|
||||
|
|
Глава 1. Начальная история и предыстория славянства Славян на свете много: по оценке на конец II — начало III тысячелетия — около 300 миллионов. Конечно, с населением Китая или Индии не сравнить, но все же куда больше чем англичан, французов, немцев, испанцев и итальянцев вместе взятых. В настоящее время к славянам — крупнейшей европейской группе народов, объединенных близостью языков, — относятся: русские (рис. 1),[1]{1} украинцы и белорусы (рис. 2), чехи, словаки, поляки и болгары (рис. 3), сербы и лужичане (лужицкие сербы) (рис. 4), хорваты (рис. 5-а, 5-б), словенцы (рис. 6-а, 6-б), черногорцы (рис. 7), македонцы (рис. 8). Традиционным местом расселения славян в последние века является Восточная Европа (включая большую часть Балканского полуострова) и Россия — вплоть до побережья Тихого океана. Славянская диаспора есть и в Америке, и в Австралии, но это — результат недавних переселений. К концу ХХ века все славянские народы, кроме русских (считающихся однако государственнообразующим этносом) и проживающих в современной Германии лужичан, получили государственную самостоятельность, обозначенную по имени титульной нации — Украина, Белоруссия, Польша, Чехия, Словакия, Болгария, Хорватия, Словения, Македония, Сербия, Черногория (последние две страны к началу III тысячелетия были объединены в государственный союз — Югославию, однако его дальнейшее существование по ряду внешних и внутренних причин оставалось под вопросом: до конца 2001 года черногорцы намеревались провести референдум о выходе из Сюза). Два славянских государственных образования получили название по занимаемой территории: Республика Босния и Герцеговина, а также самопровозглашенная и не признанная мировым сообществом Приднестровская Молдавская Республика.[2] По лексическому составу (и особенно по фундаментальным корневым основам) славянские языки достаточно близки между собой, условно подразделяются на три большие группы — западные, восточные и южные, однако после принятия славянскими народами христианства базируются на разных алфавитах. Русские, украинцы, белорусы, болгары, сербы, черногорцы, большая часть македонцев приняли православие и как следствие — кириллическую азбуку (названную так по имени одного из ее создателей — Кирилла). Чехи, словаки, поляки, хорваты, словенцы, лужичане, перейдя от древнего язычества к христианству, с самого начала ориентировались на католическую церковь с латинским переводом Библии и соответствующим богослужении; поэтому и письменность они приняли на основе латинской графики. Правда, в Чехии и Моравии, где миссионерской деятельностью занимались сами учители славянства — Кирилл и Мефодий — (а также на самом первоначальном этапе в древней Хорватии) некоторое время существовала глаголица — особое славянское письмо (рис. 9). Церковная Реформация, хотя и внесла изменения в конфессиональную картину западного славянского мира, на латинское письмо ни коим образом не повлияла. Вот и получается такая на первый взгляд странная ситуация: сербы и хорваты говорят на одном и том же языке, но пишут и читают тексты, созданные с помощью разных алфавитов. К сказанному остается добавить, что часть славян бывшей Югославии (особенно в Боснии и Герцеговине, а также в Македонии), долгое время находившейся под игом Османской империи, исповедует ислам. Как правоверные мусульмане они читают (или слушают) Коран на арабском языке и многие из них знают арабскую письменность. * * *Некогда славянских племен — предшественников современных славянских народов — на территории Европы было значительно больше. Многим современным читателям, не изучавшим углубленно древнюю и средневековую историю, мало что говорят такие этнические названия, как ободриты (бодричи), руяне (руги), вагры, лютичи, поморяне, хорутане, хижане, нелетичи и др. А между тем, так прозывались предки современных славян, которые до принятия (или же во многих случаях насильственного навязывания им) христианства проживали на более обширных территориях, нежели сегодня. Славянство в явном виде просматривается уже со времен Троянской войны, то есть с начала 1-го тысячелетия до новой эры. Причем участвовали славянские племена в знаменитой войне, воспетой Гомером, как с одной, так и с другой стороны. Славяно-скифское племя из муравьиного тотема мирмедионов (от греч. myrmex (myrmekos) — «муравей»), обитавшего где-то в Причерноморье (а может, и гораздо севернее), привел под стены Илиона неистовый Ахилл, присоединив свой совершенно не похожий на эллинский отряд к разномастной армии осаждавших Трою ахейцев. Но и среди осажденных защитников Трои были славяне. Гомер называет их энетами. Это те самые венеды (венеты), которые впоследствии были известны по всей Европе. Возглавлял троянский отряд энетов (венедов) Антенор. Корневая основа его имени «ант» — та же, что и у этнонима анты (так славян прозывали византийские историки), она обнаруживается и в более ранних мифологемах-образах: например, великан Антей, Антиклея (мать Одиссея), Антиной (предводитель женихов — претендентов на руку Пенелопы), Антигона (дочь царя Эдипа), Антиопа (одна из многочисленных возлюбленных Зевса) и т. п. У Антенора и его энетов были какие-то особые отношения с греками, поэтому они позволили ему и другому счастливчику — будущему родоначальнику Римской державы Энею — живыми покинуть Трою после ее взятия и поголовного уничтожения всех остальных защитников. Дальнейшее хорошо известно хотя бы по «Энеиде» Вергилия: Эней и Антерон приплыли в Италию, где положили начало будущей Римской цивилизации. Имя Эней созвучно этнониму энеты (венеды), что тоже говорит само за себя. Всё это прекрасно осознавал еще Михаил Васильевич Ломоносов (1711–1765) — он следующими мощными аккордами открывал историю славянских народов:
Сказанное косвенно подтверждает одна надгробная этрусская надпись, введенная в научный оборот еще в середине XIX века знаменитым историком Теодором Моммзеном (1817–1903). Она приводится в хорошо известной (благодаря репринтным переизданиям) книге Егора Классена «Новые материалы для древнейшей истории славян вообще и славяно-руссов дорюриковского времени в особенности с легким очерком истории руссов до Рождества Христова». Вып. 1 (М., 1854). Фаддей Воланский выявил в моммзеновской надписи не только имя самого Энея, но также и множество славянских корней, включая название России (Расии). Все это вместе взятое позволило Воланскому и Классену предположить, что Моммзеном была найдена могила самого Энея. Выходит, не так уж и далек от истины был Иван Котляревский (1769–1838): хотя он и спародировал Вергилия, но зато почувствовал в латинских гекзаметрах подлинно славянский (малоросский) аромат: Эней был парубок бедовый((Перевод с украинского Веры Потаповой)[3]) Вообще-то Троя — тоже славянское название, хотя числительное «три» и звучит одинаково в большинстве индоевропейских языков. Еще выдающийся русско-украинский историк Николай Иванович Костомаров (1817–1885) (рис. 11) в «Славянской мифологии» (а вслед за ним и академик А. Н. Веселовский) обратил внимание на сходство топонима Троя и этнонима «троянцы» с фольклорным собирательным понятием «трояны», обозначающим, как правило, трех братьев, но относящимся также и к другим лицам, родственно связанным между собой. Классическими братьями-троянами древнерусской истории были основатели Киева Кий, Щек и Хорив. Вот почему в устных народных легендах Киев иногда именовался Троей, не тождественной, естественно, малоазийской Трое-Илиону. Известно также славянское языческое божество Триглав — еще один Троян, которого помнит «Слово о полку Игореве»: «Трояновы века» и «Троянова тропа». Во времена Гомера троянцами именовали не только защитников стольного города, но всех жителей Троянского царства. Между прочим, основателем Троянского царства и его столицы считается Дардан, сын Зевса и титаниды-плеяды Электры. В честь основателя Трои и по сей день носит свое название пролив Дарданеллы, но несомненный интерес представляет также и имя праотца многих троянских героев «Илиады»: оно состоит из двух чисто славянских корней «дар» + «дан» и не нуждается в переводе, ибо означает то, что означает — «дар дан». После падения и разрушения Трои часть уцелевших троянцев-дарданцев рассеялась по всей земле. Сказанное относится не только к уже упомянутым энетам (венедам), но к основателям будущей Франкской империи (о чем наперебой сообщают средневековые хронисты). Быть может, это дало основание знаменитому византийскому историку Прокопию Кесарийскому (около 500 — после 562) наименовать славян по-гречески «спорами», то есть «рассеянными». Вот почему начале нового тысячелетия венеды заселяли обширные территории от западных рубежей современной России до нынешнего датского побережья Балтики, занимая практически всю территорию теперешней Германии. Германские племена в то время обитали намного западнее и лишь впоследствии вытеснили и ассимилировали славянские племена на их исконно славянских землях. В 2000 году словенские исследователи Йожко Шавли, Матей Бор и Иван Томажич выпустили на английском языке фундаментальный труд «Венеты: первые строители европейского сообщества» (русский перевод — 2001 год), где приводится множество новых (нередко — сенсационных) данных, подтверждающих уникальную роль предков славян в общеевропейских этнических процессах. Корень «вен» сохранился во многих словах русского языка: вeно (выкуп за невесту, приданое), вена (кровеносный сосуд), венец, венок, веник и др. Данная корневая основа содержится и в персидском названии вступительной и наиболее архаичной части священной книги древних иранцев Авесты. В местах былого расселения венедов остались названия городов и рек, образованные от родового имени исчезнувшего народа. Среди них — достославные Вена и Венеция, а также города в Латвии в местах, где раньше жили древние славяне, — Вентспилс на реке Вента и Венден (первоначальное название Цесиса). Среди древних богов, коим поклонялись венеды, — знаменитая богиня любви Венера (по-латински Venus): ее культ восходит к самым глубинным корням индоевропейской и доиндоевропейской этнокультурной общности, но соответствующее имя было воспринято лишь той частью отпочковавшихся народов, которые, мигрируя с севера и минуя Альпы, оказались, в конечном счете, на Апеннинском полуострове на территории Древнего Рима и современной Италии. Имя славянского племени венеды созвучно с названием другого древнего народа — вандалы (в ряде случаев «вандалы» так и писались — «венды»). Вандалы — канонизированное название одного из ответвлений древнеславянской этнолингвистической общности. По Иоакимовской летописи, наиболее важные и недошедшие до нас фрагменты которой приводятся в «Истории Российской» Татищева, среди легендарных правителей Словенска, первой столицы Древней Руси, значится князь Вандал, который «владея славянами, ходя всюду на север, восток и запад морем и землею, многи земли на вскрай моря повоева и народы себе покоря, возвратися во град Великий». Далее летописец рассказывает о сыновьях Вандала — Изборе, Владимире и Столпосвяте, носящих, как нетрудно убедиться, чисто русские имена. Имя Вандал тоже славянское: об этом прямо говорят некоторые средневековые хронисты. В Польше до сих пор широко распространено одно из популярных женских имен — Ванда. Да и исконно русское имя Ваня, скорее всего, унаследовано от древнейшей эпохи, и лишь сравнительно недавно, после принятия христианства, было совмещено с еврейским Иоанном (сопряжение же последнего с русским Иваном, скорее всего, происходило по упомянутой схеме). Дело в том, что древнескандинавский эпос знает целый класс богов — ванов, соперников асов. Наиболее известной представительницей ванов является богиня любви и красоты Фрейя (коррелят античной Афродиты-Венеры) — наперсница верховного скандинавского бога Одина. Уместно предположить, что на определенной стадии распада одной из ветвей былой арийской общности ваны представляли собой идеологическую или религиозную доминанту (об этом косвенно свидетельствуют и недолго просуществовавшее Ванское царство, и легендарная земля Вантит, которая, согласно средневековым арабским источникам располагалась где-то между Окой и верховьями Дона, и связующее слово «ван» в голландских фамилиях). Так вот, не лишено вероятности, что имя Вандал изначально означало «ван» + «дал», то есть «бог дал» (по аналогии с более поздним Богданом и образованным по той же схеме Валдаем и Дажьбогом). Вполне допустимо, что германцы, завоевав балтийскую Вандалию, восприняли ее имя, подобно тому, как в дальнейшем это произошло с покоренной негерманской Пруссией. Впрочем, «исконность», так сказать, в данном случае не имеет никакого значения, ибо, чем дальше в прошлое, тем меньше различий и больше социокультурного и языкового сходства у некогда единых индоевропейских этносов. Лишним подтверждением тому может служить и тот факт, что одно из кельтских племен на берегу Атлантического океана (территория современной Франции) также носило название венетов. О них подробно рассказывается в «Записках о галльской войне» Гая Юлия Цезаря. С учетом чередования гласных в корневой основе «вен—ван» можно предположить, что к ней восходит и название знаменитой французской «мятежной» провинции Вандеи. Еще в начале XVI века один из основоположников польской историографии Мацей Меховский следующим образом писал о вандалах в популярном «Трактате о двух Сарматиях»:
Также и далматинский историк XVII века Мавро Орбини, родоначальник южнославянской исторической мысли, опираясь на утраченные летописи, в своем фундаментальном труде «Славянское царство» (1601 г.), написанном по-итальянски, указывал, что вандалы имели то же наречие, обычаи и веру, что и русские. И именно вандалы, по Орбини, послали на княжение в Великий Новгород Рюрика с братьями. Автор даже составил словарь русско-вандальских параллелей, из коего наглядно видно поразительное языковое сходство, переходящее в ряде случаев в полную тождественность лексем. Данные южнославянского историка подтверждают и другие источники. Так, посол «великого кесаря» ко двору Великого князя московского Василия III Сигизмунд Герберштейн (1486–1566), бывший, кстати, по рождению словенцем (территория, населенная словенцами, входила в те времена в состав Священной Римской империи, а позже — Австро-Венгрии), прямо пишет в своих знаменитых «Записках о Московии», что вандалы, к коим относились и варяги, «имели общие с русскими язык, обычаи и веру», что Гостомысл, «муж благоразумный и уважаемый новгородцами», посоветовал землякам пригласить на княжение «вандала» Рюрика, вместе с братьями. Сообщение венского посла ценно еще и тем, что оно подтверждает факты, приводимые в Иоакимовской летописи (в частности, о посреднической роли знаменитого Гостомысла, историчность которого оспаривали русские историки ХIX и ХХ веков, начиная с Карамзина). * * *Благодаря Прокопию Кесарийскому сохранились драгоценные свидетельства о славянском мире VI века нашей эры:
