К середине 90-х годов XIX века предметом всеобщего внимания в Чикаго стала необычная карьера молодого доктора по имени Герман У. Маджет, более известного как Генри X. Холмс. Добрый и женоподобный по внешности и в поведении, с мягкими голубыми глазами и приятным музыкальным голосом, он был неотразим в глазах женщин. Но, несмотря на это, Маджет был фальшивомонетчиком, двоеженцем, мошенником, конокрадом и убийцей; у него был фантастический «замок» с опускающимися дверьми, потайными лестницами, звуконепроницаемыми комнатами, камерами пыток, отделанными листовым железом и асбестом, крематорием, бочками с кислотой и гашеной известью и приспособлениями, с помощью которых он расчленял тела нескольких своих жертв и готовил их к продаже в медицинские школы. Этого хозяйственного мясника в итоге повесили за убийство одного своего подельника, хотя было достаточно улик, чтобы его повесить и за дюжину других убийств. Неизвестно число людей, которые приняли смерть от его рук, хотя по подсчетам полиции и газет это число колебалось от тридцати до нескольких сотен. Однажды он назвал себя «честным продавцом человеческих останков», но нью-йоркская «Уорлд» назвала его «преступником века», а чикагская «Джорнал» описала его так: «Хладнокровие, расчет и наглость этого человека не имели себе равных. Склонность к убийству была у него врожденной. Иногда он убивал, будучи влеком непонятной жадностью; но чаще, по собственному признанию, – для того, чтобы утолить нечеловеческую жажду крови. Ни одно его преступление не было результатом взрыва ярости – «горячей крови», как говорят законы. Все было совершено умышленно, грамотно спланировано и четко расписано. Для него убийство было искусством; и он наслаждался той славой, которую снискал ему его кошмарный талант. Почти уже с петлей на шее он сделал так называемое признание, в котором со зловещим спокойствием в подробностях рассказал, как убил двадцать семь человек, и показал, каким пыткам он подвергал своих жертв. На его тонких и бескровных губах можно было видеть дьявольскую усмешку, когда в темноте своей камеры он рассказывал эти ужасные истории. Но он был большой лгун, и несколько человек, об убийстве которых он тоже поведал, имели возможность опровергнуть рассказанное самолично. К рассказу его побудили извращенные амбиции, требовавшие, чтобы его воспринимали как «самого ужасного монстра», когда-либо существовавшего в облике человека, а также нелепое желание получить на образование своего маленького сына 5000 долларов, которые ему предложила газета за «исповедь».

Маджет, он же Холмс, родился в 1860 году в Гилмантоне, Нью-Гемпшир, где его отец, уважаемый и состоятельный гражданин, был начальником почтового отделения на протяжении почти четверти века. Он рос непослушным мальчиком, постоянно попадал в какие-то передряги и в подростковом возрасте отличался жестокостью к животным и маленьким детям. Его единственной положительной чертой было желание учиться; он считался самым умным учеником в местных школах. В 1878 году, в возрасте восемнадцати лет, молодой Маджет сбежал с семнадцатилетней дочкой преуспевающего фермера из Лаудона, Нью-Гемпшир, и в том же году начал изучать медицину в маленьком колледже в Берлингтоне, Вермонт, оплачивая учебу за счет наследства, которое получила его жена. В 1879 году он перевелся в медицинскую школу при университете в Мичигане, в Энн-Арбор, и, продолжая учебу там, он совершил свое первое серьезное преступление – с помощью другого студента, который, говорят, стал позже известным врачом в Нью-Йорке. Соучастник преступления застраховал свою жизнь на 12 500 долларов и вскоре после этого исчез, а Маджет в это время выкрал труп из вивисекционного зала медицинской школы и, выдав его за тело пропавшего студента, получил страховку. Спустя несколько месяцев после этого успешного предприятия Маджет завершил медицинское образование и покинул Энн-Арбор, бросив жену с маленьким сыном. Миссис Маджет вернулась в Гилмантон и никогда больше не видела своего мужа.

Герман У. Маджет, он же Холмс

Даже детективы Пинкертона, у которых были улики, из-за которых Маджет мог бы отправиться на виселицу, не знали многого о его жизни в течение шести лет, после того как он уехал из Мичигана, хотя и нападали на его след в нескольких городах и штатах. Примерно год он занимался законным бизнесом в Сент-Поле и заслужил такое уважение и расположение соседей, что получил себе в управление один обанкротившийся магазин. Наш гений незамедлительно заполнил прилавки товаром, взятым на реализацию, быстро все продал по низким ценам и исчез вместе с выручкой. Из Сент-Пола он перебрался в Нью-Йорк и какое-то время преподавал в округе Клинтон, проживая в доме фермера возле деревни Мурс-Фокс. Там он соблазнил жену фермера и исчез однажды ночью, оставив хозяину неоплаченный счет за комнату и беременную хозяйку. В 1885 году он открыл офис в Уилмете – северном пригороде Чикаго, выдавая себя за изобретателя и используя имя Холмс. Не обременяя себя заботами о разводе, он женился на Миртл Белкнап, дочери состоятельного жителя Уилмета, но та ушла от него после того, как он дважды попытался отравить ее отца, чтобы получить таким образом его собственность. Когда Белкнап пригрозил рассказать все полиции, Холмс поспешно покинул Уилмет и уехал в Сент-Луис, где он отсидел три месяца в тюрьме из-за попытки провести аферу с землей. Именно в Сент-Луисе Холмс встретил двух человек, которые и привели его впоследствии к виселице, – это были Марион Хеджспет, знаменитый грабитель поездов, который ждал приговора в исправительном доме, и Бенджамин Ф. Питцель, мелкий мошенник, открывший для себя, что нечестным образом тоже нелегко зарабатывать деньги на пропитание своей жене и пятерым детям.

