СОГЛАСИТЕЛЬНЫЕ ДЕБАТЫ В БЕРЛИНЕ[32]

Кёльн, 6 июня. Дебаты о соглашении и т. д. продолжаются в Берлине самым отрадным образом. Вносится одно предложение за другим, большинство из них даже по пяти-шести раз, чтобы они, чего доброго, не затерялись на длинном пути по отделениям и комиссиям. При каждом удобном случае в изобилии ставятся предварительные вопросы, смежные вопросы, промежуточные вопросы, дополнительные вопросы и главные вопросы. По поводу каждого из этих больших и малых вопросов непременно завязывается непринужденный разговор «с места» с председателем, министрами и т. д., и это дает желанный отдых среди утомительной работы «больших дебатов». Особенно любят высказывать свое мнение в таких задушевных беседах те безыменные соглашатели, которых стенограф обыкновенно обозначает как «голос». Впрочем, эти «голоса» так горды своим правом голоса, что подчас, как это случилось 2 июня, «голосуют одновременно и за и против». Но затем среди этой идиллии вспыхивает со всем величием трагедии борьба в стиле больших дебатов — борьба, которая ведется не только словесно, с трибуны, но в которой принимает участие также и хор соглашателей: они топают ногами, шумят, стараются перекричать друг друга и т. п. Драма, разумеется, заканчивается всякий раз победой добродетельных правых и почти всегда решается призывом консервативной рати приступить к голосованию.

На заседании 2 июня г-н Юнг сделал запрос министру иностранных дел по поводу соглашения с Россией о выдаче беглых преступников. Известно, что уже в 1842 г. общественное мнение заставило разорвать это соглашение и что оно было возобновлено во время реакции 1844 года. Известно, что русское правительство забивает кнутом на смерть или отправляет в Сибирь лиц, ему выданных. Известно, что соглашение о выдаче уголовных преступников и бродяг — удобный предлог для выдачи русским властям политических эмигрантов.

Г-н Арним, министр иностранных дел, ответил следующим образом:

«Никто, разумеется, не станет возражать против выдачи дезертиров, потому что, по общему правилу, дружественные государства всегда выдают их друг другу».

Мы принимаем к сведению, что Россия и Германия, по мнению нашего министра, являются «дружественными государствами». В самом деле, многочисленные войска, которые Россия стягивает у Буга и Немана, не имеют другой цели, как возможно скорее освободить «дружественную» Германию от ужасов революции.

«К тому же решение о выдаче преступников выносится судами, так что имеются все гарантии того, что обвиняемые не будут выданы до окончания следствия по уголовному делу».

Г-н Арним старается уверить Собрание, будто прусские суды ведут следствие по поводу обвинений, предъявляемых преступникам. Совсем наоборот! Русские или русско-польские судебные власти посылают прусским властям постановление о привлечении данного эмигранта к судебной ответственности. Прусскому суду надлежит только установить, является ли этот документ аутентичным, и если этот вопрос решается в утвердительном смысле, суд должен вынести постановление о выдаче; «так что имеются все гарантии того», что русскому правительству достаточно лишь дать знак своим судьям, чтобы заполучить закованным в прусские цепи любого эмигранта, если ему еще не предъявлено обвинение политического характера.

«Само собой разумеется, что собственные подданные не подлежат выдаче».

«Собственные подданные», г-н феодальный барон фон Арним, уже потому не могут быть выданы, что в Германии не существует больше никаких «подданных», с тех пор как народ отважился завоевать себе свободу на баррикадах.

«Собственные подданные»! И это мы, выбирающие собрания, предписывающие королям и императорам суверенные законы, мы — «подданные» его величества прусского короля?

«Собственные подданные»! Если бы у Собрания была хоть искра революционной гордости, которой оно обязано своим существованием, оно единодушным криком негодования смело бы раболепного министра с трибуны и с министерской скамьи. Но оно спокойно пропустило мимо ушей позорное выражение. Не раздалось ни малейшего протеста.

