«KOLNISCHE ZEITUNG» О БОРЬБЕ МАДЬЯР

Кёльн, 17 февраля.

«Я, наконец, нащупал почву,
Засел в ней крепко якорь мой», —

поет храбрый Шванбек по книге протестантских песнопений. Возмущенный поборник добродетели, несмотря на «австрийскую ноту» и «чувство глубочайшего возмущения», в конце концов выступает на первой странице «Kolnische Zeitung» в защиту Виндишгреца. Слушайте:

«Так называемая демократическая печать Германии стала в австро-венгерском конфликте на сторону мадьяр… Как странно, однако! Немецкие демократы на стороне той аристократической касты, для которой, несмотря на XIX век, ее собственный народ всегда был misera contribuens plebs {жалким народом, платящим налоги. Ред.}; немецкие демократы на стороне самых наглых угнетателей народа!»

Не помним точно, обращали ли мы уже внимание читателей на одну характерную особенность храброго Шванбека, а именно на то, что у него имеется привычка говорить одними только заключениями без посылок. Приведенная выше фраза как раз является таким заключением, причем посылка, из которой оно было выведено, так и не увидела света.

Но если бы даже мадьяры были «аристократической кастой» «самых наглых угнетателей народа», то что отсюда следует? Разве Виндишгрец, убийца Роберта Блюма, стал от этого хоть на йоту лучше? Разве рыцари «объединенной монархии», завзятые враги Германии и друзья Шванбека — Виндишгрец, Елачич, Шлик и иже с ними, хотят подавить «аристократическую касту» и ввести свободное крестьянское землевладение? Разве чехи и хорваты борются за рейнское парцельное землевладение и за Code Napoleon {Кодекс Наполеона. Ред.}?

В 1830 г., когда поляки восстали против России, была ли речь о том, что во главе восстания стояла «аристократическая каста»? Тогда прежде всего шла речь о том, чтобы изгнать чужеземцев. Вся Европа была на стороне «аристократической касты», которая несомненно возглавляла движение, так как польская дворянская республика была все-таки колоссальным шагом вперед по сравнению с русским самодержавием. И разве французский избирательный ценз 1830 г., монополизировавший избирательное право в руках 250 тысяч человек, не был по существу таким же орудием политического порабощения misera contribuens plebs, как и господство дворянства?

Допустим, что мартовская революция в Венгрии была чисто дворянской революцией. Разве это дает австрийской «объединенной» монархии право угнетать венгерское дворянство, а тем самым и венгерских крестьян так, как она угнетала галицийских дворян, а при их помощи и галицийских крестьян (см. протоколы заседаний львовского ландтага за 1818 г.)? Но, конечно, великий Шванбек не обязан знать, что большинство венгерских дворян, как и большинство польских дворян, — сущие пролетарии, все дворянские привилегии которых сводятся к тому, что их нельзя подвергать телесному наказанию.

Великий Шванбек, конечно, еще менее обязан знать, что Венгрия — единственная страна, в которой со времени мартовской революции и по закону и фактически совершенно отменены феодальные повинности крестьян. Великий Шванбек объявляет мадьяр «аристократической кастой», «самыми наглыми угнетателями народа», «аристократами», и тот же самый великий Шванбек не знает или не желает знать, что мадьярские магнаты, Эстергази и т. д., дезертировали в самом начале войны и отправились на поклон в Ольмюц и что как раз «аристократические» офицеры мадьярской армии с начала борьбы и по сей день ежечасно предавали национальное дело! Иначе почему большинство палаты депутатов еще поныне находится у Кошута в Дебрецене, причем среди них имеется всего лишь одиннадцать магнатов?

Таков Щванбек на первой странице, Шванбек, поющий дифирамбы в передовой статье. Но Шванбек третьей страницы, человек, шесть раз штурмовавший Леопольдштадт {Район Вены. Ред.}, четырежды занимавший Ессег {Хорватское название: Осиек. Ред.} и неоднократно форсировавший Тиссу, Шванбек-стратег тоже захотел сказать свое слово.

«Но затем война приняла плачевный, поистине жалкий оборот. Почти без борьбы мадьяры сдали одну за другой все свои позиции; не оказав никакого сопротивления, они даже оставили свою укрепленную столицу, и хорваты Елачича вынудили их отступить за Тиссу».

