Глава б

ЗАГАДОЧНЫЕ СВЯЗИ, или «МАСОНЫ ВСЕХ СТРАН, ОБЪЕДИНЯЙТЕСЬ!»

…Тоска. И — люди ненавистны. Написал нечто подобное стихотворению.

…Комната наполнена мраком,

Вот он исчез пред луной.

Дьявол, вопросительным знаком,

Молча встает предо мной.

Что я тебе, Дьявол, отвечу?

Да, мой разум онемел.

Да, ты всю глупость человечью

Жарко разжечь сумел!

Вот— вооруженными скотами

Всюду ощетинилась земля

И цветет кровавыми цветами,

Злобу твою, Дьявол, веселя!

…Все, чем гордился разум,

Что нам для счастия дано,

Вихрем кровавым сразу

В прах и пыль обращено.

На путях к свободе, счастью —

Ненависти дымный яд.

Чавкает кровавой пастью

Смерть, как безумная свинья.

(Максим Горький. «Из дневника»)

«Коммунизм — пятая ветвь иудаизма».

(A.B. Луначарский[4])

Бокий, прошедший ленинскую школу красного террора, стал одним из несгибаемых исполнителей этого массированного уничтожения людей; но в отличие от учителя он впервые в известной нам Истории стал применять Науку в деле истребления масс. Его незыблемый авторитет среди сотрудников зиждился на непреходящем страхе. Сохранились воспоминания некоей Карцевой, которую в начале 20-х годов XX века, как молодую проверенную комсомолку, направили в ОГПУ, где она попала в одно из самых секретных подразделений — в Спецотдел. Много лет спустя Карцева признавалась, что она, как и большинство сотрудников, испытывала перед Глебом Ивановичем Бокием постоянное чувство животного страха.

Специфика работы подчиненных Бокия принципиально отличалась от работы чекистов ОГПУ и вынуждала руководителя подбирать в аппарат людей с уникальными знаниями и талантами. К таким специалистам относились все сотрудники отдела, в том числе и криптографы, большинство из которых в прошлом работали в III отделении МВД Российской империи: госпожа Лапидус, статский советник Путиловский, другие. Важными сферами деятельности Бокия были те, в которых не покладая рук трудились криптоаналитики, эксперты, переводчики, филологи, также большей частью состоявшие из грамотных специалистов, работавших еще во благо бывшей империи.

7-е отделение Спецотдела являлось исключительно важным. Здесь наблюдалось средоточие уникумов и интеллектуалов, занимавшихся «сверхпроблемами», причем их интересовало все: солнечная активность, звездные и параллельные миры, передача мыслей на расстоянии и жизнь после смерти, отношения со «снежным человеком», создание банка генов и, конечно же, разгадка гена человека. Мы присмотримся к этим направлениям и возможным открытиям, сделанным в секретных лабораториях. Но пока обратимся к странной, таинственной фигуре профессора Леонгарда Петровича (?) Шварца, который, занимаясь исследованиями, курировал последнее направление, касающееся тайны тайн Вселенной — человеческих генов. Выдающемуся ученому того времени удалось открыть феномен искусственного выращивания животных заданных размеров. Опытным путем им были выращены громадные лошади, которые в 1920 году использовались в кавалерийской атаке в одной из дивизий армии Тухачевского, наступавшей на Варшаву. Размеры этих лошадей были таковы, что стоящий на земле конник при росте в 1,75 м мог доставать лишь до холки четвероногого чудовища; а их подковы в диаметре имели более 30 см. Немудрено, что подобная атака вызвала неподдельный ужас польских жолнежей.

Понятное дело, профессору-экспериментатору нужны были толковые сотрудники, и он назвал Бокию несколько фамилий выпускников и аспирантов медицинского и биологического факультетов. Однако пронесшаяся Гражданская война демонстрировала сотрудникам Бокия, занимавшимся поиском, лишь «необратимые процессы» гибели людей, учившихся в свое время у профессора Шварца. Но однажды агент, работавший в Петроградском ЧК, донес, что во время зачистки Смоленского кладбища задержан раненый не то врач, не то кто другой, с фамилией, которая фигурирует в списке профессора, лежащем в сейфе Бокия. Все, кого можно было найти из заветного списка, были найдены, но поиски остальных не прекращались еще долгие годы.

Из-за того, что человек, схваченный на Смоленском кладбище, был ранен чекистами, его поместили на излечение, и только после этого начальник Специального отдела при ОГПУ Глеб Бокий, вызвав подчиненного, уточнил:

— Это точно он? Вы тщательно проверили? — подчиненный, как затравленный удав, смотрел в глаза худощавому, высокому человеку, затянутому в портупею, и чувствовал, как все его естество сжимается от страха под пронизывающим взглядом.

