|
||||
|
|
Глава 9. Бои после Победы После окончания Великой Отечественной войны Я.И. Серебрянский принял самое активное участие в ряде специальных программ IV Управления НКГБ – МГБ СССР. Одной из известных ныне операций является привлечение к сотрудничеству бывшего начальника Верховного командования ВМФ Германии (OKL) гросс-адмирала Эриха Редера, который, находясь с 1943 года в отставке, в мае 1945-го попал в советский плен. Яков Исаакович выступил в роли немецкого бизнесмена, интернированного в СССР и проживавшего «под домашним арестом» на даче П.А. Судоплатова. Ему удалось убедить Редера, чтобы тот восстановил свои знакомства и связи среди высших политических, военных и промышленных кругов послевоенной Германии. В обмен на это советская сторона гарантировала гросс-адмиралу отсутствие обвинений от СССР как военному преступнику на Нюрнбергском процессе. Подчеркнем, что это было стратегически взаимовыгодное сотрудничество, а не банальная вербовка осведомителя из числа генералитета. Из воспоминаний Анатолия Яковлевича Серебрянского: Вторая известная операция с участием Я.И. Серебрянского связана с Палестиной, и произошла она уже после реорганизации наркоматов в министерства и образования МГБ СССР 15 марта 1946 года. В 1920–1930-е гг. наш главный герой создавал агентурную сеть в боевом сионистском движении на Ближнем Востоке. Однако в 1938 году, в связи с арестом почти всего оперативного состава «Группы Яши», агентурные позиции советской разведки в Палестине были свернуты. Отчасти Якову Исааковичу удалось восстановить их во время Великой Отечественной войны через Еврейский антифашистский комитет. А в апреле 1946 года старые контакты оказались срочно востребованы. В этом месяце заместители министра иностранных дел А.Я. Вышинский и В.Г. Деканозов направили в правительство докладную, в которой говорилось, что создание еврейского государства в Палестине может произойти без участия Советского Союза. Этот факт был крайне нежелателен. Предложения двух опытных «царедворцев» заключались в том, чтобы одним махом «убить сразу двух зайцев». Во-первых, усилить советское влияние на Ближнем Востоке (напрямую – через участие в создании нового государства). Во-вторых, подорвать британские позиции: а) в создаваемом государстве, б) в арабских странах – противниках появления еврейского государства на политической карте мира. IV Управление МГБ получило указание забросить разведчиков, имеющих боевой опыт, в Палестину (через Румынию). Там они должны были создать нелегальную агентурную сеть, которую можно было бы использовать в диверсионных и террористических операциях против англичан.  Я.И. Серебрянский. Вторая половина 1940-х гг. Я.И. Серебрянский начал разрабатывать план операции, но в дело вновь вмешался его величество случай. Из воспоминаний Анатолия Яковлевича Серебрянского: 4 мая 1946 года по формальному обвинению в «беспринципности» был снят с должности министр госбезопасности Всеволод Николаевич Меркулов, которому вскоре было предъявлено новое обвинение – в том, что во время Великой Отечественной войны было прекращено преследование троцкистов. На место Меркулова Сталин поставил бывшего начальника контрразведки СМЕРШ В.С. Абакумова. На первых порах этот человек являлся выдвиженцем Берии, но затем превратился в его соперника. Именно он в страшные предвоенные годы вел уголовное дело Я.И. Серебрянского, применяя к нему меры «физического воздействия», а попросту избивая. В аппарате МГБ начался очередной виток «охоты на ведьм». Забегая вперед, скажем, что час Абакумова тоже придет и он на себе лично испытает все то, что испытывали его подследственные. Арестованный в 1951 году, на протяжении трех лет он будет подвергаться изощренным издевательствам. Итог вполне предсказуем – пуля. Такова была жестокая реальность этого непростого времени… «Через неделю Эйтингона и меня, – вспоминает П.А. Судоплатов, – вызвали к Абакумову. „Почти два года назад, – начал он, – я принял решение никогда с вами не работать. Но товарищ Сталин, когда я предложил освободить вас от выполняемых вами обязанностей, сказал, что вы должны продолжать работать в прежней должности. Так что, – заключил новый министр, – давайте срабатываться“. Сперва мы с Эйтингоном почувствовали облегчение – подкупила его искренность. Однако последующие события показали, что нам не следовало слишком предаваться благодушию. Через несколько дней нас вызвали на заседание специальной комиссии ЦК КПСС, на котором председательствовал новый куратор органов безопасности, секретарь ЦК А. Кузнецов. Комиссия рассматривала „преступные ошибки“ и случаи служебной халатности, допущенные прежним руководством Министерства госбезопасности. Это было обычной практикой: всякий раз при смене руководства в министерствах (обороны, безопасности или иностранных дел) Центральный Комитет назначал комиссию для рассмотрения деятельности старого руководства и передачи дел. Неожиданно всплыли мои и Эйтингона подозрительные связи с известными „врагами народа“ – руководителями разведки ОГПУ–НКВД в 1930-х годах. Абакумов прямо обвинил меня и Эйтингона в „преступных махинациях“: мы вызволили своих „дружков“ из тюрьмы в 1941 году и помогли им избежать заслуженного наказания. Сказанное возмутило меня до глубины души: речь шла о клевете на героев войны, людей, преданных нашему делу. Охваченный яростью, я резко оборвал его. „Не позволю топтать сапогами память героев, погибших в войне, тех, кто проявил мужество и преданность своей Родине в борьбе с фашизмом. В присутствии представителя Центрального Комитета я докажу, что дела этих чекистов были сфабрикованы в результате преступной деятельности Ежова“, – заявил я в запальчивости. Кузнецов (он знал меня лично – мы встречались на соседней даче, у вдовы Емельяна Ярославского), вмешавшись, поспешил сказать, что вопрос закрыт. Обсуждение на этом закончилось, и я ушел. Вернувшись к себе, я тут же вызвал в кабинет Серебрянского, Зубова, Прокопюка, Медведева и других сотрудников, подвергавшихся арестам и увольнениям в 1930-х годах, и предложил им немедленно подать в отставку. Особенно уязвимым было положение Зубова и Серебрянского, чьи дела вел в свое время Абакумов»[306]. Нашему главному герою ничего не оставалось, как покинуть службу в «добровольно-принудительном» порядке. 