«Почти без борьбы» — т. е. после того, как мадьяры в течение целых двух месяцев задерживали австрийцев в районе между Лейтой и Тиссой, они отступили «почти без борьбы». Бравый Шванбек оценивает значение полководца не по материальным результатам его борьбы, а по тому, как велики его потери в людях!

«Не оказав никакого сопротивления, они оставили свою укрепленную столицу!» Но надо знать, что Офен {Венгерское название: Буда. Ред.}, действительно укрепленный с запада, не имеет никаких укреплений с восточной стороны. Дунай был покрыт льдом, и австрийцы с кавалерией и обозами переправились на другую сторону, заняли Пешт и уже оттуда артиллерийским огнем обстреляли незащищенный Офен.

Если бы Дёйц не был укреплен, а Рейн был покрыт льдом и если бы французская армия, воспользовавшись этим, перенравилась через Рейн в районе Весселинга и Воррингена и выставила бы у Дёйца 100 пушек против Кёльна, то храбрый Шванбек, вероятно, также посоветовал бы полковнику Энгельсу защищать Кёльн до последнего солдата. Храбрый Шванбек!

«Хорваты Елачича вынудили» мадьяр «отступить за Тиссу». И великий Шванбек будет отрицать, что эти «хорваты» насчитывают 250–300 тысяч солдат, в состав которых входят корпуса Виндишгреца, Елачича, Гёца, Чорича, Симунича, Нугента, Теодоровича, Пухнера и т. д. и т. д., а также нерегулярные части, расположенные у реки Дравы и в Банате? И все это — «хорваты Елачича»?! Впрочем, нетрудно понять, что Щванбек, соплеменник хорватов и плохой знаток истории и географии, является поклонником хорватов.

Однако: «мы тоже отнюдь не считаем официальные сводки австрийской ставки каким-то евангелием». Наоборот, Шванбек время от времени находит, например, в сводках Шлика

«пробелы, которые читатели должны заполнять всякими догадками и в конце концов нет ничего удивительного (!!) в том, что эти догадки рисуют положение вещей гораздо хуже, чем оно есть на самом деле!!!» «Мы подозреваем и Пухнера в том, что его сводки представляют дело в слишком розовом свете. Если верить этим сводкам, то его поход против «мятежного генерала» близок к победоносному завершению. Между тем мы к нашему величайшему удивлению (!) неожиданно читаем воззвание Пухнера, в котором он заклинает саксов и валахов во имя всего святого не терять мужества, и неожиданно узнаем, что разбитый Бем внезапно оказывается у Германштадта {Румынское название: Сибиу. Ред.}, в центре области, населенной саксами, а бедные немцы (!!) в конечном счете не могут придумать ничего лучшего, как искать защиты у русских. Получается небольшое противоречие между официальными сводками и событиями, противоречие, в котором повинна исключительно неточность (!!) официальных сводок».

Гражданин Шванбек признает, что австрийские сводки, а вслед за ними и «Kolnische Zeitung», бесстыднейшим образом лгали о мнимых успехах австрийцев; когда же ложь становится уж настолько явной, что отрицать ее абсолютно невозможно, правдолюбивый Шванбек называет это «небольшим противоречием между официальными сводками и событиями!»

«Но если мы отнюдь не относимся к сводкам австрийской армии как к изречениям оракула, то от этого победные венгерские сводки ровным счетом ничего не выигрывают в наших глазах» (созерцающих вышеуказанное «небольшое противоречие»). «Эти сводки продиктованы фантазией, и их можно было бы читать с удовольствием, если бы только они не были так невероятно смехотворны».

Эти «сводки» настолько «невероятно смехотворны», что они до сих пор не сообщили ничего, что по существу не был бы вынужден признать сам великий Шванбек. Или, быть может, Токай находится в руках Шлика? Форсировал ли хоть один австриец Тиссу у Сольнока? Продвинулись ли императорские войска за 14 дней хоть на один шаг?

Только что полученная нами австрийская сводка № 22 (см. ниже)[231] делает излишним всякий ответ со стороны гражданина Шванбека. Из нее мы узнаем, что австрийцы еще не дошли даже до тех пунктов, о которых сообщали сводки №№ 20 и 21.

