Глава 18

Смелая и дерзкая? нелепая и безграмотная!

С 16 по 20 сентября на учебном корабле «Днепр», транспортах «Абхазия», «Армения», «Украина», «Восток», «Чехов», «Курск», «Ташкент», «Крым» и плавучей базе «Белосток» из Новороссийска в Одессу была переброшена 157-я стрелковая дивизия. Конвоировали эскорт судов крейсер «Червона Украина», минзаг «Коминтерн», эсминцы «Беспощадный», «Бодрый», «Способный», «Бойкий», «Фрунзе», тральщики Т-403, Т-412, Т-406, Т-409, Т-483 и еще полтора десятка катеров. Эта огромная, непомерная мощь оберегала от… нападения румынской подлодки «Дельфинул» и возможного налета катеров румынского флота, оснащенных пулеметами. Да уж…

Но была действительно серьезная опасность — это люфтваффе 8-го авиакорпуса генерала фон Рихтгоффена. Но не из-за количества немецких самолетов, а из-за умелого тактического расчета штаба немецкого авиакорпуса, высокого профессионализма и физической закалки летчиков, особенно на Ю-87. К примеру, при выводе из пике этого штурмовика нагрузки на экипаж возрастали во много крат.

Одновременно в Одессу было перевезено 36 рот штрафников, именуемых в некоторых мемуарах «маршевыми ротами».

Некоторые авторы мемуаров и участники тех событий объясняют столь мощное прикрытие доставки одного соединения тем, что в небе «господствовала вражеская авиация». Полноте, господа-товарищи адмиралы и генералы! Да, действительно, авиация люфтваффе давала жару войскам советской армии и флота… Но для того, чтобы исключить подобное, необходимо было начальнику разведки флота полковнику Намгаладзе, а также руководителю одноименного подразделения в Одесском оборонительном районе иметь агентурную разведку в штабах соединений и объединений группы армий «Центр», в том числе и в люфтваффе. Тогда бы командование ЧФ и OOP имело полную информацию о вылетах германского люфтваффе на этом участке фронта или при переходе кораблей с Кавказа в Одессу. И зная, что такой вылет немцами осуществляется, поднять в воздух свою авиацию и навязать бой. Тем самым отвлечь летчиков от основной цели бомбардировки конвоя. Ведь не весь же день и не всю же ночь люфтваффе в воздухе. А толпе разведок флота и ВМБ, а также органов госбезопасности и контрразведки платили большие деньги не за пытки в подвалах, и беспечную жизнь в хоромах… сталинский сытный хлеб тоже ведь надо отрабатывать.

А то получалось, что на одной стороне — минимум возможных неприятностей от одной вражеской подлодки, на другой — целый флот, где более половины боевых (!) кораблей сжигают огромное количество топлива и расходуют моторесурс! Какие же это «гениальные» головы надо иметь, чтобы так воевать…

А тут еще в небе «господствует вражеская авиация»! И так как нам еще не раз придется упоминать 8-й авиакорпус люфтваффе, добавлю несколько характерных штрихов. В предисловии к книге генерала П. А. Моргунова «Героический Севастополь», написанном (или подписанном) Героем Советского Союза вице-адмиралом Н. М. Кулаковым, вице-адмиралом И. И. Азаровым, Героем Советского Союза генерал-полковником-инженером А. Ф. Хреновым, есть такие строки: «В октябре 1941 г. гитлеровское командование направило для захвата Крыма 11-ю немецкую армию и румынский горный корпус, которые поддерживал немецкий 4-й воздушный флот». Ай да военачальники, ай да профессионалы! Не могут отличить 4-го флота, которым командовал генерал Лер в составе группы армий «Юг», от 8-го авиакорпуса люфтваффе под командованием генерала Вольфрама фон Рихтгоффена, входившего в состав 4-го флота. Зато благодаря подобным измышлениям у читателя, как и у этих военачальников, разыгрывается воображение, будто Одессу и Севастополь бомбил целый 4-й германский воздушный флот, а не один из его корпусов. При этом нам не удосуживаются пояснить техническое состояние и потери 8-го авиакорпуса, совершавшего боевые действия со Средиземного моря до территории Советского Союза.

