ДЕБАТЫ О ПРЕДЛОЖЕНИИ ЯКОБИ (ПРОДОЛЖЕНИЕ)

Кёльн, 18 июля. После г-на Шнейдера на трибуну поднимается г-н Вальдек, чтобы высказаться за предложение Якоби:

«Положение прусского государства сейчас поистине беспримерно, и, в сущности, нельзя отрицать, что оно в известной степени вызывает опасения».

Это начало тоже в известной степени вызывает опасения. Нам кажется, что мы все еще слышим депутата Шнейдера.

«Пруссия была, мы должны это сказать, призвана к гегемонии в Германии».

Все та же старопрусская иллюзия, все те же сладкие мечты о том, что удастся растворить Германию в Пруссии и провозгласить Берлин германским Парижем! Правда, г-н Вальдек видит, как эта сладкая надежда рассеивается у него на глазах, но он с болью в душе смотрит ей вслед, он упрекает прошлое и нынешнее правительства в том, что по их вине Пруссия не стоит во главе Германии.

Увы, миновали те чудесные дни, когда Таможенный союз[144] прокладывал путь прусской гегемонии над Германией, когда провинциальный патриотизм мог верить, что «бранденбургский род в последние 200 лет решал судьбы Германии» и будет решать их впредь; те чудесные дни, когда Германия Союзного сейма, находившаяся в состоянии полного распада, могла усматривать последнее средство сохранения взаимосвязи даже во всеобщем применении прусско-бюрократической смирительной рубашки!

«Уже давно осужденный общественным мнением Союзный сейм исчезает, и перед глазами изумленного мира внезапно предстает учредительное Национальное собрание во Франкфурте!»

«Мир», действительно, не мог не «изумиться», увидав такое учредительное Национальное собрание. Справьтесь об этом во французских, английских и итальянских газетах.

Г-н Вальдек произносит еще длинную тираду, возражая против того, чтобы был германский император, и уступает место г-ну Рейхеншпергеру II.

Г-н Рвйхеншпергер II объявляет защитников предложения Якоби республиканцами и высказывает пожелание, чтобы они выступали со своими намерениями так же открыто, как франкфуртские республиканцы. Затем и он уверяет, что Германия не обладает еще «в полной мере гражданской и политической добродетелью, что один великий политический мыслитель называет важнейшей предпосылкой республики». Плохо же обстоит дело с Германией, если так говорит патриот Рейхеншпергер!

Правительство, продолжает он, не сделало никаких оговорок (!), а лишь выразило свои пожелания. Поводов для этого было достаточно, и я тоже надеюсь, что не всегда при решениях Национального собрания будут игнорироваться мнения правительств. Определение компетенции франкфуртского Национального собрания не входит в нашу компетенцию; само Национальное собрание отказалось от того, чтобы создавать теории о своей компетенции, оно действовало практически там, где было необходимо действовать.

Это значит, другими словами, что Франкфуртское собрание в период революционного возбуждения, когда оно было всемогущим, не завершило одним решающим ударом неизбежную борьбу с германскими правительствами; оно предпочло оттягивать решающий бой, ввязываясь по поводу каждого отдельного решения в мелкие стычки то с тем, то с другим правительством, — в стычки, которые ослабляют его тем больше, чем больше оно отдаляется от времени революций и компрометирует себя в глазах народа своим пассивным поведением. И в этом отношении г-н Рейхеншпергер прав: не стоит труда приходить на помощь такому Собранию, которое не отстаивает своих собственных интересов!

Но поистине трогательны следующие слова г-на Рейхеншпергера:

«Обсуждать все эти вопросы о компетенции было бы не по-государственному; требуется только одно: решать в каждом отдельном случае практические вопросы».

Да, разумеется, было бы «не по-государственному» покончить раз навсегда одним энергичным решением с этими «практическими вопросами»; было бы «не по-государственному» осуществить революционные полномочия, принадлежащие всякому вызванному к жизни баррикадами собранию, в противовес попыткам реакции подавить движение; разумеется, Кромвель, Мирабо, Дантон, Наполеон, вся английская и французская революция действовали в высшей степени «не по-государственному», но зато Бассерман, Бидерман, Эйзенман, Виденман, Дальман ведут себя вполне «по-государственному»! «Государственные мужи» вообще сходят со сцены, когда наступает революция, и революция, очевидно, в данный момент задремала, раз снова выступают «государственные мужи»! Особенно государственные мужи такого масштаба, как г-н Рейхеншпергер II, депутат от округа Кемпен!