29 мая 1946 года полковника Серебрянского отправили на пенсию «по состоянию здоровья». Не согласившись с подобной формулировкой, Яков Исаакович обратился в Управление кадров министерства с просьбой уволить его в отставку, однако Управление формулировку не изменило. Конечно, все это негативно сказались на настроении и самочувствии Серебрянского. Между тем операция в Палестине развивалась по подготовленному Яковом Исааковичем сценарию. Для работы по «палестинскому направлению» Судоплатов привлек трех оперативников IV Управления, имевших большой опыт нелегальной, в том числе и боевой, работы: уже известного читателям Ю.А. Колесникова, И.М. Гарбуза[307] и А. Семенова[308]. Косвенные данные позволяют ассоциировать причастность двух последних, как и Колесникова, к Группе «Я». По свидетельству Судоплатова, «Семенов и Колесников обосновались в Хайфе и создали две агентурные сети, но участия в диверсиях против англичан не принимали. Колесников сумел организовать доставку из Румынии в Палестину стрелкового оружия и противотанковых гранат, захваченных у немцев. Семенов, со своей стороны, попытался возобновить контакт с нашим агентом в организации „Штерн“. Это была антибританская террористическая группа, куда Серебрянскому в 1937 году удалось заслать своего человека. Гарбуз оставался в Румынии, отбирая там кандидатов для будущего переселения в Израиль»[309]. Примечательно, что 4 мая 1946 года, одновременно с назначением Абакумова министром госбезопасности, в МГБ создается Отдел «ДР», предназначенный для развертывания в случае войны разведывательно-диверсионной работы против военных баз, расположенных вокруг СССР, захвата за рубежом и доставки в СССР новейших образцов вооружения, техники и ликвидации перебежчиков. Однако IV Управление МГБ и его ударная сила – разведывательно-диверсионные резидентуры, которые могли бы стать основой профессионального спецназа, были расформированы 15 октября 1946 года. Многие бывшие руководители и сотрудники аппарата IV Управления получили назначения в различные структуры МГБ по всей стране, кто-то был перемещен под начало Министерства юстиции, МВД и прочих учреждений. Опытных организаторов диверсионно-разведывательной и партизанской работы «переквалифицировали» в угоду воле вождя. Как сказал один из ветеранов, попавший в конвойные части: «Нас вновь посадили, только по другую сторону колючей проволоки». П.А. Судоплатову на время удалось избежать очередной чистки в органах и продолжить службу в центральном аппарате МГБ. 15 февраля 1947 года он возглавил Отдел «ДР». Из воспоминаний Анатолия Яковлевича Серебрянского: Однако уже 9 сентября 1950 года произошла очередная реорганизация разведывательно-диверсионного аппарата. Вместо Отдела «ДР» постановлением Политбюро № 77/309 создается Бюро № 1 МГБ СССР по диверсионной работе за границей (на правах управления). 28 сентября Бюро было сформировано и приступило к работе под руководством Судоплатова. Из воспоминаний Анатолия Яковлевича Серебрянского: В июле 1951 года был снят с поста и арестован В.С. Абакумов как не проявивший должной активности в разработке «дела врачей». Министром госбезопасности Сталин назначил С.Д. Игнатьева. В 1952 году Игнатьев отдал приказ о разработке в Бюро № 1 совместно с ГРУ Генштаба плана диверсионных операций на американских военных объектах – на случай «большой войны» и на случай ограниченного военного конфликта вблизи границ Советского Союза. В основу плана были положены идеи, разработанные специалистами Спецгруппы Серебрянского еще в середине 1930-х гг. «Мы, – вспоминает П.А. Судоплатов, – определили сто целей, разбив их на три категории: военные базы, где размещались стратегические военно-воздушные силы с ядерным оружием; военные сооружения со складами боеприпасов и боевой техники, предназначенные для снабжения американской армии в Европе и на Дальнем Востоке; и наконец, нефтепроводы и хранилища топлива для обеспечения размещенных в Европе американских и натовских воинских частей, а также их войск, находящихся на Ближнем и Дальнем Востоке возле наших границ. К началу 1950-х годов мы имели в своем распоряжении агентов, которые могли проникнуть на военные базы и объекты в Норвегии, Франции, Австрии, Германии, Соединенных Штатах и Канаде. План заключался в том, чтобы установить постоянное наблюдение и контроль за стратегическими объектами НАТО, фиксируя любую их активность. Фишер, наш главный резидент-нелегал в Соединенных Штатах, должен был установить постоянную надежную радиосвязь с нашими боевыми группами, которые мы держали в резерве в Латинской Америке. В случае необходимости все эти люди были готовы через мексиканскую границу перебраться в США под видом сезонных рабочих. В Европе между тем князь Гагарин, наш давнишний агент, выдававший себя за антисоветски настроенного эмигранта и в годы Второй мировой войны служивший в армии Власова, переехал из Германии во Францию. В его задачу входило создание базы для диверсионных действий в морских портах и на военных аэродромах, а также групп боевиков, которые в случае войны или усиления напряженности вдоль наших границ были бы в состоянии вывести из строя систему коммуникаций и связь штаб-квартиры НАТО, находившейся в Фонтенбло – пригороде Парижа. Важную роль в созданной нами агентурной сети играл также один из политических деятелей Франции, завербованный в 1930-х годах Серебрянским, когда он работал в канцелярии тогдашнего премьер-министра Деладье. В Москве мне передали группу специалистов по нефти, нефтепереработке и хранению топлива, с которыми мы обсуждали технические характеристики и расположение основных нефтепроводов в Западной Европе. Затем мы дали своим офицерам задание вербовать агентов-диверсантов из числа обслуживающего персонала нефтеперерабатывающих заводов и нефтепроводного хозяйства»[310].  