В начале 1889 года Холмс появился в Чикаго, имея при себе «А.В.С. Copier» – машину для копирования документов. Пожалуй, это был единственный непротивозаконный механизм изо всех, с которыми он имел дело. Холмс работал в офисе в Монон-Блок на юге Дирборн-стрит, но его постигла неудача, и он снова исчез, оставив своим кредиторам фальшивых банкнот на общую сумму девять тысяч долларов. Спустя несколько месяцев он появился на юге Чикаго в качестве фармацевта в аптеке, принадлежащей вдове по имени Холден, на углу Уоллес и Шестьдесят третьей улицы, неподалеку от того места, где он впоследствии творил свои черные дела. В начале 1890 года миссис Холден пропала, и Холмс сказал соседям, что она продала ему бизнес и уехала; никому так и не пришло в голову выяснить, что же случилось на самом деле. В результате ее так и не смогли найти, даже тогда, когда полиция начала расследовать преступления Холмса.

В 1892 году на юго-западном углу Уоллес-стрит и Шестьдесят третьей улицы, прямо напротив аптеки, Холмс построил внушительных размеров трехэтажное здание с подвалом, зубчатыми стенами и деревянными окнами, покрытыми листовым железом, которое получило широкую известность как «замок Холмса». Оно занимало площадь пятьдесят футов на сто шестьдесят, и в нем насчитывалось от восьмидесяти до девяноста комнат. Холмс сам разработал его план и скрупулезно следил за каждой деталью конструкции и, насколько полиции удалось выяснить, не платил ни цента за материал, который шел на строительство. Он очень часто также менял и рабочих, увольняя их со скандалом и отказываясь выплачивать заработанные деньги; в результате никто не знал всех ужасных секретов «замка», вплоть до ареста Холмса в 1895 году.

Детективы, которые посвятили несколько недель изучению «замка» и составлению его плана, не нашли ничего необычного на первом и третьем этажах; на третьем этаже находились маленькие комнаты, в которых никто никогда не жил, а на первом этаже находились большие комнаты, использовавшиеся для каких-нибудь деловых целей. Три или четыре комнаты Холмс использовал под аптеку, ресторан и ювелирный магазин. А вот второй этаж представлял собой настоящий лабиринт с узкими, извилистыми проходами, ведущими к потайным лестницам, с хорошо скрытыми дверьми и комнатами, тупиками и ловушками, в общем, все было устроено так, чтобы там можно было легко скрыться от погони. Апартаменты самого Холмса, в которых были спальня, ванная и два маленьких кабинета, которые он использовал как офисы, располагались на втором этаже и выходили окнами на Шестьдесят третью улицу. В полу его ванной под тяжелым половиком полиция обнаружила почти незаметную потайную дверь, за которой шли ступеньки, ведущие в маленькую комнату площадью восемь квадратных футов. В его кабинете было две двери: из одной был выход на улицу, а из другой был спуск, ведущий в подвал.

Помимо тех комнат, которые занимал Холмс, на втором этаже было еще тридцать пять комнат. С полдюжины их, кажется, были обыкновенными спальнями, некоторые признаки указывали на то, что там проживали женщины, которые работали на монстра-хозяина или с которыми он занимался любовью, ожидая возможности их убить. В некоторых комнатах не было окон, и туда вообще не проникал воздух, если плотно закрыть двери. Одна из комнат представляла собой огромный сейф, не меньшего размера, чем в банках, и в него вела газовая труба. Другая комната была отделана листовым железом, покрытым асбестом, на котором остались следы от огня. Одни комнаты были звуконепроницаемыми, у других же были очень низкие потолки и люки в полу, из которых лестницы вели в маленькие комнаты, находящиеся под ними. Во всех комнатах на втором этаже, так же как и в огромном сейфе, были газовые трубы с вроде бы закрывавшимися створками. Но на самом деле эти створки были бутафорскими, а поток газа регулировался задвижками, которые находились в уборной в спальне Холмса. Явно одним из его любимых способов убийства было запереть жертву в одной из комнат, а затем включить газ; полиция полагала, что в той комнате, которая была отделана асбестом, он мог вызывать огонь, что в сочетании с подачей газа из трубы превращало комнату в пылающую печь, из которой не было выхода. Еще в уборной Холмса был электрический звонок, который звенел, когда открывалась дверь на втором этаже.