«Если вы откажетесь от этой системы, то вряд ли удастся избежать конфликтов с германским Национальным собранием или с правительствами отдельных германских государств; во всяком случае, вы вызовете прискорбные раздоры; в результате раздоров поднимет голову анархия, и тогда никто не спасет нас от гражданской войны. А гражданская война будет началом еще больших бед… Я допускаю возможность, что в этом случае и о нас в один прекрасный день скажут: порядок в Германии восстановлен — нашими восточными и западными друзьями!»

Г-н Рейхеншпергер, может быть, и прав. Если Собрание займется вопросами компетенции, это может повести к конфликтам, результатом которых будет гражданская война, появление французов и русских. Но если оно не станет ими заниматься, как это и было до сих пор, то гражданская война обеспечена нам вдвойне. Конфликты, в начале революции еще сравнительно простые, осложняются с каждым днем, и чем дольше оттягивается решение, тем мучительнее и кровопролитнее будет развязка.

Такая страна, как Германия, которая вынуждена пробивать себе дорогу к единству из неслыханнейшей раздробленности, которая под страхом гибели нуждается в тем более строгой революционной централизации, чем более раздробленной она была до сих пор; страна, таящая в своих недрах двадцать Вандеи, втиснутая между двумя наиболее могущественными и централизованными континентальными державами, окруженная бесчисленными мелкими соседями и находящаяся со всеми в напряженных отношениях или даже в состоянии войны, — такая страна в наше время всеобщей революции не сможет избежать ни гражданской, ни внешней войны. И эти войны, совершенно для нас неизбежные, будут тем опаснее и тем опустошительнее, чем нерешительнее будет поведение народа и его руководителей, чем дольше будет оттягиваться решение. Если у кормила останутся «государственные мужи» г-на Рейхеншпергера, мы доживем, пожалуй, до второй Тридцатилетней войны. Но, к счастью, сила событий, немецкий народ, русский император и французский народ еще скажут свое слово.

Написано Ф. Энгельсом 18 июля 1848 г.

Печатается по тексту газеты

Напечатано в «Neue Rheinische Zeitung» № 49, 19 июля 1848 г.

Перевод с немецкого

Примечания:

1

1 «Требования Коммунистической партии в Германии» были написаны К. Марксом и Ф. Энгельсом в Париже между 21 и 29 марта 1848 года. Они явились политической платформой Союза коммунистов в начавшейся германской революции. «Требования Коммунистической партии в Германии» были напечатаны около 30 марта отдельной листовкой и в начале апреля опубликованы в демократических газетах: «Вегliner Zeitungs-Halle» («Берлинская читальня»), «Mannheimer Abendzeitung» («Мангеймская вечерняя газета»), «Trier'sche Zeitung» («Трирская газета»), «Deutsche Allgenieine Zeitung» («Немецкая всеобщая газета»).

«Требования Коммунистической партии в Германии» вручались в качестве директивного документа членам Союза коммунистов, возвращавшимся на родину. В ходе революции Маркс, Энгельс и их сторонники стремились пропагандировать этот программный документ среди народных масс. Нe позже 10 сентября 1848 г. «Требования» были напечатаны в Кёльне в виде листовки и распространялись членами кёльнского Рабочего союза в ряде мест Рейнской провинции. За исключением несущественных разночтений стилистического характера, текст листовки отличается от текста, опубликованного в апреле 1848 г., иной формулировкой пункта 10 (см. настоящий том, стр. 2). На втором демократическом конгрессе в Берлине в октябре 1848 г. делегат кёльнского Рабочего союза Бёйст выступил от имени комиссии по решению социального вопроса с предложением принять программу мероприятии, почти целиком заимствованную из «Требований». В ноябре и декабре 1848 г. на заседаниях кёльнского Рабочего союза обсуждались отдельные пункты «Требований» (в частности, пункты 1 и 4).

В конце 1848 или в начале 1849 г. «Требования» были также опубликованы отдельной брошюрой в издании Веллера в Лейпциге в сокращенном виде: опущен лозунг в начале документа, второй абзац пункта 9, последняя фраза пункта 10 и в подписи отсутствует слово «Комитет». — 1.

14

14 Речь идет о скульптуре Торвальдсена, изображающей умирающего льва; скульптура была установлена в Люцерне в память убитых швейцарских солдат, которые 10 августа 1792 г. защищали королевский дворец в Париже отштурмовавшего его народа. — 19.

144

144 Таможенный союз немецких государств, установивших общую таможенную границу, был основан в 1834 году. Вызванный к жизни необходимостью создания общегерманского рынка, он со временем охватил все немецкие государства, за исключением Австрии и некоторых мелких государств. Главенствующую роль в союзе играла Пруссия. — 236.