Прекрасная немецкая черта — пунктуальность — во многом бы облегчила жизнь будущим советским историкам, если бы те использовали немецкие данные в своих исторических трудах. Состав, дислокация, переброска, инженерно-техническое состояние ВВС Германии расписаны буквально по дням.

Из журнала боевых действий 8-го авиакорпуса люфтваффе под командованием генерала Вольфрама фон Рихтгоффена становится понятным, что этот авиакорпус поддерживал с воздуха наступление 3-й танковой группы и 9-й армии вермахта, в полосе от Вильнюса до Гродно, на левом фланге группы армий «Центр». Замечу, что это было одним из самых результативных и опытных соединений люфтваффе. Авиагруппы из состава 8-го АК воевали с первых часов начала Второй мировой войны, пройдя через польскую и французскую кампании, через «битву за Британию», участвовали в воздушных боях за остров Крит. На Восточный фронт их перебросили из зоны боев над Средиземным морем практически за несколько дней до начала вторжения. При этом хочу подчеркнуть, что многомесячные непрерывные боевые действия приводили к ухудшению технического состояния самолетов, потерям машин и летного состава.

Бомбардировочная авиация 8-го авиакорпуса состояла из трех авиагрупп «горизонтальных» бомбардировщиков (I/KG2, III/ KG2, III/ KG3). При штатной численности авиагруппы люфтваффе в 40 самолетов, к 24 июня 1941 года в этих трех группах в исправном состоянии в каждой находились 21, 23 и 18 самолетов. Да плюс четыре командирские машины. В тот же день 24 июня 8-й АК мог поднять в воздух 66 бомбардировщиков; да и то в основном «Дорнье» — Do-17Z — устаревшие и уже снятые с производства самолеты.

Главную ударную силу 8-го АК составляли четыре группы «пикирующих» Ju-87 (II/StGl, III/StGl, I/StG2, III/St2). Соединение пикирующих бомбардировщиков, входивших в состав авиакорпуса люфтваффе, было самым крупным на всем советско-германском фронте! На вооружении утром 22 июня имелось 103 исправных «юнкерса». А вот к 24 июня в составе четырех групп пикировщиков было 28, 24, 19 и 20 боеготовых самолетов соответственно. Всего, с учетом штабных машин, — 96 самолетов. Но с каждым днем их оставалось все меньше…

Эти цифры уже можно встретить в книгах последних лет, издающихся и в России. Подобные цифры я лично встречал в архивных материалах люфтваффе в Германии и в архиве аппарата Международного Коммунистического и рабочего движения (в бывшем Секретариате товарища Сталина).

Вот вам и численное «превосходство» противника в авиации, вот вам и «господство» в воздухе! Зато что действительно было, так это каждодневная разведка, когда, к примеру, в одно и то же установленное время к Севастополю подлетала немецкая «рама», «Фокке-Вульф-189», и фотографировала обстановку. Береговые батареи молчали, во-первых, потому, что сбить «раму» очень сложно, во-вторых, потому что вспышка батареи была бы ее чувствительной аппаратурой зафиксирована.

После боев в районе Вильнюса и Гродно 8-й авиакорпус люфтваффе был на краткое время, как понесший большие потери, выведен в тыл с целью отдыха летчиков, пополнения экипажей и самолетов. Отдыхали они, кстати, в Румынии, в Трансильвании; проведя неделю в поисках графа Дракулы (эта шутка звучала в устах ветеранов 8-го авиакорпуса). Перед началом боев в Одессе 8-й авиакорпус был укомплектован на 78 процентов.

При переброске в Крым его укомплектованность не превышала 49 процентов. Пополнение до 90 процентов поступило лишь к концу разгрома Керченской группировки советских войск.

