сейчас она сплачивается вокруг большевиков и вокруг Совета. В промысловых районах никаких столкновений не было. Красная гвардия, состоявшая из рабочих армян, мусульман и русских, охраняла промыслы от нападений окружных мусульманских орд»[75].

По разным оценкам, во время боев 31 марта – 1 апреля в Баку и его окрестностях погибло от трех до двенадцати тысяч мусульман. Эти события привели к отчуждению мусульманских масс от Бакинской коммуны, власть которой, несмотря на первоначальные успехи, оказалась недолговечной.

В течение апреля 1918 года турецкая армия заняла Сарыкамыш, Карс и Батум. Военные неудачи вынудили Тифлис просить Стамбул о возобновлении мирных переговоров. Однако в качестве предварительного условия Турция потребовала официального объявления независимости Закавказья и выхода его из состава РСФСР.

22 апреля Закавказский сейм принял резолюцию о провозглашении независимой Закавказской Демократической федеративной республики (ЗДФР), а через четыре дня было сформировано новое правительство под руководством меньшевика Акакия Чхенкели.

В ответ на это 25 апреля 1918 года, на заседании Бакинского совета, в который кроме большевиков входили социалисты-революционеры, меньшевики и армянские социалисты, было принято решение о создании Совета Народных Комиссаров, который становился исполнительным органом Бакинского совета. Совнарком состоял из большевиков и левых эсеров. Председателем СНК стал С.Г. Шаумян.

За силовую составляющую в Бакинском Совнаркоме отвечали: народный комиссар по военным и морским делам Г.Н. Корганов; комиссар внутренних дел П.А. Джапаридзе; чрезвычайный военный комиссар СНК в Бакинском районе Г.К. Петров; чрезвычайный комиссар Морской коллегии В.Ф. Полухин; председатель Президиума Военно-революционного комитета М.Р. Коганов. Как оказалось впоследствии, все они были не столько военными специалистами, сколько пропагандистами и агитаторами, чья деятельность была хороша для развала царской армии. В новых условиях, когда требовалась ежедневная настойчивая организационная, а затем и боевая работа, эти люди проявили некомпетентность.

Нельзя не отметить, что для закавказских противников Советской России ситуация складывалась непростая. В результате начавшихся политических разногласий между национальными советами Грузии, Армении и Азербайджана ЗДФР просуществовала чуть более месяца. 26 мая 1918 года в Тифлисе была провозглашена Грузинская демократическая республика, а 28 мая – Республика Армения и Азербайджанская демократическая республика.

4 июня 1918 года правительство Азербайджанской демократической республики (АДР) заключило договор о дружбе и сотрудничестве с Турцией. На территории Азербайджана развернулась гражданская война, стороны в которой противостояли друг другу не только по политическому (большевики и их противники), но и по национальному принципу. На стороне большевиков выступали в основном армяне, русские и евреи, на другой стороне – в основном азербайджанцы при поддержке турецких войск.

АДР поддерживали войска Кавказской исламской армии под командованием турецкого генерала Нури-паши Киллигиля и национальные азербайджанские формирования (общая численность штыков и сабель – около 12–18 тысяч). В войсках находилось значительное число офицеров царской армии, которые выступали против большевиков, но вместе с тем делали все возможное, чтобы не допустить оккупации Баку немцами. Им противостояли вооруженные формирования Бакинской коммуны во главе с главнокомандующим Григорием Коргановым (15–18 тысяч штыков и сабель). Просоветская группировка имела на вооружении 3 бронепоезда, около 80 артиллерийских орудий, 7 броневиков, 13 самолетов и 160 пулеметов.

6 июня войска 1918 года защитники Бакинской коммуны получили приказ о наступлении на оккупированный турецкими войсками Елизаветполь (Гянджу). Через десять дней туда из Тифлиса переехало правительство АДР, а 19 июня на подконтрольной правительству АДР территории было введено военное положение. В боях под Геокчаем 27 июня – 1 июля 1918 года части Кавказской исламской армии разбили войска Кавказской Красной армии. Фронт начал откатываться к Баку. Правительство Советской России пыталось помочь Бакинской коммуне и с помощью Германии остановить наступление турецких войск. Ленин телеграфировал Сталину:

«Сегодня, 30 июня, получено сообщение от Иоффе из Берлина, что Кюльман имел предварительный разговор с Иоффе. Из этого разговора видно, что немцы согласны принудить турок прекратить военные операции дальше брестской границы, установивши нам точную демаркационную линию. Обещают не пускать турок в Баку, но желают получать нефть. Иоффе ответил, что мы будем строго придерживаться Бреста, но вполне согласны с принципом давать, чтобы получать. Обратите сугубое внимание на это сообщение и постарайтесь передать его Шаумяну поскорее, ибо теперь есть серьезнейшие шансы удержать Баку. Часть нефти, конечно, мы дадим»[76].