Подвал в «замке», глубиной семь футов, занимал пространство подо всем домом и захватывал территорию тротуара на Шестьдесят третьей улице. Это была мрачная лаборатория маньяка, где он сжигал или расчленял тела своих жертв или отделял мясо от костей и подготавливал скелет для сборки. В углу огромной подземной комнаты под мусоропроводом, который шел со второго этажа, располагался стол для вскрытия тел и чемоданчик со сверкающими хирургическими ножами, по которым было видно, что их часто использовали. Под столом лежала коробка с несколькими скелетами, принадлежавшими женщинам. В одну из стен был встроен крематорий с тяжелой железной решеткой для поддержания огня и решетчатым поддоном на роликах, чтобы можно было легко поместить в огонь тело. «Любопытной особенностью этой реторты, – писала нью-йоркская «Уорлд», – было то, что оттуда шел железный огневой ход, который вел в бак, другого входа в который не было. На дне этого бака была обнаружена жидкость, которая выделяла сильный запах». Под полом подвала полиция нашла зарытый огромный чан с разъедающей кислотой и два чана с негашеной известью, в любом из которых тело могло разложиться за несколько часов. Большое количество гашеной извести нашли в маленькой комнате, встроенной в стену, и в ней был отпечаток босой женской ступни. В разных местах подвала стояли странные конструкции, о назначении которых так никогда и не узнали, хотя были предположения, что одно из них, по форме напоминавшее средневековое пыточное устройство, называлась «определитель эластичности», с помощью которого Холмс проводил опыты. У него была теория, что человеческое тело, при правильных манипуляциях, можно растянуть в два раза больше, чем оно есть на самом деле; он утверждал, что применение этого процесса произвело бы расу гигантов. С другой необъяснимой загадкой столкнулись рабочие, которые рыли туннель через стены подвала к Шестьдесят третьей улице. Нью-йоркская «Уорлд» писала: «...Они натолкнулись на стену, за которой была пустота. Как только стену сломали, оттуда пошел ужасный запах и испарения, как будто там находился склеп. Сразу же послали за слесарем-сантехником. Рабочие обступили его, как только он приступил к работе, и первое, что он сделал, – это чиркнул спичкой. Сразу же раздался взрыв, от мощности которого содрогнулось здание, и в подвал ворвалось пламя. Единственным, кто не пострадал, был сам слесарь, а остальных рабочих отправили в больницу. Затем полиция тщательно исследовала сама это место. Полицейские обнаружили, что в кирпичной стене был спрятан бак, в котором находилось вещество, чьи испарения, как говорили химики, могли убить человека менее чем за минуту. Ряд очевидных фактов указывал, что это вещество активно использовали. <...> В центре бака была обнаружена маленькая коробка. Когда ее открыл начальник пожарной команды Джеймс Кенион, на него пахнули испарения с ужасным запахом. Все выбежали вон, кроме Кениона, которого пары лишили сил. Его вынесли на воздух, но еще два часа он вел себя как умственно отсталый».

С полдюжины человеческих костей, несколько украшений, которые, как оказалось, принадлежали одной из любовниц маньяка, были найдены детективами в большой печи в центре подвала; там же были обнаружены в куче пепла и клочки белья, испачканного кровью. «В яме посреди пола, – писала «Уорлд», – нашли еще больше костей. Их исследовали врачи, которые вынесли заключение, что среди этих костей были и кости детей в возрасте от шести до восьми лет. Всего было семнадцать ребер, часть позвоночника, ключица и тазовая кость. Спрашивается, неужели возможно, что, используя одновременно и реторту, и бак со смертоносной жидкостью, и два чана с гашеной известью, Холмс убивал людей с такой скоростью, что был вынужден еще и сжигать некоторых из своих жертв?»

Когда Холмс построил «замок», то сказал соседям, что собирается открыть на втором и на третьем этажах пансион во время Всемирной ярмарки, которая открылась весной 1893 года, через несколько недель после завершения строительства дома. Нью-йоркская «Уорлд» заявляла, что причин полагать, что маньяк собитался найти себе жертвы среди посетителей ярмарки в Чикаго, было достаточно. «Сотни людей, – писала «Уорлд», – которые приехали в Чикаго на ярмарку, пропали без вести. Список пропавших по окончании ярмарки был очень длинным, и в большинстве случаев полиция подозревала, что эти люди убиты. Нашли ли посетители ярмарки, оказавшиеся в Чикаго первый раз, дорогу в «замок» Холмса, прочитав обманное объявление, данное им самим, чтобы никогда уже не вернуться обратно? Построил ли он дом так близко к ярмарке для того, чтобы искать себе жертв именно там; и после того, как грабил их, избавлялся ли он от тел, бросая их в чаны с гашеной известью и в мистический бак со смертоносной жидкостью или сжигал их в искусно сделанных печах, которые находились в подвале?» На эти вопросы так и не нашлось ответов, хотя детективы выяснили, что Холмс давал объявление о сдаче внаем комнат своего «замка». Более пятидесяти человек, объявленных пропавшими без вести, доходили до «замка», но здесь их след обрывался, и у детективов не было достаточно улик, чтобы доказать причастность Холмса к их исчезновению.

Полиция полагает, что первыми в «замке» были убиты миссис Джулия Коннер, жена И.Л. Коннера, из Девенпорта, штат Айова, и ее восьмилетняя дочь Перл. Семья Коннер приехала в Чикаго в 1890 году, вскоре после исчезновения миссис Холден, и Холмс нанял обоих Коннеров на работу в аптеку: мистера Коннера клерком, а его жену, очень симпатичную женщину, бухгалтером. Миссис Коннер вскоре стала любовницей хозяина, а Коннер бросил работу и уехал из Чикаго, после того как Холмс сообщил ему об измене жены. Миссис Коннер и ее маленькая дочь оставались с Холмсом на протяжении почти что двух лет, она была второй женщиной, после его жены, которая смогла прожить с этим человеком так долго. Шесть месяцев из этого времени она управляла аптекой самостоятельно, пока Холмс уезжал в Техас, где входил в банду мошенников, убийц и конокрадов, которые орудовали в штате и в Аризоне – а скорее всего, и возглавлял их. Банду разогнали техасские рейнджеры, но Холмсу удалось сбежать в Чикаго до того, как был выдан ордер на его арест.