— Так точно, товарищ Бокий.

— Хорошо. Подготовьте его на завтра к десяти часам, я послушаю его.

Наутро Глеб Иванович в раздумьях ходил по кабинету, а когда раздался звонок телефона внутренней связи, поднял трубку и коротко бросил: «Вводите!» Помощник и охрана ввели человека, которого он долго ждал; предложив гостю сесть, Бокий приказал всем выйти.

— Я думаю, что вам необходимо отдохнуть в санатории на Кавказе, — без предисловия и тоном, не терпящим возражений, изрек хозяин кабинета. — Меня зовут Бокий Глеб Иванович. А вы Алекс, или Алексей Алексеевич Грейг. Вашими предками были два выдающихся адмирала императорского флота, а батюшка ваш дослужился до статского советника, не так ли, сударь?

— Вы достаточно хорошо осведомлены.

— Пожалуй, я буду не прав, если не скажу о вас большего, господин Алекс.

— Почему вы обращаетесь ко мне «господин», ведь большевики приняли обращение «товарищ», а «контре», которой я для вас являюсь, в лучшем случае говорят «гражданин».

— С вами, господин Алекс, товарищи уже общались в ЧК, надеюсь, не забыли? Повторяю, буду не прав, если не скажу большего, того, что знаю о вас. Вы окончили гимназию с золотой медалью и поступили в университет, где обучались физиологии, а затем вы досрочно защитили диплом и стажировались на кафедре, которую создал основатель физиологической школы профессор Иван Михайлович Сеченов. Тема вашей диссертации была связана с рефлексами головного мозга и являла собой продолжение дела ученого. Но, получив диплом ученой степени доктора медицины, вы на совете заявили от отказе от исследований и выводов по диссертации и спустя пять месяцев предложили кардинально иную концепцию… Кстати, когда вы еще являлись студентом университета, вы прошли интереснейший курс обучения. А способствовала вам в этом весьма приближенная к царю особа. К сожалению, мы ничего не выяснили об этой вашей учебе, а жаль. Но уже то, что вы — ученый-физиолог и занимались исследованиями в области мозга, нам более чем достаточно.

— Вы здесь — не костоломы из Чека и, кроме того, много знаете обо мне… Я ведь понимаю, что иного ответа, кроме согласия с вами сотрудничать, вы не ждете. И отказ мой — моя гибель. Не без протекции моего дальнего родственника, генерал-адъютанта его императорского величества, закончил я разведывательную школу. И еще: по диплому об окончании университета и по ученой степени я — физиолог. Но интересует меня совсем другое… интересует то, чем занимался профессор Шварц. Вот если б его найти.

— Что ж, вам повезло, вы будете работать в лаборатории Шварца. А пока езжайте-ка вы отдыхать на Кавказ.

— Ваша воля. А ведь я вас знал раньше… Мне о вас рассказывал заведующий отделом философии журнала «Русское богатство» Мокиевский. Именно профессор Мокиевский во многом был мне наставником. Благодаря ему я, похоже, стал тогда причислять себя то к мартинистам, то к розенкрейцерам. Его дар теософствующего гипнотизера, бесспорно, впечатляет.

— Ну а, скажем, с Барченко? С этим человеком вы раньше не были знакомы?

— Знаком не был. Но слышал. Говорили, что он милейший человек и весьма увлечен научным обоснованием особого мира на Тибете, именуемого Шамбалой.

— Что ж, общаясь с вами, невольно поверишь в судьбу. — Сухощавый человек с жестким, пронзительным взглядом деловито добавил: — Впредь условимся: мы оформим вам документы под другим именем. И обращаться будем «Алексей Ульянович», а фамилию сделаем Экк или, может, Линг. К вашему возвращению с курорта мы все уладим.

В этот миг неожиданно отворилась дверь, находившаяся сбоку от стола, и из нее вышел человек среднего роста, который сказал, обращаясь к невольному пленнику:

— Если что-то случится неординарное на отдыхе, позвоните по этому телефону. Номер запомните, он свяжет вас со мной. Ну что ж, доброго отдыха, Алексей Ульянович.

— Уверен, мы сможем с вами плодотворно потрудиться, — бросил вслед Бокий.