Другие византийские историки также зафиксировали немало важнейших подробностей о быте и обычаях славян. Среди многих свидетельств особенно выделяются заметки двух императоров — Маврикия Стратега (582–602) и Константина VII Багрянородного (908–959). Император Маврикий особое внимание обращал на воинское искусство славян, поражавшее даже многоопытных византийцев:
Константина Багрянородного, казалось бы, интересовали совершенно иные вопросы: регулярные плавания славян по Днепру на лодках-однодеревках, преодоление разными способами семи днепровских порогов, жертвоприношения петухов у тысячелетнего дуба на острове Хортица (где впоследствии обосновалась Запорожская Сечь), соперничество с печенегами. Но это не чисто познавательный интерес. Вот уже более трех веков Византийская империя подвергалась непрерывным атакам со стороны на первый взгляд разрозненных славянских племен, которые в решающий момент превращались в грозную, не ведающую поражений силу. Проникая повсюду, как струи дождевой воды, обрушившиеся на пересохшую степь, славяне наводили страх и ужас на подданных империи даже в пору ее наибольшего могущества и процветания. Послушаем еще раз Прокопия из Кесарии — главного хрониста царствования Юстиниана (речь идет о набеге славян на Балканы):
Славяне чувствовали свою силу и знали себе цену. Свидетельствует еще один византийский историк VI века, носивший распространенное греческое имя Менандр. Он служил в императорской гвардии, участвовал в битвах со славянами и аварами и потому получил прозвище Протектор. Так вот, по свидетельству Менандра Протектора, когда аварский князь, по «странному совпадению» носивший славянское имя Баян, пытался подчинить себе славянских вождей, утвердившихся на Балканах, те ему ответили: «Родился ли среди людей и согревается ли лучами солнца тот, кто подчинит нашу силу? Ибо мы привыкли властвовать чужой землей, а не другие нашей. И это для нас незыблемо, пока существуют войны и мечи» (эти слова уже приводились в 1-й части). Между прочим, столь решительный и непреклонный отпор авары получили примерно в то же самое время, когда, поработив другое славянское племя — дулебов — издевались над ними как хотели. Эти дулебы жили где-то в Прикарпатье, отличались мирным нравом и думали, что смирение им поможет. Как бы не так! Пока другие славянские племена отвоевывали себе жизненное пространство на Балканах, дулебы попали под жесточайшее аварское иго, известных в русских летописях под именем обров. Про то, как издевались обры над дулебами, как впрягали в повозки дулебских жен и насильничали над ними, нынче всяк знает. Но и урок, должно быть, не пропал даром. Славяне лишний раз на собственной шкуре познали простую и старую, как мир, истину: кто не хочет кормить свою армию, будет кормить чужую. Недаром в дальнейшем русские люди денег и припасов на содержание княжеской дружины или царского войска не жалели. Традиция сохранилась и поныне: Россия сильна не только самой армией, но и поддержкой ее народом! * * *История славянства не ограничивается однако первыми веками новой эры или последними — накануне ее. История эта прослеживается далеко в глубь тысячелетий и неотделима от судьбы всех индоевропейских народов. Как известно, славянские языки относятся к большой и разветвленной семье индоевропейских языков (рис. 12). Еще в прошлом веке было доказано (и это стало одним из блестящих триумфов науки), что все входящие в нее языки и, следовательно, говорящие на них народы имеют общее происхождение: некогда, много тысячелетий тому назад, был единый пранарод, именуемый иногда арийским, с единым праязыком (рис. 13). Всего известно свыше 30 самостоятельных языковых семей — точная классификация затруднена из-за неясности: на сколько обособленных языковых семей подразделяются языки индейцев Северной, Центральной и Южной Америк; в различных энциклопедиях, учебной и справочной литературе их число колеблется от 3 до 16 (причем ряд лингвистов вообще предполагает отказаться от традиционной классификации и перейти к группировке на совершенно ином основании). Языковые семьи не равномощны: например, на языках китайско-тибетской семьи говорит около миллиарда человек, на кетском же языке (обособленная семья) — около одной тысячи, а на юкагирском языке (тоже обособленная семья) — менее 300 человек (и кеты и юкагиры — малые народности России). Слова-лексемы любого языка берут свое начало в самых невообразимых глубинах человеческой истории. Они, точно несмываемые следы, сохраняют на себе отпечаток тех неимоверно далеких времен, когда современные языки представляли собой единое целое в составе пусть несколько примитивного, но зато общего человеческого праязыка. То была эпоха, когда, говоря словами самой же Несторовой летописи, «быша человеци мнози и единогласни» [то есть «говорили на одном языке»]. (Другой перевод соответствующего резюме из Лаврентьевской летописи: был «род один и язык един»). Здесь Нестор опирается на Библию:
Это — канонический русский текст. В дословном научном переводе знаменитая фраза звучит еще более впечатляюще:
Не надо думать, что легендарное представление о былом единстве языков, кроме Библии, нигде больше не встречается. Предания о некогда общем для всех языке зафиксированы в разных концах земного шара у таких экзотических, совершенно непохожих друг на друга и абсолютно не связанных между собой народов, как племена ва-сена в Восточной Африке, качча-нага в индийском Ассаме и у южно-австралийских туземцев, живущих на побережье бухты Энкаунтер. О былом единстве языков свидетельствуют и древнейшие шумерийские тексты. Так, в известном фрагменте о Золотом веке прямо говорится о том времени, «когда речь человечья единой была», и лишь впоследствии языки расщепились и возникло «разногласие». Вот он ключ к разгадке многих тайн древнейшей истории! Не надо никуда ездить и ничего раскапывать. Всё под руками, точнее — перед глазами. Нужно только научиться реконструировать первоначальный смысл, заложенный и навечно сохраненный в текстах, прослеживать его трансформации на протяжении тысячелетних перипетий. Понятно, придется отказаться от некоторых укоренившихся предрассудков и приобрести определенные навыки, дабы в буквальном смысле научиться читать не только между строк, но и между слов и даже между букв. Но вначале небольшое отступление о едином происхождении языков мира.