Глава вторая

Иностранная вооружённая интервенция В Советской России (1918–1920 гг.)

Мирные предложения советского правительства. В то время как в Версале разрабатывали условия мира, в Советской России разгоралась война: сотни тысяч вооружённых интервентов заливали страну потоками крови. Дипломаты реакционных правительств не только потворствовали злодеяниям интервентов. Некоторые из них сами принимали участие в грабеже страны и в терроре, вступая в связь с контрреволюционными элементами, боровшимися против советской власти.

Советское правительство и в новой международной обстановке продолжало настойчивую борьбу за мир. Оно пользовалось всяким поводом, чтобы обратиться к европейским правительствам с предложением прекратить войну. Оно соглашалось даже признать, на определённых условиях, иностранные долги, лишь бы прекратить интервенцию. 1 августа 1918 г. советское правительство обратилось к трудящимся массам Англии, Франции, Италии, США и Японии с призывом выступить против интервенции. 5 августа Наркоминдел в письме к американскому генеральному консулу в Москве Пулю заявил решительный протест против англо-французской интервенции. 24 октября Наркоминдел в ноте президенту Вильсону протестовал против интервенции и настойчиво требовал сообщить, из-за чего, собственно, проливают кровь солдаты Антанты в Советской России. 3 ноября Наркоминдел через представителей нейтральных стран обратился ко всем правительствам Антанты с предложением мира.

6 ноября VI Чрезвычайный съезд Советов принял резолюцию, которая предлагала правительствам Англии, Франции, США, Японии прекратить интервенцию и начать мирные переговоры. 23 декабря 1918 г. представитель Наркоминдела, находясь в Стокгольме, по поручению правительства предложил посланникам стран Антанты вступить в переговоры о мире. В течение января 1919 г. советское правительство дважды, 12 и 17-го, выступало с мирными предложениями. Реакционные круги, вдохновлявшие интервенцию, не отвечали; их армии продолжали разбойничью войну.

Тогда народы Советской страны поднялись на оборону отечества против иностранных захватчиков.

Красная Армия отбила первый натиск интервентов и перешла в наступление. Началось освобождение оккупированных районов на западе. 20 ноября возобновило свою деятельность советское правительство Украины. К январю 1919 г. значительная часть Украины стала советской. 1 января 1919 г. Белоруссия была объявлена советской социалистической республикой. Эстонские рабочие вместе с отрядами Красной Армии освободили Эстонию, где образовалось советское правительство. 8 декабря 1918 г. Совнарком признал национальную независимость Эстонской республики. В декабре были освобождены Литва и Латвия. 22 декабря 1918 г. Совнарком признал национальную независимость Литовской и Латвийской советских республик. 23 декабря 1918 г., по докладу народного комиссара по делам национальностей товарища Сталина, ВЦИК подтвердил декрет Совнаркома о признании независимости советских республик Эстонии, Литвы и Латвии.

Советская власть триумфальным шествием распространялась на запад. Части Красной Армии на востоке били чехословаков и колчаковские войска. На юге России советские войска нанесли интервентам ряд поражений.

Принцевы острова. Отпор, данный интервентам народными массами Советской страны, показал всему миру, насколько легкомысленно было утверждение реакционных кругов Антанты, что советская власть продержится только несколько дней. Более дальновидные политические деятели убеждались, что политика интервенции в корне ошибочна. Но реакционеры не хотели сдаваться. Опасаясь открыто настаивать на интервенции, они продолжали её под предлогом оказания помощи Польше против большевиков. Несколько раз в Париже возвращались к этому вопросу. Представитель Польши Падеревский обратился к Вильсону через полковника Хауза с мольбой о срочной помощи против Красной Армии.

16 января в кабинете министра иностранных дел Франции Пишона состоялось заседание Совета десяти, на котором Ллойд Джордж поставил вопрос об отношении к Советской России.

Ллойд Джордж предложил три возможных способа разрешения русского вопроса: военную интервенцию, блокаду или попытку соглашения. Открытую военную интервенцию Ллойд Джордж признал гибельной. «Если бы, — говорил Ллойд Джордж, — тотчас предложить послать для этой цели в Россию английские войска, в армии поднялся бы мятеж. То же относится и к американским частям в Сибири, и к канадским, и к французским войскам. Мысль подавить большевизм военной силой — чистое безумие». По поводу Деникина, Колчака и чехословаков Ллойд Джордж заявил, что «надеяться на них — значит строить на сыпучем песке».

Английский премьер-министр высказался и против организации длительной блокады. По мнению Ллойд Джорджа, оставалось одно: пригласить русских представителей в Париж, подобно тому как некогда Римская империя созывала вождей отдалённых областей, подчинённых Риму, с тем чтобы те дали ей отчёт о своих действиях.

Приводя своё сравнение из истории античного мира, Ллойд Джордж упустил лишь одно незначительное обстоятельство: Россия не входила в состав Британской империи.

Вильсон поддерживал доводы Ллойд Джорджа. Он подтвердил, что американские войска не пойдут против большевиков, и предложил поговорить с советскими представителями, но при непременном условии: они должны «очистить Литву и Польшу».

Против предложения Ллойд Джорджа высказалась Франция. Не придя к соглашению, Совет десяти решил перенести обсуждение русского вопроса на 21 января. Пишон и Соннино предложили заслушать на этом заседании «специалистов» по русскому вопросу — только что прибывшего из Советской России французского посла Нуланса и бывшего датского посланника в Петербурге Скавениуса.

Нуланс, имевший в кармане удостоверение о концессии, полученное им от белого правительства Северной области, без зазрения совести клеветал на заседании Совета десяти на Советскую Россию. Скавениус же заявил, что «ядро Красной Армии составляют иностранцы — латыши, венгры, немцы, китайцы». В конце речи, видимо приличия ради, Скавениус добавил: «Конечно, некоторое количество русских собрано вокруг этого ядра». Фантастическая картина, нарисованная дипломатами, показалась мало правдоподобной Ллойд Джорджу. Он заметил, что Нуланс «проявляет склонность к помпезности, что он сентенциозен и плохо информирован, повторяет сплетни и слухи парижских журналистов крайнего правого направления об ужасах большевизма».

Совет десяти не принял никаких решений. Вечером британская делегация заседала одна. Представитель Канады Роберт Борден и Австралии Юз категорически отрицали возможность посылки канадских и австралийских войск в Россию. Ллойд Джордж выступил с предложением начать переговоры с большевиками ввиду явной невозможности сбросить их силой. Было принято решение — также предложенное Ллойд Джорджем — организовать «защиту некоторых независимых государств от вторжения».

Речь шла о Польше, Литве, Эстонии, Латвии и Финляндии.

В тот же вечер — 21 января — снова состоялось заседание Совета десяти. К этому заседанию Вильсон получил новые материалы. В начале января атташе американского посольства в Лондоне Буклер был направлен в Стокгольм для переговоров с уполномоченными советского правительства. Буклер телеграфировал Вильсону в Париж о результатах своей миссии. На утреннем заседании Совета десяти Вильсон огласил информацию Буклера, а также письмо главы польского государства Падеревского о помощи. На вечернем заседании Вильсон внёс поправку в предложение Ллойд Джорджа: он высказался за то, чтобы пригласить русских в Салоники или на остров Лемнос. Начались бурные прения. Барон Соннино категорически возражал против переговоров с большевиками. Он признал, что Италия, а также Франция находятся под непосредственной угрозой большевизма; приглашение большевиков на конференцию лишь укрепит их положение. Надеяться на то, что большевики не примут приглашения и что их отказ можно будет использовать против них, не приходится, Соннино предложил организовать против большевиков армию из волонтёров, а на конференцию пригласить лишь представителей антибольшевистских правительств.

Японский делегат Макино присоединился к Ллойд Джорджу и Вильсону. Он отметил, что «условия в Сибири, к востоку от Байкала, существенно изменились; обстоятельства, вызвавшие необходимость посылки частей в этот район, устранены».

Клемансо был против приглашения советских представителей. Однако каждый день приносил новые сообщения о продвижении Красной Армии. Нужно было хоть на время задержать наступление большевиков, пока белогвардейцам будет оказана помощь. Поэтому Франция в конце концов уступила доводам Ллойд Джорджа и Вильсона. «Большевистская опасность в настоящий момент очень велика, — пугал Клемансо. — Большевизм расширяется. Он захватит балтийские области и Польшу, и как раз сегодня получены дурные известия о его успехах в Будапеште и Вене. Италия также в опасности. Там опасность, невидимому, больше, чем во Франции. Если большевизм, распространившись в Германии, перебросится через Австрию и Венгрию и достигнет Италии, то Европа окажется перед лицом огромной опасности». Слушая документ, оглашённый президентом Вильсоном, Клемансо, по его словам, поражён ловкостью, с какой большевики пробуют поймать союзников в ловушку. Если бы Клемансо был один, он выждал бы и воздвиг бы барьер, чтобы предупредить распространение большевизма. Но он вынужден итти на уступки своим коллегам. Важно избежать даже видимости разногласий между ними.

Совет десяти поручил Вильсону обратиться ко всем воюющим в России группам с приглашением прибыть на совещание по вопросу о восстановлении мира в России. Предварительным условием участия на конференции было прекращение военных действий. 22 января 1919 г. в печати появилось обращение Вильсона. Представителей враждующих лагерей в России приглашали не в Париж и не в Салоники, а на Принцевы острова.

