СВЕРХОРУДИЕ КРУППА, ИЛИ БЕЗВЕСТНЫЙ ПОДВИГ 30-Й БАТАРЕИ

(По материалам Л. Вяткина)

В одном из фильмов многосерийной телеэпопеи «Великая Отечественная» этот эпизод занимает несколько секунд. Сначала на экране появляется советская башенная установка береговой обороны, ведущая огонь по противнику. Потом кадры нацистской кинохроники — солдаты вермахта суетятся у громадных орудий, чуть ли не отвесно задравших широкие короткие стволы. Выстрелы… И вновь советская батарея. Крупным планом — сухощавый командир во флотском кителе с нашивками капитана. И снова залп. Мало кто знает, что наши кинооператоры запечатлели капитана Георгия Александера, командира 30-й батареи береговой обороны.

Все немецкие мемуаристы сетуют на сокрушительный огонь неприступного «форта», вставшего на их пути к Севастополю. Этим фортом была четырёхпушечная башенная батарея со скромным номером 30. Именно её комендоры внесли существенные коррективы в планы вермахта, вступив в невиданную дуэль с гигантской пушкой Круппа.

Бронебашенную батарею для защиты Севастополя с моря начали строить в устье реки Бельбек в 1912 году. Это была возвышенность, несколько изогнутая и одной стороной обращённая к морю. Кроме того, господство над окружающей местностью обеспечивало орудиям круговой обстрел. К 1914 году успели вырыть котлованы для башен и несколько подземных погребов, после чего строительство батареи законсервировали — российский флот господствовал на Чёрном море в 1914–1917 годах.

В конце 1920-х годов командование морских сил Чёрного и Азовского морей решило завершить строительство и обратилось к наркому обороны К. Е. Ворошилову за поддержкой. Нарком проект одобрил, и работы начались незамедлительно, при строительстве широко использовали многие механизмы и детали, оставшиеся от тяжёлых боевых кораблей царского флота. В 1933 году батарея береговой обороны, по мощности залпа равная линкору, вступила в строй. Ей присвоили № 30, командиром назначили выпускника Московского артиллерийского училища, капитана Георгия Александера, военкомом — старшего политрука Ермила Соловьёва.

1941 год, началась Великая Отечественная война. На всех фронтах шли тяжёлые бои, германское командование рассчитывало с ходу овладеть Севастополем. Но 1 ноября 1941 года, ровно в 12 часов 40 минут, на колонны мотомехчастей фашистов внезапно обрушился огневой удар невиданной мощи. Это было тем более неожиданно, что, по сведениям немецкой разведки, на данном направлении было мало частей Красной армии.

Прибыв в Севастополь, командующий Приморской армией, генерал-майор И. Е. Петров тщательно изучил обстановку, оценил исключительно удачное расположение двухбашенной, четырёхорудийной батареи Александера, её «царственный» калибр — двенадцать дюймов — 305 мм, способность вести огонь по кораблям противника и по его сухопутным частям.

Второй штурм Севастополя начался утром 17 декабря после сильной артподготовки. По приказу Манштейна в наступление ринулись пять дивизий. В первую очередь гитлеровцы стремились захватить батарею Александера, поэтому в районе реки Бельбек и Мекензиевых гор разгорелись особо ожесточённые бои. Но в глубоких потернах и на командном пункте батареи шум боёв был едва слышен. Александер, склонившись над картой, производил необходимые расчёты, после чего командовал: «Изготовиться к стрельбе!»

«Опять появились немецкие танки, мы насчитали их 12, повернули в нашу сторону и, выстроившись в линию, метров 300 открыли огонь по командному пункту, — вспоминал участник боёв Д. И. Пискунов. — Положение создалось довольно затруднительное. Но тут земля под нами вздрогнула и раздался близкий взрыв огромной силы. Выглянув из траншеи, я увидел, что там, где только что стоял и стрелял танк, уже ничего не было! Лишь падали комья земли и какие-то обломки. Оказалось, что по танкам ударила прямой наводкой береговая батарея Александера».

Нигде, кроме Севастополя, в ходе войны расход артиллерийских снарядов не превышал расход винтовочных и автоматных патронов. Поражённый этим, генерал Петров приказал проверить эти сведения, но цифры оказались прежними: 49 тысяч снарядов против 47 тысяч патронов.

Под новый 1942 год Александер заметил, что стала падать точность и дальность стрельбы. Сказался износ стволов — нарезы в их каналах стёрлись, поэтому снаряды после выстрела неустойчиво держались на траектории. В строго засекреченном месте, в одной из бухт, покоились запасные, 50-тонные стволы. В январскую ночь их достали, перевезли на батарею и замаскировали. Но как обновить батарею, если противник всего в полутора-двух километрах от неё? Да и по инструкции замена стволов требовала работы со спецкранами в течение 60 суток. Выход подсказал артиллерийский мастер С. И. Прокуда. Воспользовавшись длинными зимними ночами, батарейцы под его руководством методом «бурлацкой артели», почти вручную, применив небольшой кран и домкраты, всего за 16 суток заменили стволы на «тридцатой».

