Глава 11. Август 1991 – май 1992 гг. Начало войны

Дни независимости

Ранним утром 19 августа 1991 года депутат российского парламента Анатолий Шабад проснулся в деревне Атерк, расположенной в северной части Нагорного Карабаха. Он прибыл сюда вести переговоры об освобождении сорока солдат внутренних войск МВД СССР, взятых в заложники армянскими партизанами. Части советской 23-й дивизии, базировавшейся в Азербайджане, окружили деревню, получив приказ освободить заложников силой. Были опасения, что дело кончится кровопролитием.

Шабад включил радио и услышал потрясающую новость. Только что созданный в Москве Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП) объявил об отставке президента СССР Михаила Горбачева. Это был государственный переворот. Случившееся изменило в Советском Союзе все. К власти пришли люди, занимавшие высшие посты в силовых ведомствах, поэтому советские военачальники в Карабахе стали еще более агрессивными. Приехавшие из Еревана эмиссары договорились об освобождении захваченных солдат.

На следующий день Шабад отправился в покрытые густым лесом горы над Атерком, чтобы встретиться там с освобожденными пленниками и сопровождать их к деревне. Группа спускалась вниз горными тропами, и Шабад заметил, что молодые крепкие солдаты еле плетутся позади него, московского чиновника-интеллигента, к тому же отнюдь не атлетического телосложения. Его охватило беспокойство:

"Я спросил: "Что с вами такое? Вас били? Может быть, вас не кормили эти две недели?" Мне ответили: "Нет, нет, все в порядке". Позднее выяснилось, что накануне заложники крепко выпили вместе со своими охранниками, празднуя отставку Горбачева. И те, и другие ужасно обрадовались, что Горбачева свергли – вот все и напились в стельку" (1).

В глазах политических руководителей Азербайджана Аяза Муталибова и Виктора Поляничко захват власти сторонниками жесткого курса в Москве оправдывал их приверженность устоям советской системы, и теперь они могли рассчитывать на поддержку в жестком подавлении карабахских армян. 19 августа Муталибов был в Иране. Его главный советник по внешней политике Вафа Гулузаде говорит, что посоветовал ему до возвращения в Баку воздержаться от комментариев по поводу ситуации в Москве. Тем не менее, азербайджанский лидер не последовал его совету:

"Находясь в Тебризе, [Муталибов] связался по телефону с Поляничко, вторым секретарем, и тот сказал ему: "Поздравляю вас, это наша победа". Муталибов очень обрадовался… И у мемориала азербайджанскому поэту Шахрияру, он оказался в центре всеобщего внимания. Я стоял рядом с ним. Журналисты засыпали его вопросами о том, что же на самом деле произошло в СССР, и Муталибов начал говорить, что Горбачев проводил неверную политику и так далее, и так далее…" (2)

Тем не менее, уже через три дня попытка переворота провалилась и ситуация вновь резко изменилась. Горбачев вернулся, заговорщики отправились в тюрьму, а Ельцин торжествовал победу. В Азербайджане просчитались., Рассказывают, что Поляничко, выступая по бакинскому радио, заявил: "Я готов поделиться моим карабахским опытом с ГКЧП Советского Союза" (3).

Он уехал из Азербайджана. Осторожные заявления Муталибова в Иране позволили ему остаться у власти, однако с меньшими полномочиями.

Все эти события создали в Нагорном Карабахе вакуум власти. Оставшиеся члены оргкомитета Поляничко покинули регион в сентябре, а советский воинский контингент, служивший инструментом власти Азербайджана в регионе, был деморализован и обезглавлен. Не встречая больше серьезного сопротивления, армянские ополченцы вернулись в Шаумяновский район и вновь захватили поселки Эркеч, Манашид и Бузлух, потерянные в ходе "Операции "Кольцо".

Августовские события ускорили распад Советского Союза, и союзные республики начали принимать декларации о суверенитете. Муталибов провозгласил независимость Азербайджана 30 августа, и 14 сентября азербайджанская коммунистическая партия самораспустилась, хотя прежнее руководство осталось у власти. 8 сентября Муталибов был избран первым президентом Азербайджана, но победа была автоматической: в избирательном бюллетене стояло только его имя, поскольку кандидаты от оппозиции или бойкотировали выборы, или отказались от участия в них. На той же неделе Гейдар Алиев вернулся в большую политику: он был избран спикером парламента в автономной области Нахичевань и приобрел новую самостоятельную политическую базу.

В Армении намеченный на 21 сентября 1991 года референдум о независимости стал простой формальностью: 95% населения республики проголосовали "за". Через три недели, 16 октября, Левон Тер-Петросян подавляющим большинством голосов был избран президентом. Десять членов Комитета "Карабах" (из одиннадцати) получили высокие посты в правительстве или парламенте, что сделало их победу еще более убедительной.

После обретения Азербайджаном и Арменией независимости, что было признано мировым сообществом в начале 1992 года, карабахский конфликт вышел на новый, межгосударственный, уровень. Власти Азербайджана почувствовали, что у них появились еще более сильные аргументы, чем раньше. Формально новые государства сохранили старые границы, согласно которым Нагорный Карабах был – и остается – международно признанной частью Азербайджана.

Предъявляя претензии на часть суверенного государства, армяне рисковали подвергнуться критике на международном уровне. Они обошли эту проблему, объявив Нагорный Карабах "независимым" и, следовательно, неподотчетным Еревану. 2 сентября 1991 года, через три дня после провозглашения независимости Азербайджана, региональный совет в Степанакерте объявил независимость новой "Республики Нагорный Карабах". Представители совета уверяли, что по советским законам автономные области обладают правом выхода из вновь образованных независимых государств.

Объявление "независимости" Нагорного Карабаха – региона с населением немногим более 100 тыс. человек – было по сути дела политической уловкой, позволившей Армении утверждать, что она всего лишь заинтересованный наблюдатель, а не участник конфликта. Однако, это стало также и актом самоутверждения карабахских армян, чья политическая программа действий никогда полностью не совпадала с целями и задачами ереванских политиков.

Спикером только что избранного карабахского парламента и фактически руководителем области стал молодой историк Артур Мкртчян. Он и многие его товарищи состояли в националистической партии Дашнакцутюн, которая была в плохих отношениях с администрацией Тер-Петросяна. 14 апреля 1992 года Мкртчян погиб при загадочных обстоятельствах. По официальной версии, он чистил ружье и нечаянно выстрелил в себя; однако есть мнение, что он покончил с собой или был убит политическими противниками. После его смерти отношения Степанакерта и Еревана улучшились.

В связи с интернационализацией конфликта в Нагорном Карабахе появилось новое поколение посредников. Первым в роли миротворца выступил Борис Ельцин, который приехал в Степанакерт в сентябре 1991 года, когда еще свежи были воспоминания о его триумфальной победе над московскими заговорщиками. В этой поездке его сопровождал президент Казахстана Нурсултан Назарбаев. Переговоры проходили в российском курортном городе Железноводске, и при посредничестве российской делегации была подписана "Железноводская декларация", в которой был выработан рамочный мирный договор.

Хрупкое ельцинское мирное соглашение было нарушено 20 ноября, когда азербайджанский вертолет с двадцатью двумя пассажирами и экипажем на борту разбился на юге Карабаха, близ Мартуни, видимо, подбитый армянами. Среди погибших азербайджанцев были и высокопоставленные лица – глава Шушинского района Вагиф Джафаров и пресс-секретарь президента Муталибова Осман Мирзоев. В числе погибших были также российские и казахстанские официальные лица, приехавшие для осуществления мирного соглашения. В Азербайджане как правительство, так и оппозиция были разгневаны.

Поддавшись давлению оппозиции, Муталибов передал значительную часть полномочий республиканского 360-местного парламента небольшой Милли-шуре, или Национальному совету, половина из пятидесяти членов которого принадлежали к оппозиции. 26 ноября новый Национальный совет Азербайджана проголосовал за отмену автономного статуса Нагорного Карабаха и объявил его обычной областью Азербайджана, не обладающей особыми правами.

Кроме того, Степанакерт был официально переименован в Ханкенди. В ответ на это карабахские армяне провели 10 декабря референдум о независимости, в котором, разумеется, не принимали участия азербайджанцы. Согласно официальным данным, 108615 человек проголосовали за независимость Нагорного Карабаха и только 24 против. "Война законов" была доведена до абсурда, и компромиссы теперь стали невозможны.