Обращение Вильсона было безличным. Советское правительство не получило его непосредственно от Совета десяти. Оно дошло до Москвы в виде радиосообщения из Парижа. Наркоминдел немедленно поручил полномочному представителю Советской республики в Стокгольме собрать дополнительные сведения, связанные с обращением союзников. Наркоминдел указывал, что советское правительство не получило официального приглашения на конференцию; поэтому оно вынуждено пока отнестись к информации о ней, как к слуху, требующему подтверждения. Самое приглашение на изолированные острова внушает мысль, что конференция будет окружена непроницаемой тайной или же что ей не будет обеспечена полная гласность. Наркоминдел поручал полномочному представителю проверить все данные и сообщить своё мнение, не имеют ли державы Согласия тайных намерений добиться аннексии Архангельска, Баку, Сибири или Туркестана.

Копия радиотелеграммы, адресованной в Стокгольм, была послана также в Париж, в адрес редакции газеты «Populaire», с просьбой ответить на поставленные вопросы.

Одновременно советская станция перехватила английскую радиотелеграмму, в которой сообщалось, будто бы Вильсон уже обратился к существующим в России контрреволюционным правительствам с приглашением прибыть на Принцевы острова.

28 января советское правительство послало радиотелеграмму в Париж президенту Вильсону, уведомляя, что приглашение на конференцию Москвой не получено. Советское правительство обращает внимание Вильсона на это обстоятельство, с тем чтобы в результате возможного недоразумения не была ложно истолкована позиция советского правительства.

Дошли ли советские радиотелеграммы до адресатов, неизвестно. Во всяком случае, 29 января бывший русский посол в Париже Маклаков в интервью с представителями американской печати заявил, что «Чичерин в ответ на приглашение на мирную конференцию потребовал гарантий и более точных разъяснений».

По этому поводу Наркоминдел отправил 31 января радиотелеграмму Пишону, министру иностранных дел Франции, с указанием, что кроме телеграммы полномочному представителю, посланной в копии в редакцию «Populaire», никаких других заявлений советское правительство не делало. Оно не может поэтому ни выставлять требования, ни отвечать на приглашение, раз оно такового не получало.

Иностранная пресса превозносила миролюбие союзников. Журналисты на все лады доказывали, что предложение союзников имеет-де целью оказание помощи России. С другой стороны, та же печать стала поговаривать о непримиримости большевиков, от которых якобы не поступило никакого ответа на предложение союзников. Всё яснее становилось, что некоторые круги стран Антанты хотят выставить себя в роли миротворцев, учитывая общие пацифистские настроения масс, а на деле вовсе не собираются созывать конференцию и лишь пытаются свалить на Советскую Россию ответственность за мнимую неудачу их посредничества.

Советская страна была крайне заинтересована в мире. Поэтому 4 февраля советское правительство обратилось по радио к Великобритании, Франции, Италии, Японии и США. Наркоминдел сообщал, что хотя советское правительство и не получило прямого приглашения, но в предупреждение неправильного толкования его образа действий оно считает необходимым дать свой ответ. Советское правительство заявляет, что, несмотря на непрерывно улучшающееся военное положение, оно готово пойти на жертвы, чтобы добиться мира для русского народа. Единственная оговорка, которую советское правительство считает необходимым выдвинуть, заключается в том, что оно согласно на уступки лишь до известного предела, а именно: ничто не должно мешать советскому народу устраивать свою жизнь на социалистических началах. Советское правительство соглашается признать долги старого правительства; оно готово приступить немедленно к выплате процентов по старым займам и предоставить ряд концессий государствам или капиталистам. Далее, советское правительство предлагает включить в договор, на основе взаимности, и обязательство воздержания от пропаганды. Оно соглашается даже, несмотря на свои военные успехи, говорить и о территориальных уступках. Выражая согласие немедленно начать переговоры на Принцевых островах или в любом другом месте, со всеми державами совместно, или же с отдельными государствами, либо с отдельными политическими группировками, советское правительство просит сообщить, куда направить своих представителей.

Таким образом, предложение советского правительства содержало согласие «немедленно начаты переговоры о пожеланиях империалистических правительств. Но это отнюдь не означало готовности удовлетворить эти пожелания. Советское предложение имело целью разоблачить истинные цели империалистических кругов, сорвать с них маску примирителей. Дипломатия Антанты была припёрта к стене: ей приходилось либо отречься от приписываемых ей целей, либо выдать свои аннексионистские замыслы.

Дипломатический маневр советского правительства достиг своей цели. По получении советского радио Вильсон заметил: «Большевики согласились (пойти на конференцию), но согласились обдуманно-оскорбительным образом».

Неудовольствие Вильсона было настолько велико, что, выступая в Белом доме на закрытом заседании национального комитета демократической партии, он сердито обозвал большевиков «величайшими плутами в мире» и требовал поддержки Лиги наций как противовеса коммунизму.

Антанта оставила радиотелеграмму Наркоминдела без ответа. В феврале ею были получены сведения о подготовляемом контрнаступлении Колчака. Отпадала, таким образом, необходимость задуманного дипломатического заговора. С другой стороны, Франция подняла борьбу против меморандума Вильсона. 27 января, по указке французского правительства, бывший русский посол в Париже Маклаков предложил всем контрреволюционным правительствам, организовавшимся на территории России, прислать свой ответ на американский меморандум, предоставив Маклакову право использовать эти отклики в нужный момент. Маклаков сообщал при этом, что Франция выступает против предложения созвать конференцию на Принцевых островах. 16 февраля 1919 г. все контрреволюционные правительства одновременно сообщили о своём отказе встретиться с большевиками.

Миссия Буллита. Тем временем победоносное наступление Красной Армии продолжалось на всех фронтах. По предложению Вильсона, в Советскую Россию было решено послать одного из участников американской мирной делегации, Вильяма Буллита, впоследствии посла США в СССР. От имени Англии и Америки Буллиту было поручено узнать, на каких условиях большевики согласны начать переговоры. При этом Ллойд Джордж сообщал условия, на которых страны Антанты считали бы возможным их вести. Эти условия сводились к следующему:

«1. Прекращение военных действий на всех фронтах.

Все существующие де факто правительства остаются на занимаемых ими территориях.

Железные дороги и порты, необходимые для сообщения Советской России с морем, должны быть подчинены тем же правилам, которые действуют на международных железных дорогах и в портах остальной Европы.

Подданным союзных держав должны быть обеспечены право свободного въезда в Советскую Россию и полная безопасность, чтобы они могли вести там свои дела при условии невмешательства в политику.

Амнистия всем политическим заключённым с обеих сторон и полная свобода всем русским, сражавшимся на стороне союзников.

Торговые отношения между Советской Россией и внешним миром должны быть восстановлены при условии, чтобы при надлежащем уважении к суверенитету Советской России было гарантировано равномерное распределение помощи, присылаемой союзниками, среди всех классов русского народа.

Все другие вопросы, связанные с русскими долгами союзникам и т. д., должны быть рассмотрены самостоятельно после установления мира.

Все союзные войска должны быть уведены из России, коль скоро будет демобилизована русская армия свыше количества, имеющего быть установленным; лишнее оружие будет выдано или уничтожено».

Характерно, что свой план Англия и Америка скрыли от французов.

В конце февраля Буллит уехал в Советскую Россию. Он посетил Наркоминдел, был у Ленина, от которого и получил ответ на предложения Англии и Америки. Ленин принял в основном предложение Антанты, но внёс со своей стороны ряд уточнений. Ленин требовал, чтобы долги равномерно были распределены между странами бывшей России, а золото, захваченное чехами, было зачтено в уплату долга. Точно так же в уплату долга Ленин требовал отнести и то золото, которое советское правительство уплатило по Брестскому миру Германии, откуда оно попало в руки союзников. В одном из пунктов Ленин писал:

«Все войска союзных и ассоциированных правительств и других нерусских правительств должны быть удалены из России, и оказание военной помощи противо-советским правительствам, образованным на территории бывшей Российской империи, должно быть прекращено немедленно по подписании настоящего соглашения.

Как Советские правительства, так и противо-советские правительства, образовавшиеся на территории бывшей Российской империи и Финляндии, начинают одновременно и в одинаковой степени сокращение своих армий до мирного положения немедленно по подписании настоящего соглашения.

Конференция должна установить самую действительную и справедливую форму инспекции и контроля этой одновременной демобилизации, а также удаления войск и прекращения военной поддержки противо-советским правительствам»

Приведённый пункт вскрывал мотивы, в силу которых советское правительство шло на предложения Антанты. Ясно было, что контрреволюция держалась только помощью интервентов. С уходом интервентов народные массы легко опрокинули бы Колчака, Деникина и прочих контрреволюционеров.

Дипломатический ход советского правительства был повторением тактики эпохи Брестского мира. Тогда дело шло о том, чтобы вырваться из войны и добиться передышки; сейчас — о срыве интервенции и переходе к мирному строительству. Выступая на митинге 13 марта, Ленин сравнивал политику, связанную с принятием англо-американского предложения, с Брестским миром.

«Вот почему та политика, которую нам пришлось вести в течение Брестского мира, самого зверского, насильнического, унизительного, оказалась политикой единственно правильной, — говорил Ленин. — И я думаю, что не бесполезно вспомнить об этой политике ещё раз теперь, когда похожим становится положение по отношению к странам Согласия, когда они всё так оке полны бешеного желания свалить на Россию свои долги, нищету, разорение, ограбить, задавить Россию, чтобы отвлечь от себя растущее возмущение своих трудящихся масс».