[5] Большинство филологов и историков данную концепцию активно отвергает, считая, что все языковые семьи возникли когда-то самостоятельно, как грибы после дождя. И между ними существует — если уж не «китайская стена», то непреступная загородка — это уж точно. Как же вообще возникает язык? И почему? Ответы на поставленные вопросы традиционно вращаются вокруг чуть ли не фатальной случайности. Случайно на Земле появился человек — к тому же «от обезьяны». Случайно первоначально издаваемые им нечленораздельные звуки превратились в связную речь. Классические теории происхождения языка все как одна ориентируются на случайность и вообще даже по своим неформальным названиям, негласно данным им филологами, носят какой-то легкомысленный характер: теория «вау-вау» (язык возник в результате звукоподражания животным, птицам и т. п.); теория «ням-ням» (слова языка — результат первоначального детского лепетания); теория «ой-ё-ёй» (всё началось с непроизвольно произносимых звуков и выкриков; и т. д. Между тем слова любого языка образуются не в виде свободного или случайного набора звуков и столь же случайного привязывания их к обозначаемым объектам. Существует общая закономерность, обусловленная природной структурой энергетического поля Вселенной. На таком понимании глубинных законов Космоса настаивал великий русский ученый и мыслитель Константин Эдуардович Циолковский (1857–1935). Согласно данной концепции, в самой природе содержатся информационные матрицы с единой смысловой структурой, что, в конечном счете, и реализуется в словах и понятиях. Смысл не зависит от языка (и соответственно — от системы письма, звукового или знаково-графического выражения); напротив, любой язык целиком и полностью зависит от смысла. Потому-то и есть достаточно оснований утверждать, что в самых глубинных истоках, на заре становления людского рода все без исключения языки имели общую основу — а, следовательно, и сами народы имели общую культуру и верования. К такому выводу приводит, к примеру, анализ самого архаичного и консервативного пласта лексем всех языков мира — указательных слов и местоимений и возникших позже на их основе личных местоимений всех модификаций. Удается выделить несколько первичных элементов, которые повторяются во всех без исключения языках мира — живых и мертвых, донося до наших дней дыхание Праязыка. Какая-то случайность здесь полностью исключена. Серьезные ученые-языковеды во все времена по-разному доказывали, что утверждение Библии о былом единстве языков — отнюдь не метафора. Наиболее убедительно это было сделано уже в наше время. В начале ХХ века итальянский филолог Альфред Тромбетти (1866–1929) выдвинул всесторонне обоснованную концепцию моногенеза языков, то есть их единого происхождения. Практически одновременно с ним датчанин Хольгер Педерсен (1867–1953) выдвинул гипотезу родства индоевропейских, семито-хамитских, уральских, алтайских и ряда других языков. Примерно в то же самое время набрало силу «новое учение о языке» советского академика Николая Яковлевича Марра (1864–1934) (рис. 14), где неисчерпаемое словесное богатство, обретенное многочисленными народами за их долгую историю, выводилось из четырех первоэлементов: «сал», «бер», «йон», «рош».[6] После появления известной работы И. В. Сталина по вопросам языкознания марристская теория была объявлена лженаучной, а ее приверженцы подверглись гонениям. Сама тема долгое время считалась запретной. Я прекрасно помню, как в начале 60-х годов, еще будучи студентом, задавал преподавателям университета вопрос о моногенезе языков: хотя Сталина давно не было в живых, а культ его личности развенчан — маститые мэтры столбенели и лишались дара речи от одного только вопроса на крамольную тему. Помимо концепции «языковых первоэлементов» Марр во множестве публиковал и конкретные лингвистические доказательства в пользу былого единства языков, культур и не родственных на первый взгляд этносов. Так, в 1926 году вышла в свет его статья «От шумеров и хеттов к палеоазиатам», где демонстрируется общность происхождения слова «женщина» (а также «вода») в южных месопотамских и малоазиатских языках, с одной стороны, и в северных палеоазиатских (чукотский, эскимосский, юкагирский языки), с другой стороны. А в 1930 году Марр опубликовал обширную работу с беллетристическим названием — «Яфетические зори на украинском хуторе. (Бабушкины сказки о Свинье Красном Солнышке)», где на многочисленных и конкретных примерах продемонстрировал доиндоевропейские базовые элементы славянских языков. В середине века наибольшую популярность получила так называемая «ностратическая» (термин Педерсена), или сибиро-европейская (термин советских лингвистов), теория; в ней идея Праязыка доказывалась на основе скрупулезного анализа крупных языковых семей. (На эту тему было опубликовано несколько выпусков сравнительного словаря рано погибшего ученого В. М. Иллича-Свитыча.) Совсем недавно американские лингвисты подвергли компьютерной обработке данные по всем языкам Земли (причем за исходную основу был взят лексический массив языков северо-, центрально- и южноамериканских индейцев), касающихся таких жизненно важных понятий, как деторождение, кормление грудью и т. п. И представьте, компьютер выдал однозначный ответ: все языки без исключения имеют общий лексический базис. Теория моногенеза языков вызывает скептическое неприятие специалистов. Однако гораздо более нелепой (если хорошенько вдуматься) выглядит противоположная концепция, в соответствии с которой каждый язык, группа языков или языковое семейство возникли самостоятельно и обособленно, а потом развивались по законам, более или менее одинаковым для всех. Логичнее было бы предположить, что в случае обособленного возникновения языков законы их функционирования также должны были быть особенными, не повторяющими (гомоморфно или изоморфно) друг друга. Такое совпадение маловероятно! Следовательно, остается принять обратное. Здесь права Библия, а не ее противники. Безусловно, единство языка ничего общего не имеет с антропологическим единством использовавших его этносов. На современном английском языке говорят представители разных рас и множества совершенно не схожих друг с другом народов, но данный факт языкового единства ни коим образом не сказывается на антропологической однородности. Как видим, аргументов в пользу языкового моногенеза более чем достаточно. И можно с полным основанием утверждать, что единый пранарод, единый праязык и их общая прародина относятся не к одним лишь индоевропейцам, но ко всем без исключения этносам, населявшим Землю в прошлом и настоящем. * * *Но если некогда существовал единый пранарод с единым праязыком, то, вне всякого сомнения, была и единая территория проживания. Где же находилась эта древняя прародина? Существует много теорий. Разные авторы помещают Прародину индоевропейцев (ариев) в разных местах (рис. 15): Г. М. Бонгард-Левин и Э. А. Грантовский — в степях Евразии; Т. В. Гамкрелидзе и В. В. Иванов — в Передней Азии, на территории, примыкающей к Кавказу (рис. 16), В. А. Сафронов и Ю. А. Шилов, Ю. Д. Петухов и многие другие — в Восточной Европе (рис. 17), А. И. Асов, Е. С. Лазарев и Н. Р. Гусева — на Севере и т. д. Каждый автор приводит немало убедительных аргументов в пользу отстаиваемой гипотезы. Но на какую бы глубину не опускали бы — ученые историки и археологи — хронологическую планку своих изысканий, их выводы — всего лишь одна из возможных гипотез. Вот, к примеру, как рисуется начальная история иноевропейцов известному украинскому автору и археологу Юрию Алексеевичу Шилову, опубликовавшему на данную тему несколько монографий, наиболее известная и фундаментальная из которых «Прародина ариев: История, обряды, мифы» (Киев, 1995):