Добровольческие армии

Распад Советского Союза сделал Армению и Азербайджан независимыми государствами, находящимися в состоянии войны друг с другом, но при этом не имеющими национальных армий. Несмотря на то, что Армения отрицала свое участие в конфликте, факты указывали, что так называемая карабахская война была также конфликтом между новыми государствами – Арменией и Азербайджаном. Простые жители Армении воспринимали это как факт. Экономика страны почти развалилась с закрытием границы с Азербайджаном, который теперь стал зоной боевых действий. Тяжелее всего игнорировать факт, что граждане Армении гибли в карабахском конфликте.

Армения был лучше готова к войне. Группа советских офицеров приступила к созданию армянской армии. Некоторые из них были служившими в Армении русскими, как генерал-лейтенант Анатолий Зеневич, который начал сотрудничать с карабахскими армянами в 1992 году. Другие были армянскими офицерами, демобилизовавшимися из советской армии, как заместитель начальника советского генерального штаба, Норад Тер-Григорянц, ставший главой нового армянского Генштаба.

Но участие в войне этих офицеров было менее важно, чем участие фидаинов, которые уже получили боевую закалку в горах Карабаха. Провозглашение независимости способствовало новому притоку армянских добровольцев, которые ехали сюда по зову сердца и из чувства патриотизма. Самвел Даниэлян принадлежал к группе студентов-дашнаков Ереванского университета, отправившихся добровольцами на фронт. "От государства мы не получили ничего, – вспоминает он. – Каждый сам находил себе одежду, оружие камуфляж и обувь. Иногда бывало, что приходили дашнаки и раздавали вещи" (4).

Ситуация была близка к хаосу. Оружие нередко попадало в руки людям, у которых было лишь желание идти убивать. Один из лидеров карабахских армян Серж Саркисян вспоминает: "Оружие и война в первую очередь привлекали парней с криминальными наклонностями. Это было недопустимо". Почти не было координации действий и боевой подготовки. Вспоминает телеоператор и репортер Вартан Ованесян, который участвовал в освещении первой фазы войны:

"Вначале это были разношерстные подразделения, возникавшие на совершенно разных принципах: на базе идеологии партии Дашнакцутюн, или по принадлежности к тому или иному региону. Деревни создавали собственные подразделения, или бывало, что два человека встречались во дворе, садились в машину и просто уезжали "на фронт". У кого-то было боевое оружие, у кого-то охотничье ружье. Бывало, люди вооружались совершенно необычным оружием, некоторые даже сами делали оружие, которое разрывалось у них в руках" (5). Положение Азербайджана оказалось намного хуже. Главные проблемы власти не были решены, люди опасались вспышки гражданской войны между президентом Муталибовым и националистической оппозицией. Для многих политиков война в Карабахе была менее важной, чем борьба за власть в республике.

В октябре 1991 года президент Муталибов создал министерство обороны. Однако офицеров, способных работать в новом ведомстве, было мало. В Советской армии солдаты-мусульмане обычно подвергались дискриминации, поэтому если среди армян насчитывались тысячи старших и высших офицеров, имевших боевую выучку, азербайджанцы в Советской армии чаще бывали поварами или строителями, чем профессиональными офицерами. Основой новой азербайджанской армии мог стать только ОМОН, который использовался в Нагорном Карабахе лишь для поддержки советских армейских частей. Рассказывает министр внутренних дел Армении Ашот Манучарян: "Поскольку мы были вынуждены действовать тайно, незаметно, в обход советских органов власти, все, что мы создали, в конечном счете стало армией. В распоряжении же азербайджанцев были только силы милиции" (6).

В результате штат нового министерства обороны Азербайджана был укомплектован менее чем сотней людей. Штаб размещался в здании бывшего клуба КГБ в центральной части города. За те полгода, когда в Азербайджане один политический кризис следовал за другим, в оборонном ведомстве сменилось, по меньшей мере, четыре министра. Второй министр обороны, советский кадровый офицер Таджеддин Мехтиев, которому удалось продержаться на этом посту два месяца, так описывает министерство, которое он возглавил в декабре 1991 года:

"Совершенно не было военно-технического оборудования… Не было и средств связи. Сейчас у нас есть мобильные телефоны. А тогда не было абсолютно ничего. Невозможно было разговаривать. Все прослушивалось. В то время все правительственные линии связи проходили через российское ГРУ [Главное разведывательное управление – военная разведка], и они слушали все наши разговоры. Других же линий не было. У нас не было ни казарм, ни учебных полигонов, ни оружия, ни оборудования" (7).

Мехтиев, крупный мужчина с военной выправкой и румяным лицом, говорит, что за все девять недель, что он занимал пост министра, у здания, где находился его кабинет, постоянно проходили демонстрации Народного фронта с требованиями его отставки. Мехтиев нашел простое решение. Он сказал Муталибову, что для наведения порядка "нужно расстрелять сотню, а лучше пятьсот человек". Нежелание Муталибова последовать его совету он расценил как "нерешительность".

Министерство обороны почти не контролировало реальных участников боевых действий. Это были многочисленные вооруженные группы, часть которых была создана лидерами оппозиции для личной охраны. Лидер Народного фронта в южном городе Ленкорань Аликрам Гумбатов сформировал собственную бригаду. То же самое сделал и ветеран оппозиционного движения Этибар Мамедов, который уверяет, что к середине 1992 года под его началом было около двух тысяч вооруженных людей – преимущественно студентов. Было ясно, что оружие в руках этих людей должно было служить не только в боях против армян, но и в борьбе за власть в самом Азербайджане. Мамедов говорит, что президент Муталибов сначала намеревался подчинить его батальоны новой вышестоящей инстанции – Совету обороны – но потом передумал:

"Субординация полностью отсутствовала, потому что был создан Совет обороны; но прошло только одно заседание, и после этого мы уже не встречались. А 27 января [1992 года], [Муталибов] выпустил указ о роспуске Совета обороны. Однако к тому времени было уже слишком поздно. Вместо того, чтобы самому возглавить процесс, [Муталибов] опасался, что эти вооруженные группы выступят против него самого, и сделал все, чтобы остановить их формирование" (8).

Город Агдам, расположенный на равнине ниже Степанакерта, официально был форпостом азербайджанской армии, однако, в 1992 году он жил по своим законам. Проблемы Агдама отражали ситуацию в стране в целом. У этого города всегда была репутация пристанища для людей вне закона и спекулянтов, и теперь некоторые лидеры преступного мира пытались взять под контроль военные действия. Весной 1992 года нейрофизиолог Кямал Али приехал в Агдам воевать:

"Когда я приехал в Агдам в 1992 году, армии как таковой не было, а было шесть или семь отдельных подразделений, сражающихся с армянами. Эти группы были организованы местными преступниками, бандитами, которые провели много лет в советских тюрьмах за убийства и другие преступления… Но эти группировки конфликтовали между собой точно так же, как и с армянами. Например, договаривались захватить склады русского оружия. После захвата одному доставалось пять танков, а другому – ни одного. И все! Отныне они враги! Поэтому эти шесть группировок были не в состоянии осуществить ни одной совместной боевой операции. Кто-то шел в атаку, а другой говорил: "А я не пойду, сегодня я не хочу воевать" (9).

Командиром одной из таких вооруженных групп был Ягуб Мамед, который раньше занимался гравировкой могильных плити расположил свой вооруженный отряд на городском кладбище; позже его арестовали и предъявили обвинение в вымогательстве денег за тела погибших солдат, которые он держал замороженными в холодных хранилищах. Другим командиром был Асиф Магеррамов, который недавно вышел из тюрьмы, где отбывал срок за убийство. У него была кличка "Фрейд", так как он имел репутацию интеллектуала.(10). Кямал Али говорит: "Преступники часто оказываются великими патриотами. Война – хорошее место для уголовников. На войне можно делать, что угодно. Можно пырнуть ножом, можно убить. Образованный человек не пойдет на войну, а вот уголовник пойдет. В то время нашей армией командовали преступники".

Карабах вооружается

В конце 1991 года Нагорный Карабах еще представлял собой мозаику из азербайджанских и армянских деревень. После ухода советских войск каждая из сторон попыталась нарисовать сложную карту региона заново – в свою пользу. Обитатели сравнительно немногочисленных азербайджанских деревень попали в плотную сеть небольших ловушек, оставшись на милость армянских фидаинов. Согласно армянскому лидеру Роберту Кочаряну: "Когда [советские] войска ушли из Карабаха, мы остались с азербайджанцами один на один, но мы были организованы и имели как минимум трех- или четырехлетний опыт подпольной деятельности" (11). Армянские бойцы стали угрожать карабахским азербайджанцам и тем самым вынуждали их покидать свои деревни. Армянский военачальник Серж Саркисян дал эвфемистическое объяснение этой тактике: "Мы решили попытаться сократить линию фронта" (12).