Буллит привёз предложения Ленина в Париж. Он передал письмо Вильсону и Лансингу, встретился с Ллойд Джорджем в присутствии Керра, Смэтса и Мориса Хенки. Ознакомившись с меморандумом, Ллойд Джордж передал его Смэтсу со словами:

«Генерал, это важный документ. Вы должны его срочно прочитать».

Ллойд Джордж стал вслух перебирать, кого можно было бы послать в Советскую Россию. Хорошо бы кого-нибудь, «кто был бы известен миру как убеждённый консерватор». Ллойд Джордж называл кандидатуры Ленсдауна, Сесиля и, наконеп, остановился на маркизе Солсбери. Премьер-министр настаивал на том, чтобы Буллит опубликовал свой меморандум. Президент Вильсон также собирался принять Буллита.

Но положение вдруг резко изменилось. Вильсон сказался больным и не принял Буллита, а Ллойд Джордж, выступая в Парламенте, заявил, что он с большевиками вообще никаких переговоров не вёл.

Наступление Колчака и Деникина. Поворот Ллойд Джорджа объяснялся новым изменением военного положения Советской России. В начале 1919 г., когда Ллойд Джордж и Вильсон выступили в Совете десяти с предложениями о переговорах с большевиками, в странах-победительницах, в тылу и в войсковых частях нарастало революционное движение. Солдаты оккупационных армий отказывались сражаться против Красной Армии. В Германии подъём революционной волны был особенно высок как раз в эти дни — в январе 1919 г. Ллойд Джордж более всего боялся соглашения между Германией и Советской Россией. Приходилось действовать крайне скрытно и осторожно, чтобы, с одной стороны, не вызывать возмущения рабочих масс в Англии и Америке, а с другой — не оказать невольной услуги делу германо-советского сближения. Помощь русской контрреволюции не прекращалась ни на минуту. Видные генералы Антанты, в том числе Нокс от Англии и Жанен от Франции, с большим количеством сотрудников были направлены в Сибирь. 16 января 1919 г. союзники заключили с Колчаком соглашение. Генерал Жанен был назначен главнокомандующим союзными войсками, действующими на Дальнем Востоке и в Сибири, к востоку от Байкала. Одновременно чехословацкое правительство назначило его командующим чехословацкими войсками в Сибири.

Пункт 2 соглашения с Колчаком гласил:

«В интересах обеспечения единства действий на всём фронте русское верховное командование будет согласовывать свою оперативную тактику с общими директивами, сообщёнными генералом Жаненом, представителем междусоюзнического верховного командования».

Общие планы и приказы русского командования представлялись генералу Жанену. При нём создавался штаб, который должен был сотрудничать с колчаковским штабом.

«В целях обеспечения действительного сотрудничества между русскими и союзными войсками, — гласил тот же документ, — и правильной ориентации в требованиях пополнений, направляемых союзным правительством, а также относительно употребления материалов генерал Жанен будет иметь право осуществлять общий контроль на фронте и в тылу.

Генерал сможет, по соглашению с русским главнокомандующим, иметь своих офицеров в штабах, частях и учреждениях.

Указанные офицеры смогут при случае давать технические советы».

Генерал Нокс был назначен начальником снабжения, а также организатором формирующихся частей. Все заявки на помощь должны были рассматриваться совместно генералом Жаненом и генералом Ноксом, с одной стороны, и военным министром колчаковского правительства — с другой. Колчак обязывался посвящать генералов Жанена и Нокса во все свои планы относительно организации армии и её развития.

Помощь Антанты позволила Колчаку сформировать 300-тысячную армию. К весне 1919 г. положение интервентов улучшилось. Колчак в марте перешёл в стремительное наступление и занял Бугульму. На юге начал наступление Деникин. На западе Красная Армия оставила Вильно. В Прибалтике свергнута была советская власть. Для подкрепления своих сил Антанта обратилась за помощью к Германии. В Латвии сражалась немецкая дивизия под командованием фон-дер-Гольца, которая, действуя совместно с белыми латышскими отрядами, потеснила части Красной Армии. Готовился к активным действиям под Петроградом генерал Юденич. Усиливалось давление со стороны генерала Миллера на севере.

Изменилось положение и в Центральной Европе. В Германии к власти пришли не спартаковцы, которых боялся Ллойд Джордж, а социал-демократы большинства в блоке с демократами и центром. Советская революция в Баварии была подавлена. Мюнхен занят был войсками контрреволюции. Удушение венгерской революции было поручено румынской армии. Опасность соглашения между Советской Россией и Германией как будто окончательно рассеялась.

Переговоры Антанты с большевиками были прерваны. Свои надежды реакционные круги Антанты возложили на разгром большевиков силами Колчака. Ему посылали огромное количество пушек, пулемётов, обмундирования. Иностранные войска охраняли Великий сибирский путь, чтобы не допустить срыва этого снабжения. В кругах Антанты стали поговаривать о признании Колчака. Мало того, его собирались пригласить на Парижскую конференцию. Осведомлённые журналисты сообщали: «19 мая дипломатическая цензура пропускает сообщение о признании союзниками правительства Колчака, но запрещает говорить о том (из осторожности), что последний представит Россию в день подписания мирного договора».

26 мая 1919 г. Англия, Франция, США и Италия особой нотой сообщили Колчаку, что готовы его признать. От официального признания контрреволюционных правительств Антанта воздерживалась полтора года.

От Колчака потребовали, однако, выполнения некоторых условий. Эти условия были следующие: созыв Учредительного собрания после занятия Москвы; признание независимости Польши и Финляндии; при невозможности урегулировать вопрос о независимости Эстонии, Латвии, Литвы, кавказских и закаспийских образований с их правительствами передать этот вопрос в Лигу наций; до этого — признание этих областей автономными.

Колчак снёсся с Деникиным, наступавшим на юге, с Миллером — на севере, и ответил на условия Антанты весьма уклончиво. Он соглашался признать де факто правительство Финляндии, по окончательное решение откладывал до Учредительного собрания. Что касается Эстонии, Латвии и других, то Колчак обещал только подготовить «решение вопроса об этих национальных группах», как выразился он в своей ноте.

12 июня 1919 г. Англия, Франция, США и Италия признали ответ Колчака удовлетворительным и обещали ему помощь.

Помощь реакционных кругов Антанты, однако, запоздала: когда Колчак получил ноту о признании, его разбитые войска уже отступали в глубь Сибири. На второй день после отправки Колчаку ноты о признании, 27 мая, журналисты получили распоряжение «не давать информации об отступлении белых русских перед контрнаступлением большевиков».

Признание не задержало падения Колчака. Красная Армия освободила Урал и стремительно двигалась в Сибирь.

Не успела Красная Армия разгромить Колчака, как против неё выдвинута была новая сила — генерал Деникин. Не менее 250 тысяч ружей, 200 пушек, 30 танков и громадные запасы оружия и снарядов были посланы через Дарданеллы и Чёрное море в Новороссийск.

Прибалтийские страны в интервенции.

В целях оказания помощи Деникину реакционные круги Антанты пытались поддержать его силами малых национальных государств, образовавшихся на территории бывшей царской России.

Прибалтийские страны — Эстония, Латвия, Литва, Финляндия, — так же как и Польша, играли большую роль в этих расчётах Антанты. В случае успеха большевиков прибалтийские страны могли служить барьером между Советской Россией и другими странами, как это было в конце 1918 и начале 1919 г. когда Красная Армия успешно продвигалась вперёд. Некоторые деятели Антанты носились с идеей создания «санитарного кордона», который, при поддержке Антанты, задержал бы распространение революции на запад.

«Большевизм — это заразительная болезнь, — писал в своём дневнике лорд Берти, английский посол в Париже с 1905 по 1919 г., — которая, как можно думать, распространится на Германию и Австрию. Но Антанте придётся установить карантин старого образца, чтобы уберечься от заразы». Лорд Берти в данном случае повторил выражение Клемансо, который считал необходимым создание «санитарного кордона вокруг Советской страны путём снабжения, деньгами и оружием Польши, прибалтийских стран, Румынии и Чехословакии». В том же дневнике 6 декабря 1918 г. лорд Берти расшифровал, какого рода карантин желателен Антанте, Сообщая о планах расчленения России, лорд Берти писал:

«Нет больше России! Она распалась, исчез идол в лице императора и религии, который связывал разные нации православной веры. Если только нам удастся добиться независимости буферных государств, граничащих с Германией на востоке, т. е. Финляндии, Польши, Эстонии, Украины и т. д., и сколько бы их ни удалось сфабриковать, то, по-моему, остальное может убираться к чорту и вариться в собственном соку».

Если бы интервентам удалось потеснить Красную Армию, прибалтийские страны могли бы стать плацдармом для дальнейшего развития борьбы против Советской России. «Times» дал 17 апреля 1919 г. весьма характерную оценку стратегического значения Финляндии. По существу, соображения, развитые газетой, относились и ко всем остальным странам Прибалтики.

«Если мы посмотрим, — писал «Times», — на карту, то увидим, что лучшим подступом к Петрограду является Балтийское море и что кратчайший и самый лёгкий путь лежит через Финляндию. Финляндия является ключом к Петрограду, а Петроград — ключом к Москве»,

Неудивительно, что на Парижской конференции так часто упоминались прибалтийские страны: они неизбежно выступали на сцену всякий раз, как ставился русский вопрос. При этом между Англией и Францией и по прибалтийской проблеме, вскрывались серьёзные противоречия. Англия настаивала на признании независимости прибалтийских стран; представители Франции высказывались за автономию Эстонии и Латвии в пределах единой капиталистической России. По этому вопросу за время Парижской конференции союзники так и не пришли к соглашению.