Будучи в Техасе, он завязал отношения с девушкой по имени Минни Уильямс, которой вместе с сестрой принадлежало собственности в Форт-Уорте на пятьдесят тысяч долларов. В конце лета 1892 года Минни Уильямс приехала в Чикаго и поселилась в «замке» – Холмс представил ее соседям как своего секретаря. На самом деле она была его любовницей, и ее страсть к чудовищу была очевидна каждому, кто видел их вместе. Через два часа после своего прибытия она поссорилась с миссис Коннер из-за Холмса, а через десять дней миссис Коннер и ее дочь исчезли. После ареста Холмс рассказал детективам, что миссис Коннер умерла, пока он готовился к преступной операции, а маленькая девочка «ушла». Но позже он признался, что убил и женщину, и ее ребенка, потому что Минни Уильямс сильно ревновала. «Но мне все равно надо было избавиться от нее, – сказал он, – я от нее устал».

Минни Уильямс жила в «замке» около года и, вероятно, знала о его делах столько, сколько никто другой. По мнению полиции, невозможно, чтобы она не была в курсе многих убийств. Помимо того что она стала причиной убийства миссис Коннер с дочерью, Минни Уильямс была также замешана в убийстве Эмили Ван Тассель, девушки из Чикаго, которая работала у Холмса в 1893 году и исчезла через месяц, и Эмелин Сигранд, девятнадцатилетней блондинки, которая, по слухам, была самой красивой из всех любовниц монстра. Мисс Сигранд, девушка из хорошей семьи и с замечательным характером, была стенографисткой в институте Кили в Двите, Иллинойс, когда осенью 1892 года туда приехал друг Холмса Бен Питцель, чтобы пройти курс лечения от алкоголизма. Вернувшись в Чикаго, Питцель рассказал Холмсу о красоте девушки, и Холмс предложил ей высокую зарплату в случае согласия работать у него в Чикаго. Она согласилась, переехала в «замок» и больше уже никогда не покинула это место. Холмс рассказал, что он закрыл ее в звукоизолированной комнате и принудил вступить в интимную связь с ним, а после этого убил, потому что Минни Уильямс не хотела делить его с другой женщиной. Мисс Сигранд была обручена с Робертом Е. Фелпсом, состоятельным человеком намного старше нее, которого не видели после того, как он явился в «замок». Холмс рассказал полиции, что Фелпс умер во время «эксперимента».

«Замок» Холмса

В начале лета 1893 года Ненни Уильямс приехала в «замок» из Техаса, чтобы навестить свою сестру. Холмс изнасиловал ее, и после этого ему не составило труда убедить ее отдать ему свою часть собственности в Форт-Уорте. Ненни Уильямс исчезла в июле 1893 года, и те, кто встречал ее в Чикаго, думали, что она вернулась в Техас. Осенью 1893 года Бен Питцель взял на себя заботу о «замке», когда Холмс и Минни Уильямс отправились в Денвер, где монстр, назвавшись Говардом, женился на мисс Джорджиане Йоук из Ричмонда, штат Индиана, с которой он познакомился в Индианаполисе несколько лет назад. Живя в Денвере несколько недель с двумя женщинами одновременно, так, что ни одна не догадывалась о существовании другой, Холмс отправил мисс Йоук домой в Индиану, сказав ей, что скоро присоединится к ней, и вернулся в Чикаго с Минни Уильямс. Вместе с мисс Йоук за два года он совершил несколько путешествий, но никогда не был с ней больше двух недель. Похоже, что он ее действительно любил. В любом случае, давая показания на суде, она сказала, что он был очень добр к ней и никогда не покушался на ее жизнь.

В начале декабря 1893 года Минни Уильямс переписала все свое имущество в Техасе на имя Холмса, и вскоре после этого она исчезла; в последний раз ее видели живой 15 декабря. Когда после ареста монстра допрашивали детективы, он сначала настаивал на том, что Минни Уильямс сама убила свою сестру в порыве ревности и сбежала в Европу с молодым человеком; но позже он признался, что убил обеих сестер Уильямс и что их скелеты, как и скелет Эмили Ван Тассель и Эмелин Сигранд, находятся в коробке, которую нашли в подвале в «замке».

Возможности, предоставляемые «замком», Холмс использовал и во многих мошеннических операциях; в некоторых из них ему помогали миссис Коннер и Минни Уильямс. В своем ресторане он кормил неплохо, но вот все украшения, которые продавались у него в ювелирном магазине, и лекарства в аптеке были поддельными; золотые изделия были латунными, бриллианты – стеклом, и, какие бы лекарства ни просил покупатель, – получал он всегда порошкообразный мел, выкрашенный в разные цвета и имеющий разные запахи. Больше года Холмс продавал в своей аптеке воду из озера Мичиган по пять центов за маленький пузырек, убеждая жителей Инглвуда, что это лучшая минеральная вода в мире и что добывал он ее из артезианской скважины, якобы находившейся у него в подвале. Вероятно, самым тщательно продуманным мошенничеством был его знаменитый газогенератор, с помощью которого он обманул много людей, выдав его за важное изобретение, позволяющее получать газ из воды. В подвале «замка» Холмс построил странного вида приспособление из труб и баков с печью под ними, и, когда все было готово, он известил об этом газовую компанию, которая прислала эксперта для проведения эксперимента. Как писала чикагская «Уорлд», «эксперт увидел приспособление, подобного которому никогда до этого не встречал; с одной стороны лился поток воды, а с другой шла струя газа. Холмс убедил его, что это производство практически не требует никаких капиталовложений, и эксперт дал такие положительные рекомендации, что Холмсу удалось продать это изобретение в Канаду за 2000 долларов. Когда машина была продана, выяснилось, что Холмс просто подключился к трубе газовой компании и таким образом получил, естественно, практически неограниченный источник газа для своего детища».