Анатолий Серебрянский с родителями. Послевоенные фотографии 5 марта 1953 года умер И.В. Сталин. В этот же день МВД и МГБ вновь были слиты в единое Министерство внутренних дел СССР. Министром внутренних дел и заместителем председателя Совета Министров СССР был назначен Л.П. Берия. С 21 марта П.А. Судоплатова назначают заместителем начальника I Главного управления (Контрразведка) МВД СССР. А 30 мая он становится начальником 9-го (Разведывательно-диверсионного) отдела МВД СССР, созданного на базе Бюро № 1. В мае 1953 года перед 9-м отделом была поставлена задача нейтрализации стратегических наступательных сил ВМС и ВВС США. «Я, – вспоминает П.А. Судоплатов, – доложил план создания специальных резидентур, которые смогут вести регулярное наблюдение примерно за ста пятьюдесятью основными западными стратегическими объектами в Европе и Соединенных Штатах Америки. Адмирал Кузнецов представил на наше рассмотрение другой вариант действий. По его мнению, специальные операции и диверсии должны разрабатываться в соответствии с требованиями ведения современной войны. Нынешние военные конфликты скоротечны, сказал он, они должны заканчиваться быстрым и решительным исходом. Кузнецов предложил обсудить возможность нанесения упреждающих ударов, рассчитанных из-за ограниченности наших ресурсов на уничтожение трех-четырех авианосцев США, что дало бы нашим подводникам большие преимущества при развертывании операций против морских коммуникаций противника. Имело бы смысл, продолжал он, провести диверсии на военно-морских базах и в портах Европы, чтобы предотвратить прибытие подкреплений американским войскам в Германии, Франции и Италии. Генерал армии Захаров, позднее начальник Генштаба, заметил, что вопрос об упреждающем ударе по стратегическим объектам противника является принципиально новым в военном искусстве и его нужно серьезно проработать. Маршал Голованов не согласился с нами. Он отметил, что в условиях войны при ограниченных ресурсах было бы реалистичнее предположить, что мы сможем нанести противнику не более одного-двух ударов по стратегическим сооружениям. И в этом случае следует атаковать не корабли на базах противника, а прежде всего уничтожить на аэродромах часть его мощных военно-воздушных сил, способных нанести ядерный удар по нашим городам. Я поддержал Захарова, приведя примеры из практики Второй мировой войны и нашего небольшого опыта, полученного в корейской войне, – тогда наши легальные резидентуры имели возможность лишь вести наблюдения за военными базами США на Дальнем Востоке. Что касается опыта прошлой войны, то он ограничивался захватом отдельных объектов, а также лиц, владевших важнейшей оперативной и стратегической информацией. Новые требования в условиях предполагаемой ядерной войны вызывали к жизни необходимость пересмотра всей нашей системы диверсионных операций. Я сказал, что мы нуждаемся не только в индивидуально подготовленных агентах, но также в мобильных ударных группах, которые могли бы быть задействованы всеми основными нелегальными резидентурами. В их задачу должно входить нападение на склады ядерного оружия или базы, где находятся самолеты с ядерным оружием. Наша тактика нападений хорошо срабатывала против немцев в 1941–1944 годах. Однако наши успехи объяснялись отчасти тем, что немцы действовали на враждебной им территории, а в нашем распоряжении была сильная агентурная сеть. Я указал также, что опыт Второй мировой и корейской войн показывает: нарушение линий снабжения противника, особенно когда они растянуты на большие расстояния, может оказаться в оперативном плане куда более важным, чем прямые удары по военным целям. Правда, при прямых ударах возникает паника в рядах противника, и внешне это весьма эффективно, но разрушение линий снабжения является более значительным, а воздействие его – долгосрочным. К тому же военные объекты находятся под усиленной охраной, и при нападении не приходится рассчитывать на выведение из строя более двух-трех сооружений. Выдвинутый мною план использования диверсионных операций вместо ограниченных нашими возможностями воздушных и военно-морских ударов показался военному руководству убедительным. Все присутствовавшие на совещании в кабинете Берии со мною согласились. Берия внимательно выслушал меня. Но он еще не представлял, как реорганизованная служба диверсий с более широкими правами должна построить свою работу. Может быть, спросил он, речь идет о комбинированной разведывательно-диверсионной группе всех родов войск? Если так, то не будет ли это такой же неудачей, как созданный Комитет информации? В 1947–1949 годах Комитет, разрабатывая операции, исходил прежде всего из потребностей внешнеполитического курса и упускал военные вопросы. Во время обсуждения генерал Захаров предложил, чтобы диверсионные операции спецслужб проводились по линии всех видов Вооруженных сил и Министерства внутренних дел. Однако, по его мнению, приоритет в агентурной работе должен принадлежать моей службе. В то же самое время должна существовать для координации постоянная рабочая группа на уровне заместителей начальников управлений военной разведки, МВД и служб разведки ВМФ и ВВС. Берия согласился и закрыл совещание. Через месяц мы должны были представить детальный план с предложениями по координации диверсионной работы за границей. Мне обещали помочь ресурсами и кадрами, особенно экспертами в области вооружений, нефтепереработки, транспорта и снабжения. На следующий день Берия вызвал Круглова и меня и распорядился выделить мне дополнительные штаты и средства. Мы решили сформировать бригаду особого назначения для проведения диверсий. Такая же бригада находилась под моим командованием в годы войны и была распущена Абакумовым в 1946 году. Берия и Круглов одобрили мое предложение привлечь наших специалистов по разведке и партизанским операциям к активной работе в органах. Василевский, Зарубин и его жена, Серебрянский, Афанасьев, Семенов и Таубман, уволенные из органов, вновь были возвращены на Лубянку и заняли высокие должности в расширенном 9-м отделе МВД…»[311]. Таким образом, профессиональный опыт Я.