Но влияние Германии оказалось недостаточным, и турецкие войска продолжили наступление на Баку.

В это же время в Москве и Поволжье произошли события, едва не лишившие большевиков власти.

В Москве 6 июля 1918 года противоречия между большевиками и левыми эсерами привели к открытому вооруженному противостоянию. (Основные разногласия между недавними союзниками были по Брестскому миру и земельному вопросу.)

В Поволжье выступила подпольная организация Б.В. Савинкова «Союз защиты Родины и Свободы». (В числе савинковцев были монархисты, сторонники Временного правительства и сторонники Учредительного собрания.)

Синхронность выступлений объясняется тем, что в их подготовке принимали участие спецслужбы Великобритании и Франции.

Параллельно с мятежом левых эсеров британские спецслужбы планировали физическое устранение руководства РКП(б). Реализацию этого плана поручили «свободному агенту» С. Рейли. Согласно плану, завербованные латышские стрелки должны были блокировать Большой театр и взять под арест участников съезда Советов, а боевики из группы Рейли – ликвидировать Ленина, Троцкого и других большевистских лидеров прямо у стола президиума. План был выявлен ВЧК на стадии подготовки. Охрана съезда состояла из верных большевикам частей, и попасть в здание боевики не смогли.

Одну из главных ролей в событиях 6 июля 1918 года сыграл левый эсер Я.Г. Блюмкин[77], смертельно ранивший германского посла, графа Вильгельма фон Мирбаха. Именно Блюмкин (тезка нашего главного героя) впоследствии привлечет Якова Серебрянского к работе в советской разведке. Блюмкин служил в Отделе по борьбе с контрреволюцией начальником Секретного отделения по противодействию германскому шпионажу. Впоследствии Дзержинский показал, что «Блюмкин был принят в комиссию по рекомендации ЦК левых эсеров для организации в Отделе по борьбе с контрреволюцией контрразведки по шпионажу»[78].

Учитывая наличие «старших товарищей» в лице представителей германских спецслужб, у руководства РСФСР возникли серьезные проблемы, связанные как с утечкой важной партийной информации, так и с приоритетом интересов. Убийство германского посла и выход ВЧК из-под опеки германской разведки связаны между собой более тесно, чем принято считать. Косвенно это подтверждается тем, что Блюмкин, приговоренный революционным трибуналом за убийство Мирбаха к расстрелу, через год был амнистирован, продолжил службу и вскоре даже стал членом РКП(б).

Один из руководителей латышских стрелков, М.Ф. Целов, описал, однако, иную версию:

«Дзержинский приехал в Кремль, и через 10 минут прибыли грузовые машины и взяли около ста стрелков, вооруженных гранатами и пулеметами. Сразу отправились на место событий. Окружили этот особняк и другие дома, где должен был быть убийца Мирбаха. Мы делали то, что приказывал т. Дзержинский. После окружения всех мест, где находились левые эсеры, он потребовал выдать того, кто стрелял в Мирбаха. И так арестован был Блюмкин, который по распоряжению левых эсеров стрелял в Мирбаха.

После мы узнали, что он считался сотрудником ВЧК. Через несколько дней был вынесен приговор: Блюмкина расстрелять. Расстрел предлагали провести мне, но я отказался. Я могу застрелить сотни, когда идет сражение, на фронте или в уличных боях, а когда арестованного – я этого не могу. Тогда предложили моему товарищу, также члену нашего полкового комитета. Убийца был расстрелян в одном из подвалов Кремлевских стен. Так было покончено с убийцей Мирбаха»[79].

Так кто же был расстрелян?