В тюрьме в Сент-Луисе Холмс рассказал грабителю поездов Мариону Хеджспету, что разработал несложную схему обмана страховых компаний, но ему не хватает хитрого юриста, чтобы тот помог разработать детали. Хеджспет предложил своего адвоката, Джепта Д. Хау из Сент-Луиса, и Холмс пообещал заплатить бандиту пятьсот долларов, если план сработает. И вроде бы Холмс не реализовывал свою идею несколько лет, но на самом деле в это время он попытался провести аферу со страховой компанией без помощника. В отель на побережье в Род-Айленд, где зарегистрировался под именем Х.Х. Холмс, он привез труп, а затем сжег его и обезглавил, оставив голову на пляже. Сбрив бороду и несколько изменив внешность, он вернулся в отель, зарегистрировался под другим именем и стал наводить справки о своем друге Холмсе. Когда на пляже нашли тело, он опознал в погибшем Холмса и предъявил страховку на двадцать тысяч долларов. Но страховая компания заподозрила обман и отказалась платить. Холмс вернулся в Чикаго, не предприняв никаких попыток настоять на своем.

В начале лета 1894 года Холмс, Бен Питцель и Джепт Д. Хау собрались вместе и придумали следующий план: Питцель должен был застраховать свою жизнь и исчезнуть, Холмсу нужно было достать тело, выдать его за Питцеля и получить страховку. Как только план был готов, Питцель застраховал свою жизнь на десять тысяч долларов в чикагском офисе «Фиделити мьючл лайф ассошиэйшн» и в августе уехал в Филадельфию, где открыл контору на Кэллоухил-стрит, 1316, зарегистрировав ее на имя Б.Ф. Перри, и выдавал себя за адвоката. 3 сентября 1894 года тело Питцеля с обожженным, как после пожара, лицом было найдено на полу его офиса. Возле него валялась бутылка с бензином, и первая версия полицейских заключалась в том, что Питцель, которого они знали как Перри, умер из-за случайного взрыва. Но вскрытие показало, что смерть наступила из-за отравления хлороформом. Полиция также выяснила, что Перри приехал в Филадельфию из Сент-Луиса, и полицию этого города попросили навести справки о родственниках. Спустя три недели после того, как было обнаружено тело, в Филадельфии появился Джепт Д. Хау и заявил, что это было тело Бена Питцеля и что миссис Питцель уполномочила его получить страховку. Позже Холмс приехал в Филадельфию с дочерью Питцеля, Эллис, и также подтвердил, что погибший – Питцель. Ему выплатили страховку без вопросов. Из десяти тысяч долларов Хау получил две с половиной тысячи, а остальное осталось Холмсу. Холмс дал миссис Питцель пятьсот долларов, но через несколько дней забрал их, под предлогом того, что их следовало вложить в дело.

По иронии судьбы это дело не было обманом по отношению к страховой компании. Жизнь Питцеля была застрахована, и Питцель был действительно мертв; Холмс убил его за три дня до того, как нашли тело. Но ни Хау, ни миссис Питцель не знали этого; они думали, что Питцель жив, Холмс подложил чужое тело, чтобы получить страховку, и что Питцель вернется к семье через несколько месяцев. Хау решил, что дело окончено, и, вернувшись в Сент-Луис, рассказал Мариону Хеджспету об этой схеме и о том, как хорошо она работает. Но когда Хеджспету не удалось получить свои пятьсот долларов, которые ему обещал выплатить Холмс, он рассказал начальнику тюрьмы о разговоре, который у них состоялся в бытность Холмса в тюрьме. Начальник тюрьмы сообщил об этом страховой компании, и сыскное агентство Пинкертона занялось расследованием. Это дело поручили детективу П. Гейеру из агентства Пинкертона в Филадельфии, и он выяснил, что тело, найденное на Кэллоухил-стрит, принадлежало действительно Питцелю и что Питцеля убили. Подозрение Гейера пало на Холмса, частично из-за его послужного списка, а частично из-за того, что он опознал тело и, как выяснилось, призжал к Питцелю несколько раз, когда тот жил под именем Б.Ф. Перри. По всем полицейским участкам в Соединенных Штатах разошелся приказ арестовать Холмса, и к техасским властям поступила просьба заново выдать ордер на арест Холмса за конокрадство, чтобы имелись законные основания для задержания преступника.