С наступлением Деникина усилилось давление на прибалтийские страны, целиком находившиеся в зависимости от Антанты. Союзные посланники распоряжались в этих странах, как в колониях. В Эстонию, Латвию, Финляндию посылались пушки, аэропланы, боевые припасы и снаряжение. Английский флот вошёл в Финский залив. Боевые корабли двигались из Ревеля в Гельсингфорс, своим угрожающим видом подкрепляя нажим дипломатов. Английский гелерал Гофф, сообщая Юденичу об оказываемой ему помощи, писал 4 августа 1919 г.:

«С имеющимися у вас силами, подкреплёнными нашими аэропланами, нашими снарядами и нашими танками, вы будете в состоянии взять Петроград».

Выступлению прибалтийских стран мешала недоговорённость между ними и белыми деятелями. Большинство белогвардейцев поддерживало реставрационный лозунг Колчака и Деникина — «единая, неделимая Россия» — конечно, царская. Белые деятели, по указанию Колчака, и слышать не хотели о независимости прибалтийских стран, тем более, что белые войска опять успешно продвигались вперёд. Тогда английский генерал Марч, помощник генерала Гоффа, созвал 10 августа в Ревеле в помещении английской военной миссии ряд представителей русской контрреволюции. Это была кучка провинциальных деятелей не выше уровня гласных городской думы, наспех собранных нефтепромышленником Лианозовым. Им было сообщено следующее:

«Генерал Марч предлагает собравшимся образовать в своём составе правительство Северо-Западной области и принять на себя обязанности немедленного разрешения русских вопросов. Если это не будет сделано, то он от имени Англии заявляет, что Англия и все союзники немедленно прекращают всяческое снабжение русской северо-западной армии».

Затем генерал Марч заявил, что он удаляется, чтобы дать возможность собравшимся обсудить его предложение, и просит, не уходя из комнаты, к 7 часам (т. е. через 40 минут) образовать правительство. При этом он вручил список распределяемых портфелей на английском языке и сообщил, что лиц, указанных в списке, союзники хотели бы видеть в составе правительства.

Белогвардейцы подчинились. Было создано так называемое северо-западное правительство с Лианозовым во главе. В тот же день был подготовлен договор с эстонским правительством. Однако оно отказалось его подписать, не доверяя белому правительству.

Тогда генерал Марч пригласил к себе северо-западное правительство и предложил ему созвать в Пскове либо в Юрьеве съезд депутатов северо-запада, на котором принять декларацию. Вынув из кармана заранее заготовленный текст, он показал его Лианозову. «Эта бумага никуда не пойдёт, — заявил он, — она останется в нашем кармане…»

Основываясь на этом разговоре Марча и на подготовленной им же, но неопубликованной декларации, глава английской дипломатической миссии в балтийских странах Пирр-Гордон обратился с воззванием к жителям Пскова, в котором сообщал о близком созыве в Юрьеве съезда народных представителей. Пирр-Гордон писал в своём воззвании, что северо-западное правительство «пользуется советами и материальной помощью союзников России, которые ныне выгрузили запасы продовольствия, оружия, одежды и снаряжения, чтобы дать возможность вновь образованному правительству освободить как можно более русских из-под тирании большевиков».

Чтобы усилить позиции белогвардейцев, Англия и Франция пошли на компромисс в вопросе признания независимости прибалтийских стран. 20 августа 1919 г. была опубликована декларация союзных держав о признании независимости прибалтийских стран, с оговоркой, что этот вопрос может быть решён окончательно лишь после урегулирования всех взаимоотношений с Россией или после третейского решения Лиги наций. Признание, таким образом, было условным. Американское правительство отказалось присоединиться к союзной декларации.

Казалось, Антанте удалось, наконец, добиться вовлечения лимитрофов в борьбу против Советской России. Эстонские части поддерживали наступление Юденича на Петроград. Финские белогвардейцы и карельское кулачество организовали банды, нападавшие на трудовое население Карелии. Финляндия мобилизовала несколько тысяч финских белогвардейцев для участия в осеннем наступлении Юденича. Под руководством английских и французских инструкторов финская армия была реорганизована, вооружена пушками и пулемётами, танками и самолётами.

Советская дипломатия в борьбе за нейтрализацию прибалтийских стран.

Буржуазия прибалтийских государств оказалась в двойственном положении. Классовые интересы и зависимость от Антанты толкали её вместе с Деникиным против Советской страны. Но в тылу усиливалось революционное движение. В самих буржуазных кругах росло сознание, что, помогая Деникину, буржуазия прибалтийских стран отказывается от борьбы за национальную независимость и теряет господствующее положение в собственных странах. Это заставляло правительства прибалтийских государств колебаться в своей поддержке наступления белых.

Советская дипломатия широко использовала эти колебания и ещё усилила их своей активной политикой. 31 августа, через 10 дней после декларации Антанты о признании «условной» независимости мелких стран, советское правительство предложило мир Эстонии, подтверждая её безусловную национальную независимость. И сентября такое же предложение было сделано Латвии, Литве и Финляндии, Эстония, колебавшаяся между Антантой и Советской Россией, предпочла пойти на соглашение: в разгар наступления Деникина, в сентябре 1919 г., в Пскове начались переговоры о мире между Эстонией и РСФСР.

Но реакционеры Антанты заставили Эстонию прервать переговоры. Началась яростная дипломатическая борьба за привлечение прибалтийских стран на сторону интервентов. С целью прекратить колебания малых государств и усилить интервенцию Клемансо обратился 10 октября 1919 г. с нотой к правительствам Швеции, Дании, Норвегии, Голландии, Финляндии, Испании, Швейцарии, Мексики, Чили, Аргентины, Колумбии и Венецуэлы. Франция призывала указанные страны присоединиться к блокаде Советской страны. Клемансо предлагал им воздерживаться от посылки кораблей в советские порты, запретить банкам совершать операции с большевистской Россией, отказывать своим гражданам в разрешении сноситься с ней по почте, телеграфу и радиотелеграфу. Нота угрожающе добавляла, что французские и британские суда в Финском заливе будут принуждать менять курс те корабли, бумаги которых выписаны на порты большевистской России.

Такая же нота была послана и Германии с предложением присоединиться к блокаде. Одновременно усилился нажим на правительства прибалтийских государств, От них требовали наступления против большевиков.

Советское правительство приняло свои контрмеры. Получив сведения о ноте Клемансо, оно сообщило 20 октября 1919 г. Германии, что будет считать невызванным враждебным актом её присоединение к блокаде и предпримет надлежащие ответные шаги. Такая же нота была послана Швеции, Норвегии, Дании, Голландии и Швейцарии.

Решительное выступление советской дипломатии произвело ожидаемое действие. Германия непрочь была принять участие в интервенции. Германские генералы не раз предлагали свои услуги Антанте и даже формировали вооружённые части для нападения на Россию» Но правительство Германии боялось полной изоляции, в случае разрыва с Советской страной: Германия нуждалась в русских рынках. Получив предупреждение советской дипломатии, Германия ответила Франции, что сомневается в успехе организуемой Антантой блокады: намечаемые меры будут только способствовать росту большевизма. Другие страны промолчали. В конце концов ни помощь союзников Деникину, ни их блокада не сломили сопротивления Советской страны. Красная Армия, поддержанная всем народом, перешла в контрнаступление против белых армий.

Мир с Эстонией — окно в Европу. В то же время советская власть возобновила своим мирные предложения правительствам прибалтийских стран. Первой приняла предложение Эстония. Это было крупной победой советской дипломатии.

Анализируя этот успех и подчёркивая международное значение политики большевиков в отношении малых стран, Ленин говорил:

«Если бы все эти маленькие государства пошли против нас, — а им были даны сотни миллионов долларов, были даны лучшие пушки, вооружение, у них были английские инструктора, проделавшие опыт войны, — если бы они пошли против нас, нет ни малейшего сомнения, что мы потерпели бы поражение. Это прекрасно каждый понимает. Но они не пошли, потому что признали, что большевики более добросовестны. Когда большевики говорят, что признают независимость любого народа, что царская Россия была построена на угнетении других народов, и что большевики за эту политику никогда не стояли, не стоят и не будут стоять, что войну из-за того, чтобы угнетать, большевики никогда не предпримут, — когда они говорят это, им верят. Об этом мы знаем не от большевиков латышских или польских, а от буржуазии польской, латышской, украинской и т. д.

В этом сказалось международное значение большевистской политики. Это была проверка не на русской почве, а на международной. Это была проверка огнём и мечом, а не словами. Это была проверка в последней решительной борьбе. Империалисты понимали, что у них солдат своих нет, что задушить большевизм можно, только собрав международные силы, и вот все международные силы были побиты».

5 декабря 1919 г. в Юрьеве (Тарту) снова начались переговоры с Эстонией.