В Москве шли яростные схватки между недавними «друзьями», а Яков Серебрянский в это время, как делегат от партии эсеров, находился на 1-м съезде советов Северного Кавказа, который проходил 5–7 июля 1918 года в Екатеринодаре (Краснодаре). 7 июля на съезде была учреждена Северо-Кавказская Советская республика, объединившая Кубано-Черноморскую, Ставропольскую и Терскую советские республики. Съезд принял резолюции о проведении в жизнь декретов Совнаркома РСФСР, о создании боеспособной армии, об оказании продовольственной помощи центральным районам страны и усилении борьбы с внутренней контрреволюцией. На съезде был избран ЦИК С.-К.С.Р. (председатель А.И. Рубин) и создан Реввоенсовет Северного Кавказа.

Нам неизвестно, возвратился ли Серебрянский после окончания съезда в Баку. В его официальной биографии значится: «В РККА: начальник отряда по охране продовольственных грузов 03.18–04.19». Пока не дают разъяснений и архивные материалы. Но можно сказать с уверенностью: в самое тяжелое для Советской России время (осень 1918 – весна 1919 г.) Яков Серебрянский служил в Красной армии.

В ночь с 11 на 12 июля 1918 года в столице Закаспийской области Асхабаде (Ашхабаде) началось антисоветское восстание, в результате которого власть перешла в руки Временного исполнительного комитета Закаспийской области: Ф.А. Фунтиков (эсер), В. Дорохов (меньшевик), А.И. Доррер (кадет). В подготовке восстания также принимали участие туркменские националисты, офицеры английской военной миссии в Мешхеде (Северный Иран) и американской консульской миссии в Ташкенте.

С лета 1918 года для борьбы с контрреволюционерами и иностранными войсками советское правительство широко использовало иностранных военных специалистов. Так, в боях против Чехословацкого корпуса (состоящего из чехов и словаков) были задействованы интернациональные бригады, сформированные из бывших военнопленных: австрийцев, венгров и немцев. Вероятно, военно-политическое руководство РСФСР учитывало исторически сложившиеся противоречия этих народов. Всего за годы Гражданской войны было создано свыше 250 интернациональных отрядов, рот, батальонов и полков. В рядах Красной армии сражались (по разным подсчетам) от трехсот до пятисот тысяч интернационалистов. Более двухсот из них за боевые заслуги были награждены орденом Красного Знамени.

Завершая разговор о Бакинской коммуне, отметим, что ее войска терпели одно поражение за другим. 27 июля 1918 года части Кавказской исламской армии подошли к Баку на расстояние 16 километров. 31 июля, после отставки Бакинского Совнаркома, власть в городе перешла в руки Временной диктатуры Центрального комитета Каспийской военной флотилии (Центрокаспий). К вечеру того же дня члены Бакинского Совнаркома и все поддерживающие их военные части погрузились на 17 пароходов для эвакуации в Астрахань, но были задержаны новой властью.

Следующая попытка эвакуации была предпринята 14 августа, а Баку от турок в это время защищали армянские и эсеровские боевые дружины, матросы и английские войска (около тысячи человек). Бакинские комиссары и ряд других большевиков и левых эсеров во главе с Шаумяном (всего 35 человек) были арестованы и заключены в тюрьму. Диктатура Центрокаспия решила предать их военно-полевому суду за дезертирство, и это решение поддержала конференция заводских комитетов. В конце лета 1918 года бакинский пролетариат отвернулся от коммунаров, посчитав их предателями и «врагами народа», которые в трудный момент бросили фронт.

Тем не менее 15 сентября, накануне вступления в Баку азербайджанских войск, арестованные были выпущены из тюрьмы и отплыли на пароходе в город Красноводск. Но это не означало свободы. В Красноводске бывшие члены Бакинского Совнаркома и некоторые другие лица из их окружения были арестованы местными властями, представлявшими интересы Временного исполнительного комитета Закаспийской области. 20 сентября 9 комиссаров и еще 17 человек были расстреляны по обвинению в сдаче Баку (!) туркам.

По воспоминаниям Д.Т. Шепилова, Сталин однажды сказал ему:

«Бакинские комиссары не заслуживают положительного отзыва. Их не нужно афишировать. Они бросили власть, сдали ее врагу без боя. Сели на пароход и уехали. Мы их щадим. Мы их не критикуем. Почему? Они приняли мученическую смерть, были расстреляны англичанами. И мы щадим их память. Но они заслуживают суровой оценки. Они оказались плохими политиками. И когда пишется история, нужно говорить правду. Одно дело чтить память. Мы это делаем. Другое дело – правдивая оценка исторического факта…»[80].