Тем не менее, если азербайджанцы были загнаны в массу маленьких ловушек, армяне попали в одну большую западню. Областной центр Карабаха Степанакерт, главный город Карабаха и столица армян, был крайне уязвим. Расположенный на открытом пологом склоне горы, он был со всех сторон окружен азербайджанскими населенными пунктами. В двадцати пяти километрах к востоку находился Агдам и равнинная часть Азербайджана, в десяти километрах к северу – населенный азербайджанцами город Ходжалы с единственным в Карабахе аэропортом. Прямо над Степанакертом, в южной стороне, на горе – город Шуша. Единственную связь Степанакерта с внешним миром обеспечивали вертолеты, летавшие в Армению над горами.

Армяне вооружались, захватывая арсеналы расквартированных в Карабахе советских воинских частей. "Это было очень серьезно, – говорит Роберт Кочарян. – Все вооружение осталось у нас, мы не дали его вывезти". Часть вооружения была взята у четырех полков внутренних войск МВД СССР, размещенных в Карабахе в 1991 году. 22 декабря группа вооруженных армян ворвалась в казармы полка внутренних войск в Степанакерте, захватила склад боеприпасов и бронетехнику и заставила российских солдат покинуть Карабах без оружия. В перестрелке погиб один русский водитель. По крайней мере, такова официальная версия событий – вполне вероятно, что эта вылазка была лишь прикрытием для тайной сделки(13).

В регулярных частях 4-й армии Азербайджана, укомплектованных призывниками из разных концов Советского Союза, царил беспорядок. Солдаты из провозгласивших независимость союзных республик просто оставили казармы и уехали домой. В Степанакерте с августа 1988 года базировался 366-й мотострелковый полк. Офицеры этого полка начали помогать армянам, а военнослужащие подразделений 23-й дивизии в Гяндже стали сотрудничать с азербайджанцами. Анатолий Шабад стал очевидцем этой, по сути дела, приватизации Советской Армии.

"Части 23-й дивизии фактически воевали друг с другом: те подразделения, которые базировались в Степанакерте, открыто поддерживали армянские вооруженные силы. Для меня это было очевидно… и я наблюдал, как командир воинского подразделения в Степанакерте обеспечивал боевую поддержку армянской стороне, в то время как командир Будейкин в Гяндже, без сомнения, помогал азербайджанцам" (14).

Около 50 из примерно 350 оставшихся солдат 366-го полка были армянами, включая и командира второго батальона майора Сейрана Оганяна. Для карабахских армян сам полк и его обширные запасы боевой техники были даром богов. Даже до августовского путча в Москве солдаты продавали оружие, или сдавали его напрокат. Американский правозащитник Скотт Хортон говорит, что в июле 1991 года некий офицер по имени Юрий Николаевич, приняв его за бизнесмена, предложил ему купить танк за 3 тысячи долларов. Рассказывали также, что армяне просто платили полковым офицерам водкой или рублями, чтобы те вели стрельбу или готовили оружие к бою (15).

Наиболее ценным имуществом 366-го полка были десять танков, причем другой тяжелой бронетехники в Нагорном Карабахе не было. В начале 1992 года армяне несколько раз "одалживали" эти танки. Азербайджанский прокурор Юсиф Агаев рассказывал, что в феврале он был в южном поселке Юхары Вейсаллы, когда туда прибыла полковая бронетехника для огневой поддержки наступления армян, развернутого с целью изгнания азербайджанского населения.

Большинство призывников полка, однако, оказались между двух огней. В феврале 1992 года в московском еженедельнике "Аргументы и факты" было опубликовано письмо молодого призывника другу Максиму. В нем он описывает базу, где на осадном положении находились двести или триста солдат. Там не было ни газа, ни воды, были убиты и съедены все собаки; солдаты не могли выйти за территорию гарнизона, так как рисковали попасть под огонь армян, и были вынуждены пережидать в казармах ракетные обстрелы с азербайджанских позиций в Шуше. Вот что писал солдат:

"Когда нас освободят, я даже и не знаю, каким образом мы выберемся отсюда. Азербайджанцы не пустят нас дальше Степанакерта. Каждый, кто покидает часть, должен или "продать" наш полк, или же стать заложником. В таких условиях думаешь только о том, как бы нажраться, чтобы не сойти с ума. Забор вокруг расположения полка заминирован, мы вооружены до зубов и не сдадимся без боя" (16).

Война соседей

Война в Нагорном Карабахе никогда не была официально объявлена, и только в самом конце в ней сражались две армии. В 1991-1992 годах ополченцам платили мало или ничего, и война превратилась в своеобразный бизнес. Обе стороны фактически торговали друг с другом. Самвел Даниэлян вспоминает, что во время боев на северном участке фронта в 1991 году у него и его товарищей совсем не было еды, зато было полно алкоголя, поэтому они вступили в деловые отношения с врагом: "Мы торговали ночью и воевали днем". Армяне меняли коньяк и спирт на сухари и консервы (17).

Самым отвратительным видом подобной коммерции был захват заложников, который практиковался в Карабахе с 1989 года, и потом получил самое широкое распространение. Азербайджанские бойцы ехали в Баку, брали там в заложники кого-то из оставшихся в городе армян и пытались обменять на своих пленных товарищей. Это прекратилось только после того, как карабахские армяне отказались принимать бакинских армян в качестве живой валюты. Только в 1993 году стороны создали специальные комитеты для организации обмена пленными, но отдельные случаи захвата заложников все же имели место (18).

По большому счету конфликт протекал стихийно, импровизированно, доходя до выяснения личных отношений. Отсутствие каких бы то ни было правил и обязательств делало его крайне жестоким. Обе стороны вернулись к практике отрезания ушей убитых врагов в качестве военного трофея, которую применял в начале ХХ века лидер армянского партизанского движения Андраник. Британский фотограф Джон Джонс вспоминает, как зимой 1992 года некий командир в Гадруте достал из кармана сверток из вощеной бумаги, развернул его и продемонстрировал отрезанное ухо. Это был сувенир с последнего боя.

Азербайджанский доброволец Кямал Али говорит: "Гуманность сохраняется только до того момента, пока не происходит нечто ужасное. После того, как вы увидите, что сделали с вашим другом, гуманность исчезает, и вы хотите только одного – сделать что-нибудь похуже. Так случилось с армянами, то же самое происходило и с нами. Я еще мог себя сдерживать. Мне было за тридцать, я был образован, но вокруг меня были в основном двадцатилетние деревенские мальчишки". Он продолжает:

"Я видел, как мы убивали пленных и как они убивали пленных. Им отрубали пальцы, уши. Я по образованию нейрофизиолог. Во время последней поездки на фронт я работал в военном госпитале в Кубатлы, и к нам привезли наших солдат, освобожденных из плена. Их обменивали и отправляли на лечение. Все они умерли в госпитале. Человек прибывает здоровым, а через неделю умирает. Так вот во время вскрытия оказалось, что им вводили подкожно бензин. Под видом антибиотиков им делали подкожные инъекции бензина…"

Тем не менее, разделенные линией фронта бойцы хорошо знали друг друга и, в каком-то смысле это была "война соседей". Сета Мелконян, вдова армянского военачальника, вспоминает, как один солдат из Мартунинского района на юге Карабаха совершенно случайно взял в заложники друга своего отца: "Заложник сидит в комнате, входит [ополченец], и они начинают беседовать, расспрашивать друг друга о семьях. "Как поживает твой отец? А мать как? А тот, а этот, а братья? И они так рады видеть друг друга, но при этом один находится в плену, а другой волен распоряжаться его жизнью" (19).

Поскольку карабахские азербайджанцы и армяне понимали язык друг друга, они нередко настраивались на радиочастоты противника и обменивались новостями или взаимными оскорблениями. Ходит множество историй о бывших друзьях, неожиданно столкнувшихся на поле боя. По рассказам очевидцев, в Корнидзоре один армянин из числа защитников деревни, прицелился из винтовки в азербайджанца, бегущего в атаку, но друг остановил его с криком: "Стой, не стреляй! Это же мой сосед Ахмед, он мне должен 800 рублей!" (20). Сета Мелконян рассказывает о солдате из отряда ее мужа, который ухаживал за азербайджанской девушкой из Физули, города, расположенного за линией фронта. Он продолжал общаться с ней даже после резкого обострения конфликта. Когда его убили в бою, ей так и не смогли передать эту весть. Многолетний опыт соседской жизни мог бы снизить степень жестокости этой войны, но так происходило не всегда.