Учитывая, что дипломаты Франции и Англии попрежнему будут продолжать своё давление на эстонское правительство и всячески тормозить мирные переговоры. Ленин решил обратиться непосредственно к самим державам Антанты. В тот же день, когда начались переговоры с Эстонией, VII Всероссийский съезд Советов, заседавший в Москве, принял резолюцию, предложенную Лениным. Перечислив неоднократные попытки советского правительства в течение двух лет добиться мира и одобрив все эти шаги, съезд снова подтвердил своё неуклонное стремление к миру и ещё раз предложил Англии, Франции. США, Италии и Японии — всем вместе или порознь начать немедленно переговоры о мире. 10 декабря уполномоченный Наркоминдела в Дании т. Литвинов передал мирную резолюцию съезда представителям держав Антанты в Копенгагене, добавив, что он уполномочен вступить в предварительные переговоры о мире. 11 декабря посланники Англии, Франции и Италии вернули Литвинову ноту, сообщив, что не уполномочены на принятие от него каких-либо заявлений. На следующий день в интервью сотруднику агентства Рейтер т. Литвинов заявил, что если посланники держав Антанты откажутся и на сей раз передать мирные предложения своим правительствам, то всему миру станет ясным лицемерие министров Антанты, утверждавших, будто Советская Россия не выступала с формальным предложением мира. Интервью советского представителя нашло отклик в общественном мнении стран Антанты. В частности Лондонский конгресс тред-юнионов потребовал немедленного рассмотрения правительством советского предложения. Поставленные в затруднительное положение, посланники Антанты выступили в печати с официальным заявлением: они, де, возвратили ноту Литвинову потому, что он допущен датским правительством только для переговоров с представителем Англии О’Греди об обмене пленными; это будто бы не означает отклонения предложения.

Переговоры с Эстонией тем временем продолжались. Они подвигались вперёд медленно: Антанта — правда не так откровенно, как раньше, — попрежнему прилагала все усилия, чтобы сорвать их и на этот раз. С этой целью Франция выдвинула идею создания Балтийского блока государств — Эстонии, Латвии, Литвы, Финляндии и Польши, — направленного против Советской России. В январе 1920 г. в Гельсингфорсе удалось собрать конференцию пяти стран. По основному вопросу об отношении лимитрофов к Советской России конференция приняла резолюцию «сообразоваться в своих действиях с указаниями держав Антанты». Блок балтийских государств, однако, в этот период организовать не удалось, Позиция Литвы оказалась весьма сдержанной вследствие её территориальных споров с Польшей. Эстония также отнеслась отрицательно к проекту блока, так как к этому времени уже прекратила военные действия против Советской России и боялась срыва переговоров о заключении мирного договора. Советская дипломатия успешно преодолевала французские интриги. Длительные переговоры с Эстонией закончились 2 февраля 1920 г. подписанием мира. Ленин так оценивал значение этого акта:

«Это окно, пробитое русскими рабочими в Западную Европу, это неслыханная победа над всемирным империализмом, знаменующая собой перелом в русской пролетарской революции в сторону сосредоточения всех сил на внутреннем строительстве страны».

Вооружённая интервенция империалистов в Советскую Россию потерпела крушение. Сорвались и попытки их дипломатии натравить Германию и прибалтийские страны на Советскую страну. Сокрушительный разгром Деникина с его белогвардейскими головорезами завершил эти неудачи врагов Советской России.

Сношения Советской России с капиталистическими странами в годы интервенции. В обстановке вооружённого окружения не могли существовать нормальные дипломатические сношения между Советской Россией и иностранными державами. Взамен дипломатических переговоров советскому правительству приходилось апеллировать непосредственно к трудящимся массам Европы и всего мира. Так, 18 апреля 1919 г. Наркоминдел обратился с воззванием к пролетариату держав Антанты, призывая его к решительной борьбе с интервенцией. 17 июля того же года Наркоминдел призывал пролетариат Франции, Англии и Италии принудить свои правительства к прекращению дальнейшего вмешательства в русские дела. 30 октября 1919 г. Наркоминдел обратился к трудящимся Франции, Англии и Эстонии с протестом против участия эстонских войск в нападении на Петроград.

Наряду с подобными обращениями Наркоминдела к народам советское правительство прибегало и к протестам, адресованным правительствам капиталистических стран. Например, Наркоминдел протестовал 21 января 1919 г. против задержания русских военнопленных в Германии. По радио же Наркоминдел протестовал и против наступления польских легионеров на русские территории. В ряде радиопротестов советское правительство выразило своё возмущение по поводу расстрела бакинских комиссаров в Средней Азии. 20 ноября Наркоминдел выступил по радио с протестом против выдачи французским правительством белогвардейским генералам русских солдат, находившихся во Франции.

Новые отношения с Англией. Победы Красной Армии, рост симпатий к советской власти во всём мире, послевоенная экономическая и политическая разруха в Европе побудили более осторожные и дальновидные круги Антанты искать путей к «восстановлению» Европы и к укреплению своего положения хотя бы ценой компромисса с Советской Россией. Особенно настаивали на этом некоторые из английских капиталистов, нуждавшихся в русском рынке. Между английским представителем и советским уполномоченным в Копенгагене, как уже указывалось, начались переговоры. 11 января 1920 г. они закончились подписанием соглашения об обмене военнопленными. Англия обязалась содействовать возвращению на родину всех русских военнопленных, в том числе и тех, которые находились в других странах. Советскому правительству удалось закупить в Англии и отправить в Россию медикаменты, продовольствие и семена. Это был первый прорыв блокады. 16 января 1920 г. Верховный совет Антанты разрешил обмен товарами на основе взаимности между Россией и союзными и нейтральными странами. Правда, Верховный совет оговорил, что эта резолюция не означает перемены в политике союзных правительств по отношению к Советской России. На деле, однако, это означало фактическое снятие блокады. Кооперативным организациям разрешено было ввозить в Россию одежду, лекарства, сельскохозяйственные машины в обмен на лес, зерно и другие сырьевые ресурсы. В феврале 1920 г. делегация советских кооперативов (Центросоюза) приступила к переговорам о восстановлении торговых отношений с некоторыми фирмами Западной Европы и США.

Соглашение с Англией об обмене военнопленными ускорило заключение таких же соглашений с Германией, Бельгией, Италией и Венгрией (19, 20 и 27 апреля и 22 июня 1920 г.).

В то же время продолжались дипломатические переговоры о заключении мира с Литвой, Латвией и Финляндией, которая потерпела поражение в своих планах захвата Петрограда. Этот провал вынужден был признать и бывший финляндский премьер-министр Венола. «Осуществление финской национальной политики при помощи оружия оказалось безрезультатным, — писал он, — проекты Маннергейма о завоевании Петрограда остались лишь на бумаге. Вооружённые мероприятия, которые предпринимались в Северной Карелии и в районе Олонца, потерпели неудачу. Наученная этим опытом, Финляндия возвратилась на путь мирной политики».

Ход событий скоро показал, однако, что снятие блокады не означало прекращения интервенции.

Советское правительство понимало, что прикрывают собой переговоры о снятии блокады. Знало оно также, что, снимая блокаду, Антанта в то же время признала контрреволюционные правительства Грузии, Азербайджана и Армении. По предложению Антанты признал их и генерал Деникин. Тем самым Антанта создавала дипломатические предпосылки для оказания помощи этим контрреволюционным правительствам против Советской России. Такая же подготовка шла и в отношении Польши. Ленин писал в эти дни: «Хотя снятие блокады и даёт нам некоторое облегчение, всё же буржуазия Запада, наверное, попытается с нами ещё бороться. Уже теперь, сняв блокаду, она натравливает на нас польских белогвардейцев, поэтому ещё раз необходимо быть начеку, готовиться к новым нападениям и воспользоваться уроками двухлетней борьбы, воспользоваться теми средствами, которыми мы до сих пор побеждали».

Мирные предложения Советской России. Предвидение Ленина сбылось: Антанта бросила Польшу против Советской страны. Советское правительство принимало все меры, чтобы избавить страну от новой войны. В 1919 г. оно не раз обращалось к странам Антанты и в особенности к Польше с предложением мира.

Поляки не отвечали. Мало того, когда демократические партии и организации Польши стали выражать серьёзное недовольство внешней политикой своего правительства, представитель польского министерства иностранных дел в ответ на запрос в польском сейме 28 ноября 1919 г. развязно заявил, что Советская республика не предлагала мира Польше. Как только в Москве стало известно об этом ответе, Наркоминдел послал 22 декабря 1919 г. телеграмму в министерство иностранных дел Полыни. Отмечая, что советское правительство с большим изумлением узнало о заявлении в сейме представителя польского министерства, и напомнив, когда и кому уже предлагалось начать переговоры о мире между Польшей и Россией, Наркоминдел обратился ещё раз с формальным предложением немедленно начать эти переговоры. «Нам небезызвестно, — отмечалось в ноте, — что существуют некоторые препятствия, могущие создать затруднения для Польского правительства на пути соглашения с Россией, точно так же, как подобные же препятствия затрудняют другие соседние правительства на том же пути. Но эти затруднения проистекают не из интересов или склонностей польского народа, а из иностранных источников, расходящихся в данном случае с его действительными интересами».

Советское правительство выразило надежду, что мирные стремления подавляющего большинства польского народа преодолеют препятствия и приведут к прекращению «военных действий, служащих лишь иностранным интересам».

Телеграмма Наркоминдела осталась без ответа. Месяц спустя, 28 января 1920 г., советское правительство снова обратилось к правительству Польши и польскому народу с нотой, в которой отметило, что признаёт и всегда признавало независимость и суверенность Польской республики. Поддерживая своё мирное предложение от 22 декабря 1919 г., Совнарком заявлял, что красные войска не переступят линии Белорусского фронта, проходившей тогда вблизи Дриссы — Диены — Полоцка — Борисова — ст. Птичь — ст. Белокоровичи. Совнарком добавлял, что советские части не будут вести военных действий и на Украине западнее занимаемой ими линии, проходившей тогда вблизи м. Чуднова, м. Пилявы, м. Деражни и г. Бар.