Г-н Рефельд сделал запрос г-ну Ганземану по поводу закупок шерсти, возобновленных Seehandlung[33], а также по поводу преимуществ, предоставляемых английским покупателям по сравнению с немецкими, в виде предложения учета векселей. Шерстяная промышленность, испытывавшая упадок в результате общего кризиса, рассчитывала получить по крайней мере небольшую выгоду от закупок шерсти по весьма низким ценам этого года. Но тут появляется Seehandlung и вздувает цены своими колоссальными закупками. Одновременно это общество предлагает английским покупателям значительно облегчить закупку путем учета надежных векселей на Лондон — мероприятие, которое тоже способно привести к повышению цен путем привлечения новых покупателей и дает значительное преимущество иностранным покупателям по сравнению с отечественными.

Seehandlung является наследием абсолютной монархии, которая использовала его в различных целях. В течение двадцати лет это общество сводило к простой фикции закон 1820 г. о государственном долге и весьма неприятным образом вмешивалось в торговлю и промышленность.

Затронутый г-н ом Рефельдом вопрос, в сущности, представляет мало интереса для демократии. Речь здесь идет о том, получат ли на несколько тысяч талеров прибыли больше или меньше производители шерсти, с одной стороны, или же фабриканты шерсти — с другой.

Производители шерсти — почти исключительно крупные землевладельцы, бранденбургские, прусские, силезские и познанские феодалы.

Фабриканты шерсти — по большей части крупные капиталисты, представители крупной буржуазии.

В вопросе о ценах на шерсть речь идет, таким образом, не об общих интересах, а о классовых интересах, о том, кто кого будет стричь — земельная аристократия крупную буржуазию или крупная буржуазия — земельную аристократию.

Г-н Ганземан, посланный в Берлин в качестве представителя крупной буржуазии, которая ныне является правящей партией, предает ее дворянам-землевладельцам, партии побежденной.

Для нас, демократов, имеет значение лишь то, что г-н Ганземан становится на сторону побежденной партии, что он поддерживает не просто консервативный класс, а класс реакционный. Признаться, от буржуа Ганземана мы этого не ожидали.

Г-н Ганземан заверил сперва, что он вовсе не является защитником Seehandlung, а затем добавил: нельзя сразу прекратить закупки Seehandlung и закрыть его фабрики. Что касается закупок шерсти, то существуют договоры, в силу которых закупка определенного количества шерсти в этом году составляет… обязательство Seehandlung. Я полагаю, что, если в каком-либо году такого рода закупки могут не нанести ущерба частному обороту, то это относится именно к текущему году (?)… Ибо в противном случае произошло бы слишком большое падение цен.

По всей этой речи видно, что г-ну Ганземану было при этом не по себе. Он дал согласие действовать в угоду Арнимам, Шафгочам и Иценплицам в ущерб интересам фабрикантов шерсти и теперь вынужден защищать свой необдуманный шаг доводами современной политической экономии, столь беспощадной по отношению к дворянству. Он сам отлично сознает, что водит за нос все Собрание.

«Нельзя сразу прекратить закупки Seehandlung и закрыть его фабрики». Следовательно, Seehandlung закупает шерсть и полным ходом ведет работу на своих фабриках. Если нельзя сразу «закрыть» фабрики Seehandlung, то, разумеется, невозможно и приостановить закупки. Следовательно, Seehandlung будет поставлять на рынок свои шерстяные изделия, будет еще больше переполнять и без того переполненный рынок, еще больше понижать и без того низкие цены. Одним словом, для того, чтобы доставить бранденбургским и другим юнкерам деньги за их шерсть, Seehandlung будет еще больше обострять нынешний экономический кризис и отнимать у фабрикантов шерсти немногих еще остающихся у них покупателей.

Что касается истории с английскими векселями, то г-н Ганземан произносит блестящую тираду по поводу громадных выгод, которые имеет вся страна от того, что английские гинеи перекочевывают в карманы бранденбургских юнкеров. Мы не станем, конечно, всерьез останавливаться на этом вопросе. Нам только непонятно, как мог г-н Ганземан сохранять при этом серьезный вид.

На этом же заседании обсуждался еще вопрос о назначении комиссии по поводу Познани. Об этом завтра.

Написано Ф. Энгельсом 6 июня 1848 г.

Печатается по тексту газеты

Напечатано в «Neue Rhenische Zeitung» № 7, 7 июня 1848 г.