И. Серебрянского в очередной раз потребовался органам госбезопасности. 30 мая 1953 года Яков Исаакович вернулся на службу в центральный аппарат МВД на должность оперативного работника негласного штата 1-й категории в 9-й отдел, который, по сути, стал преемником IV Управления НКВД НКГБ. Однако уже 31 июля функции 9-го отдела были переданы II Главному управлению МВД СССР, и через несколько месяцев судьба Якова Исааковича снова изменилась. Из воспоминаний Анатолия Яковлевича Серебрянского: Политические амбиции Л.П. Берии вызывали панический страх у его партийных «соратников» – бывших «верных сталинцев». А там, где есть страх, всегда присутствует и ненависть. Отсутствие у Берии надежных союзников в высшем партийном руководстве привели в итоге к его падению. 26 июня 1953 года во время очередного заседания Президиума ЦК ВКП(б) Берия был арестован военными. Н.С. Хрущев объявил собравшимся, что Берия намеревался совершить государственный переворот и арестовать весь состав Президиума ЦК.  Я.И. Серебрянский. Начало 1950-х гг. Крушение некогда всесильного министра бумерангом ударило и по Я.И. Серебрянскому, а вместе с ним – по многим другим специалистам тайной войны, которым по роду служебной деятельности вольно или невольно приходилось выполнять приказы Берии. Новый хозяин Кремля Н.С. Хрущев даже после ареста самого сильного из противников смертельно боялся его грозной тени и потому спешил избавиться от всех, кого считал людьми «хитрого мингрела». Началась очередная «партийная война», как всегда сопровождающаяся чисткой. 21 августа 1953 года по ложному обвинению в причастности к «заговору Берии» были арестованы П.А. Судоплатов и Н.И. Эйтингон. Через три месяца после ареста Павла Анатольевича всех принятых им на службу бывших «врагов народа» снова уволили, а 8 октября Я.И. Серебрянский в четвертый раз был арестован. Причем роковую роль в его судьбе сыграло ходатайство Судоплатова о восстановлении своего подчиненного в ВКП(б) в 1941 году. Якова Исааковича обвинили в том, что он избежал высшей меры наказания в начале войны только благодаря заступничеству «изменника». А тому инкриминировались преступные связи с «врагами народа» – Серебрянским, Малли, Сосновским, Шпигельглазом и другими великими нелегалами! Из воспоминаний Анатолия Яковлевича Серебрянского: В процессе следствия по уголовному делу, возбужденному в 1953 году против Я.И. Серебрянского, никаких доказательств его вины как участника «заговорщической деятельности Берии» добыто не было. Однако и выпускать таких людей, как Серебрянский, Судоплатов и Эйтингон, партийная верхушка не собиралась. Профессионалы тайной войны, никогда не участвовавшие в борьбе партийных кланов за власть, тем не менее, знали «слишком много» об участии Хрущева, Кагановича, Маленкова, Молотова и других «верных соратников Сталина» и «друзей Берии» в политических репрессиях 1930-х гг. И тогда был сделан следующий подлый шаг: следуя указаниям партийных инстанций, следствие реанимировало старое уголовное дело за № Н-15222. «Служители Фемиды» вновь признали осуждение четы Серебрянских в 1941 году законным и обоснованным. Двуличие и подлость «политической изнанки» проявились в полном объеме! На основании преставления Генеральной прокуратуры СССР Президиум Верховного Совета СССР 27 декабря 1954 года отменил свое собственное постановление от 9 августа 1941 года об амнистии Я.И. и П.Н. Серебрянских. На Полину Натановну также решили завести уголовное дело. И это при том, что уже началась реабилитация граждан, незаконно репрессированных в 1930-е гг. Старое дело было поднято из архива и направлено в Верховный Суд СССР с предложением заменить Серебрянскому высшую меру наказания 25 годами лишения свободы с отбыванием срока в исправительно-трудовом лагере. Но и после этого интенсивные допросы Серебрянского (теперь уже у следователей Генеральной прокуратуры СССР) продолжались. Меры физического воздействия к арестованному не применялись, однако на него постоянно оказывали психологическое давление с целью получения нужных признательных показаний. Сердце много повидавшего разведчика-нелегала не выдержало: 30 марта 1956 года в Бутырской тюрьме на очередном допросе у следователя Военной прокуратуры генерал-майора Цареградского Яков Исаакович скончался от сердечного приступа на 64-м году жизни. Точное место его захоронения до настоящего времени не известно. Из воспоминаний Анатолия Яковлевича Серебрянского: Борьба за реабилитацию Якова Исааковича и Полины Натановны Серебрянских была невероятно тяжелой.  Справка о реабилитации Серебрянской П.Н., выданная 8 августа 1966 г. Только 4 августа 1966 года Военной коллегией Верховного Суда Союза ССР, в составе председательствующего генерал-майора юстиции Терехова, полковника юстиции Курбатова и подполковника юстиции Смирнова, в порядке статей 337 и 388 УПК РСФСР уголовное дело по обвинению П.Н. Серебрянской было пересмотрено. Заслушав доклад подполковника юстиции Смирнова и выступление заместителя Главного военного прокурора генерал-майора юстиции Викторова, Военная коллегия Верховного Суда СССР вынесла решение: «Согласно приговору, Серебрянская признана виновной в том, что, будучи сотрудницей спецгруппы ГУГБ НКВД, являлась соучастницей контрреволюционной деятельности своего мужа – бывшего начальника Спецгруппы ГУГБ НКВД Серебрянского Я.