Впоследствии, в связи с назначением главнокомандующим группой армий «Юг» генерал-фельдмаршала фон Бока 18 января 1942 г. (назначение также было связано со смертью предыдущего главнокомандующего, генерал-фельдмаршала, 57-летнего Вальтера фон Рейхенау), в ставке у Гитлера было принято решение о создании особой Крымской зоны люфтваффе, командующим которой был назначен риттер Роберт фон Грайм (впоследствии генерал-фельдмаршал люфтваффе). Но существование этой зоны было недолгим, зато позволило генералу фон Рихтгоффену пополнить свой корпус почти до штатной численности.

Однако вернемся в Одессу 1941 года.

После доставки 157-й стрелковой дивизии (СД) в Одессу опять понадобилось «мудрое решение» Ставки ВГК, которое рекомендовало нанести в восточном секторе совместный удар с моря и с суши силами ЧФ и Отдельной Приморской армии.

Операцию начали в ночь с 21 на 22 сентября. Со стороны города должны были наступать 157-я СД под командованием полковника Д. И. Томилова и 421-я СД под командованием полковника Г. М. Коченова. Одновременно флот должен был высадить в районе Григорьевки 3-й Черноморский полк морпехоты под командованием капитана К. М, Кореня; высадить полк предполагалось с боевых кораблей. Для этой цели выделили крейсеры «Красный Крым» и «Красный Кавказ», эсминцы «Безупречный», «Бойкий» и «Фрунзе». Согласно плану, высадившийся десант должен был ударить в тыл противника и тем самым помочь наступлению двух дивизий между Куяльницким и Большим Аджалыкским лиманами. Одновременно с морским в районе Булдичка планировалась высадка воздушного десанта. Если бы комбинированный удар оказался успешным, то советские войска могли бы очистить северное побережье Одесского залива от войск противника и снять угрозу обстрела Одесского порта с этого направления.

Корабли должны были доставить десантников из Севастополя в район высадки, где с помощью привезенных из Одессы высадочных средств морские пехотинцы попали бы на прибрежную полосу. Для высадки десанта был сформирован отряд кораблей. Командиром высадки был назначен командир бригады крейсеров контр-адмирал Сергей Георгиевич Горшков (впоследствии главком ВМФ, заместитель министра обороны СССР, дважды Герой Советского Союза, Адмирал флота Советского Союза, член ЦК КПСС. Впрочем, как он воевал, за что получал высокие правительственные награды в военное и послевоенное время, сделав нас всех заложниками ядерных амбиций, — отдельная история. Следует иметь в виду прежде всего извлечение и разоружение ядерных реакторов, выведенных из первой боевой линии АПА и РПКСН).

В состав сил высадки вошли крейсеры «Красный Кавказ» (командир капитан 2-го ранга А. М. Гущин); «Красный Крым» (командир капитан 2-го ранга А. И. Зубков); дивизион эскадренных миноносцев под командованием капитана 2-го ранга Б. А. Пермского. Из сил ООРа создали отряд высадочных средств — канонерская лодка «Красная Грузия», буксир «Алупка», 22 катера и 10 баркасов.

Воздушное прикрытие десанта возлагалось на 63-ю авиационную бригаду флота и авиационный полк Одесского оборонительного района.

Общее руководство силами было поручено командующему эскадрой контр-адмиралу Л. А. Владимирскому. Этот план был сверстан в штабе Черноморского флота.

21 сентября в 6 часов контр-адмирал Л. А. Владимирский с заместителем начальника штаба OOP капитаном 1-го ранга С. И. Ивановым на эсминце «Фрунзе» вышел из Севастополя для доставки в Одессу плана высадки морского десанта и согласования с командиром отряда высадочных средств вопросов взаимодействия с главными силами. Этот отряд состоял из 10 баркасов, 12 катеров, 10 малых охотников, канонерской лодки «Красная Грузия» и буксира «Алупка».

На переходе морем на траверзе Тендровской косы с эсминца «Фрунзе» увидели тонущую канонерскую лодку «Красная Армения» и попытались оказать ей помощь. Но сами были атакованы немецкой авиацией. Что следует отнести к большому проколу разведки ЧФ, возглавляемой полковником Намгаладзе, и разведки OOP.

От попадания нескольких бомб эсминец «Фрунзе» взорвался и в считаные минуты затонул. Вместе с экипажем погиб капитан 1-го ранга С. И. Иванов, а с ним ушли на дно моря и документы с планом на высадку морского десанта.