Но Холмс был неуловим. Получив страховку и отдав часть ее Джепту Хау, он вернулся в Сент-Луис, где нашел миссис Питцель больной и напуганной. Он убедил ее взять младшего и старшего ребенка и уехать к родителям в Галву, штат Иллинойс, пообещав присоединиться к ней в Детройте через две недели с Эллис, Нелли и Говардом. Холмс добавил, что ее муж будет тоже в Детройте. Сам же он приехал в Детройт за несколько дней до назначенного времени и оставил троих детей в пансионе. Затем он поехал в Ричмонд, Индиана, вернулся в Детройт с Джорджианой Йоук и поселил ее в другом пансионе. Когда приехала миссис Питцель, он поселил ее в третий пансион. Холмс перемещался по стране, чувствуя, что за ним следят детективы Пинкертона. «В эти путешествия, – писала чикагская «Джорнал», – Холмс возил с собой троих: миссис Питцель, мисс Йоук и детей, все они жили друг от друга на расстоянии четырех кварталов во всех городах и путешествовали вместе, и никто не догадывался о существовании попутчиков». Такое удивительное путешествие продолжалось два месяца, но 17 ноября 1894 года Холмс появился в Бостоне, где его арестовали и отправили в Филадельфию. Через неделю после ареста Холмса мисс Йоук была у родителей в Индиане, а миссис Питцель нашли в Берлингтоне, Вермонт, где Холмс оставил ее в доме ждать, пока приедет ее семья. Холмс прожил в доме несколько дней, но в припадке гнева убежал, когда она застала его копающим яму на заднем дворе. Полиция была уверена, что он рыл могилу, но по неизвестным причинам решил не убивать женщину. Миссис Питцель арестовали и доставили в Филадельфию, но вскоре выпустили, так и не выдвинув обвинения.

Холмс наотрез отказался отвечать, что случилось с тремя детьми Питцелей – Нелли, Говардом и Эллис. Детектив Гейер решил найти их и поставить точку в деле этого чудовища. В Чикаго он выяснил, что почта Холмса отправлялась каждый день в Гилмантон, Нью-Гемпшир; из Гилмантона в Детройт, из Детройта в Торонто, из Торонто в Цинциннати, из Цинциннати в Индианаполис и т. д. Больше восьми месяцев Гейер шел по следу Холмса через Средний Запад и Канаду, останавливаясь в каждом городе, исследуя каждый дом, в котором останавливался Холмс. В Детройте дом, в котором Холмс жил с детьми, был еще не занят, и в подвале была вырыта большая яма. В Торонто Гейер искал восемь дней, прежде чем нашел дом номер шестнадцать на Винсент-стрит, который снимал мужчина с двумя девочками. Холмс брал лопату у соседей якобы вырыть яму для хранения картофеля, Гейер взял ту же лопату и копал в том же месте. Не так глубоко пришлось прокопать, прежде чем он нашел в земле тела Нелли и Эллис Питцель. Наверху в спальне был большая вентиляционная шахта с резиновой трубкой, которая шла из газовой трубы. Было очевидно, что Холмс заставил девочек войти в эту шахту, возможно, когда они играли в прятки, и отравил их газом.

За те несколько дней, что они прожили в Торонто, девочки рассказали соседям, что у них есть маленький брат в Индианаполисе, с этими данными Гейер поехал в Индиану и тщательно изучил девятьсот домов. Наконец, в пригороде Ирвингтона он нашел дом, который снимал Холмс и в котором он прожил неделю. Расследованию Гейера помогло то, что в этом доме после монстра никто не жил, и печка, которую использовал Холмс, стояла в кухне нетронутой. В печи детектив обнаружил обуглившееся тело Говарда Питцеля. Холмс рассказал много разных версий, когда ему предъявили улики, добытые детективом Гейером: он настаивал на том, что Питцель совершил самоубийство, и заявил, что троих детей убил загадочный молодой человек, который уехал в Европу с Минни Уильямс. Но в своей знаменитой «исповеди», которую он написал, ожидая приговора, Холмс заявил, что ему было очень больно слышать, что Гейер нашел тела Эллис и Нелли Питцель в Торонто. «Я снова увидел, – писал он, – эти два маленьких личика, как они смотрели, когда я уходил, и этот невинный, испуганный детский поцелуй и слышал искренние слова прощания».

Вердикт, вынесенный судом, признал Холмса виновным в убийстве Бена Питцеля. Судебный процесс, который начался 28 октября 1895 года, был одним из самых сенсационных процессов века, и пресса освещала его так, что даже газеты нашего времени не смогли бы сделать это лучше. У них был первоклассный материал для работы. Кроме загадок «замка», которые были описаны очень подробно в показаниях свидетелей, Холмс устроил несколько впечатляющих сцен в зале суда, потерял самообладание и разрыдался, когда Джорджиана Йоук появилась как свидетель обвинения; он отказался от адвокатов и попытался защищать себя сам. Но талант и изворотливость, которые он проявил, опрашивая свидетелей и оспаривая правильность закона, ни к чему не привели; процесс завершился через шесть дней, и суд вынес приговор о признании Холмса виновным в убийстве. После процесса присяжные заявили, что приняли решение за одну минуту и оставались в комнате для присяжных два с половиной часа только для соблюдения формальностей.

Дело Холмса было подано на апелляцию в Верховный суд Пенсильвании, который подтвердил вердикт, и 30 апреля 1896 года губернатор отказался вмешиваться в это дело. 7 мая 1896 года, за девять дней до своего тридцатишестилетия, Холмс был повешен в тюрьме Мояменсингода.

«Можно утверждать, – писала чикагская «Джорнал» в день приведения приговора в исполнение, – что у всех вырвется вздох облегчения, после того как Герман Маджет, или Генри X. Холмс, человек или чудовище, будет уничтожен, – это будет равносильно избавлению от чумы».