И., являвшегося шпионом английской и французской разведок. В заключении Главного военного прокурора предлагается приговор в отношении Серебрянской по вновь открывшимся обстоятельствам отменить и дело прекратить за недоказанностью ее участия в совершении преступления. В обоснование этого предложения в заключении приводятся следующие доводы: Серебрянская была арестована 10 ноября 1938 г. без санкции прокурора по ордеру, подписанному Берия, а допрошена впервые только 28 февраля 1939 г., то есть более чем через три с половиной месяца. На допросе 4 июня 1940 г. и в написанном в тот же день собственноручном показании (как это установлено следствием по другому делу на Серебрянскую), то есть более чем через полтора года после ареста, Серебрянская признала, что примерно в 1930 г. узнала со слов мужа о его принадлежности к английской разведке и о том, что он по заданию английской разведки перебросил в Советский Союз группу террористов и диверсантов в составе Турыжникова, Волкова, Ананьева, Захарова и Эске. Серебрянская также утверждала, что в 1937 г. со слов мужа она узнала о принадлежности его и к французской разведке. В судебном заседании Серебрянская виновной себя не признала и показала, что о шпионской деятельности своего мужа узнала только в 1940 г. на следствии, когда ей были оглашены показания мужа. Она также пояснила, что на предварительном следствии оклеветала себя, так как устала от допросов. Иных доказательств преступной деятельности Серебрянской в материалах ее дела не имеется. Приобщенные к делу выписки из протоколов допроса арестованных сотрудников НКВД СССР Сыркина А.И. и Серебрянского Я.И. не содержат конкретных сведений о преступной деятельности Серебрянской. Расследованием вновь открывшихся обстоятельств установлено, что Сыркин А.И. и Серебрянский Я.И. полностью отказались в судебных заседаниях по своим делам от показаний об их преступной деятельности. Указанные выше лица – Турыжников, Волков, Ананьев и Эске прибыли в СССР на основании официальных разрешений компетентных советских органов. Об обстоятельствах прибытия в СССР Захарова документальных данных найти не представилось возможным. Показания Турыжникова на предварительном следствии и в суде… о шпионской деятельности Серебрянского Я. И… не могут быть признаны достаточными доказательствами для признания Серебрянской П.Н. виновной в соучастии в этих преступлениях. Осужденный Волков в суде отказался от своих показаний на предварительном следствии о шпионской деятельности Турыжникоза, Серебрянского и Сыркина. Ананьев и Эске к уголовной ответственности не привлекались; установить, был ли судим Захаров, не представилось возможным. Произведенным в 1953–1955 гг. предварительным следствием в отношении Серебрянской П.Н. в связи с неисполнением к ней приговора от 7 июля 1941 г. каких-либо других объективных доказательств ее преступной деятельности не установлено. Вместе с тем выяснено, что Серебрянская П.Н. до 1942 г. сотрудницей НКВД не являлась, а поэтому утверждение суда в приговоре об этом является необоснованным. Второе дело на Серебрянскую П.Н. прекращено 11 августа 1955 г. на основании ст. 204, п. „б“ УПК РСФСР (1926 г.). Рассмотрев материалы дела и дополнительного расследования, Военная коллегия Верховного Суда СССР, соглашаясь с заключением и руководствуясь ст. 50 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик, ОПРЕДЕЛИЛА: Приговор Военной коллегии Верховного Суда СССР от 7 июля 1941 года в отношении Серебрянской Полины Натановны по вновь открывшимся обстоятельствам отменить и дело прекратить за недоказанностью ее участия в совершении преступления»[312]. Из воспоминаний Анатолия Яковлевича Серебрянского: Получив 8 августа 1966 года справку о реабилитации, Полина Натановна с неиссякаемой энергией повела борьбу за восстановление честного имени своего мужа. Из воспоминаний Анатолия Яковлевича Серебрянского: Но как же тяжела была эта борьба одного человека против тех представителей партийно-государственной машины, которые ни при каких обстоятельствах не желали признавать, а тем более исправлять совершенные преступления! Так, 12 ноября 1968 года Полина Натановна получила ответ за номером 4в-23053-39 из Главной военной прокуратуры, подписанный старшим помощником главного военного прокурора полковником юстиции Н. Зарубиным: «Ваша жалоба от 28 октября 1968 г. по делу СЕРЕБРЯНСКОГО Якова Исааковича, адресованная в Главную военную прокуратуру, рассмотрена и оставлена без удовлетворения. Оснований для реабилитации Серебрянского Я.И. не имеется»[313].  Отклонение просьбы о реабилитации Серебрянского Я.И. Главной военной прокуратурой СССР. 12 ноября 1968 г. Крайне прискорбно, но ни руководство разведки, ни иные компетентные органы нашей страны даже после XX съезда КПСС в течение полутора десятков лет не предпринимали никаких усилий для реабилитации организатора выдающихся операций, «поскольку разыскать рабочее дело Серебрянского и установить, какую пользу он принес советской разведке, не представлялось возможным». Однако затем ситуация изменилась. Из воспоминаний Анатолия Яковлевича Серебрянского: В марте 1971 года П.Н. Серебрянская направила жалобу в адрес XXIV съезда КПСС. Примерно в то же время в Комитете госбезопасности шла подготовка первого учебника по истории советской внешней разведки. Председатель КГБ СССР Ю.В. Андропов, узнав о героической и вместе с тем трагической судьбе Я.И. Серебрянского, распорядился провести серьезное дополнительное расследование. По нашим данным, проверку по поручению Андропова проводил Ф.Д. Бобков, и он представил Юрию Владимировичу положительный отзыв. Слово Андропова, в то время кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС, имело большой вес. Результаты не заставили себя ждать. Уже 12 апреля 1971 года П.Н. Серебрянская получила ответ из Верховного Суда СССР за подписью заместителя председателя Верховного Суда С. Банникова (№ 4в-02854/55): «Сообщаю, что ваша жалоба от 3 марта 1971 года, адресованная XXIV съезду КПСС, передана для рассмотрения в Верховный Суд СССР, откуда она вместе с уголовными делами в отношении Вашего мужа, СЕРЕБРЯНСКОГО Я.И., возбуждавшимися в 1938 и 1953 гг., направлена для дополнительной проверки Генеральному Прокурору СССР с просьбой сообщить о результатах Вам»[314].  Справка из Верховного Суда СССР от 12 апреля 1971 г. Уже 3 мая Главной военной прокуратурой дело в отношении Я.