Ходжалы

Начиная с 1 января 1992 года, армяне стали предпринимать вооруженные вылазки за пределы Степанакерта. Они захватили азербайджанские деревни вокруг города, изгнав сотни остававшихся там азербайджанцев. Их главной целью теперь оказался Ходжалы, город, расположенный в девяти километрах к северо-востоку от Степанакерта, где находился единственный в регионе аэропорт. Когда-то в Ходжалы в массовом порядке были размещены азербайджанские переселенцы. В 1991 году его население составляло 6300 человек. (21)

В октябре 1991 года армяне отрезали дорогу, соединяющую Ходжалы с Агдамом, и до города стало возможно добираться только на вертолете: короткий перелет из Агдама и затем резкое снижение по спирали. Когда в январе американский репортер Томас Гольц совершил этот жуткий перелет, его взору предстал холодный и незащищенный город. "В Ходжалы не работали телефоны, вообще ничего не работало: не было ни электричества, ни отопления, ни водопроводной воды, – писал Гольц. – Единственным средством сообщения с внешним миром были вертолеты, – и каждый рейс был связан с риском". К 13 февраля 1992 года, когда был выполнен последний рейс вертолета в Ходжалы, оттуда в общей сложности эвакуировали, наверно, менее 300 жителей, а В городе оставались 3000 человек, Оборону Ходжалы обеспечивал командир ОМОНа аэропорта Алиф Гаджиев и около 160 легко вооруженных ополченцев. Жители с тревогой ожидали наступления армян. (22)

Штурм начался в ночь с 25 на 26 февраля. Этот день был, вероятно, выбран в память об армянских погромах в Сумгаите, случившихся четырьмя годами ранее. Боевую поддержку армянам оказывала бронетехника 366-го полка Советской Армии. Они окружили Ходжалы с трех сторон, после чего армянские солдаты вошли в город и подавили сопротивление защитников.

Только один выход из Ходжалы оставался открытым. Говорят, Гаджиев убеждал мирных жителей бежать в Агдам, обещая дать им для защиты отряды ОМОНа, которые сопровождали бы их до самого города. Ночью огромная толпа людей побежала по колено в снегу через лес и начала спускаться в долину речки Гаргар. Ранним утром жители Ходжалы в сопровождении немногочисленных омоновцев вышли на равнину недалеко от армянской деревни Нахичеваник. Здесь их шквалом огня встретили армянские бойцы, засевшие на горных склонах прямо над равниной. Милиционеры открыли ответный огонь, но силы были очень неравны, и их перестреляли. К месту ужасающей бойни прибывали все новые и новые беженцы. Хиджран Алекперова, бывшая жительница Ходжалы, рассказала представителю правозащитной организации "Хьюман райтс уотч":

"Мы добрались до Нахичеваника к девяти утра. Там было поле, на нем лежало много убитых. Наверное, их было сто человек. Я не пыталась их сосчитать. Меня на этом поле ранили. Гаджиева Алифа подстрелили, и я хотела ему помочь. Пуля попала мне в живот. Я видела, откуда они стреляли. Я видела много трупов на этом поле. Они были убиты совсем недавно – у них еще не изменился цвет кожи" (23).

Взору журналистов и следователей, приехавших сюда несколько дней спустя, предстала жуткая картина кровавой бойни. Растерзанные тела лежали повсюду на мерзлой земле. Анатоль Ливен из лондонской "Таймс" писал, что "у некоторых из них, в том числе и у одной маленькой девочки, на теле были ужасные раны. У нее уцелело только лицо". Азербайджанский прокурор Юсиф Агаев заметил следы пороха около входных пулевых отверстий, из чего сделал вывод, что многие жертвы были расстреляны в упор: "В них стреляли с очень близкого расстояния. Мы приехали на место, где все это случилось. Мне, специалисту, сразу все стало понятно" (24).

Помимо тех, кто получил огнестрельные ранения, десятки людей погибли от холода и обморожения в лесах. Более тысячи жителей Ходжалы были взяты в плен, среди них и несколько десятков турок-месхетинцев, беженцев из Средней Азии.

Существуют разные оценки числа убитых азербайджанцев в Ходжалы или в его окрестностях. Пожалуй, наиболее правдоподобная цифра – та, которая была получена в ходе официального расследования, предпринятого азербайджанским парламентом. По этим данным, число погибших составило 485 человек. Даже принимая в расчет, что здесь учтены не только погибшие в перестрелке, но и умершие от переохлаждения, эта огромная цифра затмевает данные о потерях за всю историю войны в Нагорном Карабахе. Ответная стрельба азербайджанцев была незначительной и никоим образом не может служить оправданием хладнокровного убийства в открытом поле сотен беспомощных мирных жителей, в том числе и детей (25).

Постепенно известия о резне в Ходжалы стали достоянием общественности. Поначалу многие просто отказывались в это верить, поскольку до той поры мировые средства массовой информации, освещающие конфликт, в основном изображали армян как жертву этого конфликта, но не как агрессоров. Оправдательное интервью, данное бывшим президентом Азербайджана Аязом Муталибовым не помогло. В попытке приуменьшить свою роль в неспособности защитить город, Муталибов всю вину за бойню в Ходжалы возложил на руководство Народного фронта. Его интервью широко цитировалось в Армении (26).

И все же сейчас армяне уже не отрицают, что во время бегства из Ходжалы погибло много азербайджанских мирных жителей. Некоторые обвиняют армянских ополченцев, будто бы действовавших самовольно. Сотрудник армянской полиции майор Валерий Бабаян считает, что главным мотивом тех событий была личная месть. Он сказал американскому журналисту Полу Куинн-Джаджу, что многие участвовавшие в нападении на Ходжалы, "были родом из Сумгаита и других подобных мест" (27).

Когда армянского военачальника Сержа Саркисяна попросили рассказать о взятии Ходжалы, он осторожно ответил: "Мы предпочитаем об этом вслух не говорить". Что касается числа жертв, то, по его словам, "многое было преувеличено", да и убегавшие азербайджанцы оказали вооруженное сопротивление. Однако по поводу происшедших событий Саркисян высказался честнее и более жестко:

"Но я думаю, что главный вопрос был совсем в другом. До Ходжалы азербайджанцы думали, что с нами можно шутки шутить, они думали, что армяне не способны поднять руку на гражданское население. Мы сумели сломать этот [стереотип]. Вот что произошло. И надо еще принимать во внимание, что среди тех мальчиков были люди, бежавшие из Баку и Сумгаита".

Оценка Саркисяна заставляет под другим углом взглянуть на самую жестокую бойню карабахской войны. Не исключено, что эти массовые убийства явились, пусть хотя бы и отчасти, преднамеренным актом устрашения.

Падение Муталибова

Массовые убийства в Ходжалы спровоцировали кризис в Баку. Азербайджанцы обвиняли правительство в неспособности защитить город. Сотни людей, для которых события в Карабахе до сих пор были чем-то далеким, записывались добровольцами на войну. Обвинений было много, в том числе, например, почему не была предпринята попытка прорыва блокады. Салман Абасов, выживший после событий в Ходжалы, позднее жаловался:

"За несколько дней до тех трагических событий армяне много раз предупреждали нас по радио, что собираются захватить город, и призывали нас уйти. Долгое время в Ходжалы летали вертолеты, и было непонятно, думал ли кто-нибудь о нашей судьбе, проявлял ли интерес к нам. Мы не получили практически никакой помощи. Более того, когда была возможность вывезти наших женщин, детей и стариков, нас уговорили этого не делать" (28).

На заседании азербайджанского парламента 3 марта депутаты от оппозиции потребовали показать документальный фильм, снятый телеоператором Чингизом Мустафаевым. "Пошли первые кадры фильма – и следующие десять минут изменили историю страны", – пишет Гольц. Мустафаев полетел на вертолете в горы над Агдамом. После приземления его видеокамера зафиксировала десятки разбросанных по долине трупов. Среди них были сельские жительницы в ярких головных платках и зимних пальто, лежащие в грязи и на талом снеге. Рыдающий мужчина поднял мертвого ребенка в теплой куртке и с обмотанным шарфиком лицом и принес его к вертолету.

Под напором таких жутких кадров правящий режим пошатнулся. 6 марта, после выдвинутого оппозицией ультиматума, Муталибов подал в отставку. Действующим главой государства официально стал новый спикер парламента Ягуб Мамедов. Он, правда, был не профессиональным политиком, а деканом медицинского факультета Бакинского университета. Реально власть перешла в руки оппозиции. Мамедов признал это, назначив министром обороны Рагима Газиева, придерживающегося радикальных взглядов активиста Народного фронта. Новые президентские выборы должны были состояться через три месяца, и на этих выборах Народный фронт надеялся одержать победу.