Отметим, что вопреки версии о расстреле бакинских комиссаров англичанами и белогвардейцами в Красноводске в тот период не было ни одного англичанина и ни одного белогвардейца! На самом деле одни социал-демократы и эсеры (правые) приговорили к расстрелу других социал-демократов и эсеров (левых).

Взятие Баку азербайджано-турецкими войсками сопровождалось массовыми убийствами армян. По разным оценкам, погибло от десяти до тридцати тысяч человек. Существует мнение, что сентябрьская резня представляла собой месть за убийства мусульман, совершенные отрядами дашнаков в марте 1918 года.

К концу 1918 года турецкая армия была вынуждена покинуть Закавказье в соответствии с условиями Мудросского перемирия, заключенного после поражения Османской империи в Первой мировой войне. После эвакуации турецких войск регион перешел под контроль англичан.

В декабре 1918 года в ВЧК создается Военный отдел, в ведение которого из Регистрационного управления передается контрразведывательная работа в вооруженных силах. В январе 1919 года был образован Особый отдел ВЧК для борьбы с контрреволюцией и шпионажем в армии и на флоте.

Решение о передаче контрразведывательной работы в армии чекистам стало следствием серьезной внутрипартийной борьбы в верхних эшелонах партии большевиков. Аппарат особых отделов не только выполнял контрразведывательные функции, но и надзирал за лояльностью командного состава. К тому времени Троцкий привлек на службу в Красную армию десятки тысяч офицеров, но не все из них служили большевикам из принципиальных соображений. Случаи измены военнослужащих, перехода на сторону белых целых подразделений были нередки. Ожесточенная борьба за «контрразведку» между группировками Троцкого и Дзержинского фактически являлась борьбой за информацию о настроениях в Красной армии. Мы разделяем мнение, что в форме особых отделов руководство РКП(б) постепенно восстановило в армии систему органов политической полиции, бездумно ликвидированную еще Николаем II.

В ноябре 1918 года в Германии и Австро-Венгрии произошли революции, не приведшие к тем результатам, на которые рассчитывали руководители РКП(б) и их сторонники из других стран. Однако к моменту окончания Первой мировой войны в Австрии, Венгрии, Германии, Нидерландах, Польше, Финляндии были образованы коммунистические партии. Наиболее революционно настроенной организацией в Европе считался немецкий «Союз Спартака», организационно оформившийся в ноябре 1918 года. Группы и кружки коммунистической направленности в 1918–1919 гг. сложились в Чехословакии, Румынии, Италии, Франции, Великобритании, Дании, Швейцарии, США, Канаде, Бразилии, Китае, Корее, Австралии, Южно-Африканском Союзе и некоторых других странах.

В январе 1919 года при ЦК РКП(б) создается Центральное бюро болгарских коммунистических групп. 24 февраля руководители ЦБ БКГ Б. Стомоняков и Х. Боев направили в ЦК РКП(б) план работы Бюро. Согласно этому плану в Екатеринославе формировался специальный центр по руководству нелегальной работой на Балканах.

В январе 1919 года германский пролетариат под руководством «Союза Спартака» предпринял попытку взять власть. Попытка оказалась неудачной во многом по вине социал-демократов, которые способствовали роспуску Советов рабочих депутатов и разоружению пролетарских отрядов. Благодаря этому сторонники правых (монархисты, националисты и др.) сумели консолидировать свои силы. После подавления революционных выступлений в Германии в Москве было принято решение о созыве международной конференции представителей коммунистических партий.

Конференция, на которую прибыли 52 делегата от 35 партий и групп из 21 страны, открылась 2 марта 1919 года и длилась пять дней. 4 марта делегаты приняли решение конституировать конференцию как I (Учредительный) конгресс Коммунистического Интернационала. Делегаты конгресса приняли решение о формировании руководящего органа, получившего название Исполнительный комитет Коммунистического Интернационала (ИККИ). Поскольку на I конгрессе Исполком не избирался, ведение организационной работы возложили на Бюро Исполкома.

В первый состав Бюро (март – август 1919 г.) вошли Г.Е. Зиновьев, председатель; Н.И. Бухарин, представитель РКП(б); А.И. Балабанова, Я.А. Берзин (Зиемелис), секретари; Г. Клингер, управляющий делами; В.В. Воровский (Боровский), заведующий отделом международной пропаганды; члены Бюро М.М. Литвинов, Л.М. Карахан (Караханян), А.Г. Меньшой (Л. Левин), А. Руднянский, Ю. Мархлевский. 18 июля 1919 года из состава Бюро ИККИ было выделено Малое бюро: Я. Берзин (Зиемелис), Г. Клингер, А. Руднянский, Н. Бухарин (как представитель РКП(б)).