И если секретная планетарная История скрыла в своих хранилищах имя Алекса Грейга, то имя таинственного человека, в нужный момент вошедшего в кабинет Г.И. Бокия, чтоб держать на связи так удачно захваченного сотрудника, в той же Истории осталось. Правда, о его деяниях вы не сможете найти практически ни слова; а то, что найдется, не сможет пролить свет на истинную сущность этого уникума. Человек, служивший у Бокия, был также сотрудником тайного соперника Глеба Ивановича, которого в своих книгах я называю Митрополитовым (пусть же и далее он им и остается). И эта странная личность была не кто иной, как Забрежнев — заведующий международным отделом ЦК ВКП(б), курировавший в Исполнительном Комитете Коммунистического Интернационала (ИККИ) международный сектор. Исключительный талант — ему удавалось быть доверенным лицом и у Троцкого, и у Ленина, и у Сталина. Член РСДРП с 1909 года, он незадолго перед Первой мировой войной стал членом масонской ложи, а побывав с миссией в Париже и получив большие познания в области физиологии, анатомии и развив навыки гипноза, он был принят в руководство главной франкмасонской ложи — «Великого Востока Франции». После большевистского переворота в России Забрежнев вернулся в страну и стал активно участвовать в деятельности РКП(б), завоевав авторитет у партийной верхушки. Этот талантливый человек всегда работал в нескольких направлениях, ответственно исполняя чьи-то поручения и одновременно проводя в жизнь свои тайные планы. О нем, к примеру, можно найти краткие сведения, данные при допросах масона H.H. Беклемишева. Тот признавал, что уже в конце 1925 года масон Астромов говорил ему о своем желании устроить в Москве «ложу с ведома Политуправления, чтобы работать совместно на сближение с западными державами»; а «правой рукой Астромова был наместный мастер московской ложи «Гармония» Сергей Полисадов, с помощью которого ему удалось выйти на своего коллегу из «Великого Востока Франции» В.И. Забрежнева, работавшего в середине 1920-х годов в Совнаркоме СССР».

Следователям ленинградского ОГПУ задержанный свидетельствовал 3 марта 1926 года: «Припоминаю, что сначала Астромов приписывал эту идею некоему Барченко, а потом уже стал говорить от себя и, кажется, ездил по этому вопросу в Москву». Получается, что Александр Васильевич Барченко подбросил коллеге идею использования масонских каналов для сближения советской России с западными странами, причем под контролем ОГПУ. Б.В. Астромов, надеясь на поддержку властей, дает задание С.В. Полисадову, чтобы тот связался посредством орденских знаков с другом апостола большевистского движения Плеханова народным комиссаром просвещения евреем A.B. Луначарским, а заодно и с колоритным одесским евреем, ставшим редактором крупнейшей большевистско-коммунистической газеты «Известия» Стекловым (наст. Нахамкис). Обращение к Луначарскому не является случайным, ведь он масон; к примеру, попавший под следствие по делу о деятельности группы оккультистов «Эмеш Редививус» Е.К. Тегер признавал, что его товарищ Андрей Владимирович Соколов — масон, писатель и старый марксист — вместе с Луначарским принимал участие в организации и работах марксистских школ пропагандистов; также сотрудничал с издававшейся с 1917 года Максимом Горьким газетой «Новая жизнь»; встречался с Махатмой Ганди; главными темами разговоров Соколова с товарищами было средневековое тайноведение — астрология, магия, каббала.

Кстати, любопытно, что в истории зафиксирован факт посещения масонской ложи в Италии заместителем наркома обороны М.Н. Тухачевским. А эти товарищи представителей с улицы, т. е. не членов ордена, на свои закрытые собрания вряд ли допускают; так что причина, по которой кавалерист, облюбовавший для атаки на поляков экспериментальных лошадей профессора Шварца, попал на заседание заграничной масонской ложи, остается за семью печатями.

С идентичной идеей коммунистическо-масонского сближения выступил и плюгавый Карлуша Радек-Собельсон, изложив все проникновенно в письме к магистру «Великого Востока Франции». Когда же идея «Масоны всех стран, объединяйтесь! — во имя большевистской революции» провалилась, Радек обратил свой льстивый верноподданнический взор на красного самодержца; в 1934-м этот «передовой журналист коммунистической прессы» и недавний член Исполкома Коминтерна писал о Сталине: «К сжатой, спокойной, как утес, фигуре нашего вождя шли волны любви и доверия, шли волны уверенности, что там, на Мавзолее Ленина, собрался штаб будущей победоносной мировой революции».