Осада Степанакерта

После той позорной роли, которую сыграл 366-й полк при взятии Ходжалы, из Москвы поступил приказ вывести его из Карабаха. В начале марта 1992 года в Степанакерт была направлена колонна для сопровождения полка, однако местные армяне блокировали дороги, чтобы воспрепятствовать выводу техники. В конце концов, личный состав полка перебросили на вертолетах, а почти все военное снаряжение оставили. В гарнизоне остался майор Оганян, чьему примеру последовали многие его армянские однополчане и ряд офицеров-славян, включая и несостоявшегося торговца танками Юрия Николаевича, который позднее был замечен в роли инструктора по боевой подготовке карабахских ополченцев (29). Переброшенный в Грузию 366-й полк был расформирован 10 марта.

А 3 марта, незадолго до вывода полка, Гагику Авшаряну, офицеру-отставнику, бывшему командиру танкового экипажа, позвонил его товарищ Самвел Бабаян: "Мы встретились [с Бабаяном] и я спросил: "Ты куда?" "На базу". И мы пошли туда. Он сказал: "Можешь завести этот танк?" Я завел танк и угнал его, как говорится, прямо из расположения части. Было ли это организовано, и если было, то как, я сказать не могу. Ведь невозможно увести из части танк, чтобы [об этом] не знал командующий. Либо они уже взяли на себя командование, либо подняли мятеж, я не знаю. Факт, что когда мы пришли, я сел в этот танк, завел его, и мы подцепили на буксир еще один танк" (30).

Как говорит Авшарян, солдаты полка намеренно взорвали один из десяти танков, еще один стоял без двигателя и поэтому был не на ходу, а остальные восемь просто бросили. После некоторого ремонта эти танки стали пригодны для боевых действий. Однако у армян возникла другая проблема. Авшарян ранее служил в советских танковых войсках и знал танк Т-64, но не Т-72, а некоторые из его теперешних товарищей по оружию раньше вообще никогда в танке не сидели. Им нужно было всему учиться буквально по ходу боя. 6 марта им пришлось отражать атаку азербайджанских войск в Аскеране на самой окраине Степанакерта:

"Когда мы впервые пошли в бой, мы даже не знали, как заряжать пушку. Мы могли заложить снаряд в ствол вручную, как это делается во всех танках, но не знали, как это сделать в автоматическом режиме. Мы шли в бой, держа снаряды в руках, и на коленях. Наш командир находился в БМП-2. Когда [азербайджанцы] атаковали Аскеран, нам приказали выдвинуться и остановить их. А он не знал, как заряжать снаряд в ствол БМП-2. Нам сказали, что Сейран Оганян сейчас в Аскеране и что "он может показать, как это сделать". Они встретились на дороге, Сейран показал ему, как загонять в ствол снаряд, и после этого они пошли в бой".

Всю весну 1992 года Степанакерт был в осаде. По официальным данным, в городе проживало 55 тысяч человек. В течение почти двух лет не имея наземного сообщения с Арменией, большинство жителей Степанакерта фактически находились в западне. В начале февраля военачальник Народного фронта Азербайджана Рагим Газиев передислоцировал две ракетные установки "Град" в расположенную над Степанакертом Шушу, чтобы оттуда вести обстрел города (31).

Пусковая установка "Град", хотя и не обладает высокой точностью стрельбы, представляет собой чудовищное оружие, предназначенное для использования против живой силы противника, но никак не гражданского населения. В стволы, установленные на подъемной решетке на грузовике, можно зарядить до сорока ракет и запустить их одновременно. При залпе ракеты издают ужасный вой и градом обрушиваются на большую территорию. К тому времени у армян тоже были две ракетные установки "Град" с советской военной базы в Армении, но, как оказалось, у них было меньше ракет. Видимо, в этом случае против армян сыграло то обстоятельство, что боезапас приходилось доставлять на вертолетах из Армении. В начале 1992 года, азербайджанцы имели преимущество. Степанакерт лежал перед Шушой как на ладони и представлял собой легкую мишень для артиллерии. Однако, стрельба из установок "Град" велась без согласования того, когда и как стрелять. Говорит азербайджанский офицер Азай Керимов: "Любой мог проснуться утром с похмелья, после ночной попойки, сесть в "Град" и стрелять, стрелять, стрелять по Степанакерту без цели, без каких-либо координатов" (32).

Начиная с середины февраля, сотни ракет градом сыпались на Степанакерт из Шуши, сея разрушения и панику. В течение весны 1992 года общее количество погибших в результате этих обстрелов исчислялось, наверное, сотнями.. Многие горожане жили в панельных многоэтажках, которые были легкой мишенью для азербайджанской артиллерии. 12 марта семья Азизянов пошла за водой, когда ракета угодила в их гостиную. Когда они вернулись домой, то обнаружили, что фасадная стена их квартиры вырвана, а шторы валяются в нескольких сотнях метров от дома – во дворе детского сада.

Все ночи жители города проводили в подвалах своих домов; сначала освещение было газовым, когда же подача газа прекратилась, стали жить при свечах. Утром люди выбирались наружу, чтобы сходить за водой к роднику в нескольких километрах от города. Продовольствие и медикаменты были на исходе. Журналист Вадим Быркин вспоминает: "Единственное, что я помню, это холод. Когда вы проводите ночь в бомбоубежище, в подвале, и когда печка гаснет под утро, становится ужасно холодно. Утром, когда вы поднимаетесь наверх, вы не знаете, уцелел ваш дом или нет" (33).

В мае, когда Шуша была захвачена и осада снята, Степанакерт лежал в руинах. Рассказывает британский журналист Ванора Беннет:

"Степанакерт был охвачен лихорадкой весенней уборки. На залитых солнечным светом улицах маленькие старушки подметали каменные и бетонные обломки стен. Самым громким звуком был звон битого стекла, которое убирали с развороченных мостовых. Кругом руины, почти на каждом доме война оставила свой след: разрушенная кровля, отверстия от пуль, трещины на стенах, выбитые стекла. Не было ни магазинов, ни газа, ни электричества, ни телефонов, ни почты, ни наличных денег" (34).

За пределами Степанакерта и Шуши велась война между деревнями, и многие из событий этой войны так и не были записаны. Почти неизвестной, но очень жестокой была резня в Мараге, армянской деревне в северной части Карабаха, недалеко от границы, рядом с азербайджанским городом Тертер. 10 апреля азербайджанцы захватили деревню, и ее защитники-армяне отступили. На следующий день армяне отбили деревню и сообщили, что нашли и похоронили тела, по меньшей мере, сорока трех жителей. Группа представителей организации Christian Solidarity International во главе с пэром Британии, горячей сторонницей карабахских армян баронессой Кэролайн Кокс, приехала в Марагу для расследования обстоятельств этой бойни. Они записали рассказы местных жителей и эксгумировали и сфотографировали "обезглавленные и обугленные тела". По меньшей мере, пятьдесят жителей Мараги были также взяты в заложники, из которых девятнадцать так никогда и не вернулись (35).

Падение Шуши

Весной 1992 года эпицентр войны сместился в Шушу, горную цитадель в самом сердце Карабаха. Азербайджанцы уже были изгнаны почти из всех населенных пунктов в Карабахе и оставались только в Шуше и в ряде окрестных деревень. Они все еще контролировали дорогу из Карабаха в Армению и поэтому могли держать Степанакерт в осаде. Окруженная с двух сторон скалами, Шуша была построена как крепость, которую легко оборонять. Она с успехом выдержала две долгие осады персидских войск в 1795 и в 1826 годах. Если бы азербайджанцы сумели здесь удержаться, они могли бы еще надеяться, что карабахские армяне будут в конце концов вынуждены повиноваться.

Однако Шуша сама была в осаде. Попасть в город наземным транспортом можно было только с запада, через город Лачин, находящийся в непосредственной близости от Армении. После того как 28 января над Шушой был сбит вертолет, все пассажиры которого погибли, этот длинный путь стал для города поистине дорогой жизни. Подходили к концу запасы воды, с которой в Шуше и так всегда были проблемы.

Командиры приезжали и уезжали. Второй министр обороны Азербайджана Таджеддин Мехтиев прибыл в Шушу 20 января. Предпринятые им меры показали, что за многие годы службы в советском Генеральном штабе он так и не смог набраться опыта ведения военных действий на Кавказе. Мехтиев возглавил обреченную вылазку из Шуши с целью захвата армянской деревни Каринтак (азербайджанцы называют ее Дашалты). Его отряд попал в засаду, и в завязавшемся бою около семидесяти солдат погибли, остальные были убиты во время бегства. Прибывший на место событий фоторепортер Джон Джонс увидел заснеженный горный склон, весь усеянный трупами. После этого сокрушительного разгрома Мехтиев покинул Шушу и вскоре был отстранен от должности министра обороны (36).