Для связи с иностранными компартиями была создана секретная Особая комиссия по связи ИККИ, руководителем которой стал В.Э. Кингисепп. Одним из основных направлений деятельности Особой комиссии стало нелегальное финансирование иностранных компартий, в основном осуществлявшееся за счет ценностей, реквизированных у представителей бывших правящих классов.

Параллельно с организацией Коминтерна, зимой – весной 1919 года, военно-политическое руководство Советской России предприняло первые попытки экспорта революции в Европу. 19 января Иосиф Станиславович Уншлихт представил в ЦК РКП(б) проект создания Революционного военного совета (РВС) Польши.

В целях конспирации Реввоенсовет Польши замаскировали под Реввоенсовет Западной стрелковой дивизии. В состав РВС вошли кадры польской социал-демократии левой ориентации, имевшие серьезный опыт нелегальной работы: С. Лазоверт, А. Славинский и С. Бродовский. Для создания Красной гвардии и формирования военного аппарата компартии на территорию Польши из России и Украины нелегально были направлены военные советники во главе с С. Жбиковским. Координация действий со стороны ЦК РКП(б) по подготовке вооруженного восстания и советизации Польши поручалась Дзержинскому и Уншлихту.

В середине марта в Киеве и Одессе началось формирование 1-й Интернациональной и 1-й Бессарабской стрелковых дивизий, состоявших из румын, болгар, чехов, словаков, сербов. На западе формировалась Белорусско-Литовская (впоследствии 16-я) революционная армия. Согласно плану «полевой революции», после захвата («освобождения») Польши и Бессарабии направлением главного удара интернациональных бригад должны были стать Австрия, Болгария, Венгрия, Германия, Чехословакия и Югославия. Революционная ситуация в этих странах благоприятствовала планам коммунистических лидеров: 21 марта в Венгрии, 13 апреля в Баварии, 16 июня в Словакии были провозглашены советские республики.

Вполне возможно, что уверенность руководителей РСФСР в неизбежности и, главное, успешности мировой революции была основана в том числе и на информации, полученной из западных стран разведывательно-информационными структурами Коминтерна. Но оказать необходимую военную поддержку европейским компартиям оказалось невозможным вследствие поражений Красной армии в Прибалтике, на Украине и юге России во время весенне-летней кампании 1919 года. Баварская Советская республика была разгромлена к 5 мая добровольческими подразделениями ветеранов Первой мировой войны. Лидер советского правительства Баварии Эйген Левине был расстрелян. Словацкая Советская республика пала 7 июля после отступления венгерской Красной армии за чехословацкую демаркационную линию. Падение Венгерской Советской республики произошло 1 августа в результате наступления румынских войск и подрывной деятельности правых социалистов.

После передачи функций военного контроля в ведение ВЧК основными задачами Регистрационного (Разведывательного) управления РККА (Региструпр) стали добывание и анализ информации военного характера. Со второй половины 1919 года Региструпр начал создание своих нелегальных резидентур не только на территории бывшей Российской империи, но и в некоторых странах Европы. Основными каналами переброски разведчиков стали каналы Коминтерна, а подавляющее большинство разведчиков и резидентов, работавших на Регистрационное управление РККА и впоследствии на Иностранный отдел ВЧК (ОГПУ, НКВД), были иностранными коммунистами. Эти люди знали языки, культуру, традиции и образ жизни в европейских странах и начинали карьеру разведчиков по линии Коминтерна по идеологическим соображениям. Именно они составили цвет советской разведки в 1920–1930-е гг., названные впоследствии «эпохой великих нелегалов».

^{Я.И. Серебрянский. 1920-е гг.}

После поражения Баварской, Венгерской и Словацкой советских республик нелегальная деятельность Коминтерна распространилась на Афганистан, Китай, Корею, Палестину, Персию и Турцию.

В сентябре 1919 года В.И. Ленин принял решение создать в Берлине постоянную резидентуру Коминтерна (будущий Западноевропейский секретариат ИККИ) и назначить ее руководителем Я.С. Рейха. В октябре для содействия распространению революционных идей в Западной Европе создается Западное (Голландское) бюро ИККИ в Амстердаме.