И. Серебрянского, возбужденное 7 октября 1953 года, было прекращено на основании п. 2 ст. 208 УПК РСФСР, то есть за недоказанностью участия обвиняемого в совершении преступления (справка ГВП № С-52600-38 от 05.05.1971). Мы полагаем, что столь стремительное и позитивное решение было принято при личном участии Ю.В. Андропова. Между тем компания по реабилитации продолжала набирать обороты. 4 мая 1971 года и.о. Главного военного прокурора генерал-майор юстиции Н. Занчевский утвердил заключение по делу Я.И. Серебрянского. «Военный прокурор отдела Главной военной прокуратуры подполковник юстиции Герасимов, рассмотрев архивно-следственное дело № Н-15222 по обвинению СЕРЕБРЯНСКОГО Я.И. и материалы дополнительного расследования, УСТАНОВИЛ: 7 июля 1941 г. Военной коллегией Верховного Суда СССР по ст. ст. 58-I „а“ и 58-II УК РСФСР осужден к расстрелу, с конфискацией лично принадлежащего ему имущества, СЕРЕБРЯНСКИЙ Яков Исаакович, 1892 года рождения, уроженец г. Минска, еврей, гражданин СССР, бывший член КПСС с 1927 г., исключен в связи с данным дедом, до ареста – 10 ноября 1938 г. – начальник Специальной группы ГУГБ НКВД СССР. Судом Серебрянский признан виновным в том, что с 1933 г. являлся участником антисоветской заговорщической организации, существовавшей в органах НКВД, куда был завербован врагом народа Ягодой. Одновременно Серебрянский являлся агентом английской и французской разведок, которые снабжал секретными материалами, составляющими государственную тайну (дело № Н-15222 л. 411). Указанный выше приговор в отношении Серебрянского в исполнение не был приведен в связи с тем, что 9 августа 1941 г. Президиумом Верховного Совета СССР Серебрянский был амнистирован, а после отмены 27 декабря 1954 г. решения об амнистии Серебрянского последний, находясь под стражей в связи с арестом по другому делу, 30 марта 1956 г. умер (дело 0087, т. 3, л.д. 275–291). В качестве доказательств вины Серебрянского Я.И. к делу приобщены выписки из протоколов допросов арестованных по другим делам Абезгауза Д.М., Сыркина А.И., Буланова П.П., Алехина М.С., Волкова Ю.И., Турыжникова А.Н., Успенского А.И., Перевозникова С.М., Ярикова М.С., Серебрянской П.Н. и выписка из протокола очной ставки между арестованными Реденсом С.Ф. и Ежовым Н.И. (дело Н-15222 л.д. 275–359). Материалы уголовного дела на Серебрянского и данные дополнительного расследования, проведенного в связи с жалобой его жены, свидетельствуют о том, что обвинение Серебрянского в антисоветской деятельности объективными доказательствами не подтверждено, ввиду чего приговор о нем подлежит отмене, а дело прекращению по следующим основаниям. Серебрянский, как это видно из материалов дела, на допросе в судебном заседании Военной Коллегии Верховного Суда СССР виновным себя в шпионской и иной изменнической деятельности не признал, показания, данные им на допросах в процессе предварительного следствия, где говорилось о признании им своей вины, отрицал и заявил, что вынужден был себя оговорить в результате применения мер физического воздействия (дело №-15222 л.д. 410). Отрицал Серебрянский обвинение его в принадлежности к заговорщической организации, якобы существовавшей в органах НКВД, а также в шпионаже и в процессе следствия, проводившегося по его делу в 1953–1956 гг. (дело 0087, том 1, л.д. 48, 130–131, 142, 153, 167). Осмотром архивно-следственного дела по обвинению Ягоды Г.Г., якобы завербовавшего Серебрянского в заговорщическую организацию, установлено, что Серебрянский Я.И., по показаниям Ягоды, как участник такой организации не проходит (дело 0087, том 3, л.д. 222). Показания арестованных по другим делам – Буланова П.Д., Алехина М.С., Успенского А.И. и Ярикова М.С., выписки из протоколов допросов которых приобщены к данному деду, не могут быть положены в основу обвинения Серебрянского в антисоветской деятельности, поскольку они не содержат конкретных сведений о заговорщической или иной преступной деятельности Серебрянского Я.И. (дело Н-15222, л.д. 281, 344–348, 287–290, 319, 324–333). Буланов, как усматривается из протокола осмотра его уголовного дела, на допросе в суде в числе участников заговора, возглавляемого Ягодой, Серебрянского не назвал (дело 0087, том 3, л.д. 227). Проверкой уголовного дела Ярикова М.С. установлено, что в антисоветской деятельности он обвинен необоснованно и в настоящее время реабилитирован (дело Н-15222 л.д. 446). Ежов Н.И., заявивший на очной ставке с арестованным по другому делу Реденсом С.Ф. о своем намерении использовать яды (закупленные Серебрянским за границей) в террористических целях, на допросе в судебном заседании от показаний, данных на предварительном следствии, отказался как от вымышленных. В процессе проверки уголовного дела на Реденса С.Ф. принадлежность его к антисоветскому заговору в органах НКВД не подтвердилась. Дело Реденса производством прекращено (дело Н-15222 л.д. 334–337, 440–441; дело 0087 т. 3, л.д. 221). Волков Ю.И., записанный в протоколах допросов Серебрянского на предварительном следствии в числе агентов английской разведки, якобы заброшенных Серебрянским в Советский Союз, и признававший себя в этом виновным на предварительном следствии, в суде от своих показаний отказался, а показания Серебрянского назвал оговором (дело 0087, т. 3, л.д. 153–159).  Ответ из Главной военной прокуратуры СССР по поводу прекращения уголовного дела в отношении Серебрянского Я.И. от 4 мая 1971 г.  Справка о прекращении уголовного дела в отношении Серебрянского Я.И., выданная Главной военной прокуратурой СССР 5 мая 1971 г. Сыркин А.И., Перевозников С.М. и Серебрянская П.Н., в протоколах допросов которых имелись указания на антисоветскую деятельность Серебрянского Я.И., проводившуюся якобы в ряде случаев совместно с ними, как установлено в процессе дополнительного расследования, проведенного по их уголовным делам, антисоветской деятельностью не занимались и были обвинены в этом необоснованно. Ныне указанные лица реабилитированы (дело Н-15222 л.д. 279–286, 320–323, 437–439, 447). Прекращены также производством с реабилитацией осужденных уголовные дела на Москвина-Трилиссера М.