В начале февраля в Шушу приехал новый военный руководитель – Рагим Газиев. Газиев был не профессиональным военным, а преподавателем математики: он умел много и страстно говорить, но идеи его были далеки от практики. Он заявил на митинге, что оставит город "только по дороге на Ханкенди [Степанакерт]". Однако ему так и не удалось объединить четыре разрозненные вооруженные группы, находившиеся под его началом. Их командиры не доверяли друг другу и не поддерживали контактов даже по радиосвязи. Говорит Азай Керимов, один из руководителей местной милиции: "У каждого лидера партии был собственный батальон. Единого командования не существовало. У нас были люди, которые хотели воевать, было оружие и провиант, было все, что нужно. Но люди не хотели защищать город" (37).

Политические междоусобицы в Азербайджане стали отрицательно сказываться на обороне Шуши. Обещанное подкрепление так и не прибыло. В марте Газиева назначили министром обороны, и он вернулся в Баку. В апреле была сформирована новая "шушинская бригада" под руководством подполковника Эльбруса Оруджева, кадрового армейского офицера. Оруджева назначили военным комендантом еще трех южных городов, помимо Шуши, – Лачина, Кубатлы и Зангелана, что было абсурдно тяжелым бременем ответственности для одного человека. Когда он приехал в Шушу, воинские части просто покидали город. Репортер Миршахин Агаев, вспоминал, что видел колонну солдат и бронетехники, покидавшую Шушу ночью с выключенными фарами (38).

Для армян захват Шуши был стратегической задачей номер один. Операцию по взятию города было поручено провести Аркадию Тер-Татевосяну по прозвищу "Командос" или "Командо". У Тер-Татевосяна, тихого профессионального офицера из Грузии было одно большое преимущество – отсутствие каких-либо политических амбиций. Он стал получать из Армении новые партии оружия, когда после захвата Ходжалы вновь открылся единственный в области аэродром.

Тер-Татевосян говорит, что его главной целью было окружить Шушу, взять окрестные деревни и отвлечь часть азербайджанских сил от обороны города. "Нам нужно было сделать вид, что мы хотим захватить эти деревни, чтобы сбить с толку противника" (39). Часть самых жестоких сражений происходила за пределами города. В ходе кровопролитного боя в конце апреля азербайджанцам почти удалось выбить армян с так называемой "26-й высоты" в пригороде. Потери были велики. "Если бы они приложили больше усилий, чтобы взять 26-ю высоту, им бы это удалось", – говорит Тер-Татевосян. В начале мая все было готово к штурму, но он был отложен на несколько дней, видимо, из-за плохой погоды. Таким образом, начало штурма совпало с визитом президента Армении Тер-Петросяна в Иран.

За два дня до наступления связь Шуши с внешним миром была отрезана. Оруджев говорит, что в городе остались только несколько сотен защитников, и он по радио запросил подкрепление:

"Я сказал: "Кто-нибудь меня слышит? Я в Шуше. Со мной только семь человек. Вы меня слышите?" В это время я находился на городской телевизионной станции. Мне отвечают: "Агдам на связи. Я вас слышу". "Барда на связи. Я вас слышу". "Кубатлы. Я вас слышу". Я отвечаю: "Это Эльбрус Оруджев, комендант Шуши. Мы удерживаем город. Я отбил атаку армян. Умоляю вас, пришлите сюда людей, всех, кто у вас есть. Все, кто любит свою страну, берите оружие в руки, идите сюда и защищайте город" (40).

Единственным среди азербайджанских военачальников, кто откликнулся на этот призыв, был родной брат Оруджева, Эльхан Оруджев, который предпринял отвлекающую атаку из Агдама, но уже было слишком поздно. Пока Оруджев передавал свой призыв, войска спешно покидали Шушу. Один из оборонявших город, Юсиф Гусейнов, вспоминает, что "даже седьмого мая некоторые воинские части еще покидали город. И мы не знали об этом. Я сам ходил туда [восьмого числа] и увидел, что казармы пусты и вся техника вывезена" (41).

Штурм начался в 2 часа 30 минут 8 мая. Тер-Татевосян говорит, что по его расчетам, вся операция должна была занять "три-четыре дня". Он надеялся посеять панику среди защитников города и заставить их покинуть город без боя. Крупный воинский контингент был выставлен у открытой дороги на запад из Шуши, причем солдатам был дан приказ не стрелять в людей, бегущих из города, однако блокировать доступ в город для подкрепления. Одним из тех, кто находился на этой позиции был и Роберт Кочарян, нынешний президент Армении. Еще одно десантное подразделение получило приказ взобраться на высокую скалу над Каринтаком, но помешала плохая погода. Таким образом, основное бремя наступательной операции легло на плечи тех армянских солдат, которые подходили к городу по горным тропам с севера и востока. "Мы поднимались по тем самым тропам, по которым они сами раньше шли на нас в атаку и которые мы заметили", – вспоминает Тер-Татевосян.

Днем шли ожесточенные бои за шушинскую телевизионную башню на северной окраине города и за тюрьму на востоке. Гагику Авшаряну был дан приказ поставить танк Т-72 на дороге и прикрыть северные подступы к городу. Когда показался один из трех азербайджанских танков, оба танка открыли огонь друг по другу с расстояния в 350 метров. "Он отлично стрелял", – комментировал Авшарян. Он сумел открыть люк, как раз в тот момент, когда в его танк попал третий снаряд противника. Он выскочил наружу и, несмотря на сильные ожоги, выжил, а механик-водитель и стрелок погибли (42).

К вечеру защитники города решили, что атака армян отбита. Оруджев говорит, что в восемь часов вечера он услышал по радио, как русский командир по прозвищу "Казак" отдал приказ отступить от города. "Если бы мы продержались еще два часа, они бы отошли", -говорил Азай Керимов. Роковым для города оказалось то, что, как и предполагал Тер-Татевосян, в течение этого дня большинство защитников попросту бежали из Шуши.

Многие азербайджанские мирные жители оставались в городе до последнего и только к концу дня тоже обратились в бегство. Сона Гусейнова, работавшая в Шуше поваром, говорит, что она покинула город "в последнем танке" с четырнадцатью другими беженцами. Артиллерийская канонада была такая громкая, что "у меня долго потом в ушах гудело, и я ничего не слышала" (43). Юсиф Гусейнов вспоминает, что он буквально волоком вытащил своего отца из города, когда уже исчезла всякая надежда. "Психологически люди потеряли веру и уже не ждали никакой помощи. В конце концов, эти последние пять лет подготовили жителей к мысли о том, что город придется покинуть. И даже в последний день, когда все уже было известно о штурме, нам не оказали хоть сколько-нибудь существенной помощи, то есть вообще никакой". У Оруджева уже не хватало людей для продолжения боя, и он дал приказ к отступлению. Одним из тех, кто покинул Шушу в числе последних, был чеченский доброволец Шамиль Басаев, впоследствии печально известный лидер боевиков в чеченской войне.

Бой продлился всего один день, но в ходе боев погибло, вероятно, около трехсот человек (44). Первые армяне вошли в Шушу только утром 9 мая. Они боялись, что внезапно затихший город может оказаться для них ловушкой.

Шуша захвачена

10 мая сотни армян хлынули в захваченную Шушу. В церкви Казанчецоц они нашли сотни ящиков с ракетами для установки "Град", которые азербайджанцы так и не использовали. "Когда я вошел и увидел эти боеприпасы, у меня чуть не случился сердечный приступ", – говорит Тер-Татевосян. В кадрах снятого тогда фильма запечатлена цепочка армянских добровольцев, которые осторожно выносят из церкви деревянные ящики, похожие на маленькие гробы. Пока они этим занимались, мародеры и поджигатели в разных уголках города начали устраивать пожары, пропуская мимо ушей протесты вернувшихся в родной город армянских жителей и представителей армяно-карабахских властей. "У карабахцев существует дурной обычай, вернее предрассудок, сжигать дома в захваченных городах, чтобы враг не мог вернуться ", – говорит Тер-Татевосян.

Падение Шуши произошло в тот момент, когда президент Армении Левон Тер-Петросян встретился в Тегеране с действующим лидером Азербайджана Ягубом Мамедовым для проведения мирных переговоров. Это была первая попытка Ирана стать посредником между конфликтующими сторонами, а также первый визит Тер-Петросяна к своему влиятельному южному соседу. 9 мая две делегации подписали коммюнике по основным принципам мирного соглашения. По словам Мамедова, Тер-Петросян пытался убедить его, что он сторонник мира, но у него есть сложности с карабахскими радикалами: "У него в стране была такая же оппозиция, что и у нас. Я чувствовал, что он стремится решить эту проблему позитивно и политически" (45).