Подготовительная конференция Западноевропейского секретариата состоялась в ноябре 1919 года. Курьеры Коминтерна, имевшие дипломатические паспорта, осуществляли финансирование европейских компартий, снабжали местных боевиков поддельными документами и оружием. Поскольку полицейские европейских стран обращали основное внимание на мужчин, в качестве курьеров Коминтерна часто использовались женщины.

В конце 1919 года по инициативе Уншлихта началось создание одной из самых секретных специальных служб в истории нашей страны – Нелегальной военной организации (НВО). Она вела диверсионную, террористическую и повстанческую деятельность на территории Белоруссии, оккупированной польской армией. О создании и задачах НВО знало только высшее военно-политическое руководство РСФСР (информацией не располагал даже командующий Западным фронтом М.Н. Тухачевский). В отрядах НВО основную силу составляли бывшие боевики Партии социалистов-революционеров, Коммунистической партии Литвы и Белоруссии и Еврейской социал-демократической партии «Поалей Цион». Деятельностью НВО руководили А.К. Сташевский, Б.Б. Бортновский, С.Г. Фирин. Впоследствии по опыту НВО строились аппараты нелегальных военных организаций компартий и в некоторых других европейских странах.

10 марта 1920 года в Германии произошел мятеж сторонников правых партий под руководством В. Каппа, В. Лютвица и Э. Людендорфа. После того как 13 марта путчисты захватили Берлин, в Германии началась всеобщая забастовка. Против путчистов единым фронтом выступили боевые отряды социал-демократов и коммунистов (в поддержку левых сил 15 марта ИККИ выпустил обращение к «Рабочим Германии, рабочим всего мира»), и 17 марта мятежники потерпели поражение.

На фоне «громких» немецких событий 25 марта тихо и незаметно в Палестину из Кракова эмигрировал агент Коминтерна Иосиф Бергер (Ицхак Желазник), который в 1922 году стал одним из основателей нелегальной компартии Палестины и ее генеральным секретарем под фамилией Барзилай.

Вероятно, немецкие события были расценены руководством РКП(б) как новая возможность организации революционных выступлений в Европе и Азии. «Левацкая» оценка международной обстановки, базирующаяся на чрезмерных революционных ожиданиях, характерных для многих лидеров коммунистических партий того времени, стала причиной многих дальнейших ошибок. В апреле Югославянское бюро при ЦК РКП(б) приняло решение направить лучших товарищей и курсантов агитационного курса на подпольную работу в Югославию. В мае аналогичное решение приняло Центральное Чехословацкое бюро агитации и пропаганды при ЦК РКП(б). Летом 1920 года были предприняты две попытки реализовать идею экспорта пролетарской революции – в Персии и Польше.

А Яков Серебрянский в это время проживал в персидском городе Решт, куда он переехал в мае 1919 года и где, спасаясь от всероссийской смуты, проживала с родителями его невеста Полина Беленькая. В Реште Серебрянский находился до августа 1920 года. По каким причинам он туда попал, доподлинно не известно. Возможно, спасался от репрессий. Возможно, был послан с заданием от партии эсеров. А может быть, разыскивая свою возлюбленную. Вопросы, вопросы…

Но кроме этих вопросов есть и более сложные. В биографии Серебрянского указывается, что всю вторую половину 1919 года (с июля месяца) он служил начальником Общего отдела Особого отдела Персидской Красной армии. На этой информации основано большинство публикаций о Якове Исааковиче, касающихся его жизни в указанный период. Мы же считаем, что здесь допущена (преднамеренно или нет?) еще одна ошибка в биографии нашего главного героя. На самом деле даты следует сдвинуть на год вперед.

7 апреля 1920 года в Тебризе происходит вооруженное восстание азербайджанских демократов под руководством шейха Мохаммеда Хиабани. 27 апреля в Баку началось восстание, организованное большевиками, а уже 28 апреля в город вошли бронепоезда Красной армии.

Когда советские войска вышли на азербайджанско-персидскую границу, события развивались следующим образом.