Перевод с немецкого

Примечания:

3

3 «Neue Rheinische Zeitung. Organ der Demokratie» («Новая Рейнская газета. Орган демократии») выходила ежедневно в Кёльне под редакцией Маркса с 1 июня 1848 по 19 мая 1849 года.

Сразу же по возвращении из эмиграции в Германию Маркс и Энгельс приступили к осуществлению своего проекта — изданию революционного органа печати, в котором они видели могучее орудие воздействия на народные массы. Местом своего пребывания они избрали Кёльн — главный город Рейнской провинции, одной из наиболее развитых в экономическом и политическом отношении областей Германии. В Рейнской провинции имелись значительные кадры пролетариата и действовал Кодекс Наполеона, обеспечивавший большую свободу для печати, чем жалкое прусское право. Чтобы подчеркнуть преемственность революционных традиций, связь с редактировавшейся Марксом в 1842–1843 гг. «Rheinische Zeitung» («Рейнской газетой»), Маркс и Энгельс приняли решение назвать новый орган «Neue Rheinische Zeitung». При создании этого органа им пришлось преодолеть противодействие некоторых коммунистов и демократов (Бюргерса, Гесса и др.), намеревавшихся издавать под аналогичным названием узко-местную кёльнскую газету. Вместо этого основоположники марксизма приступили к созданию большой политической газеты, которая оказывала бы влияние не только на Рейнскую провинцию, но и на всю Германию. В апреле — мае 1848 г. Маркс и Энгельс проводят большую работу по распространению акций газеты, подбору корреспондентов и установлению регулярной связи с демократическими газетами других стран. Сторонники Маркса и Энгельса, посланные в разные города Германии, одновременно с распространением акций на газету принимали меры к организации общин Союза коммунистов. Как видно из писем членов Союза (В. Вольфа, Дронке, Шаппера, Борна и др.), попытки создания на местах общин Союза коммунистов в это время не могли увенчаться успехом ввиду неорганизованности и политической отсталости немецких рабочих. Учитывая это, Маркс, Энгельс и их сторонники выступили на политической арене как левое, фактически пролетарское крыло демократии. Тем самым было предопределено и направление «Neue Rheinische Zeitung», которая появилась на свет с подзаголовком «Орган демократии».

Боевой орган пролетарского крыла демократии, «Neue Rheinische Zeitung» играла роль воспитателя народных масс, поднимала их на борьбу с контрреволюцией. Стремясь немедленно осведомлять своих читателей обо всех важнейших событиях германской и европейской революции, редакция часто прибегала к изданию второго выпуска газеты; в случаях, когда материал не умещался на четырех полосах, выпускались приложения к основному номеру, а при получении новых важных известий — экстренные приложения и экстренные выпуски, печатавшиеся в виде листовок. Передовые статьи, определявшие позицию газеты по важнейшим вопросам революции, писались, как правило, Марксом и Энгельсом. Эти статьи помечены: «*Koln» и «**Koln». Так как Маркс, особенно в первые месяцы существования газеты, был занят общим руководством и организационной стороной дела, большинство передовых статей было в это время написано Энгельсом. Иногда редакционные статьи, помеченные одной звездочкой, помещались в других отделах газеты (в сообщениях из Италии, Франции, Англии, Венгрии и других стран). Каждый из редакторов газеты, кроме обработки корреспонденции и помощи главному редактору в организационных делах, занимался строго определенным кругом вопросов. Энгельс писал критические обзоры дебатов берлинского и франкфуртского Национальных собраний, а также статьи о ходе национально-освободительного движения в Чехии, Познани, Италии, о войне в Шлезвиг-Гольштейне, а в ноябре 1848 — январе 1849 г, — ряд статей о Швейцарии. Вильгельм Вольф писал статьи об аграрном вопросе в германской революции, о положении крестьян и крестьянском движении, особенно в Силезии, а также вел раздел текущей хроники «По стране». Георг Веерт был автором фельетонов в стихах и прозе. Эрнст Дронке одно время являлся корреспондентом «Neue Rheinische Zeitung» во Франкфурте-на-Майне, писал некоторые статьи о Польше, а в марте — мае 1849 г. — обзоры сообщений из Италии. Фердинанд Вольф долгое время был одним из корреспондентов газеты в Париже. Участие Генриха Бюргерса в газете, по свидетельству Маркса и Энгельса, ограничилось одной статьей, которая к тому же была в корне переработана Марксом. Фердинанд Фрейлиграт, вступивший в редакцию в октябре 1848 г., печатал в газете свои революционные стихотворения.