Лично я придерживаюсь полярной концепции происхождения человеческой цивилизации, согласно которой последняя зародилась на Севере и длительное время существовала в границах исчезнувшего ныне Арктического материка — Арктиды-Гибербореей (или Туле). Наиболее существенные факты и свидетельства, позволяющие реконструировать подлинные исходные точки отсчета мировой истории и предыстории впервые были сформулированы в классической книге выдающегося индийского ученого и общественного деятеля Балгангадхара Тилака (1856–1920) (рис. 18) «Арктическая родина в Ведах». Здесь путем скрупулезного текстологического анализа доказано: в священных книгах древних индийцев и их прапредков описаны не южные, а северные реалии — полярное звездное небо, полярные день и ночь, полярные зори и сияния. Аргументы, приводимые Тилаком, следующие. В древнейших источниках, например, в Тайттирии-Брахмане (а также в Авесте) описывается Прародина человечества, где Солнце всходит и заходит по одному разу в год, а сам год делится на один долгий день и одну долгую ночь, — что, как известно, соответствует ситуации, фиксируемой в высоких полярных широтах. В Ведах же встречаются такие высказывания: «То, что есть год, — эта только один день и одна ночь Богов»; «В Меру Боги видят Солнце восходящим только один раз в году». Общие положения подкрепляются более детальными, основанными на точном математическом расчете современных ученых: он свидетельствует, в частности, что в Ригведе описываются зори более продолжительные, чем они могут быть на юге; там же рассказывается о северном сиянии и летнем поведении Солнца вблизи полюса, когда оно поднимается на максимальную высоту над горизонтом, некоторое время «стоит» на месте, прежде чем начинает опускаться. По расчетам специалистов, растянутые утренние и вечерние зори, как они описываются в гимнах Ригведы, вполне соответствуют тому, что наблюдается сегодня на широте Мурманска. Фундаментальный труд Тилака общепризнан во всем мире. Изданный впервые на английском языке в 1903 году и в дальнейшем переведенный на многие языки мира, он, тем не менее, долгое время был недоступен российскому читателю. Правда, существовал добротный и подробный пересказ концепции Тилака, включенный в интересную книгу русского зоолога (сербского происхождения) Е. А. Елачича «Крайний Север как родина человечества» (СПб., 1910). Лишь благодаря невероятным усилиям и подвижнической деятельности профессора Наталии Романовны Гусевой — у ней, кстати, хранится единственный в России экземпляр книги Тилака, подаренный его внуком — в 1998 году впервые увидели свет на русском языке обширные отрывки из исследования индийского ученого, а в 2001 году вышел ее полный перевод. Характерным образцом доказательств, приводимых Тилаком, могут послужить приводимые ниже отрывки из 4-й главы, озаглавленной «Ночь Богов»:
Главное внимание в книге Тилака уделено анализу древних индо-иранских источников. Но он обращается также и к мифологии других народов и, в частности, славян. В доступных ему фольклорных текстах (естественно, не на языке оригинала) выдающийся ученый обнаружил упоминания полярной ночи — по крайней мере, такой вывод напрашивается сам собой. Фрагмент русской сказки, который приводит Тилак в переводе на английский язык, звучит следующим образом (опять-таки в обратном переводе — но уже с английского на русский):
Тилак проводит вполне приемлемую параллель между русской волшебной сказкой и известными гимнами Ригведы о борьбе ведийских богов с Вритрой — драконом (змеем) мрака (рис. 19), по Тилаку, олицетворяющим все ту же полярную ночь. В борьбе армии Индры и Марутов — божеств ветров — с силами мрака на стороне первых участвует еще одно ведийское божество по имени Трита Аптья. Трита означает «третий» (Аптья переводится «рожденный водой»). Тилак усматривает прямую генетическую связь между ведийским Тритой и третьим сыном волшебных славянских сказок (в данном конкретном случае — русским Иванушкой-дурачком). Полярную нагрузку, по Тилаку, несет и другой демонический герой русских сказок — Кощей Бессмертный. Глухие воспоминания о полярной прародине, превратившиеся в сказочные мифологемы можно обнаружить в фольклоре и других славянских народов. В изумительной по своей красоте словацкой сказке «Солнечный конь» подробно рассказывается о той далекой эпохе, когда прапредки современных славян обитали в циркумполярных областях, окруженные иными, нежели теперь, полярными реалиями:
Как бы ни трансформировался сказочный сюжет за свою долгую жизнь — он неоспоримо свидетельствует об одном: далекие предки словаков и, надо полагать, предки всех славян знали о такой стране за Полярным кругом, где царит долгая ночь и бушует нескончаемая буря. Классическими образами-мифологемами славянского фольклора, олицетворяющими ту далекую эпоху являются Мороз (Морозко) и Снегурочка. При этом закодированная в фольклорных сюжетах полярная символика может приобретать самые неожиданные формы и обличия. У чехов и словаков есть популярная волшебная сказка с одним и тем же названием — «Злотовласка», совершенно не совпадающая однако по фабуле. В чешской сказке говорится о добывании героем невесты для старого короля с концом, аналогичным русскому «Коньку-горбунку». Словацкая сказка, несомненно, более архаична и построена по совсем иной схеме. Ее внутренний стержень — борьба Светлого и Темного начала. Первое олицетворяет Златовласка с золотой звездой во лбу (явная мифологема женской ипостаси Солнца), второе — Черная волшебница, душащая детей и превращающая в камень (лед?) взрослых мужчин. Налицо закодированные мифологемы Солнечного дня и Полярной ночи. В народной памяти сохранились также и другие смутные воспоминания и о катастрофическом похолодании, постигшем Землю после глобального катаклизма. Выдающийся чешский поэт, историк и фольклорист Карел Яромир Эрбен (1811–1870) свидетельствует, что хрустальная или стеклянная гора славянских сказок есть не что иное, как образ ледяной горы, трансформировавшийся в сознании людей, а также при устной передачи от поколения к поколению. В чешском фольклоре известен и город Ледян — сродни русскому Леденцу, — что значит «ледяной». Да и в упомянутом выше чешском варианте сказки о Златовласке речь идет о прекрасной царевне, которая живет в хрустальном дворце, что находится на острове посреди моря (как известно, ни в Чехии, ни в Словакии никакого моря нет и в помине, поэтому-то в сказочном образе и закодировано воспоминание о далекой Полярной прародине в зоне Ледовитого океана). Чтобы убедиться в правомочности данного вывода, достаточно еще раз внимательно просмотреть волшебную русскую сказку «Хрустальная