14 мая 1920 года командующий Волжско-Каспийской военной флотилией Ф.Ф. Раскольников отдает приказ о проведении десантной операции в городе Энзели (ныне г. Пехлеви, Иран) с целью захвата кораблей белой Каспийской флотилии. Через два дня отряд кораблей в составе двух вспомогательных крейсеров, четырех эсминцев, двух канонерских лодок, одного тральщика и трех транспортов с десантом в две тысячи человек вышел из порта Баку и взял курс на Энзели. Одновременно советский кавалерийский дивизион перешел азербайджанско-иранскую границу и форсированным маршем двинулся к городу вдоль Каспийского побережья. 19 мая английские и белогвардейские части отступили в глубь Персии. Советская флотилия возвратила в РСФСР 27 кораблей и судов, 4 гидросамолета, 50 орудий, 20 тысяч снарядов, 20 радиостанций.

Далее военные действия в Персии (май – сентябрь 1920 г.) напоминали современную специальную операцию с ограниченным использованием вооруженных сил РСФСР. Политической целью являлось уменьшение влияния Великобритании на Среднем Востоке путем создания Персидской Советской республики. Задача реализовывалась с помощью местных партизанских отрядов и специальных частей Красной армии, сформированных из мусульман Кавказа. Политическое руководство операцией осуществляли члены Кавказского бюро ЦК РКП(б) Г.К. Орджоникидзе, П.Г. Мдивани и А.И. Микоян. Многие командиры Красной армии, сотрудники ВЧК и военной разведки действовали под псевдонимами с учетом местной специфики: И. Кожанов – Ардашир, Г. Пылаев – Фатулла, В. Каргалетели – Шапур и др.

В их числе был руководивший специальными боевыми операциями Я.Г. Блюмкин – Якуб-заде. Одной из его задач было поддержание связи между Советским Азербайджаном и Гилянской республикой, провозглашенной 5 июня 1920 года в городе Решт. Правительство Гилянской республики возглавил лидер персидских партизан-дженгелийцев (от персидского дженгель – лес) М. Кучек-хан. Блюмкин был назначен военкомом штаба Гилянской Красной армии и членом ЦК Иранской компартии, созданной в июне 1920 на съезде Социал-демократической партии «Адалет» в Энзели.

Предоставим слово А.Я. Серебрянскому:

«Блюмкин очень интересная фигура, о нем много говорилось и много писали, но по-разному писали, тем не менее, при всех его недостатках, это был действительно, я бы сказал так, – с элементом авантюризма, но это был борец за Советскую власть. Активный причем борец за Советскую власть. Ну а, кстати, по поводу авантюризма маленькое отступление. Я считаю что, все, так сказать, крупные работники внешней разведки – это мое представление – должны, безусловно, иметь маленький хотя бы, но элемент авантюризма.

Потому что если они педантично выполняют то, что им приказано выполнить, и ни шагу влево, и ни шагу вправо, то, во-первых, они не смогут добиться тех успехов, которых они добивались, но а во-вторых, это, в общем, достаточно скучно. Поехать, выполнить, вернуться. Поэтому вот я думаю, что отца увлек авантюризм Блюмкина. Я думаю, что для отца были, так сказать, свойственны эти элементы какие-то, в общем, они нашли друг друга. Ну и первая их совместная деятельность была в составе Гилянской Красной армии»[81].

Во второй половине июня 1920 года судьба (рок, карма) сводит двух Яковов – Блюмкина и Серебрянского. Тут, по всей видимости, роль сыграло то, что с июня 1918 года в Баку начинает действовать Иранское бюро коммунистических организаций (Иранбюро), созданное Кавказским бюро РКП(б) для руководства персидской революцией. Заведующим Информационно-инструкторским отделом (одной из структур партийной разведки РКП) Иранбюро стал М.Н. Беленький, который и мог предложить Бюмкину кандидатуру Серебрянского. Кроме того, оба они, и Блюмкин, и Серебрянский, ранее были членами эсеровской партии, а в Реште было не так много профессиональных революционеров, знакомых с правилами конспирации.

В итоге Блюмкин порекомендовал Серебрянского для работы в Особый отдел Гилянской Красной армии. Затем Серебрянский стал начальником Общего отдела (отделения), входившего в состав Особого отдела. Уполномоченным Иранбюро по формированию персидских партизанских отрядов и групп особого назначения и начальником Особого отдела Гилянской (с мая 1921 г. Персидской) Красной армии был И.Г. Брегадзе[82].