В Чикаго никогда больше не появлялось убийцы такого размаха, как Холмс, но убийства, совершенные Германом Билликом, начавшим свою деятельность через десять лет после того, как повесили Холмса, вызвали к себе не меньший интерес, чем в свое время преступления чудовища из «замка». Биллик, симпатичный и крепкий цыган со сверлящими черными глазами, так же как и Холмс, пользовался успехом у женщин. За двадцать пять центов он предсказывал будущее и продавал амулеты и зелья. Он мог гипнотизировать людей и обладал мистическими способностями, которые унаследовал от матери. Эта образованная леди, по его словам, была ведьмой. Однако, убивая шесть человек, членов одной семьи: отца, мать и четырех дочерей в возрасте от двенадцати до двадцати двух лет, Биллик полагался не на чары и сверхъестественные силы, а на мышьяк.

Биллик, чье настоящее имя было Вадзисек, приехал в Чикаго осенью 1904 года из Кливленда, где его мать была предсказательницей на протяжении нескольких лет. Он поселился с семьей, состоящей из его жены, двух сыновей и дочери, в маленьком доме на западе Девятнадцатой улицы, на котором вывесил табличку «Великий Биллик. Предсказатель». По соседству с ним находился скромный дом Мартина Взрала, где тот жил с женой Розой и семью детьми. Взрал продавал молоко и был одним из преуспевающих граждан цыганского квартала; у него было на счете в банке больше двух тысяч долларов, свой дом, и его бизнес регулярно приносил чистой прибыли от семидесяти пяти до ста долларов в неделю.

Спустя какое-то время было установлено, что Биллик выбрал семью Взрал себе в жертвы еще до того, как поселился по соседству. Несколько дней после прибытия он не сделал ни одной попытки сблизиться с семьей, и таинственность, которой он окружил себя, была главной темой для разговора в окрестных кварталах. Но однажды он пришел к Взралам за молоком, и, когда Взрал наполнил банку и стал отдавать ее Биллику, тот уставился на него, пробормотал что-то неразборчиво и сказал: «У тебя есть враг. Я вижу его. Он пытается уничтожить тебя».

Биллик оставил продавца молока в беспокойстве на несколько дней, а затем опять пришел к Взралам и сказал Мартину Взралу, что его враг – другой молочник, живущий через улицу. Предсказатель предложил использовать свой сверхъестественный дар в интересах Взрала и в полночь, пока девять Взралов сидели в страхе, Биллик варил дурно пахнущее зелье на кухонной плите, а затем с церемониями бросил эту смесь на крыльцо врага. «Теперь, – сказал Биллик, – ты будешь процветать. Он не сможет навредить тебе». И так как Взрал был очень трудолюбивым, он действительно процветал, его бизнес продолжал расти. Биллик и его способности получили признание; его считали спасителем семьи Взрал. Он отказался взять плату за свои услуги, но согласился взять в долг двадцать долларов.

Взралы были добропорядочными католиками, но при этом очень суеверными, и у них не было причин сомневаться в способностях Биллика; более того, они сами видели, как с помощью колдовства он предотвратил большую опасность. Завороженные, они слушали его рассказы о сверхъестественных чудесах, которые он творил, и о его матери – ведьме. Через несколько недель Биллик полностью подчинил себе всю семью; казалось, Взралы существовали только для того, чтобы угождать предсказателю. Он проводил столько же времени в доме Взралов, сколько в своем собственном, и спал с миссис Взрал и ее дочерьми практически на глазах у их отца и мужа. Миссис Взрал была так увлечена Билликом, что иногда она не покидала дома целыми днями, боясь, что он может прийти в ее отсутствие.

Каждый раз, приходя к Взралам, он занимал у них деньги; к началу 1905 года он полностью опустошил банковский счет Мартина Взрала и забирал уже большую часть денег от продажи молока.

Чтобы получать больше денег, три дочери Взрала нанялись на работу прислугой, и отдавали все заработанные деньги жадному шарлатану. Он купил новую одежду, приобрел хорошую лошадь с коляской и совершил путешествия в Нью-Йорк, Саратогу и Калифорнию, за все это заплатил Взрал. По его совету миссис Взрал застраховала жизни своего мужа и четырех дочерей на суммы от ста пяти до двух тысяч долларов. Единственными незастрахованными остались старшая дочь Эмма, сын Джерри и младенец. И только они в результате спаслись.

В начале марта 1905 года у Мартина Взрала начала спадать пелена с глаз; он жаловался на нехватку денег и сожалел о состоянии бизнеса и однажды даже отказался в очередной раз одолжить Биллику денег. Чтобы исправить такое отношение к себе, тот дал миссис Взрал белый порошок, который якобы будет оберегать, и сказал ей класть порошок в еду мужа. Через несколько дней Взрал пожаловался на боли в желудке, как большинство людей, которых малыми дозами травили мышьяком. Биллик сказал, что это просто расстройство желудка, и принялся лечить Взрала белым порошком и жидкостью, которую вливал в рот больного из бутылки виски. Взрал умер 27 марта 1905 года. Миссис Взрал получила страховку в две тысячи долларов и отдала все деньги Биллику, кроме ста долларов, которые тот позволил ей потратить на похороны.