Тогда как контр-адмирал Владимирский, получивший легкое ранение, вылетел за борт. К его счастью (а может, к несчастью), он был подобран торпедным катером и доставлен в Одессу. Спустя несколько часов адмирал прибыл на крейсер «Красный Кавказ» и уведомил командира высадки морского десанта, что… остался без документов. И потому не зная содержания плана, не мог сообщить командиру десанта место и время его высадки, разве что только условное время начала десантирования.

В 1 час 14 минут 22 сентября корабли прибыли в предполагаемый район высадки и, не дождавшись отряда высадочных средств, после кратковременной артподготовки, с помощью шлюпок, баркасов и подручных средств начали высадку морского десанта…

Канонерская лодка к началу высадки опоздала, и баркасы вышли к берегу самостоятельно, но… сбились с пути и высадили десант на 5 кабельтовых восточнее намеченного пункта. Пришлось дожидаться катеров, которые только с рассветом перебросили эту группу десантников на место.

Спустя 40 минут в район наконец-то доставили отряд высадочных средств. И в 5 часов 10 минут высадка десанта была завершена.

Канонерская лодка «Красная Грузия» и катера прибыли из Одессы спустя час после начала высадки.

Эта «смелая и дерзкая операция», а на самом деле — нелепая в условиях войны операция на авось, — еще одно исполнение на деле знатока и тактика оперативного искусства адмирала Исакова, в частности его научной работы «Десантная операция», которая в 1934 году опубликована как учебник наркоматом обороны. Вначале И. С. Исаков теоретически безграмотно обосновал десантную операцию, затем как начальник Главного морского штаба безответственно руководил обучением через начальников штабов флотов, начальников оперативных отделов этих штабов, как десантировать моряков и их командиров.

В 1 час 30 минут в районе деревни Шицли с самолета ТБ-3 был выброшен небольшой отряд парашютистов из 23 человек, который, как пишут «историки», вызвал «некоторую панику» среди противника. Но силами подразделений IV отделения (гестапо) одной из дивизий вермахта вскоре был уничтожен.

К рассвету крейсеры «Красный Крым» и «Красный Кавказ» ушли в Севастополь, гордо выставляя свои «стволы главного и универсального калибра», которые «перегрелись» от… несостоявшейся стрельбы по врагу. Разве ж доставка десанта — это главная задача крейсеров?! Их задана в том случае, если нет достойного надводного противника, организовать артиллерийскую поддержку армейским частям и десанту, накрывая огнем позиции противника. Впрочем, что мудрить? И штаб OOP, и командиры крейсеров просто сбежали из Одессы.

А эсминцы «Беспощадный», «Безупречный» и «Бойкий»… остались для огневой поддержки десанта. Не надо иметь много знаний, чтобы понять, что артиллерийская мощь даже трех эсминцев не идет ни в какое сравнение с артиллерийской мощью ушедших крейсеров. И эффект стрельбы из универсальных калибров и малой зенитной артиллерии (МЗА), конечно, не принес желаемого результата морским пехотинцам.

Следует, однако, отдать должное морским десантникам — в восточном секторе они нанесли существенный урон двум пехотным соединениям румынской армии. В результате десанта на этом участке фронта противник вынужден был отойти до 10 км в свою глубину, что в какой-то мере лишало противника свободы тактического маневра.

Но какой ценой проводилась вся эта операция!

Германские люфтваффе довольно четко отслеживали тактическую операцию десанта и нанесли мощный удар с воздуха. А т. к. в операции не было истребительного прикрытия с воздуха, то эсминцы стали легкой добычей немецких летчиков. Они нанесли тяжелые повреждения эсминцу «Безупречный», в результате точного попадания вышли из строя 1-я и 2-я паровые установки (кочегарки) и машинное отделение. Эсминец остался без хода и только потому, что «штуки» Ю-87 израсходовали свой боезапас и улетели, буксиры сумели отбуксировать эсминец в Одессу.