гора». Здесь тридесятое царство наполовину втягивается в хрустальную гору (что наглядно воспроизводит действие наступающего ледника). Но главное в другом: чтобы спасти гибнущее царство и заточенную в хрустальной горе царевну, герой, победив змея о двенадцати головах, «разрезал его туловище и на правой стороне нашел сундук; в сундуке — заяц, в зайце — утка, в утке — яйцо, в яйце — семечко, зажег и отнес к хрустальной горе — гора скоро растаяла». Растопить подобным образом, как не трудно догадаться, можно только лед и никак не хрусталь (стекло). В славянском фольклоре имеются и другие любопытные подробности, касающиеся стеклянной горы. На ее вершине растет чудесная яблоня с золотыми молодильными яблоками. Стережет ее беспощадный сокол, сметающий вниз всякого, кто пытается одолеть скользкие, как лед, склоны. Потому-то все подножье стеклянной горы сплошь усеяно человеческими костями. Герой одной карпатской сказки сумел перехитрить кровожадного сокола — носителя тотемной символики; с помощью рысьих когтей он незаметно поднялся на вершину и отсек хищному стражу волшебной горы ноги. Кровь пролилась вниз, и все жертвы безжалостной птицы ожили. Обо всем этом можно узнать из сборника «Повести и предания народов славянского племени» (СПб., 1840), изданного ныне совершенно забытым этнографом и историком Иваном Петровичем Боричевским (1810–1870). Русские исследователи фольклора справедливо усматривали в сказочной стеклянной (хрустальной) горе отголоски общеарийской мифологии — воспоминания о вселенской горе Меру. Вообще же полярные реминисценции, как бы это ни показалось парадоксальным на первый взгляд, обнаруживаются и в Библии. В Книге Исаии говорится об обители (сонме) богов на краю Севера, куда стремился один из возгордившихся и наказанных за это сынов человеческих — Денница, сын Зари (Ис. 14, 13). Северные те боги, по Библии, обитают на священной горе, хорошо известной в индоиранской традиции под названием Меру. В книге Иова подробно и эмоционально описывается полярная ночь:
Эмоциональные заклинания пророка пробуждают в памяти те многочисленные строфы Ригведы, где говорится о долгой и страшной тьме, которая скрывает врагов бога Индры. В библейской Книге Иисуса Навина содержится ссылка на еще более древнюю книгу Праведного, где описывается поведение Солнца в приполярных областях:
Данный фрагмент практически полностью соответствует строкам Ригведы: «Свою колесницу бог Солнца остановил посреди неба», где также в метафорической форме описывается полярный день. А есть ли полярные мотивы в древнегреческих мифах? Не могут не быть, если только прапредки эллинов пришли с Севера и принесли с собой ядро тех сказаний, которые, приспособившись к новым условиям и обрастая массой подробностей, приобрели впоследствии привычный для нас вид. Но сквозь оболочку позднейших наслоений нет-нет да и сверкнет Полярная звезда памяти о далеком прошлом. Так, перед битвой со змееногими гигантами Зевс велел Солнцу-Гелиосу, Луне-Селене и Заре-Эос не светить на землю. В небе остались только звезды. Здесь явственный намек: гигантомахия (точнее — события ей предшествовавшие) сопряжена с полнощными странами и полярной ночью. Также в легендах о рождении Геракла различные источники единодушно свидетельствуют: когда Зевс соблазнил Алкмену, их первая брачная ночь ознаменовалась тем, что Солнце трое суток не поднималось над Землей. Такое может случиться только в Приполярье или Заполярье. Следовательно, именно там и происходили описываемые события. И именно туда, на родину предков, неоднократно возвращался величайший герой древности Геракл при совершении некоторых из своих подвигов и при освобождении Прометея. Лишь в эпоху расцвета античной цивилизации первичное ядро северных легенд было трансформировано и приспособлено к условиям Средиземноморья. Один из крупнейших представителей сравнительного языкознания и религиоведения, санскритолог и мифограф Макс Мюллер (1823–1900) не без оснований полагал, что в период, предшествовавший образованию современных этносов, каждое слово в первоначальном арийском языке было мифом, каждое имя — образом, каждое существительное — определенным лицом и каждый предлог — маленькой драмой. По этой причине многие языческие боги — индийские, иранские, греческие, германские, славянские и прочие — не что иное, как результат персонификации поэтических обозначений (имен), неожиданных даже для тех, кто их придумал. * * *Российская исследовательница Л. М. Алексеева (физик по образованию) проделала гигантскую работу по выявлению полярных реминисценций в славянском фольклоре. Результатом явилась 456-страничная монография «Полярные сияния в мифологии славян» (М., 2001), где убедительно показано, что древние северные реалии легли в основу известных волшебных сказок. Многие их образы-мифологемы, а также обрядовая поэзия, народные поверия, заговоры и заклинания навеяны созерцанием великолепного зрелища полярных сияний, которые в первобытную эпоху были постоянным явлением в нынешних средних широтах — из-за смещения магнитного полюса. Данный геофизический феномен является одной из возможных причин глобального изменения климата, выразившегося в резком похолодании и, как следствие, — в миграции наших прапредков — индоевропейцев (а также других пранародов) с Севера на Юг. Миграции по просторам Евразии растянулись на многие века. Постепенно преодолевая гигантские расстояния и осваивая новые территории от Ледовитого океана до Индийского и Атлантического древние арии повсюду оставляли следы своего пребывания в виде названия мест (топонимов), рек и озер (гидронимов), а также многочисленных материальных артефактов. Одним из таких перевалочных пунктов стал Аркаим. В 80-х годах ХХ столетия научная общественность была потрясена открытиями в Челябинской области, где были обнаружены остатки мощных древних поселений с развитой добычей руды и выплавкой металла. Как и водится, все произошло совершенно случайно. Десятилетиями никто не обращал никакого внимания на близлежащие холмы. Но, когда в 1987 году именно в этих местах задумали возвести плотину (что влекло за собой затопление обширных площадей), археологи забили тревогу. И вскоре мир вздрогнул от нечаянной сенсации! Настоящая уральская Троя! Кольцевидные (можно даже сказать — раковинообразные) крепостные валы (рис. 20), образующие сооружение, похожее на недостроенную Вавилонскую башню, шахты, плавильные печи, фундаменты рухнувших жилых и хозяйственных построек, поделки и утварь — все это позволило связать находки с продвижением на Юг во 2-м тысячелетии до н. э. еще не полностью расчлененных индоевропейских племен. По имени расположенной поблизости горы новонайденное археологическое чудо получило звучное название — Аркаим. С тех пор здесь полным ходом идут комплексные исследования. Многие полагают, что именно в этих местах зарождалась одна из самых впечатляющих религий — зороастризм, основанная великим пророком Древности Зороастром (греческая вокализация), или Заратуштрой (иранская вокализация). По утвердившейся, хотя и заведомо гипотетической, версии время его жизни приходится на VI век до н. э. Где же и когда он родился, творил