Через несколько недель после смерти Мартина Взрала Эмма и Мэри Взрал пошли к Биллику на Риверсайд, где тот предсказывал судьбу, сидя в шатре. Он показал Эмме аккуратно помеченную карту и сказал: «Это карта смерти. Мэри скоро умрет». Он был прав. Мэри умерла от «расстройства желудка» 22 июля 1905 года. Ее жизнь была застрахована на восемьсот долларов, из которых Биллик взял семьсот. Вскоре после смерти Мэри Взрал ее брат Джерри принялся протестовать против постоянного присутствия Биллика, и мать пообещала ему уладить это, чтобы мальчик больше не видел предсказателя. Через пару дней Джерри Взрал заболел, его сестра Эмма настояла на том, чтобы позвали врача, и мальчик выздоровел. Полиция позже решила, что Биллик не намеревался убивать мальчика, но дал ему небольшую дозу мышьяка, чтобы напугать.

Следующей была восемнадцатилетняя Тилли, чья жизнь была застрахована на шестьсот двадцать долларов. Она умерла 22 декабря 1905 года от «расстройства желудка». Несколько месяцев после этого Биллик отдыхал от своей «работы» до августа 1906 года, когда четырнадцатилетняя Роза, чья жизнь была застрахована на триста долларов, умерла от того же недуга. Спустя три месяца умерла Элла. Ей было двенадцать лет, и она была застрахована на сто пять долларов. За обычными вычетами на похороны Биллик получал от миссис Взрал все деньги. Получив все страховки и не имея ничего от молочного бизнеса, который забрали кредиторы, Биллик убедил миссис Взрал продать дом. Она получила две тысячи девятьсот долларов, Биллик забрал деньги и совершил путешествия в Баффало и на Ниагарские водопады. Он сказал миссис Взрал, что ему надо посетить Кливленд и встретиться со своей матерью, чтобы перенять ее искусство. Когда Биллик вернулся в Чикаго, он нашел остатки семьи Взрал без денег и почти без еды, в ожидании того, что их выгонят из дома, который им уже не принадлежал. В ночь своего прибытия Биллик пошел навестить миссис Взрал. Он покинул ее в четыре утра, и через час она умерла от отравления.

В течение двух лет, пока Биллик грабил семью Взрал, соседи видели, что у Взралов не просто наступила черная полоса, но никто не подозревал преднамеренных убийств, пока одна хозяйка не услышала, как ее служанка сказала другой девушке, что «нужно кому-нибудь изучить причины смертей в семье Взрал». Хозяйка расспросила девушку и выяснила, что та знала Мэри Взрал и что Мэри говорила, что боится Биллика, но не может противостоять ему. Той же ночью женщина пересказала этот разговор мужу, на мужа это произвело такое впечатление, что он рассказал все полицейскому. Полицейский включил это в свой ежедневный рапорт, который дошел до инспектора Джорджа М. Шиппи из полицейского участка в Гайд-парке, который поручил своим подчиненным расследовать это дело.

Через несколько дней расследования тело Мэри Взрал было эксгумировано, и эксперты, которые исследовали ее останки, нашли у нее в желудке пять крупинок мышьяка. Биллика немедленно арестовали, в начале лета 1907 года он предстал перед судом, и его признали виновным в убийстве. В июле того же года ему вынесли смертный приговор, но губернатор отложил приведение приговора в исполнение, и апелляции в различные суды, включая Верховный суд Соединенных Штатов, затянули исполнение приговора почти на два года. В тюрьме округа Кук, говорят, он был, как никто другой, популярен у охранников и заключенных.

Во всей истории Биллика особое удивление вызывает борьба, развернувшаяся за спасение жизни шарлатана. Эту кампанию возглавили католический священник, преподобный П.Дж. О'Кэллэген из «Павлианских отцов» и монашка сестра Роза из ордена Святых Сердец. Они развернули сбор пожертвований и в итоге собрали нужную сумму денег на судебные издержки Биллика. Кульминация сражения наступила в июне 1908 года перед апелляцией в Верховный суд. 7 июня отец О'Кэллэген провел богослужение в честь Биллика в окружной тюрьме, на котором можно было наблюдать странную сцену: четыреста заключенных, стоя на коленях, молили Бога спасти шарлатана от виселицы. Еще одно богослужение прошло в тюрьме через два дня, на которой молитвы возносили отец О'Кэллэген, Джерри Взрал, жена Биллика и их десятилетняя дочь, а многие заключенные рыдали и стонали. Сокамерник Биллика, известный грабитель по имени Милуоски, цеплялся за Биллика, целовал его постоянно и рыдал во время продолжительных молитв. После службы заключенные дарили цветы отцу О'Кэллэгену, тюремному надзирателю и сестре Розе.

10 июня петиция, которую подписали двадцать тысяч человек, поступила в Государственную комиссию по помилованиям; в этот день в Вест-Сайде было проведено пять массовых митингов в честь Биллика, на которых женщины плакали и выли, не желая, чтобы Биллика повесили. На всех митингах главным оратором был отец О'Кэллэген. Также выступал Джерри Взрал, заявив со слезами на глазах, что он лжесвидетельствовал на суде против Биллика. Комментируя митинги, инспектор Шиппи, чье отношение было, пожалуй, наименее окрашенным эмоционально, сказал: «Биллик – хладнокровный убийца наихудшего сорта, и он просто обманывает тех, кто выступает в его защиту».

Однако же в итоге Биллика не повесили. В январе 1909 года по рекомендации Комиссии по помилованиям губернатор Чарльз С. Денин заменил смертный приговор на пожизненное заключение. 1 февраля его перевели в государственную исправительную колонию в Джолье. Впоследствии губернатор Эдвард Ф. Дюн помиловал убийцу, и 4 января 1917 года тот вышел на свободу.