К вечеру немецкие пикировщики вновь нанесли удар уже по эсминцу «Беспощадный» (командир — капитан-лейтенант Г. П. Негода), но ему удалось уклониться от прямых попаданий. «В очередной схватке с воздушными пиратами, а их теперь было не менее двадцати, не повезло и «Беспощадному», — делится с читателями почти «очевидец», бывший тогда работником Морзавода, автор книги «Корабли возвращаются в строй» М. Сургучев (с. 52). Взрывной волной был сорван форштевень до 44-го шпангоута, затопило три кубрика и центральный пост. Нет, это не смешно, это позор — корабль задним ходом едва дотащился до Одессы. Зато вот с геройским кораблем не справились и… 20 самолетов противника! Позже, при переходе в Севастополь на ремонт, погрузившаяся в воду носовая часть корпуса «Беспощадного» оторвалась и затонула в море. В бою поврежден был и эсминец «Бойкий».

Кто оставил три эсминца без авиационного прикрытия? Не следует повторяться, все те же военачальники…

Зато мудреные выдумки, распространяемые в 40-е и последующие годы, популяризуются и в наши дни последователями раз и навсегда усвоенной «истины» о безупречном мастерстве советских воинов. Вот цитата из книги «Черноморский флот России», выпущенной в 2002 г.: «Большую помощь десанту оказала авиация ЧФ. В ходе высадки летчики нанесли удар по резервам противника в районе Свердлово, Кубанки, Александровки, совхоза Ильичевка. В тот же период авиация ООРа нанесла штурмовые удары по аэродромам противника в районе Басен и Зальцы. Противник потерял 20 самолетов» (с. 225); если за одну операцию уничтожали по 20 самолетов, то достаточно было всего пяти—шести таких вылетов, чтобы раз и навсегда разделаться с «превосходящими силами противника» (подразумевая количество самолетов 8-го авиакорпуса люфтваффе, где во время Одесской операции в среднем было 95–100 самолетов) в авиации и прекратить их «господство в воздухе»!

«Оставить корабли без истребительного прикрытия было верхом безрассудства… — говоря о том десанте, указывают авторы, чьему мнению во многом можно доверять. — Авиация Одесского оборонительного района в силу своей малочисленности не могла полностью обеспечить выполнения тех задач, которые диктовались складывающейся обстановкой. В составе Приморской армии к началу обороны Одессы оставалось всего 30 самолетов, а военно-воздушные силы Черноморского флота могли выделить только 41 самолет. С августа морскую авиацию и авиацию Приморской армии объединили в одну группировку» (В. Доценко и Г. Гетманец. «Флот в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» СПб., М., 2005, с. 222–223). Но… стоп, стоп, стоп! Читаем дальше: «Всего с 24 августа до эвакуации гарнизона из Одессы авиация Черноморского флота выполнила 15 000 боевых вылетов… Над Одессой советские летчики сбили 167 самолетов противника и уничтожили много боевой техники и живой силы».

Откуда подобные цифры? Да все оттуда же, из сводок, которые не подписывал Н. А. Остряков, самый молодой русский генерал (не считая Василия Иосифовича Сталина). А не подписывал потому, что начальник его разведки докладывал: разведчиками установлено, что 8-й авиакорпус люфтваффе понес такие потери, по причине которых не осуществляет «массированные» налеты на Одессу. И если раньше генерал фон Рихтгоффен на выполнение боевого задания посылал, как правило, группу самолетов тремя волнами по 10 машин, в чем убедился лично при воздушных разведках Николай Алексеевич Остряков, летая на истребителе, то в апогей боев в Одессе немецкий генерал уже посылал «группы» тремя волнами, но уже по 4 боевых машины. Да и то при условии, если разведке люфтваффе было точно известно, что в том или ином районе моря или суши есть скопление транспортов или войск Красной армии. В буквальном смысле механики и техники 8-го авиакорпуса (так же как и советские авиамеханики) готовили каждую боевую машину к боевому вылету в течение всей ночи, собирая ее по винтику, по детальке.