и умер на самом деле оставалось загадкой уже в античные времена. Так как зороастризм долгое время оставалась государственной религией Персии, то считалось, что и Заратуштра является иранцем и его деятельность также развертывалась на территории Ирана. Но уже древние говорили, что в действительности Заратуштра прибыл откуда-то с Севера, к тому же переплыв огромное море (предположительно Ледовитый океан), что он на 6 тысяч лет (!) старше Платона и т. п. Другими словами, очень и очень похоже, что великий пророк продвигался с Севера на Юг вместе с мигрировавшими из Гипербореи протоиранскими племенами. И в таком случае вместе с ними он вполне мог оказаться в одном из перевалочных пунктов на пути первого великого переселения индоевропейцев. Между прочим, направление миграции зафиксировано в Авесте — зороастрийской Библии: здесь различаются задняя страна света — Север и передняя — Юг (то есть протоиранские переселенцы двигались лицом к югу, спиной к северу). По дороге к местам нынешнего проживания современных иранцев невозможно было миновать Обско-Иртышский регион и южно-уральские степи. Потому-то Аркаим и является естественным перевалочным пунктом на пути движения древних мигрантов. Здесь они могли задержаться на века и десятилетия. Однако названный путь миграции не был единственным. Прапредки современных евразийских народов двигались и через Восточную Европу — вдоль Волги и через русское Междуречье. Есть ли вероятность, что в спиралевидной форме Аркаима заложен какой-либо космический смысл? Безусловно! И потому, что алгоритм спирали лежит в самом фундаменте Мироздания. И потому, что многие аналогичные постройки Древности имели астрономическое предназначение (шумерские и вавилонские зиккураты, храмовые комплексы ацтеков и майя). И потому, что в округе обнаружено несколько интересных насыпных комплексов — так называемых «курганов с усами»: от обычных древних курганов полукольцами отходят двухсотметровые дугообразные насыпи; они не смыкаются полностью. Образуют 50–60-метровый «зазор», который, по расчетам палеоастрономов мог служить для астрономических наблюдений и измерений. Предположение, что многие важнейшие события индоевропейской предыстории происходили в степных районах Южного Урала, позволяет сделать совершенно неожиданные на первый взгляд привязки. Известно, что многие факты иранской предыстории и общеиндоевропейской истории были в поэтической форме освещены водной из самых знаменитых и обширнейших по объему книг мировой литературы — «Шахнаме», что в переводе с персидского означает «Книга царей» (народная молва переиначила ее в «Царь-книгу»). Ее создал (другого слова не подберешь, ибо она действительно создавалась на протяжении целой жизни) великий персидский поэт Абулькасим Фирдоуси (ок. 940–1020 или 1030). Полный академический перевод «Шахнаме» на русский язык занимает шесть объемистых томов. Это — 55 тысяч двустиший-бетов, что в несколько раз превышает объем «Илиады» и «Одиссеи» вместе взятых; в данном плане творение Фирдоуси уступает только великому древнеиндийскому эпосу «Махабхарате», насчитывающему 200 000 стихотворных строк (шлок). Помимо бесценных художественных достоинств творение Фирдоуси является и своеобразным летописным полотном, охватывающим многие легендарные события мировой предыстории, о которых не сохранилось надежных документов и письменных свидетельств. При этом персидский Гомер широко использовал устные сведения, почерпнутые у профессиональных хранителей информации — зороастрийских магов, или, как он их называл, мобедов: «Расспрашивал старцев о древних царях, / О славных воителях-богатырях…» В результате в руках поэта оказалась бесценная информация, которая на сегодня не сохранилась ни в каких летописных и документальных источниках. Точной датировки в сверхпоэме, конечно, нет, но зато обозначены многие хорошо известные исторические события (вроде походов персидских царей и Александра Македонского, арабского нашествия и т. д.), по которым можно делать точные хронологические привязки, а затем, на основании суммирования прошедших поколений, проецировать века и тысячелетия в прошлое. Нельзя также забывать, что Фирдоуси был правоверным мусульманином, находившийся под влиянием господствующей идеологии и творивший в условиях традиционной исламской цензуры. Поэтому вполне естественно, что многие древнейшие исторические факты мифологизировались, гиперболизировались, обрастая сказочными и беллетристическими подробностями, помноженными на творческое воображение поэта. Но если отвлечься от всего вышеперечисленного, неизбежно остается «сухой остаток», соответствующий реальным событиям далекого прошлого. При таком подходе и методике анализа текста открываются воистину необозримые исторические пласты и удивительные подробности, каких не почерпнуть в других источниках. Это касается и далекой гиперборейской предыстории, и войны между Ираном и Тураном, то есть борьбы притоиранских племен во время их продвижения через степные южнорусские просторы с обитавшими там тюркскими кочевыми племенами. Кстати, данные события, как они описаны в «Шахнаме», происходили задолго до появления пророка Заратуштры. Последний у Фирдоуси именуется Зердештом и появляется лишь в начале второй половины поэмы. Нет нужды добавлять, что определенная часть этих событий происходила на территории, древним символом которых сегодня стал Аркаим. Древний арийский город в южно-уральской степи погиб, как известно, в одночасье, в результате испепеляющего пожара, после чего жизнь сюда больше никогда не возвращалась. Не трудно предположить, что мощная цитадель была захвачена коварными врагами, которые не смогли взять неприступную крепость лобовым штурмом и использовали для этого военную хитрость. В «Шахнаме» с фотографической точностью описано, как бы это могло случиться: …Рыть землю под крепостью стали затем; И неважно, что в приведенном фрагменте описывается захват иранцами туранской крепости. В противоположных случаях использовались точно такие же приемы штурма и способы расправы с осажденными. Кстати, никто пока не доказал, что последними защитниками Аркаима были именно индоевропейца, а не прототюрки, например. Если же верна моя гипотеза: Аркаим — перевалочный пункт мигрантов с Севера на Юг, то защитниками Уральской Трои могли быть какие угодно протоэтносы. В то время и языки, и верования, и культура были дифференцированы слабо. Свидетельство тому — все та же «Шахнаме». Центральным «нецарским» персонажем сверхпоэмы, которому посвящено больше всего сказаний, является легендарный богатырь Рустам (или Рустем — в разных переводах его имя вокализовано по-разному). Родился он в результате кесарева сечения и, если пользоваться хронологией самой «Шахнаме», в незапамятные времена мифологических «царей», задолго до принятия иранцами зороастрийской религии. Грубо говоря, это могла быть эпоха от I до III тысячелетия до новой эры, то есть время, когда прапредки иранцев в своем продвижении с Севера на Юг еще не достигли конечной точки миграции и своей будущей родины — Иранского нагорья, — а находились в промежуточной зоне вынужденного переселения — в южнорусских степях. То