«Ничего не поделаешь: война в Венгрии гигантскими шагами приближается к концу». Это ясно. Шванбек еще 14 дней тому назад писал: «Война в Венгрии идет к концу. Parturiunt montes, nascetur ridiculus mus {Рожают горы, родится жалкая мышь. (Соответствует русской поговорке «гора родила мышь».) Ред.}». Эти слова были написаны в тот самый день, когда Шванбек в первый раз возвестил, будто австрийцы победоносно вступили в Дебрецен. С тех пор прошло 14 дней, и, несмотря на «страшное хвастовство» мадьяр, австрийцы до сих пор даже не форсировали Тиссу, не говоря уже о том, что они не взяли Дебрецен.

«Никого не должно удивлять, что отряд Бема, к которому присоединяются бегущие со всех сторон толпы отступающих венгров, превратился в армию, перед которой не могут устоять малочисленные императорские войска в Трансильвании».

Отнюдь нет! Но нас удивляет, как можно говорить о «бегущих со всех сторон толпах отступающих венгров» в то время, как венгры занимают линию Тиссы и Мароша и гражданину Шванбеку, несмотря на его горячие молитвы, не удалось протащить через эту линию ни одного австрийца; далее, нас удивляет, что «отступающие толпы» неожиданно образуют армию, а преследующие их войска не оказываются тотчас же на месте, чтобы выбить их из новых позиций. Или, может быть, великий Шванбек считает, что венгры, раз навсегда разбитые в его туманной фантазии, будут без оглядки бежать от Дуная до Алюты {Румынское название: Олт. Ред.}, не интересуясь тем, преследуют ли их или нет?

Гражданин Шванбек превратил себя в Карно XIX столетия, открыв новый маневр, с помощью которого бегущие со всех сторон толпы отступающих могут внезапно превращаться в победоносную армию.

Эта новая победоносная армия может, конечно, вызвать серьезные осложнения. Но, — пишет Шванбек, —

«посмотрим, каким образом Россия произнесет здесь свое вето».

Храбрый Шванбек, взывающий сейчас к помощи России против мадьяр, — это тот самый Шванбек, который 22 марта прошлого года разразился полной нравственного возмущения статьей против русского царя, тот самый Шванбек, который тогда заявил, что если Россия вмешается в наши дела (а ведь дело мадьяр — это безусловно наше дело), то он, Шванбек, издаст такой клич, от которого содрогнется царский трон. Это тот самый Шванбек, на которого в «Kolnische Zeitung» искони была возложена обязанность с помощью вовремя проявляемой ненависти к русским и надлежащего осторожного свободомыслия спасать либеральную репутацию «Kolnische Zeitung» в безопасных странах Восточной Европы. Но восточноевропейские осложнения, очевидно, действуют на него гнетущим образом, и для того, чтобы всецело отдаться «чувству глубочайшего возмущения» по поводу австрийской ноты, он призывает русских в Трансильванию для окончания борьбы.

Лучшим ответом на всю эту нравоучительно-крикливую статью в духе Виндишгреца является 22-я сводка австрийской армии, которую наши читатели найдут ниже. Дабы разъяснить смысл этой сводки Шванбеку, который на протяжении всей статьи проявляет то безграничное невежество по части географии и стратегии, то зависимость от «Neue Rheinische Zeitung», мы одновременно печатаем и наши комментарии к сводке.

Написано Ф. Энгельсом. 17 февраля 1849 г.

Напечатано в «Neue Rheinische Zeitung» № 225, 18 февраля 1849 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

На русском языке полностью публикуется впервые

Примечания:

2

Имеется в виду статья «Министерство Бранденбурга», напечатанная в «Neue Preusische Zeitung» 5 ноября 1848 года.

«Neue Preusische Zeitung» («Новая прусская газета») — немецкая ежедневная газета, начала издаваться в Берлине с июня 1848 года; была органом контрреволюционной придворной камарильи и прусского юнкерства. Эта газета известна также под названием «Kreuz-Zeitung» («Крестовая газета»), так как в ее заголовке изображен крест.

23

Шиллер. «Орлеанская дева», действие III, явление шестое.

231

В приложении к № 225 «Neue Rheinische Zeitung» дается подробный анализ и критика этой австрийской сводки. На нее ссылается Энгельс и в конце данной статьи.