В заключение Совнарком подчёркивал, что между обеими странами нет ни одного спорного вопроса, который нельзя было бы решить мирно.

Одновременно того же 28 января Наркоминдел обратился к трудящимся стран Антанты с призывом протестовать против попытки столкнуть Польшу с Советской страной. Наркоминдел напоминал, что VII съезд уже предложил начать мирные переговоры; однако правительства Антанты не довели этого до сведения своих народов. Подтверждая, что советское правительство ничем не угрожает Польше и готово немедленно прекратить военные действия, Наркоминдел добавлял: «Единственная помеха наступлению мира и прекращению неисчислимых бедствий, от которых страдают трудящиеся массы России и соседних народов, а также и всей Европы, есть реакционная империалистическая политика правительств Антанты».

Правительство Польши оставило и это предложение Советской республики без ответа.

Советское правительство соглашалось на серьёзные уступки Польше. Линия границы, предложенная им, проходила на 50, а кое-где и на 80 километров дальше к востоку от территории, полученной Польшей по окончании войны. Но польская реакционная буржуазия рассматривала советские предложения как маневр или как признак слабости и лишь усиливала свою военную подготовку. Ленин по этому поводу писал:

«Когда мы в январе предложили Польше мир, для неё чрезвычайно выгодный, для нас очень невыгодный, — дипломаты всех стран поняли это по-своему: «большевики непомерно много уступают, — значит, они непомерно слабы». Лишний раз подтвердилась истина, что буржуазная дипломатия неспособно понять приёмов нашей новой дипломатии открытых прямых заявлений. Поэтому наши предложения вызвали лишь взрыв бешеного шовинизма в Польше, Франции и прочих странах…».

В день окончательного подписания мира с Эстонией, 2 февраля 1920 г., Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет обратился к польскому народу с предложением прекратить войну и отдать все силы борьбе с голодом и разрухой. Разоблачая попытки врагов польского и русского народов столкнуть их друг с другом, обращение гласило: «Те же капиталисты Англии и Франции, которые сто лет безучастно смотрели на то, как царизм истязал польский народ, которые во время войны до последнего момента поддерживали и прикрывали лживую политику царизма по отношению к Польше, теперь выступают в качестве защитников Польши… Но преступления русского царизма и русской буржуазии против Польши не могут быть поставлены в счёт новому Советскому государству России. Русские рабочие и крестьяне признали независимость Польши не в последнюю минуту, не как временную дипломатическую комбинацию, не под давлением обстоятельств момента, — русские рабочие поспешили первыми признать независимость польского народа, признали её безоговорочно и раз навсегда сделали это в сознании того, что независимость Польши соответствует интересам не только вашим, но и нашим».

4 февраля польское правительство обещало, наконец, дать ответ на предложение советского правительства от 28 января. Однако проходил день за днём, а из Варшавы не поступало никаких предложений.

22 февраля советское правительство Украины со своей стороны направило польскому министру иностранных дел и председателю сейма радиограмму с формальным предложением начать мирные переговоры. Но реакционные руководители Польши скрыли от народа это обращение; мало того, они начали наступательные действия на Украинском фронте.

Наконец, 6 марта советское правительство в третий раз с начала 1920 г. предложило Польше мир. Наркоминдел отметил в ноте, что советское правительство вынуждено отказаться от своего обещания держаться на линии, указанной в заявлении от 28 января, поскольку сами поляки предприняли наступательную операцию; но и при этих условиях советские войска перейдут указанную линию лишь в целях обороны.

Наступление поляков. Поляки продолжали концентрировать свои войска. Только 27 марта, накопив достаточно сил и оружия, Польша согласилась вступить в переговоры и начать с 10 апреля совещание с русскими уполномоченными. Впрочем, согласие это было обставлено такими условиями, что сразу вскрывался обман: поляки предлагали начать переговоры в городе Борисове, но прекратить боевые действия не на всём фронте, а лишь на Борисовском участке. 28 марта радиотелеграммой на имя польского министра иностранных дел Патека Наркоминдел выразил удовлетворение по поводу согласия Польши начать переговоры. Вместе с тем Наркоминдел не скрыл удивления по поводу того, что Польша будет продолжать боевые действия, прекратив их лишь в районе перехода границы русскими делегатами. Наркоминдел настаивал на полном прекращении боевых действий и на перенесении самих переговоров в какое-либо нейтральное государство, например в один из городов Эстонии.

Из Варшавы последовал 1 апреля категорический отказ. Видимо, готовясь к наступлению на Белорусском фронте, поляки хотели обеспечить свой фланг, ослабить наши позиции в Борисове, добившись там прекращения боевых действий, а следовательно, и приостановки подвоза советских подкреплений. Наркоминдел продолжал настаивать на полном прекращении боевых действий. «…Предложение заключить чисто местное перемирие на Борисовском участке на всё время мирных переговоров, — гласила советская йота, — между тем как война продолжалась бы на всей остальной линии фронта, настолько странно, что Российскому Советскому Правительству приходится подозревать существование у польского правительства задней мысли стратегического характера».

Признавая Борисов, как прифронтовой город, неудобным для совещания, Наркоминдел рекомендовал перенести переговоры в Петроград, Москву или Варшаву. Поляки ответили в прежнем заносчивом тоне, что считают бесцельным дальнейший обмен нотами по вопросу о перемирии и о месте встречи: переговоры могут состояться только в Борисове.

Ультимативный характер последнего польского сообщения означал фактически крушение переговоров. Это и констатировал Наркомнндел в своей ноте от 8 апреля. Одновременно Иаркоминдел послал сообщение Франции, Великобритании, Италии и Соединённым штатам Америки с изложением всех подробностей неудавшихся переговоров.

Правительства Антанты не раз принимали решения по вопросу о соседях России, гласила нота, считая своё влияние решающим; если переговоры с Польшей сорвутся из-за такого малозначащего вопроса, как место встречи, то Антанта никак не сможет снять с себя ответственность за неудачу, ибо её влияние могло бы склонить Польшу занять менее непримиримую позицию.

Сорвав переговоры, реакционные круги Польши 25 апреля 1920 г. бросили свою армию против Советской страны. В то же время из Крыма под командованием генерала Врангеля начали наступление остатки белых войск, спасённые Антантой от полного разгрома.

Уже после польского нападения советское правительство не раз пыталось прекратить войну. Так, 19 мая 1920 г. правительства России и Украины обратились с совместной нотой к Великобритании, Франции, Италии и Соединённым штатам Америки, напоминая им, что Польша является участницей Антанты и членом Лиги наций. Воздействие этих двух международных объединений на одного из своих членов не может не быть решающим, тем более что сама Польша по условиям своей военно-технической подготовки не в состоянии вести войну без посторонней военной и финансовой помощи.

Страны Антанты не ответили на советский протест. Они продолжали помогать польскому агрессору. Лига наций, созданная якобы как инструмент мира, бездействовала.

Контрнаступление Красной Армии. Вмешательство Антанты. Окрылённая победами над Колчаком и Контрнаступление Деникиным, Красная Армия отбила нападение Красной Армии. В тылу у поляков и начала свои стремительный марш к Варшаве. Вся Европа с затаённым дыханием следила за мощным натиском Красной Армии. В тылу у поляков, во всей Центральной и Западной Европе, усилилось революционное брожение. В Англии, во Франции, в Италии ширилось движение солидарности рабочих. «Руки прочь от Советской России!» — таков был лозунг масс. В странах, обездоленных Версальским миром, смотрели на Красную Армию, как на избавительницу от его оков.

Польская авантюра явно проваливалась. Чувствуя это, польское правительство обратилось к союзникам с просьбой о вмешательстве. Руководители Антанты находились в это время на конференции в городе Спа (5 — 16 июля). Туда прибыли польский премьер Грабский и министр иностранных дел Патек. Поляки настаивали на военной интервенции. Однако было решено, что Верховный совет Антанты предпримет шаги для установления перемирия.

12 июля английский министр иностранных дел Керзон прислал в Москву телеграмму с предложением Советской России заключить перемирие с Польшей. Керзон требовал остановить наступающую Красную Армию в 50 километрах к востоку от линии Гродно — Яловка — Немиров — Брест-Литовск — Дорогуск — Устилуг, восточнее Грубешова, через Крылов и далее западнее Равы Русской, восточнее Перемышля до Карпат. Линия эта, как известно, была определена специальной комиссией по польским делам, созданной Парижской мирной конференцией в 1919 г. В основу этого решения было положено указание делегаций США, Англии, Франции, Италии и Японии, считавших необходимым при создании польского государства включить в него только этнографически польские земли. Верховный совет Антанты утвердил эту линию как восточную границу Польши особой декларацией, опубликованной 8 декабря 1919 г. за подписью Клемансо. В июле 1920 г. конференция союзников в Спа подтвердила снова это решение, а Керзон сообщил об этом Советской России. С тех пор эта линия известна была под именем линии Керзона. Керзон предлагал после прекращения боевых действий созвать в Лондоне конференцию из представителей Советской России, Польши, Латвии, Литвы и Финляндии для окончательного установления мира. Он милостиво разрешал советскому правительству прислать в Англию любых представителей, обещая не чинить им затруднений.

