Статья "О внутрипартийной демократии". 20 июня

(посвящается рабочим-большевикам, арестованным в ночь на 19 июня)

«Отрицательные явления последних месяцев как в жизни рабочего класса в целом, так и внутри партии, делают обязательным тот вывод, что интересы партии требуют серьезного изменения партийного курса в смысле действительного и систематического проведения принципов рабочей демократии»...

Знакомые слова,— скажет по поводу этой цитаты каждый член партии. Ведь это, как будто, выдержки из обращения ЦК ВКП(б) «Ко всем членам партии, ко всем рабочим», опубликованного в «Правде» от 3 июня 1928 г.

Между тем, эти выдержки взяты из Постановления Политбюро от 5 декабря 1923 г., т. е. из постановления, принятого почти 5 лет тому назад.

Нынешнее партийное руководство после пяти лет зажима и репрессий теперь слово в слово повторяет старое постановление, принятое в разгар дискуссии 1923 года под напором оппозиции. Обращение «Ко всем членам партии» — это только бледное изложение урезанной и скомканной резолюции Политбюро от 5 декабря 1923 г.

На Краснопресненском партийном активе в декабре 1923 г. (см. «Правда» от 9 декабря 1923 г.) Сталин заявил, что теперь спорить не о чем, надо, «засучив рукава», приняться за проведение внутрипартийной демократии. Теперь Сталин сам подвел итоги этого почти пятилетнего «построения демократии». «Уничтожили демократию — насадили бюрократизм»,— вот что сообщил он делегатам VIII комсомольского съезда[286].

Да и без пояснений Сталина каждый член партии знает, какова была обстановка внутри партии, каков был тот неслыханный зажим, при котором разлагались целые слои партийного и советского аппарата, а рабоче-крестьянские массы воспитывались в духе пассивной покорности. «Правда» пытается смазать, замолчать, преуменьшить процессы гниения. Последние дни ряд новых «гнойников», о которых кричит провинциальная печать, либо вовсе не попадают на страницы «Правды», либо упоминаются как-то мельком.

Кое-где печать пытается даже представить вскрытие этих гнойников как своего рода заслугу нынешнего руководства. Трудно придумать что-либо более нелепое. Ведь все эти «дела» создавались именно в течение последних лет, когда Сталин, «засучив рукава», насаждал демократию. Только благодаря сталинскому режиму, только благодаря тому, что резолюция Политбюро, принятая 5 декабря 1923 г., была положена под сукно 6-го числа того[же] месяца и пролежала под сукном четыре с половиной года — только благодаря всему этому и стало возможным загнивание и перерождение значительной части партии. Сейчас разложение зашло настолько далеко, что оно выпирает из всех пор советского и партийного аппарата, и не заметить его нельзя. Смешно и политически наивно видеть заслугу ЦК в том, что и он наконец заметил эти процессы. При этом заметил позже всех, на своевременные предупреждения оппозиции внимания не обратил, правильно оценить и объяснить того, что случилось, не сумел.

Мы уже писали о Смоленском деле. Остановимся еще на Шахтинском, которое до сих пор не сходит со страниц «Правды». Этому делу ежедневно посвящается целая страница «Правды», заполненная показаниями всяких Колодубов, письмами Двор-жанчиков[287], недоразумениями между обвиняемыми и их защитниками и пр., и пр. Значительно меньше места «Правда» уделяет объяснению этого дела, и здесь она явно не договаривает. По «Правде» единственными виновниками этой разрушительной работы являются эмигрировавшие за границу хозяйчики и преданные этим хозяевам буржуазные спецы. Изредка и очень осторожно (дипломатическое давление немецкой буржуазии чувствуется не только в советской, но и в партийной прессе) упоминается о роли кое-каких немецких фирм. И только.

Между тем гвоздь Шахтинского дела совсем не в этом. Вряд ли во всем СССР найдется такой отсталый рабочий, который не понимал бы, что бывшие капиталисты — наши враги, что они будут создавать нам всякие затруднения и что часть буржуазных спецов будет им в этом помогать. Все это было ясно и без Шахтинского дела. Зато Шахтинское дело ставит перед рабочим классом СССР другой вопрос — партийный.

Какие порядки в организациях рабочего класса, какой режим сделал возможным пятилетнее безмятежное существование и деятельность буржуазной контрреволюционной организации в «промышленности последовательно социалистического типа». Несет ли кто-нибудь из коммунистов, хозяйственных, профессиональных и партийных руководителей ответственность за то хозяйственное вредительство и издевательство над рабочими, которые проделывались донецкими саботажниками.