«Neue Rheinische Zeitung» была основана на средства акционеров. Однако уже после выхода первого номера газеты, где была помещена статья Ф. Энгельса «Франкфуртское собрание» (см. настоящий том, стр. 10–14), значительное число буржуазных акционеров перестало поддерживать газету. Выступление «Neue Rheinische Zeitung» в защиту июньских повстанцев в Париже заставило отшатнуться большинство оставшихся акционеров.

Решительная и непримиримая позиция газеты, ее боевой интернационализм, появление на ее страницах политических обличений, направленных против прусского правительства и против местных кёльнских властей, — все это уже с первых месяцев существования «Neue Rheinische Zeitung» повлекло за собой травлю газеты со стороны феодально-монархической и либерально-буржуазной печати, а также преследования со стороны правительства. Власти отказались предоставить Марксу право прусского гражданства, чтобы затруднить его пребывание в Рейнской провинции, и возбудили против редакторов газеты, в первую очередь против Маркса и Энгельса, целый ряд судебных дел. После сентябрьских событий в Кёльне военные власти 26 сентября 1848 г. ввели в городе осадное положение и приостановили выход ряда демократических газет, в том числе «Neue Rheinische Zeitung». Энгельс, Дронке и Фердинанд Вольф, которым угрожал арест, были вынуждены временно покинуть Кёльн; Вильгельму Вольфу пришлось на некоторое время уехать в Пфальц, а затем в течение нескольких месяцев скрываться в самом Кёльне от преследований полиции. После снятия осадного положения газета снова начала выходить с 12 октября благодаря тому, что Марксу героическими усилиями удалось преодолеть ряд организационных и финансовых трудностей: ему пришлось вложить в газету все свои наличные средства. До января 1849 г., в связи с вынужденным отъездом Энгельса из Германии, основная тяжесть работы в редакции, в том числе и написание передовых статей, легла на Маркса.

После контрреволюционного переворота в Пруссии особенно усилились судебные и полицейские преследования редакторов «Neue Rheinische Zeitung». Затеянные правительством в феврале 1849 г. судебные процессы против Маркса, Энгельса и Корфа и против Рейнского окружного комитета демократов закончились тем, что суд присяжных оправдал обвиняемых.

Несмотря на все преследования и полицейские рогатки, «Neue Rheinische Zeitung» мужественно отстаивала интересы революционной демократии, интересы пролетариата. В мае 1849 г., в обстановке всеобщего наступления контрреволюции, прусское правительство, воспользовавшись тем, что Маркс не получил прусского подданства, отдало приказ о высылке его из пределов Пруссии. Высылка Маркса и репрессии против других редакторов «Neue Rheinische Zeitung» послужили причиной прекращения выхода газеты. Последний, 301-й номер «Neue Rheinische Zeitung», напечатанный красной краской, вышел 19 мая 1849 года. В прощальном обращении к рабочим редакторы газеты заявили, что «их последним словом всегда и всюду будет: освобождение рабочего класса!». — 9.

32

32 «Согласительными дебатами» («Vereinbarungsdebatten») Маркс и Энгельс называли дебаты прусского Национального собрания, созванного в Берлине в мае 1848 г. для выработки конституции «по соглашению с короной». Маркс и Энгельс называли Берлинское собрание, принявшее эту формулу и тем самым отказавшееся от принципа народного суверенитета, «согласительным собранием» («Vereinbarungsversammlung»), а депутатов, сторонников этого соглашения, — «соглашателями» («Vereinbarer»). — 43.

33

33 Seehandlung (Морская торговля) — торгово-кредитное общество, основанное в 1772 г. в Пруссии; это общество, пользовавшееся рядом важных государственных привилегий, предоставляло крупные ссуды правительству, фактически выполняя роль его банкира и маклера по финансовой части. В 1904 г. было официально превращено в прусский государственный банк. — 45.