Вместе с тем британское правительство предложило установить перемирие между Советской страной и Врангелем, при условии немедленного отступления войск Врангеля в Крым. После этого Врангель прибудет в Лондон для обсуждения дальнейшей судьбы своих войск и беженцев.

Керзон угрожал, что британское правительство и его союзники, согласно договору Лиги наций, помогут Польше всеми средствами, имеющимися в их распоряжении, если Советская Россия не примет их условий.

Предложение Керзона явно имело целью выиграть время, пока Антанта укрепит положение польской армии.

17 июля 1920 г. советское правительство ответило Керзону, что с удовлетворением принимает заявление британского правительства о желательности установить мир в Восточной Европе; оно сожалеет лишь, что в своё время Великобритания не выразила желания оказать содействие России для разрешения её конфликта с Польшей мирным путём. Тем не менее, несмотря на ничем не оправданное нападение Польши, советское правительство готово установить с ней мирные отношения: для этого Польша должна лишь непосредственно обратиться к Советской России с просьбой о перемирии и заключении мира. Советское правительство изъявляло готовность согласиться и на более выгодную для польского народа территориальную границу, чем линия Керзона. Наркоминдел отмечал, что эта линия была установлена в известной части под давлением контрреволюционных русских элементов. Это сказалось, например, на решении вопроса о Холмской области: Верховный совет союзников пошёл в этом случае по пути антипольской политики царизма и империалистской великорусской буржуазии. «Советская Россия, — гласила нота, — готова вообще в отношении условий мира е тем большей степени итти навстречу интересам и желаниям польского народа, чем дальше в своей внутренней жизни польский народ пойдёт по такому пути, который создаст прочную основу для действительных братских отношений трудящихся масс Польши, России и Украины, Белоруссии и Литвы и создаст гарантию, что Польша перестанет быть орудием нападений и интриг против рабочих и крестьян Советской России и других наций».

По поводу предложения Керзона назначить конференцию в Лондоне для установления окончательного мира России с соседями Наркоминдел сообщал, что советское правительство уже достигло без всякого постороннего участия полного примирения с Литвой и Эстонией. С таким же успехом путём непосредственных переговоров может быть осуществлено и соглашение с Польшей.

Отказываясь от посредничества Англии, Наркоминдел отметил, что советское правительство считает ещё менее допустимым вмешательство Лиги наций в дело его примирения с Польшей. Прежде всего это учреждение даже не уведомило Россию о своём возникновении. Со своей стороны и советское правительство не принимало решения о признании или непризнании Лиги наций. Что касается вопроса о Врангеле, то советское правительство, идя навстречу Великобритании, готово гарантировать личную безопасность мятежному генералу и входящим в его армию лицам. Однако оно ставит условием их немедленную капитуляцию и сдачу советским властям всей занятой врангелевцами территории и всего их военного имущества.

В ответ на советскую ноту Керзон сообщил 20 июля по радио, что Англия не настаивает на своём участии в переговорах между Россией и Польшей; напротив, союзники рекомендуют польскому правительству немедленно начать самому переговоры с Россией. Керзон добавлял, что, если по получении от Польши просьбы о мире советские войска будут продолжать наступление, союзники окажут Польше поддержку. Для подкрепления своей угрозы Керзон заявил, что Англия воздерживается от торговых переговоров с Россией; в Ревель уже послана телеграмма об отсрочке намеченного приезда в Лондон советского представителя.

Вслед за английской радиограммой советское правительство получило просьбу Польши начать переговоры о перемирии и мире. В ответ полякам предложили выслать парламентёров к 30 июля.

Маневры Керзона вновь подтверждали то, что уже давно было ясно для советского правительства: Антанта стремилась сорвать наступление советских войск и выиграть время для оказания помощи Польше.

В самом деле, 20 июля, когда вся буржуазная пресса славословила «миролюбие» Антанты, Мильеран заявил в парламенте, что Франция готова признать Врангеля правителем юга России. 10 августа последовало официальное заявление французского правительства об этом признании.

В Польшу была назначена особая англо-французская миссия для оказания ей «моральной и технической помощи». Английским представителем в состав миссии был назначен лорд д'Абернон, сопровождаемый генералом Редклиффом; французскими представителями были Жюссеран и начальник штаба маршала Фоша генерал Вейган. 22 июля эта миссия приехала в Прагу, где имела свидание с президентом Чехословакии Массариком, который обещал сохранять полный нейтралитет. 25 июля англо-французская миссия прибыла в Варшаву и приняла активное участие в руководстве операциями польской армии. Генералу Вейгану была предоставлена руководящая роль в операциях по защите Варшавы.

29 июля 1920 г. Керзон обратился к советскому правительству с радиограммой, в которой сообщил, что союзники предлагают созвать конференцию в Лондоне. Имеется в виду пригласить на неё Советскую Россию, Польшу и те окраинные страны, которые ещё не установили мирных отношений с Россией. Конференция решит вопрос о мире между Польшей и Россией на условиях, гарантирующих независимость Польши и законные интересы обеих стран. После этого будут урегулированы все спорные вопросы между Россией и другими окраинными государствами, ещё не подписавшими мира. Наконец, сулил Керзон, конференция займётся восстановлением нормальных отношений между Советской Россией и странами Антанты.

Между тем, опираясь на поддержку Антанты, поляки, сами запросившие мира, пытались затянуть начало переговоров. 1 августа польская делегация прибыла в Барановичи; но тут же она заявила, что имеет полномочия на ведение переговоров только о перемирии. Делегация должна вернуться в Варшаву для получения от своего правительства новых инструкций. Советские представители посоветовали полякам обратиться к правительству по радио. Но поляки прервали переговоры и вернулись в Варшаву. Советские войска продолжали своё наступление. 3 августа лорд Керзон отправил советскому правительству по радио новую ноту. Он заявлял, что Лондонская конференция не будет созвана, если советское правительство будет настаивать на заключении мира с Польшей без участия других держав. В той же ноте Керзон вновь предупреждал, что Англия начнёт интервенцию, если советские войска будут наступать дальше за линию Керзона.

На следующий день, 4 августа, Ллойд Джордж и Бонар-Лоу пригласили к себе советского представителя Красина, прибывшего в Лондон, и потребовали немедленно прекратить наступление в Польше. Через три дня английский флот будет готов к выходу в море, блокада Советской страны возобновится и в Данциге начнётся выгрузка боеприпасов для Польши, если в течение этих трёх дней советское правительство не даст удовлетворяющего Англию ответа.

Ультиматум английского правительства был поддержан демонстративным выходом флота в море. 5 августа советское правительство ответило на английский ультиматум. Наркоминдел напомнил, что само же английское правительство в своей ноте от 20 июля не настаивало на участии других держав в переговорах между Россией и Польшей. Советское правительство продолжает держаться того мнения, что непосредственные переговоры лучше всего обеспечат интересы обеих стран. Правительство Советской России неизменно стоит на почве признания свободы и независимости Польши и попрежнему готово предоставить Польше более выгодную позицию в отношении восточной границы, чем предложение Верховного Совета Антанты. Что касается наступления, то оно является чисто военной операцией, которая не причинит ущерба будущему мирному договору и не посягает на независимость и неприкосновенность польского государства в его этнографических границах.

Мирные переговоры с Польшей. Лишь 7 августа польское правительство сообщило радиограммой, что готово принять советские предложения об отправке делегатов в Минск для выработки предварительных условий перемирия и мира. Польскому правительству ответили: ждём ваших делегатов на шоссе Седлец — Межиречье — Брест-Литовск 9 августа в 20 часов, с тем чтобы начать переговоры в Минске 11 августа.

Антанта снова попыталась вмешаться. Того же 7 августа английское правительство предложило установить десятидневный перерыв военных действий с обоюдным обязательством сторон не производить перегруппировки войск и подвоза боеприпасов. Антанта со своей стороны обязывалась не посылать войск и боеприпасов Польше. Она выражала согласие предоставить советским представителям право контролировать в Данциге или в иных пунктах, действительно ли прекратится ввоз военного материала.

Английскому правительству ответили, что переговоры о мире не начались только по вине поляков; начнутся они 11 августа; путём непосредственных переговоров будет достигнуто быстрое прекращение военных действий и установление мирных отношений между Россией и Польшей.

9 августа в намеченный срок представитель советского командования ждал польскую делегацию на шоссе между Седлецом и Межиречьем. Прождав полтора часа, советский командир собирался вернуться, но подоспевший польский офицер предложил съездить в Седлец, чтобы установить местопребывание польской делегации. Проискав добрых четыре часа, офицер якобы никого не нашёл. Утром 10 августа по направлению в Седлец была послана машина навстречу польской делегации; и на сей раз она не дождалась никого. В тот же день город был взят советскими войсками. Среди пленных были обнаружены члены польской делегации. Они заявили, что не уполномочены вести переговоры; им поручено будто бы выяснить лишь день, час и место встречи полномочных делегаций.

Только завершив с помощью англо-французской миссии перегруппировку войск и перейдя в контрнаступление, Польша 17 августа начала в Минске переговоры. Советская делегация выдвинула следующие основные положения мирного договора, — они были предварительно доведены до сведения английского правительства и не встретили с его стороны никаких возражений:

Советская Россия и Украина признают независимость и самостоятельность Польской республики, торжественно подтверждая право польского народа установить по своему усмотрению форму государственной власти.

Россия и Украина отказываются от каких-либо контрибуций.

Окончательная граница Польской республики в основном проходит по линии, намеченной в ноте Керзона от 12 июля, с отклонением в пользу Польши на восток в районе Белостока и Холма.