А., являвшегося в 1924–1926 гг. начальником ИНО, когда Серебрянский впервые был послан на нелегальную работу за границу, и Артузова (Фраучи) А.Х., руководившего работой Серебрянского в 1932–1935 гг., обвинявшихся в принадлежности к антисоветскому заговору в органах НКВД и шпионской деятельности (дело Н-15222 л.д. 442, 445). Показания арестованного по другому делу Турыжникова А.Н. о том, что он знал Серебрянского Я.И. как шпиона, который по заданию английской разведки в 1927 г. перебросил в Советский Союз белоэмигрантов Ананьева, Волкова, Захарова, Эске и его, Турыжникова, а также занимался антисоветской деятельностью, вызывает серьезные сомнения в их достоверности, поскольку они находятся в противоречии с… данными дополнительного расследования (дело Н-15222 л.д. 305–318). Названные выше Ананьев А.Н. (он же Кауфман И.К.), Волков Ю.И., Эске-Рачковский Руперт Людвигович (он же Иван Иванович) и сам Турыжников А.Н., как установлено проверкой, в Советский Союз прибыли на основании официальных разрешений советских органов. При этом Ананьев и Эске к уголовной ответственности не привлекались. Установить, был ли судим Захаров Н.А., а также найти документальные данные об обстоятельствах прибытия его в Советский Союз при проверке не представилось возможным (дело 0087, т. 3, л.д. 84–85). Волков Ю.И., с которым Турыжников якобы был связан по антисоветской деятельности, а также Серебрянский Я.И., о принадлежности которого к английской разведке показал Турыжников на допросе, в суде виновными себя в шпионаже и другой антисоветской деятельности не признали, а показания Турыжникова отрицали как ложные. Серебрянский отрицал показания Турыжникова и в процессе следствия по своему делу в 1953–1956 гг. и ссылался на то, что Турыжников оговорил его ввиду того, что основанием для ареста самого Турыжникова послужили ложные показания Серебрянского, которые от него были получены в 1938 г. под принуждением (дело Н-15222 л.д. 410; дело 0087 т. 3, л.д. 153–159; т. I, л.д. 191–198). В архивах соответствующих советских органов материалов, свидетельствующих о принадлежности Серебрянского Я.И. к агентуре иностранных разведок и в частности о его связях с английской и французской разведками, в процессе проверки не обнаружено (дело 0087, т. 3, л.д. 228). Имеющиеся в архивах отрывочные сведения об отдельных лицах, носивших фамилии Покровского, Томсона, Вильямса, Жант и некоторых других, среди которых якобы имелись и агенты иностранных разведок, не могут быть положены в основу обвинения Серебрянского в шпионаже и шпионских связях с английской и французской разведками, поскольку никакими объективными данными преступная связь Серебрянского с указанными лицами не подтверждена. Нельзя не учитывать и того, что фамилии представителей иностранных разведок, записанные в протоколах допросов Серебрянского, по словам последнего, были им вымышлены под воздействием незаконных методов следствия (дело 0087 т. 3, л.д. 228–242; т. I л.д. 168). Не могут служить достаточным доказательством вины Серебрянского в шпионаже и показания арестованного по другому делу Герцовского А.Я., который на допросе в 1953 г. со ссылкой на Берия заявил, что якобы Серебрянский работал „на нас и против нас, больше против нас“. Берия Л.П. на допросе в суде этого не подтвердил (дело 0087, л.д. 3–4, 44). Из материалов дела и дополнительного расследования видно, что Серебрянский в дооктябрьский период и даже после 1917 года принадлежал к партии эсеров, в связи с чем по решению президиума ОГПУ в 1922 г. был взят на учет и ему запрещалось работать в политических, розыскных и судебных органах, а также в наркоминделе. Однако эти обстоятельства при решении вопроса о привлечении Серебрянского для работы в ИНО советским органам были известны. Примененные к Серебрянскому в 1922 г. ограничения в установленном порядке были отменены (дело 0887, т. 3, л.д. 188–192). Доводы Серебрянского о том, что расследование по его уголовному делу велось необъективно, с нарушением законности, не лишены оснований и находят подтверждение в материалах дела и проверки.  Справка о посмертной реабилитации Серебрянского Я.И. от 18 мая 1971 г. Серебрянский, как это видно из материалов дела, был арестован 10 ноября 1938 г. по ордеру, подписанному Берия, и до 13 февраля 1939 г. содержался под стражей без санкции прокурора. На первом протоколе с собственноручными показаниями Серебрянского, датированными 12 ноября 1938 г., имеется резолюция Берия: „тов. Абакумову! Крепко допросить“. Именно после этого на допросе 16 ноября 1938 г., в котором участвовали Берия, Кобулов и Абакумов, как заявил Серебрянский, он был избит и вынужден был дать не соответствующие действительности показания о своей преступной деятельности. На допросе в 1954 г. Серебрянский показал, что еще до суда, т.е. на предварительном следствии, он отказывался от показаний, в которых признал себя виновным и оговаривал других. Это обстоятельство отражено в общей форме лишь в постановлении о принятии дела к производству следователем Кочновым 20 декабря 1939 г. и в постановлении о продлении срока следствия, датированном тем же числом. Однако протоколы допросов Серебрянского, во время которых он отказывался от ранее данных показаний и отрицал свою вину, по неизвестным причинам в деле отсутствуют (дело Н-15222 л.д. 264, 267). Проведенным в 1953–1956 гг. предварительным следствием в отношении Серебрянского Я.И. достаточных доказательств, подтверждающих его участие в антисоветской заговорщической деятельности Берия, не было собрано, ввиду чего второе уголовное дело на него производством было прекращено на основании п. „б“ ст. 208 УПК РСФСР (дело Н-15222 л.д. 448–449). Учитывая, что в процессе дополнительного расследования установлены новые обстоятельства, не известные суду при рассмотрении дела, руководствуясь ст. 387 УПК РСФСР, ПРОШУ: Приговор Военной коллегии Верховного Суда СССР от 7 июля 1941 г. в отношении Серебрянского Якова Исааковича по вновь открывшимся обстоятельствам отменить, а дело о нем за недоказанностью обвинения производством прекратить»[315]. 