Переговоры закончились. Тер-Петросян с армянской делегацией улетел в Исфахан, а президент Ирана Хашеми Рафсанджани проводил Мамедова в тегеранский аэропорт. На трапе самолета Мамедову вручили сообщение о том, что армяне атаковали Шушу. Эта новость стала катастрофой для посреднической миссии иранцев – и это была их первая и последняя попытка играть роль посредника в урегулировании конфликта. Новость также вызвала большое замешательство у Тер-Петросяна, который знал о плане захвата Шуши, но не был извещен о точной дате проведения операции. Теперь все выглядело так, будто он или пытался обмануть азербайджанцев, или не контролировал ситуацию. Кое-кто даже подозревал, что наступление было отложено не по причине плохой погоды, а все это было заранее спланированной хитростью карабахских лидеров, чтобы сорвать мирные переговоры в Иране и унизить Тер-Петросяна (46).

Потеря Шуши явилась для Азербайджана самым большим военным ударом. Теперь азербайджанцы лишились своего последнего оплота в Карабахе, но этим значение их военного поражения не исчерпывалось. Ведь Шуша известна как колыбель азербайджанской культуры. Даже восемь лет спустя в глазах Эльбруса Оруджева блестят слезы, когда он говорит о последних днях города: боль от пережитого и горькое осознание своего бессилия защитить Шушу, по-видимому, все еще живы в его душе.

Захват "неприступной крепости" Шуши тотчас породил различные теории заговоров, о причинах падения города: говорили, что Шушу продали; что с армянами заключили сделку; что Рагим Газиев сдал город русским, чтобы вернуть к власти Аяза МуталибоваїОднако в своих интервью оба главных участника этого сражения отвергали подобные теории. И Оруджев, и Тер-Татевосян настаивали на том, что Шуша просто была плохо защищена. "У них не было одного командира, которому бы все подчинялись", – заявил Тер-Татевосян. Сам же он был единоличным командиром, проводившим боевую операцию, и под его началом воевали солдаты, для которых провал захвата Шуши означал продолжение обстрелов Степанакерта.

Азербайджанцы не смогли организовать оборону города вплоть до того момента, пока туда не прибыл Оруджев, а это случилось всего лишь за несколько дней до начала штурма. К тому времени многие защитники уже давно уехали в Баку. Сам Оруджев обвиняет бакинских политиков в том, что они не сочли организацию обороны города приоритетной задачей. Он говорит, что "если бы в Баку не царил такой беспорядок, никто и никогда не смог бы захватить Шушу".

Столь прямолинейное объяснение причины падения города подкрепляется словами одного из его защитников – ни кем иным, как чеченским боевиком Шамилем Басаевым. В 2000 году в интервью, которое он дал корреспонденту азербайджанской телевизионной компании АНС высоко в горах Чечни, Басаев сказал:

"Шушу просто бросили на произвол судьбы. Около семисот армян пошли в наступление, ну и что с того! Имея такой крепкий гарнизон и такое количество оружия, к тому же учитывая, какое стратегически выгодное положение занимала Шуша, сто людей могли бы, по крайней мере, год удерживать город. Но не было организации. Сегодня можно арестовать какого-то конкретного генерала или министра, просто арестовать и сказать, что он предал город, что он его сдал, он его продал. Но это все болтовня. Просто не было единого управления. Никто ни за что не отвечал" (47).

"Самый настоящий хаос"

Падение Шуши усилило политические разногласия в Азербайджане. В Баку стороны обменивались обвинениями в некомпетентности или предательстве. Гейдар Алиев, в то время спикер парламента Нахичеванской автономии, продолжал свою тонкую игру, стремясь стать "третьей силой" в Азербайджане. Он сказал корреспонденту информационного агентства Рейтер, что "когда в Азербайджане бушует война", провести в назначенные сроки президентские выборы невозможно – имея в виду выборы, в которых он не участвовал по возрастным ограничениям. "В Баку сейчас нет руководства, – категорически заявил Алиев. – Там царит самый настоящий хаос" (48).

14 мая 1992 года парламент возобновил свою работу, и депутаты от бывшей коммунистической партии неожиданно устроили конституционный переворот с целью возвращения к власти Аяза Муталибова. Депутаты объявили, что, поскольку предварительные результаты расследования в Ходжалы доказали невиновность Муталибова, то его отставка, следовательно, неконституционна. Муталибов вернулся в зал заседаний парламента и объявил, что он с радостью соглашается со своим восстановлением в должности президента. Естественно, нужно было отменить президентские выборы 7 июня, поскольку он вновь стал президентом Азербайджана.

Этот маневр явился фактически объявлением гражданской войны. На стороне азербайджанской националистической оппозиции была конституция, по которой были уже запущены все механизмы для проведения новых выборов; кроме того, решение о восстановлении в должности Муталибова было принято без необходимого кворума. Тем не менее, Муталибов вернул себе контроль над парламентом и президентской администрацией. Добровольцы стекались в штаб Народного фронта, чтобы присоединиться к акции протеста, запланированной руководителем азербайджанской военизированной организации "Серые волки" Искандером Гамидовым. 15 мая во второй половине дня Гамидов возглавил колонну солдат и бронетехники, которые штурмом взяли стоящее на холме здание парламента и городскую телестанцию. Поразительно: в перестрелках погибло менее двенадцати человек. Муталибов снова был свергнут – на этот раз окончательно.

Оппозиция укрепила свою победу. Ветеран оппозиции Иса Гамбар стал не только спикером парламента, но и действующим главой государства Азербайджана вплоть до проведения вновь назначенных на 7 июня президентских выборов. Гамидов, возглавивший контрпереворот, стал министром внутренних дел. Газиев сохранил пост министра обороны, а другой ветеран оппозиции Тофик Касумов стал министром иностранных дел. После этого старый парламент под давлением новых властей объявил о самороспуске, и его заменила милли-шура, законодательный орган, состоящий из пятидесяти человек.

В результате политических пертурбаций в Баку, однако, азербайджанские вооруженные силы вновь ушли из Карабаха. "Геранбойский батальон" Народного фронта и многие другие небольшие вооруженные формирования оставили фронт и поспешили в Баку, чтобы оказать своему руководству помощь в свержении Муталибова. Самое главное, никто не позаботился об укреплении Лачина, азербайджанского города в узком коридоре между Нагорным Карабахом и Арменией. Оборону Лачина обеспечивали около трех тысяч бойцов, но дополнительного подкрепления туда не направили. Не было единого командующего с тех пор, как месяцем раньше был расформирован "лачинский полк" под командованием местного военного лидера Арифа Пашаева. "Полк к тому времени был ликвидирован, но никаких распоряжений по поводу того, кому должны подчиняться солдаты полка и что они вообще должны делать, не поступало", – жалуется Пашаев, один из лидеров Народного фронта, который продолжал быть в своем родном городе неофициальным комендантом (49).

К 17 мая карабахские армяне подошли к высотам над Лачином. И в этом городе, выгодно расположенном на горе, вполне можно было бы обеспечить надежную оборону. Но и тут, как и в Шуше, большинство защитников просто сбежали. "У меня складывалось впечатление, что они сдерживали нас только для того, чтобы люди могли покинуть город", – вспоминает армянский командир Сейран Оганян, чьи отряды столкнулись в Лачине лишь со слабым сопротивлением противника (50). В фильме, снятом съемочной группой телекомпании АНС, показано массовое бегство из Лачина: вещи везли на телегах, запряженных лошадьми, горожане шли пешком, пастухи гнали своих овец, а бронемашины и грузовики были забиты солдатами. Чингиз Мустафаев, телерепортер АНС, призывал солдат вернуться, обвиняя их в трусости и предательстве, но они отвечали, что понятия не имеют, где их командиры. 16 мая телекомпания АНС сняла фильм о брошенном командном пункте, где не осталось почти ни одного вооруженного защитника (51).

18 мая 1992 года армяне захватили и сожгли Лачин, при этом потери с обеих сторон были минимальны. Теперь Нагорный Карабах имел связь с Арменией. Заново была открыта дорога, более двух лет остававшаяся закрытой, и стали возможны хозяйственные и военные поставки из Армении прямо в Карабах. Из области были изгнаны все азербайджанцы. Для армян все это казалось кульминацией победоносной кампании – но на самом деле, активная фаза войны только началась.

Примечания:

1. Интервью с Шабадом 7 декабря 2000 г.