В конце января 1926 года был арестован Астромов. Находясь в доме предварительного заключения, он 11 февраля 1926 года пишет письмо Иосифу Виссарионовичу, где продвигает мысль об использовании «красного масонства» не только как объединения коммунистически мыслящих интеллигентов, но и как «форму и маскировку, которую мог бы принять Коминтерн». Но в Коминтерне у товарища Сталина имелись свои доверенные люди, к примеру тот же Владимир Забрежнев, курировавший в Исполкоме Коминтерна международный сектор (с 1937 г. в Исполкоме Коммунистического Интернационала будет действовать другой сталинский гений — Митрополитов). И новоявленные советчики-консультанты при товарище Сталине, коим себя видел незадачливый генеральный секретарь «Автономного Русского масонства» Астромов, были не нужны. У товарища Сталина тогда уже появлялись свои личные глобальные планы и свои верноподданные исполнители.

Добавлю, что среди названных в ходе следствия Б.В. Астромовым масонских оккультных лож значился также «Орден рыцарей святого Грааля», возглавляемый Александром Габриэловичем Гошерон-Деляфосом, работавшим контролером финансового контрольного отдела Губфо (губернского финансового отдела). В нацистской Германии также появится свой «Орден рыцарей святого Грааля», а после и сам мифический религиозный символ Грааль станет вожделенной целью фюрера.

В конце 20-х годов «братья и сестры» «Автономного Русского масонства», а также члены «Ордена мартинистов» во главе с О. Мебесом — старейшей подпольной масонской организации в Ленинграде, представлявшей собой ветвь одноименного французского Ордена, постановлением особого совещания при коллегии ОГПУ были осуждены (всего 21 человек и, кстати, на непродолжительные сроки).

Очередь на расстрел «братьям и сестрам», а заодно и еврейскому окружению — «красной гвардии» — В.И. Ленина придет в 30-е годы, тогда же масоны и евреи будут методично уничтожаться и в нацистской Германии при товарище Гитлере.

«Масонская карта», разыгрываемая на территории СССР и Германии, оказалась бита. И одним из свидетелей разборок в фашистской Германии станет не кто иной, как выдающийся профессионал Алекс Грейг, прошедший школу разведки в юном возрасте еще во времена Российской империи. Начав работать с профессором Шварцем в одной из лабораторий Г.И. Бокия, он станет сотрудничать с заведующим международным отделом ЦК ВКП(б) Забрежневым, являвшимся одним из создателей закрытой партийной разведки товарища Сталина, и в итоге— с самим товарищем Сталиным. В процессе создания идентичной Спецотделу структуры в аппарате Сталина многие уникумы — сотрудники Глеба Ивановича — станут трудиться на генсека, посулами и шантажом становясь «двойными» работниками. А в 1937 году все активы Бокия и вовсе перейдут к обыгравшему его всемогущему Иосифу Виссарионовичу. К тому времени уже бывший заведующий одной из секретных лабораторий в аппарате Секретариата товарища Сталина Алекс Грейг, действующий в Германии как Отто Вильгельм фон дер Дитрих (и под другими именами), займет должность профессора медицины в Обществе научно-исследовательских институтов «Аненэрбе».

Но переплетение судеб всех этих героев оказывается куда как масштабнее и изощреннее.

На заре становления советской власти по делам службы, а заодно и подыскивая место для размещения одной из своих секретных лабораторий, руководитель Спецотдела Бокий оказался в небольшом городке Рязанской губернии. Он облюбовал уютный городок, найдя удобным для размещения намеченного подвалы местного банка. Узнав, что хозяином банка является молодой человек, чей отец— банкир-еврей — к тому времени умер, Бокий предложил ему возглавить эту лабораторию, полагая, что тот не разберется в делах, зато в состоянии будет финансировать проектные работы. Их встреча состоялась поздним вечером; выслушав предложение и понимая безвыходность ситуации, юный Митрополитов предложил встречный вариант, смысл которого заключался в том, что он письменно, по договору передает всю имеющуюся у него собственность и недвижимость в распоряжение Спецотдела, а взамен просит одного: сделать так, чтобы все окружающие были в курсе, будто он добровольно призван в ряды Красной армии, тогда как на самом деле его отправят в Тибет для обучения в монастырь Далай-ламы. Следует указать, что еще недавно подросток Митрополитов побывал на Востоке вместе с отцом и даже сумел получить кое-какие странные навыки от не менее странных знакомых, которых современная наука могла бы зачислить в ряд ясновидцев и экстрасенсов. На том и порешили; так 14-летний невысокий и невзрачный паренек, развитый не по годам (не внешне, но внутренне), стал числиться добровольцем и даже членом Коммунистической партии. Спустя год повзрослевший Митрополитов возвращается на родину, в свой город, где официально назначается сначала на должность секретаря окружкома комсомола, а затем секретаря окружкома партии (как записано в его биографии в советских энциклопедиях: «на комсомольской и партийной работе»). В 1926 году по окончании Московского университета он убывает в длительную командировку в США, где находится более двух лет. И только по возвращению из-за океана молодой Митрополитов знакомится со Сталиным, с тех пор навсегда став его ближайшим тайным соратником, с течением времени возглавив засекреченную сталинскую партийную разведку, таившуюся под различными неопределенными вывесками. В 1932-м он заканчивает уникальное партийное заведение— Институт красной профессуры, где сразу занимает должность руководителя кафедры (одну из своих многочисленных должностей). Полагаю, правдивых сведений об этом заведении для избранных вряд ли кому из исследователей удастся обнаружить.