Польская республика обязуется ограничить свои вооружённые силы численностью не свыше 50 тысяч человек. Это количество дополняется организуемой из рабочих милицией, предназначенной для поддержания внутреннего порядка и охраны населения.

Польша сохраняет только то вооружение и военное снаряжение, которое необходимо её вооружённым силам, указанным в пункте 4.

Польша прекращает производство предметов вооружения и снаряжения.

7. Польша обязуется не пропускать на свою территорию и не получать от иностранных государств, организаций и групп помощи людьми и лошадьми, вооружением и военным снаряжением и не допускать на своей территории враждебных России, Украине и союзным с ними государствам организаций.

Контрнаступление польских войск развивалось успешно. Ободрённое этой удачей, реакционное правительство Польши решило использовать свой временный успех. Поляки не только отвергли все советские предложения; они отказались принять пограничную линию Керзона; мало того — они захотели навязать Советской России явно грабительский мир. Франция поддержала захватнические замыслы Польши; её дипломатия рекомендовала полякам порвать переговоры и решать спор силой оружия. Англия также выступила на стороне польских реакционеров. 24 августа английское правительство совместно с итальянским опубликовало официальное сообщение, полное резких обвинений против Советской России. Предлогом к такому выступлению явился пункт советского требования об образовании в Польше рабочей милиции. Советское правительство в ответной ноте протестовало против «необычайного тона сообщения».

«Мы можем указать, — гласила нота, — что польские рабочие в течение долгого времени были той силой, которая постоянно сопротивлялась агрессивной политике польского правительства и в бесчисленных резолюциях требовала мира с Россией».

Однако желание мира со стороны России настолько велико, заявляла нота, что, несмотря на справедливое негодование, вызванное англо-итальянским сообщением, советское правительство решило не настаивать на указанном пункте договора. Нота добавляла, что советское правительство никогда не считало своих условий ультимативными и теперь, как и раньше, готово обсудить их с польским правительством.

Подстрекаемая Антантой, Польша упорно отказывалась от мира. Война продолжалась. Она грозила перейти в зимнюю кампанию. Не желая подвергать народ дальнейшим тяготам, Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет 25 сентября обратился к Польше со следующим заявлением:

Советское правительство принимает к сведению заявление польской делегации о неприемлемости для неё первоначальных условий о сокращении численности польской армии, демобилизации промышленности, выдаче оружия, отказывается от этих условий и готово предложить то же самое союзной Украинской республике.

Советская Россия готова немедленно подписать перемирие и предварительные условия мира на основе признания границей между Польшей и Россией линии, проходящей значительно восточнее линии Керзона.

Подчёркивая, что Советская страна сделала всё возможное и необходимое для достижения мира и избавления русских, польских, украинских, белорусских трудящихся масс от новой зимней кампании, верховный советский орган заявлял, что его предложение сохраняет силу десять дней. Если и 5 октября предварительные условия мира не будут подписаны, Совнарком вправе будет изменить свои предложения.

Подписание предварительных условий мира. Польское правительство понимало, что Советская Россия потерпела лишь временную военную неудачу. Страна отнюдь не исчерпала своих резервов; она сможет подтянуть их, чтобы снова обрушиться на Польшу. Поэтому, несмотря на давление Антанты и особенно Франции, Польша ответила согласием подписать мир. К 5 октября были урегулированы территориальные вопросы; 12 октября в Риге был подписан «Договор о перемирии и прелиминарных условиях мира между РСФСР и УССР с одной стороны и Польшей — с другой».

В статье 1 обе договаривающиеся стороны признавали независимость Украины и Белоруссии, но при поддержке Франции, Англии, Италии реакционные круги Польши добились отторжения от Советской Украины и Советской Белоруссии их западных областей. Правительства Англии и Франции поддержали грабительские притязания польской реакции: они отказались от своего решения от 8 декабря 1919 г., которое при определении восточных границ Польши исходило из принципа создания польского государства из польских земель,

Статья 2 договора подтверждала полное уважение к государственному суверенитету каждой из договаривающихся сторон и обязывала их обоюдно воздерживаться от поддержки враждебных действий против любой из них.

Статья 4 обязывала обе стороны обеспечить свободное развитие культуры и языка для белоруссов и украинцев в пределах Польши и для поляков в пределах БССР и УССР.

Согласно статье 5 обе стороны отказывались от требования о возмещении военных расходов.

Статья 10 подчёркивала, что из прежней принадлежности части польских земель Российской империи не вытекает для Польши никаких обязательств.

Исходя из интересов польского народа, Советская страна соглашалась вернуть Польше культурные ценности, вывезенные из Полыни царским правительством.

Одновременно был подписан договор о перемирии, по которому обе стороны обязались прекратить военные действия 18 октября 1920 г.

Французское правительство было явно недовольно заключением перемирия и подписанием предварительных условий мира. Газета «Temps» откровенно писала, что «польское правительство заключило мир вопреки советам Франции».

Румыния и Германия во время советско-польской войны. Французское правительство не только принимало меры к тому, чтобы удержать Польшу от мира; оно старалось организовать помощь ей со стороны окружающих стран. Когда крах Польши казался неминуемым, начались по внушению Франции переговоры между Чехословакией и Югославией. 14 августа 1920 г. эти страны заключили договор об оборонительном союзе; остриём своим он был направлен против Советской России. В случае поражения Полыни обе страны, как надеялась французская дипломатия, могли бы занять место этого сателлита Франции в защите версальской системы. Так было положено начало будущей Малой Антанте.

В помощь Польше Антанта пыталась двинуть Румынию. Для этого за Румынией обещано было закрепить Бессарабию, захваченную румынами ещё в 1918 г. В Париже 28 октября 1920 г. был подписан договор между Британской империей, Францией, Италией и Японией с одной стороны и Румынией с другой о признании аннексии Бессарабии. Статья 9 этого договора гласила:

«Высокие договаривающиеся стороны пригласят Россию присоединиться к настоящему договору, как только будет существовать признанное ими русское правительство».

Наркоминдел в ряде своих нот решительно опротестовал парижское соглашение о Бессарабии, принятое без ведома и согласия как самого населения Бессарабии, так и Советского государства. Советское правительство требовало решения бессарабского вопроса путём опроса населения области. Румыния, поддержанная Антантой, торжествовала. Однако от вступления в войну с Советской Россией на стороне Польши она воздержалась.

Германия во время советско-польской войны объявила о своём нейтралитете. Немецкие империалисты считали выгодным для себя поражение Польши: в силу Версальского договора в части Западной и Восточной Пруссии и в Верхней Силезии происходил плебисцит, который должен был определить, останутся ли эти области за Германией или отойдут к Польше. Военные неудачи поляков отвлекали их внимание от плебисцита. Германское правительство несколько раз заверяло советское правительство, что разоружит польские отряды, если они перейдут границу и вступят в области, подлежащие плебисциту. Однако во время конференции в Спа те же немцы вели частные переговоры с французским командованием о выступлении против большевиков. Французы весьма непрочь были бы использовать Германию: как раз в этот период Красная Армия шла на Варшаву. Но Фош боялся, что немцы, получив возможность сохранить свою армию, пожелают свести счёты с Польшей, а затем выступят и против Версальского договора. Поэтому переговоры в Спа об участии Германии в советско-польской воине не пошли дальше предварительного зондирования почвы. Но Германия и после этого не оставила своих попыток включиться в общий антисоветский фронт. Когда часть советских войск вынуждена была отойти в Восточную Пруссию, немцы их разоружили и интернировали. Так полагалось по международному праву поступить нейтральной стране. Однако в руках советских властей оказались сведения, что, в явное нарушение своего нейтралитета, немцы допустили к участию в разоружении представителей «междусоюзнической комиссии», т. е. той же Антанты, которая помогала Польше. В ответ на советский протест немцы сообщили, что органы правительств Антанты не принимали участия в разоружении и интернировании русских войск, перешедших границу Восточной Пруссии. Однако, согласно Версальскому договору, добавляли немцы, представители Антанты могут потребовать своего контроля над тем, где и как хранится вооружение, отобранное у русских. Так лицемерно прикрывались немцы тем самым Версальским договором, выполнение которого они же всячески старались сорвать. Было очевидно, что они готовы дать представителям Антанты возможность ознакомиться с вооружением и материальным состоянием русских войск. Естественно, что советское правительство выразило категорический протест против такого предательства.

Заключение мира с прибалтийскими странами. Конец интервенции. Несмотря на противодействие правительств Заключение мира Антанты, советское правительство добилось успешного окончания переговоров с прибалтийскими странами. 12 июля 1920 г. был подписан мирный договор с Литвой, 11 августа — с Латвией и 14 октября — с Финляндией. Мир с финнами, заключённый в Юрьеве, вступал в силу с 1 января 1921 г. По этому договору Советская республика уступала Финляндии Печенгу с условием свободного транзита через этот район в Норвегию и обратно. Что касается карельского вопроса, то Съезд Советов в Карелии, собравшийся ещё 1 июня 1920 г., принял постановление о желании карельского народа оставаться в Советской федерации.

Заключив мир с Польшей, советская власть бросила Красную Армию на разгром последнего ставленника империалистической интервенции — генерала Врангеля. Штурмом Перекопа в ночь с 7 на 8 ноября 1920 г. закончилась гражданская война. На Дальнем Востоке ещё оставалась японская армия; но в основном большая война закончилась. Советская страна оружием Красной Армии и искусством своей дипломатии отстояла своё существование и независимость.