Потому генерал Остряков не хочет заниматься приписками, не хочет вписывать значимые нули, превращающие 1 в 10, а 10 в 100 и т. д. Он, генерал с голубыми лампасами, понимает, что его боевому коллеге генералу с белыми лампасами фон Рихтгоффену почти некого поднять в воздух, поэтому каждая его операция выверена и рассчитана до мельчайших деталей после проведения соответствующей разведки! Так же храбро и грамотно, используя данные своих разведчиков, хочет и должен воевать сам генерал Остряков. Но… После отказа подписывать дутую «туфту» генерал Николай Алексеевич Остряков якобы отравился несвежими продуктами, захворал и был направлен в медсанчасть, а вместо него подпись в боевых донесениях в Москву ставил его комиссар. Тогда почему не первый заместитель, не зам по летной подготовке? Отсюда, из фальшивок, заложенных в военную историю, что «120 (130, 157, армады, несметные полчища) проклятых немецких стервятников атаковали десант» и тому подобная ложь. Для чего? Ответ лежит на поверхности: чтобы полунить у Ставки разрешение на дополнительные вооружение, технику, личный состав. Выклянчить поболе сил, чтоб задавить противника если не умением, то количеством, забросать трупами, удушить под горами техники и тел! Сталин хорошо знал о сложившейся практике, знал, что большинство назначенных командующих просто лжецы, и оттого, как правило, сокращал заявки военачальников вполовину…

Впрочем, самолетов противника в разы станет больше, если учитывать выказываемые некоторыми советскими «историками» уверения, что «массированные удары участились после перебазирования под Одессу 10-го авиакорпуса германских люфтваффе», которого на самом деле там не было. Тогда откуда могли возникнуть эти сведения? В то время 10-й авиакорпус, переброшенный из Греции и летевший в Изюм, далее в излучину Дона под Харьков, делал промежуточную посадку в Крыму. Чтобы на аэродромах люфтваффе дозаправиться и отдохнуть; при этом раненые летчики направлялись на лечение в санаторий, либо долечивались в медсанчасти у своих. Так часть летчиков после выздоровления попадали в 8-й авиакорпус. Когда же сбитого немецкого летчика брали в плен, на допросе чекисты выясняли, что служил он в 10-м авиакорпусе, но после ранения был направлен в 8-й… Потом, по прошествии лет, советские историки взяли донесения чекистов, обнаружили там число «10», и пошла вписываться-переписываться фальшивка. Так фальсифицировалась История. Так возникали «несметные полчища», «грозные армады», «перевес сил» и «значительное превосходство»… — лживые понятия, прикрывающие антингуманизм советской системы и трусость ее военачальников.

Как пример приведу историю, рассказанную мне бывшим оберст-лейтенантом (подполковником) 8-го авиакорпуса люфтваффе Хайнцом-Вилъгелъмом фон Бюловым. Мы встречались с ним, когда в начале 1972 г. я прибыл в Иршенхаузен (Германия, Бавария) к генерал-фельдмаршалу Эриху фон Манштейну.

Во время боев на территории Советского Союза корпус генерала фон Рихтгоффена во время ожесточенных воздушных сражений южнее Вильнюса понес большие потери. Ужаснувшись гибели летного состава, генерал, находясь в состоянии, близком к аффекту, дал себе своего рода клятву. Он вызвал к себе солдата-художника и приказал принести самое широкое плакатное перо и красную тушь. После чего потребовал, чтобы тот на его белых лампасах генеральских брюк проводил одну красную полосу поперек лампасов за каждого погибшего летчика или штурмана. Когда его полосы станут полностью красными, решил генерал фон Рихтгоффен, он, не пережив гибель стольких молодых летчиков, застрелится сам.

Как любой порядочный человек и воистину талантливый военачальник (будь он немецким или советским), фон Рихтгоффен сильно переживал за гибель каждого своего подчиненного. В апогей бомбардировок Севастополя количество потерь стало ужасающим. Солдат-художник, чтобы генерал не осуществил задуманное, в буквальном смысле не дорисовал красные полоски на его лампасах… И в этом проявились не подхалимаж и угодничество, а искреннее уважение к своему генералу, к слову офицера, которое не бросается просто так на ветер.