Несмотря на первоначальные успехи, реализовать экспорт революции не удалось. В числе причин срыва далекоидущих планов можно назвать самодеятельность части руководства Иранской компартии (Б.Л. Абуков и М.О. Булле), а также ультралевых из Иранского бюро коммунистических организаций (Б. Мдивани, А. Микоян и В. Ломинадзе). Они не желали вдаваться в детали дипломатической игры Москвы с Тегераном и Лондоном и настаивали на немедленной советизации Персии. 10 июля под давлением Мдивани ЦК Иранской компартии принял секретное постановление, предписывавшее сменить правительство Кучек-хана, «переставшее быть вождем национально-освободительного движения». Блюмкин совершил переворот, в результате которого власть в Реште перешла в руки так называемого Революционного комитета Ирана, возглавляемого левым дженгелийцем Эхсануллой-ханом. При этом из союзников русские превратились в оккупантов…

На западе «полевая революция», осуществлявшаяся под лозунгом «Даешь Варшаву! Дай Берлин!», приняла характер открытой войны между Польшей и Советской Россией. В связи с наступлением Красной армии советское руководство надеялось на пролетарские выступления в Польше, а впоследствии и в других странах Европы.

19 июля – 7 августа года в Петрограде и Москве прошел II конгресс Коминтерна. Верх на нем одержали левые настроения, и коммунистическим партиям было предписано «ускорять революцию». Со второй половины 1920 года ИККИ становится одним из центров по подготовке военно-политических кадров для участия в будущих революциях и специальных операциях. В тот период при Коминтерне создается первая военная школа.

Во время советско-польской войны 1920 г. произошла во многом уникальная операция Особого отдела ВЧК (А.Х. Артузов, Р.А. Пиляр, Я.С. Агранов), в ходе которой была осуществлена массовая перевербовка разведчиков из Польской организации войсковой (ПОВ). ПОВ была опасным противником, ее агентура действовала в Москве, Петрограде, Киеве, Минске, Смоленске, Одессе, Житомире. Большинство членов ПОВ работали против РСФСР по идейным соображениям и действовали умело и бесстрашно. Например, командир красных инструкторских курсов Тригар одновременно являлся руководителем боевых отрядов ПОВ в районе Минск – Борисов. Один из его помощников Зенкевич служил в Минской ЧК. Своих людей поляки имели в особых отделах 15-й и 16-й армий, в Управлении южных железных дорог, в Комиссии по снабжению Красной армии. В плен члены ПОВ обычно не сдавались.

В борьбе с ПОВ сотрудники ВЧК взяли на вооружение проверенные временем методы агентурно-оперативной работы – период засад и облав уходил в прошлое. Постепенно оперативно-боевые группы Особого отдела и ВЧК очистили прифронтовую зону Западного фронта от польских партизанских отрядов, аресту подверглись несколько сот членов ПОВ и работающих на них агентов (в Киеве около двухсот человек, в Одессе более ста). Дзержинский дал слово отпустить в Польшу всех агентов после рассмотрения их дел в ВЧК. Это был достаточно умный, просчитанный ход. Известно, например, что агенты И.И. Добржинский и В.С. Стацкевич, имевшие левые убеждения, согласились работать на чекистов и склонили многих своих товарищей сложить оружие. Кстати, Дзержинский свое слово сдержал: из привлекавшихся к ответственности по делу ПОВ 1385 человек были освобождены под подписку, поручительство и т.п. Более десятка из них впоследствии стали кадровыми сотрудниками ВЧК и работали по линии контрразведки.

Но замыслам руководителей РКП(б) и Коминтерна относительно Польши не суждено было сбыться. В августе началось контрнаступление польских войск («Чудо на Висле»), которое закончилось для Красной армии катастрофой. Поражение Советской России в Польской кампании было не только военным, но и политическим. Польские рабочие и крестьяне поддержали не братьев по классу из России, а своих помещиков и капиталистов.

В итоге пришлось отказаться и от прямой военной поддержки Гилянской Советской республики.

Уже к концу августа 1920 года большая часть советских войск вынуждена была покинуть Персию. Эвакуировался и Особый отдел Гилянской Красной армии. Но Блюмкин своего влияния не утратил. В конце лета 1920 года ЦК Иранский компартии поручил ему возглавить комиссию по комплектованию делегации на 1-й съезд народов Востока, который состоялся в Баку с 1 по 8 сентября. В состав делегации вошел и сам Блюмкин. Вместе с ним в Баку вернулись Яков Серебрянский и Полина Беленькая.

В Саратове, где они были проездом, Яков и Полина сочетались законным браком. Для них начиналась новая, не менее беспокойная жизнь…