было время, когда распад индоевропейской этнолингвистической общности был еще весьма далек от завершенности. Применительно к рассматриваемому периоду, который сам по себе сокрыт в тумане тысячелетий, это в особенности относилось к протоиранским и протославянским племенам, в недрах которых уже обозначались контуры и будущей проторусской народности. Отсюда вполне понятно и имя богатыря Рустама (Ростема). Его корневая основа «рус» («рос») имеет непосредственное отношение и к формированию русского языка (в процессе его отделения от некого общего ирано-славянского лингвистического «блока»), и, естественно, к происхождению самого русского народа. В поэме Фирдоуси прямо отмечается, что Рустам (Ростем) не является коренным иранцем, а имеет сакское происхождение. Саки — восточные скифы, следовательно, Рустам — скиф. Не приходится сомневаться, что прообразом этого богатыря послужила кокой-то легендарная ирано-славянский прапредок, этнически общий для персов, таджиков и русских и имеющий скифское происхождение. Не лишено вероятности также, что речь идет о знаменитый Русе (или Россе), названном в Густинской летописи «Полнощным Князем», то есть Полярным Князем. Но более подробно об этом речь пойдет в следующей главе. Основных направлений миграции индоевропейских прапредков славян было несколько. Наиболее важные для судеб индоевропейских и других народов пролегали через территорию современной России, ее северо-западную и центральную части, а также вдоль Уральского хребта и по берегам великих рек Волги и Оби. При этом индоевропейцы интуитивно (или же с помощью отработанной практики) выбирали для своего продвижения и временного расселения такие сакральные места, которые особенно активизировали и подпитывали естественную энергетику человека, а также упрощали каналы его взаимосвязи с ноосферой. Именно к таким эзотерическим точка относится и Аркаим, сделавшийся на много веков перевалочным пунктом в продвижении индоариев с Севера на Юг. Уникальный спиралевидный город в южно-уральской степи стал своеобразным символом мощи и красоты древней эпохи. Его гармонические формы и окружающий ландшафт завораживают сами по себе. Останки самой крепости, еще в древности сожженной до тла, сейчас покоятся глубоко под землей: после археологических раскопок, происходивших здесь с лета 1987 года, и тщательного исследования памятника он (по действующим правилам в археологии) был засыпан, и теперь увидеть его можно только на рисунках и фотографиях. Нынче же над мощными некогда крепостными стенами волнуются под ветром степное разнотравье. Но осталось поле, некогда окружавшее город, а теперь накрывшее его, как первозданные воды. В этом поле именно вся соль! Задумывался ли кто-нибудь, почему место для возведения крепости было выбрано именной здесь, посреди огромного поля, окруженного со всех сторон мелкосопочником? Ведь ближайшее месторождение железной руды, из которой плавили металл в трех тысячах печей безвестные аркаимские металлурги, находится почти в сотне километров от «страны городов» (как прозвали заповедную территорию археологи, ибо обнаружили повсюду множество других городищ, из которых удалось исследовать лишь несколько). А регулярная доставка руды к месту ее выплавки — задача далеко не из легких. Почему же город не воздвигли прямо вблизи железорудного месторождения? Ответ прост: место для строительства Аркаима выбрано не случайно, оно было сопряжено с сакральным местом, каковым и является Аркаимское поле. Сначала было Поле и лишь затем Город! Так решили вожди и жрецы (волхвы), которые привели сюда предположительно в XVIII–XVII вв. до н. э. гиперборейских скитальцев. Уловив «точку» пересечения токов космической и земной энергии, они повелели: «Быть городу сему именно здесь — и нигде более!». Окружающий ландшафт, подземные энергетические токи и небесно-космические силы образуют здесь уникальный эпицентр ноосферного воздействия. Аркаимское поле — точно огромная и окаймленная невысокими горами слабовогнутая чаша или телеантенна, «тарелкой» своей направленная прямо в Космос и обшаривающая его по мере вращения Земли. А посреди этой впадины («тарелки») — город-крепость, город-храм! В Аркаимском музее висят фотографии, сделанные с самолета специальной камерой: повсюду под землей находится еще несколько кольцеобразных и спиралеобразных городищ, их археологическое исследование — задача отнюдь не ближайшего будущего. И здесь же, в музее на стенде, прорисовки потрясающих бронзовых фигурок из Сапоговского клада, найденного в Кунашакском районе на севере Челябинской области. Особенно выделяется одна: обнаженная юная дева с двумя мечами, заложенными в набедренные ножны. Перед глазами невольно предстает воображаемая картина: стремительная лавина таких уральских амазонок с поднятыми над головой мечами в обеих руках, подобно валькириям, несется на врага, сметая все и вся на своем пути. Быть может, именно такая матриархальная орда, наследница гиперборейских времен и традиций, осаждала некогда легендарный Аркаим, взяла его с помощью дьявольской женской хитрости, разрушила и сожгла. Примечания:1 Здесь и далее в виде иллюстраций приводятся некоторые фотографии славянского раздела экспозиции Этнографической выставки в Москве 1867 года, где впервые целокупно были представлен не только пестроцветный мир этносов, населяющих Российскую Империю, но и сопредельные славянские народы. В ряде случае были представлены только национальные костюмы. Иллюстрации приводятся по изданию «Славянский мир: Этнографическая выставка 1867 года» (СПб, 2000). 2 Еще полтора века назад никакой самостоятельной славянской государственности не было и в помине: все славянские народы, кроме крошечной Черногории и лужицкого этноса, проживающего на территории Германии, входили в состав трех огромных империй — Российской, Австро-Венгерской и Османской (Турецкой). 3 На языке оригинала бессмертные строки сатирической поэмы звучат так: Еней був парубок моторний 4 Любопытно, что точно такие же военные хитрости с камышинками практиковались и в Китае — древнем и средневековом. 5 Я вынужден здесь повторить отдельные фрагменты из моих предыдущих книг. В противном случае многие аргументы и факты могут показаться непонятными. 6 Лингвистическая теория Н. Я. Марра по-другому именовалась яфетической, а учение в целом — яфетологией. Вполне научный и широко распространенный до спровоцированного Сталиным погрома термин является производным от имени Иафет — сына библейского патриарха и праотца Ноя. В то время имя Иафета писалось как Яфет (в древнерусском написании — Афет). С ним сопряжено имя древнегреческого титана Япета, отца Прометея. Названные имена-мифологемы — отзвуки не дошедшей до нас в виде письменных источников далекой предыстории человечества, связанной с последним глобальным геофизическим, гидрологическим и климатическим катаклизмом, известным в обиходе по емкому понятию «всемирный потоп». Вот почему яфетология как обобщенная концепция (не узко-лингвистическая в марристском понимании, но предельно широкая, учитывающая многообразные данные науки и культуры) вполне заслуживает возрождения и всемерного развития. |
|
||