Если бы ЦК хоть немного заинтересовался этим вопросом и если бы «Правда» хоть четверть того места, которое уделяется всяким Колодубам, посвятила бы сообщениям о том, каков был внутрипартийный режим в Донбассе, то перед глазами всей партии встала бы картина таких деяний «внутренних» врагов (т. е. внутриклассовых и внутрипартийных), по сравнению с которыми даже дела саботажников, сидящих ныне на скамье подсудимых, показались бы мелким вредительством. В течение ряда лет Моисеенки, Радченки и иже с ними применяли снятие с работы, исключение из партии за малейшую критику. Они первые применили высылку из Донбасса и снятие с работы оппозиционеров и просто рядовых партийцев за критику местных органов. Донбассовские руководители это делали в полном соответствии с линией ЦК, который снимал с работы, исключал из партии, ссылал и ссылает до сих пор всякого критикующего его деятельность. Вот почему главным виновников вскрывшихся шахтинских безобразий мы считаем господствовавший в партии режим. Вот почему прав был тов. Троцкий, когда говорил о том, что главной опасностью является внутрипартийный режим, потому что под прикрытием этого режима работают и крепнут враги рабочего класса.

Факты, ежедневно разоблачающие ошибки ЦК, вскрывающие гниль и разложение партийного аппарата, рост контрреволюционных сил и пр., кричат о себе со всех концов СССР. Мимо этих фактов не смогло пройти даже нынешнее близорукое, оппортунистическое руководство. Появились статьи и речи о самокритике, затем был поднят вопрос и о внутрипартийной рабочей демократии. Этому вопросу посвящено специальное обращение ЦК «Ко всем членам партии, ко всем рабочим», опубликованное 3 июня. В этом обращении, свалившемся партии как снег на голову, говорится и о «злейшем бюрократизме государственного аппарата» и о его «поржавевших и сгнивших частях» и том, что «с таким аппаратом невозможно вести успешную борьбу против сопротивления внутреннего врага».

Аппаратчики признали наконец (на словах — по крайней мере) ту истину, что их современный аппарат является злейшим врагом на пути к успешному строительству, препятствует успешной борьбе рабочего класса, подрывая пролетарскую диктатуру.

Далее обращение ЦК предлагает меры, которые должны «очистить партийный, советский и кооперативный аппарат».

Это оздоровление должна дать «последовательно проведенная внутрипартийная и профсоюзная демократия — подлинная выборность... свобода внутрипартийной критики и пр.».

Нельзя сказать, чтобы эти меры были очень новы. Мы уже говорили, что все они содержатся в резолюции Политбюро от 5 декабря 1923 г.

Это те меры, о которых уже пять лет твердит оппозиция, которые изложены в ее платформе, за требование которых она исключена из партии, подвергалась и подвергается жестоким гонениям, арестам, тюрьмам и ссылкам.

Можно ли после этого удивляться тому, что партия не особенно склонна доверять призывам к демократии и, в лучшем случае, ограничивается критикой мелких недочетов, критикой «не выше секретаря ячейки». Правда, и такая критика представляет собою шаг вперед, но она совершенно недостаточна для действительного оздоровления партии и страны.

Для того чтобы сломить лед недоверия, нужно, чтобы поступки ЦК соответствовали его словам и чтобы призывы к критике не сопровождались арестами и ссылками критикующих.

Однако и урезанная словесная «демократия» многим не дает покоя. Злостные аппаратчики (не знаем, составляют ли они болынинство или меньшинство в аппарате) пытаются срочно «разъяснить», «истолковать» и «урегулировать» эту демократию.

Замечательна в этом отношении передовая No 10 «Большевика»[288], вышедшего одновременно с обращением ЦК. В этой передовой редакция озабочена не тем, как поднять активность масс, вызвать самокритику и пр. Редакция «Большевика» считает, что необходимо «прежде всего установить, какая самокритика нам не нужна и вредна».

Итак — самокритики еще нет, массы в значительной части пассивны (об этом говорит обращение ЦК), а редакция «Большевика» уже стремится ограничить, сжать, урезать еще не развернувшуюся самокритику.

В той же передовой объясняется, какая самокритика считается вредной. Днепропетровский рабкор тов. Блесков — будем говорить словами «Большевика» — «указал на ряд недостатков и конкретных упущений, а затем обобщил эти недостатки, пришел фактически к выводу, что между партией и рабочими массами существует разрыв, производственные совещания умирают, кругом господствует зажим и пр.».