2. Интервью с Гулузаде (на английском языке) 28 ноября 2000 г.

3. 20 августа 1991 г. Дано по изложенному в кн.: Арутюнян. События, том IV.

4. Интервью с Даниэляном 14 октября 2000 г.

5. Интервью с Ованисяном 15 декабря 2000 г.

6. Интервью с Манучаряном 15 октября 2000 г.

7. Интервью с Мехтиевым 31 марта 2000 г.

8. Интервью с Мамедовым 22 ноября 2000 г.

9. Интервью с Али 4 апреля 2000 г.

10. О "Мамеде-муле" см. Goltz, Azerbaijan Diary, p. 149-153.

11. Интервью с Кочаряном 25 мая 2000 г.

12. Интервью с Саркисяном 15 декабря 2000 г.

13. Официальное сообщение о порядке вывода внутренних войск приведено в статье А. Петрова "Для политиков Карабах – урок, для солдат – второй Афганистан" – "Красная звезда", 19 февраля 1992 г.

14. Интервью с Шабадом.

15. Интервью с Хортоном 2 января 2001 г. Ашот Манучарян сказал, что: "мы часто платили Степанакертскому полку, и они стреляли по Шуше" (из интервью 15 октября 2000 г.). Ариф Юнусов даже приводит расценки, хотя и без ссылок на источники. По его словам, за обстрел Шуши платили 20 л спирта; 5 тыс. руб. стоило участие БТР в боевой операции, 1 тыс. руб. – один выстрел из пушки БТР. Ариф Юнусов. "Трагедия Ходжалы". – "Зеркало" №26, 20-26 июня 1992 г. По оценке Александра Касатова (в "Сама не своя") из 1200 солдат 366-го полка после его официального вывода в НКАО осталось 350 чел.

16. "Военные в Карабахе – посредники или заложники?" – "Аргументы и факты", №7, февраль 1992 г.

17. Интервью с Даниэляном 14 октября 2000 г.

18. Goltz, Azerbaijan Diary, p. 150; интервью с Али; Human Rights Watch, Azerbaijan, Seven Years of Conflict, p. 51-57.

19. Интервью с Мелконяном 7 мая 2000 г.

20. Агаджанов. Светлая сторона войны, стр. 57.

21. Ариф Юнусов. Трагедия Ходжалы. – "Зеркало" №25, 13-19 июня 1992 г.

22. Goltz, Azerbaijan Diary, p.119; Эльман Мамедов, глава городской администрации Ходжалы, в интервью, данном им в Агдаме телекомпании АНС в феврале 1992 г.; Юнусов. Трагедия Ходжалы. – "Зеркало" №25, 13-19 июня 1992 г. Гольц пишет, что у Гаджиева было 60 омоновцев, а под подсчетам Юнусова, общее число защитников города составляло 160 чел.

23. Human Rights Watch, Bloodshed in Caucasus, p. 22

24. Anatol Lieven, "Bodies Mark Site of Karabakh Massacre" [Место карабахской резни отмечено трупами], The Times, 3 March 1992; интервью с Агаевым 25 ноября 2000 г.

25. По следам трагедии Ходжалы появились разноречивые статистические данные, что, учитывая обстоятельства, неудивительно. Доступ к месту массовых убийств был затруднен, сотни людей были захвачены в плен и на протяжении многих дней об их судьбе не было ничего известно. Следует также учитывать и главную особенность этого события, как и погромов в Сумгаите и Баку: в списки погибших попадали люди, считавшиеся пропавшими без вести, но, как выяснялось позднее, оставшиеся в живых, или те, которые неподвижно лежали на земле, но были не убиты, а ранены. По событиям в Ходжалы появлялись следующие данные о погибших (приводятся в возрастающем порядке): Намиг Алиев, член парламентской комиссии, расследовавшей события в Ходжалы, заявил представителям "Helsinki Watch" в апреле 1992 г., что в Агдаме похоронено 213 жертв. Другой азербайджанский чиновник Айдын Расулов заявил той же самой группе, что более 300 трупов с признаками насильственной смерти (как можно предположить, в это число не входили умершие от холода) было отправлено на судмедэкспертизу (обе цифры приводятся в докладе "Human Rights Watch" "Bloodshed in the Caucasus", стр. 23). Газета "Карабах" сообщила, что Комиссия помощи беженцам из Ходжалы распределила гуманитарную помощь 476 семьям погибших (письмо Арифа Юнусова автору от апреля 2001 г.). Имам в Агдаме показал Томасу Гольцу неполный список из 477 убитых, составленный по показаниям родственников погибших (Goltz, Azerbaijan Diary, p. 122-123). Азербайджанская газета "Орду" (выпуски 9, 16 и 20 за 1992 г.) опубликовала список 636 погибших (письмо Юнусова).

26. Находившемуся в Агдаме Томасу Гольцу с трудом удалось убедить своих редакторов серьезно отнестись к его репортажу. Интервью Муталибова появилось 2 апреля 1991 г. в "Независимой газете".

27. Paul Quinn-Judge, "Armenians, Azerbaijanis tell of terror; Behind an alleged massacre, a long trail of personal revenge", Boston Globe, 15 March 1992.

28. Ходжалы, хроника геноцида. Баку, 1992 г., стр. 32.

29. Quinn-Judge, op. cit.

30. Интервью с Авшаряном 18 мая 2000 г.

31. Как вспоминает бывший азербайджанский президент Аяз Муталибов, он узнал, что Газиев приобрел установки "Град", только после начала обстрелов Степанакерта. "Однажды мне кто-то сообщил, что Рагим Газиев обстреливает Степанакерт из "Градов". Я ему позвонил и говорю: "Ты что, с ума сошел?" Он отвечает: "А что мне остается делать?" Я говорю: "Ты что же думаешь, армяне не смогут достать "Грады"? Ты хоть понимаешь, что ты делаешь?" – Интервью с Муталибовым 30 мая 2000 г.

32. Интервью с Керимовым 13 ноября 2000 г.

33. Интервью с Быркиным 1 июня 2000 г.

34. Bennet, Crying Wolf, p. 65

35. О событиях в Мараге см. Human Rights Watch, Bloodshed in the Caucasus, p. 29; Caroline Cox and John Eibner, Ethnic Cleansing in Progress: War in Nagorno-Karabakh [Этнические чистки в действии: война в Нагорном Карабахе] (London: Institute for Religious Minorities in the Islamic World, 1993); "Трагедия Мараги: четыре года спустя" – "Голос Армении", 9 апреля 1996.

36. Сам Мехтиев говорит, что в ходе операции в Каринтаке/Дашалты потери составили только 17 человек убитыми.

37. Многие подробности о событиях в Шуше взяты из фильма "Падение", показанного в Баку по каналу АНС.

38. Интервью с Агаевым 13 апреля 2000 г.

39. Интервью с Тер-Татевосяном 28 сентября 2000 г.

40. Интервью с Оруджевым 29 ноября 2000 г.

41. Интервью с Гуссейновым 12 апреля 2000 г.

42. Командиром экипажа танка в Шуше был Альберт Агарунов, бакинский еврей, погибший позднее в бою на дороге между Шушой и Лачином. Томас Гольц присутствовал на его похоронах на Аллее мучеников в Баку.

43. Интервью с Гусейновой 12 апреля 2000 г.

44. Тер-Татевосян оценивает потери армян в 58 чел. убитыми, а азербайджанцев – 200 чел. Оруджев говорит, что армян погибло больше, а он потерял 159 чел. убитыми и 22 пропавшими без вести.

45. Интервью с Мамедовым 14 ноября 2000 г.

46. Это мнение Ашота Манучаряна, бывшего тогда советником по национальной безопасности президента Тер-Петросяна.

47. Интервью Басаева телекомпании АНС 17 июля 2000 г.

48. Goltz, Azerbaijan Diary, p. 185-186; David Ljunggren, "Azerbaijanis Say Armenians Attack Town Near Karabakh"[Азербайджанцы говорят, что армяне атакуют город недалеко от Карабаха], Reuters, Баку, 12 мая 1992 г.; Elif Kaban, "Azeri Strongman Says War Makes Elections Futile" [Азербайджанский тяжеловес говорит, что выборы в условиях войны бессмысленны], Reuters, Анкара, 11 мая 1992 г.

49. Интервью с Пашаевым (в переводе с азербайджанского) 13 ноября 2000 г.

50. Интервью с Оганяном 16 мая 2000 г.

51. "Никто не забыт, ничто не забыто", передача АНС, 1992. Менее чем через месяц, 15 июня 1992 г., Чингиз Мустафаев был убит около Агдама.