Что же касается загадочной фигуры профессора Леонгарда Петровича Шварца, то в открытых источниках сведений о нем нет. Есть некие (возможно, даже родственники) Иоганн

Георг, он же Иван Григорьевич Шварц (1751–1784), преподаватель немецкого языка и философии, руководитель московских розенкрейцеров и его сын Павел Иванович Шварц (?—1852), ботаник, организатор масонских собраний в своем имении в 1830-е— 1840-е годы. Находится еще некий Леонгард Яковлевич Шварц, из сибирских немцев, который в октябре 1920 г. мобилизован в качестве учителя по приказу Омского губернского комитета по всеобщей трудовой повинности от 14 сентября 1920 года и назначен учителем в 5-ю Новоомскую немецкую школу по адресу: г. Омск, ул. Троцкого. С «сибирским адмиралом» A.B. Колчаком к тому времени уже покончено: в феврале 20-го его тело, согласно официальной версии, спустят в прорубь; с немецкими школами в русской Сибири большевики «разберутся» чуть позже, в 30-е…

В то время молодой Митрополитов уже будет создавать для товарища Сталина систему закрытых институтов и лабораторий, где также как и в других тайных научных организациях, станут проводиться уникальные исследования и проекты, но только с годами все более сверхуникальнее и все более масштабнее.

В те же 30-е годы XX века любовница Алекса Грейга, с которой он познакомился во время непродолжительного отдыха на Кавказе, куда был направлен волей Глеба Ивановича Бокия, будет активно воздействовать на фашиста итальянских кровей Бенито Муссолини, — способствуя продвижению вселенских сталинских замыслов. Она, ставшая интимной подругой дуче, войдет в историю под звучным чужим именем. Но это уже, как говорят, совсем другая история…

И такой не малозначимый нюанс. Недавно информацию о штандартенфюрере Максе Дитрихе, как одном из ведущих сотрудников института «Аненэрбе», обнаружил кандидат физико-математических наук Валентин Псаломщиков, когда работал над фантастически любопытным материалом. Полагаю, это и есть наш искомый Дитрих, менявший имена (об этой загадочной личности автор рассказывает и в других своих книгах, пытаясь докопаться до истины). В материале Псаломщикова речь идет о необычном проекте «Аненэрбе» в Эстонии, в котором участвовал Дитрих (один из его выдающихся предков— адмирал Сэмюэль Грейг похоронен в эстонском городе Ревеле). Тогда рейхслейтер Геббельс с помощью своих сотрудников организовал Адольфу Гитлеру встречу с эстонским Хранителем древней тайны входа в подводный лабиринт, будто бы соединяющий побережье с островами Моонзундского архипелага. В прорытом в глубокой древности атлантами подводном туннеле были и те, что соединяли между собой острова Сааремаа, Хийумаа и Осмуссаар. Семейный клан Хранителя оберегал эту тайну на протяжении более пятисот лет. Нацисты, как известно, считали себя потомками ариев — наследников атлантов. Среди легенд о наследии атлантов были и свидетельствующие о прорытых в древности подземных туннелях, соединявших острова и материки. Нелишне напомнить, что нацистские ученые искренне верили в Полую землю, населенную своеобразными существами (подобные легенды и верования характерны и для народов Русского Севера, других мест планеты). Не удивится вышесказанному лишь тот, кто верит в мистику, непознанное и чудеса (а чудеса являл и Господь, коим мы поклоняемся до сих пор, не задумываясь над их истинной сутью и принимая их как данность). По воле Гитлера «Аненэрбе» разыскивало сохранившиеся тайны в разных уголках Земли. Но и товарища Бокия, и обыгравшего его могущественного соперника Сталина тоже пленяли тайны далекой древности.

Примечания:

4

Луначарский Анатолий Васильевич (1875–1933) — с 1917 по 1929 г. нарком просвещения, профессор, «один из виднейших строителей социалистической культуры».