1942 год. Гитлер вызвал в Берлин Манштейна для доклада о затянувшейся операции. Провал двух штурмов Манштейн пытался оправдать тем, что подступы к городу хорошо укреплены, а русские матросы дерутся с невероятным фанатизмом. Кроме того, у русских много артиллерии, в том числе неуязвимый форт с орудиями невероятно крупного калибра. И вот тогда под Севастополь были направлены орудия сверхбольшого калибра — два типа «Карл» и одно — «Дора». Что же представляли собой эти чудовища? Предоставим слово автору «Севастопольских дневников» генерал-майору А. И. Ковтуну.

«С 30-й батареи доносят, что по ним стреляют невиданными ещё снарядами. При попадании одного из них треснул трёхметровый бетон. Петров вызывает к аппарату командира батареи Александера и требует более точных данных… Но данные о снаряде вызывают недоумение — длина около 2 метра, калибр 615 миллиметров».

С «тридцатой» хорошо просматривался весь фронт под Севастополем, и Александер организовал инструментальную разведку. Одного, потом другого «Карла» выдали особо яркие вспышки при выстрелах и характерный, харкающий звук. Между «чудищами» и батареей Александера завязалась артиллерийская дуэль. Кстати, помимо «Доры» и «Карлов», гитлеровцы подтянули под Севастополь несколько тяжёлых орудий 11-, 12- и 14-дюймового калибра. Их снаряды непрерывно перепахивали позицию «тридцатой» и обрушивались на кварталы города. Над Севастополем стояло гигантское облако пыли и дыма, и вскоре красавец-город был превращён в руины.

Этот штурм Севастополя был особенно ожесточённым. Только на батарею Александера было брошено несколько полков пехоты, не считая сапёрной роты, оснащённой огнемётами и зарядами для подрыва бронебашен. Вражеские бомбардировщики делали до 600 вылетов ежедневно. Артиллерийский огонь был настолько плотным, что в амбразуры беспрестанно залетали раскалённые осколки, вызывавшие пожары и ранившие людей. Они вонзались в стыки у оснований башен, и те заедали. С наступлением темноты матросы выковыривали их ломами.

На седьмой день штурма снаряд одного из «монстров» угодил в башню. Погибли наводчики и замочные, тяжело ранило командира башни. Однако расчёт заменили, орудия ввели встрой и дуэль продолжилась.

Следует отметить, что вскоре «Карлы» были сильно повреждены огнём батареи Александера и их вывезли в Германию. «Дору» же обнаружили лётчики и нанесли по её позиции короткий, но ощутимый удар, выведя из строя энергопоезда, состав спецсопровождения, платформы обслуживания и вагоны с боеприпасами. Генерал-майор, командовавший «Дорой», счёл за благо просить о срочном перебазировании за пределы Крыма.

Под Севастополем нацисты ежедневно теряли до 4500 солдат убитыми и ранеными. Однако и силы защитников таяли. Батарею Александера прикрывал батальон морских пехотинцев и миномётная батарея лейтенанта Пятецкого. Они, не щадя себя, выполняли приказ генерала Петрова: «Беречь батарею!» Но к 12 июня от батальона осталось меньше роты. Сильно поредел и 90-й стрелковый полк, державший фронт близ 30-й. Иссякли совсем недавно казавшиеся неисчерпаемыми запасы снарядов. 17 июня последовала новая серия атак, которые батарейцы отбивали собственными силами и выстрелами учебными болванками.

Положение стало критическим. На общем совете личного состава было принято решение прорываться небольшими группами в горы, к партизанам. Некоторым это удалось. Через несколько дней противник опоясал батарею пулемётными точками. Соловьёв, руководивший одной из последних групп прорыва, был тяжело ранен. Александер уходил последним. В подземных галереях оставались только раненые, которые не могли передвигаться, и медперсонал.

24 июня командир попрощался с политруком и вместе с небольшой группой батарейцев через водосток ночью вышел к реке Бельбек. Через несколько дней предатель из местных жителей выдал Александера, и после пыток он был расстрелян в симферопольской тюрьме.

После ухода из Севастополя последних кораблей на батарее продолжались подземные бои ещё 19 суток! Даже когда были подорваны входные двери, нацисты долго не могли войти внутрь потерн. Искалеченные моряки встречали их автоматным и винтовочным огнём. Когда же был захвачен центральный пост, старший политрук Ермил Соловьёв, не желая попасть в плен, застрелился. В дальних потернах и узких ходах раненые продолжали сражаться почти в полной темноте.

Призывы к сдаче и всяческие посулы остались безответными. Тогда гитлеровцы стали нагнетать в подземные сооружения газы. Под землёй наступила тишина…

В самом конце Великой Отечественной войны в руки советского командования попали особо секретные архивы Третьего рейха. Они содержали чертежи и техническую документацию об уже известных нам орудиях-«монстрах», о неосуществлённых проектах всевозможного «чудо-оружия». Но каково же было удивление, когда среди этих бумаг были обнаружены описания и чертежи… батареи Александера, сделанные немецкими специалистами.

Это было подлинное научное исследование, включавшее расчёты на прочность артсистемы, износ стволов, анализ порохов и ряд других сугубо специальных вопросов.

В конце был приложен вывод о том, что «форт русских „Максим Горький 1“ являлся подлинным шедевром военного инженерного искусства», и что именно поэтому, в силу своих исключительных качеств смог отсрочить падение Севастополя более чем на полгода.