Вот эти-то обобщения «Большевик» считает небольшевистскими, непролетарскими и пр.

Теперь можно не сомневаться в том, что многие смоленские, шахтинские и пр. рабкоры писали в «Правду» и в «Большевик» и об отрыве партии от масс, и о зажиме и пр. Но, по всей вероятности, эти письма, как содержащие «небольшевистские обобщения», просто бросались в корзину.

Е. Ярославский ополчился на самокритику с другого конца. В «Правде» он предупредительно сообщает о том, какая судьба ожидает непокорных обобщающих критиков[289].

Статья Ярославского написана в связи с заявлением группы бывших оппозиционеров (Сафаров и др.), которые признают правильным нынешнюю линию ЦК, но не хотят прямо признать ошибочными платформу оппозиции и ее прежние выступления.

Этим полуоппозиционерам и четвертьоппозиционерам Ярославский объяснет, что для возвращения в партию необходимо не только признание правильности нынешней линии ЦК, но и осуждение прежней критики ошибок руководства, признание правильности линии ЦК за все последние годы, признание ошибочными всех утверждений оппозиции, очевидно и тех, в правильности которых за последние месяцы убедилась вся партия.

Итак, в эпоху самокритики возврат в партию возможен только в случае отказа от критики, даже от критики старых ошибок.

Если ЦК всерьез принимает то, что написано в его обращении о необходимости «обеспечить свободу внутрипартийной критики, что исключает такого рода методы, когда самостоятельная мысль и всякое критическое замечание заранее отбрасываются как уклон», то единственным выводом отсюда является, наоборот, немедленное возвращение в партию, без требования всяких отказов и покаяний, всей ленинской оппозиции, которой «пришили», и довольно неудачно, мнимый «социал-демократический уклон» за ее правильную и последовательную критику.

Иначе призыв к демократии будет дискредитирован в самом начале, демократия останется такой же бумажной, как она была в 1923-1928 гг.

Порукой этому все Ярославские нашей партии.

Уроки последних месяцев достаточно серьезны. Не только партийная масса, но и часть партийного аппарата могла многому научиться.

Насаждать демократию сверху и по приказу нельзя. Для того, чтобы создать здоровую внутрипартийную жизнь, мало одного обращения ЦК. Необходимо провести ряд мероприятий в развитие этого обращения.

Прежде всего, нельзя проводить демократию руками того аппарата, который зажимал партию, давил и истреблял всякое проявление демократизма. Нужно основательно встряхнуть аппарат, выбросить из него не только пьяниц и взяточников (до сих пор огонь критики направляется только в их сторону), но и всех чиновников, оппортунистов и пр. и отобрать подлинно большевистские элементы этого аппарата.

Далее необходимо восстановить в партии ленинскую оппозицию, которая исключена именно за деловую критику и требование внутрипартийной демократии, необходимо немедленно прекратить всякие репрессии, ссылки, аресты и пр.

Необходимо, как указывалось в платформе большевиков-ленинцев, отменить как все ухудшения устава, проведенные между XIV и XV съездами (пп. 25, 33, 37, 42, 50 и т. д.), так и дальнейшие ухудшения, внесенные на XV партсъезде (созыв партсъезда раз в два года вместо ежегодного, уничтожение обязательной предсъездовской дискуссии, установленной X съездом и пр.)[290].

Если ЦК серьезно намерен вступить на путь внутрипартийной демократии, то указанные мероприятия должны быть немедленно проведены в жизнь. Без них обращение ЦК останется обманом, политиканским маневром, ничего не стоящей бумажкой, дискредитирующей партию.

Условия для действительной внутрипартийной демократии должны быть во что бы то ни стало созданы. Каждый член партии должен требовать их скорейшего осуществления. Время не терпит. Процессы разложения зашли довольно далеко. Саботаж бюрократов и чиновников партаппарата должен быть сломлен. Сопротивление ЦК необходимо преодолеть всеми мерами вплоть до созыва чрезвычайного съезда партии.

Оздоровление партии, а значит и спасение первой социалистической революции, зависит сейчас от активности рядовых партийцев.

Ленинская оппозиция призывает всех коммунистов, опираясь на обращение ЦК, начать борьбу за подлинную внутрипартийную демократию, за ленинизм.

20 июня 1928 г.