13 мая 1971 г. Военная коллегия Верховного Суда СССР рассмотрела приведенное выше заключение. Выслушав доклад председательствующего в суде генерал-майора юстиции Долотцева и выступление прокурора отдела Главной военной прокуратуры подполковника юстиции Рыгалина в обоснование выводов заключения, Военная коллегия Верховного Суда Союза ССР установила: «По приговору Серебрянский признан виновным в том, что с 1933 года являлся участником антисоветской заговорщической организации, существовавшей в органах НКВД, куда был завербован врагом народа Ягодой. Одновременно Серебрянский являлся агентом английской и французской разведок, которые снабжал секретными материалами, составлявшими государственную тайну. В заключении предлагается приговор в отношении Серебрянского по вновь открывшимся обстоятельствам отменить, а дело о нем за недоказанностью обвинения производством прекратить. Как видно из материалов дела, говорится в заключении, в основу обвинений Серебрянского положены приобщенные к его делу выписки из протоколов допросов арестованных по другим делам Волкова Ю.И., Сыркина А.И., Перевозникова С.М., Турыжникова А.Н., Серебрянской П.Н., выписка из протокола очной ставки между арестованными Реденсом С.Ф. и Ежовым Н.И., а также противоречивые показания самого Серебрянского, данные им на предварительном следствии. В судебном заседании Серебрянский отказался от показаний, данных на предварительном следствии, и пояснил, что никаких преступлении он не совершал, а на следствии оговорил себя и других под воздействием незаконных методов следствия. Дополнительной проверкой по делу установлено, что на предварительном следствии Серебрянский допрашивался с нарушением требований закона, поэтому его показания не могут служить доказательством его виновности в совершении тяжких государственных преступлений. В ходе дополнительного расследования установлено, что Ягода Г.Г., который якобы завербовал Серебрянского в заговорщическую организацию, никаких показаний на Серебрянского как участника антисоветской организации не дал. При проверке дела Реденса С.Ф. выяснилось, что он был необоснованно обвинен в совершении государственных преступлений и в настоящее время реабилитирован, поэтому ранее данные им показания о совместной с Серебрянским преступной деятельности не заслуживают доверия. Показания Сыркина А.И., Перевозникова С.М., Серебрянской П.Н. и Волкова Ю.И. также не могут служить доказательством вины Серебрянского, поскольку дополнительной проверкой установлено, что Сыркин, Перевозников и Серебрянская были необоснованно обвинены в совместной с Серебрянским преступной деятельности и в настоящее время они реабилитированы, а Волков в судебном заседании по своему делу отказался от данных на предварительном следствии показаний как не соответствующих действительности.  Справки о посмертной реабилитации в партии Серебрянского Я.И. и Серебрянской П.Н., выданная 2 ноября 1989 г. Показания арестованного по другому делу Турыжникова А.Н. о том, что он знал Серебрянского как шпиона, который по заданию английской разведки в 1927 году перебросил в СССР белоэмигрантов Ананьева, Волкова, Захарова, Эске и его, Турыжникова, и что Серебрянский занимался и другой антисоветской деятельностью, вызывают серьезные сомнения в их достоверности, т.к. они находятся в противоречии с материалами дела и данными дополнительной проверки. Проверкой установлено, что Ананьев, Волков, Эске-Рачковский и сам Турыжников прибыли в СССР на основании официальных разрешений органов Советской власти. Ананьев и Эске-Рачковский к уголовной ответственности вообще не привлекались, Волков Ю.И., с которым Турыжников якобы был связан по антисоветской деятельности, в суде не признал себя виновным в шпионаже и показания Турыжникова отрицал как ложные. В архивах соответствующих советских органов не обнаружено материалов, свидетельствующих о принадлежности Серебрянского Я.И. к агентуре иностранных разведок и в частности о его связях с английской или французской разведками. Таким образом, говорится в заключении, дополнительным расследованием по деду Серебрянского установлены новые, ранее не известные суду обстоятельства, свидетельствующие о том, что Серебрянский осужден без достаточных к тому оснований. Рассмотрев материалы дела и соглашаясь с доводами, приведенными в заключении, Военная коллегия Верховного Суда СССР руководствуясь ст. 50 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик, ОПРЕДЕЛИЛА: Приговор Военной коллегии Верховного Суда СССР от 7 июля 1941 года в отношении СЕРЕБРЯНСКОГО Якова Исааковича по вновь открывшимся обстоятельствам отменить и дело о нем за недоказанностью обвинения производством прекратить»[316]. 18 мая 1971 года Военная коллегия Верховного Суда выдала П.Н. Серебрянской справку за № 1/4н-02854/55 об отмене приговора от 07.07.1941 и о посмертной реабилитации Я.И. Серебрянского. 28 января 1972 года была изменена формулировка увольнения Серебрянского из органов: он стал числиться уволенным в отставку «по возрасту».  Справка о выплате единовременного пособия Серебрянской П.Н. в связи со смертью мужа. 7 февраля 1972 г. 7 февраля 1972 года Управление КГБ по Московской области выплатило П.Н. Серебрянской «громадное» единовременное пособие – 333 рубля 33 копейки – «в связи со смертью мужа». Из воспоминаний Анатолия Яковлевича Серебрянского: Только 31 октября 1989 года Президиум Контрольно-ревизионной комиссии Московского горкома КПСС принял решение о посмертной партийной реабилитации Я.И. и П.Н. Серебрянских.   Справка о посмертной реабилитации Серебрянского Я.И. и Серебрянской П.Н., выданная 19 апреля 1993 г. 22 апреля 1996 г. Указом Президента РФ Б.Н. Ельцина Я.И. Серебрянский был восстановлен в правах на изъятые при аресте государственные награды. Их возвратили сыну великого нелегала Анатолию Яковлевичу Серебрянскому. Вечная слава героям… |
|
||
