ПРОГРАММЫ РАДИКАЛЬНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ ВО ФРАНКФУРТЕ И ФРАНКФУРТСКОЙ ЛЕВОЙ

Кёльн, 6 июня. Вчера мы сообщили нашим читателям «Мотивированный манифест радикально-демократической партии в учредительном Национальном собрании во Франкфурте-на-Майне»[29]. В рубрике известий из Франкфурта вы найдете сегодня манифест левых. На первый взгляд оба манифеста различаются между собой разве только по форме, поскольку у радикально-демократической партии неумелый, а у левых опытный редактор. Однако при ближайшем рассмотрении обнаруживаются некоторые существенные пункты различия между обоими документами. Манифест радикальной партии требует Национального собрания, созванного на основе «выборов без ценза и путем прямой подачи голосов», манифест левых — собрания, созванного на основе «свободных всеобщих выборов». Свободные всеобщие выборы исключают ценз, но отнюдь не исключают косвенных выборов. И к чему вообще это неопределенное, двусмысленное выражение? И еще раз мы обнаруживаем эту большую расплывчатость и неопределенность требований левых в противоположность требованиям радикальной партии. Левая требует «исполнительной центральной власти, на определенный срок избираемой Национальным собранием и ответственной перед ним». Но она оставляет нерешенным вопрос, должна ли эта центральная власть избираться из среды Национального собрания, как того определенно требует манифест радикальной партии.

Манифест левых требует, наконец, немедленного установления, провозглашения и обеспечения основных прав германского народа против всех возможных покушений со стороны отдельных правительств. Манифест радикальной партии не довольствуется этим. Он заявляет:

«Собрание уже теперь должно объединить в себе все государственные власти всей страны и немедленно привести в действие различные виды власти и формы политической жизни, которые оно призвано установить, а также должно направлять внутреннюю и внешнюю политику всего государства».

Оба манифеста сходны в том, что они стремятся предоставить «выработку конституции Германии только лишь Национальному собранию» и исключают участие правительств в этом деле. Оба сходны в том, что они, «не в ущерб народным правам, которые должны быть провозглашены Национальным собранием», предоставляют отдельным государствам выбор государственного строя, будь то конституционная монархия или республика. Наконец, оба манифеста сходятся на том, что Германия должна быть превращена в союзное или федеративное государство.

Манифест радикальной партии отражает, по крайней мере, революционную природу Национального собрания. Он требует соответствующей революционной деятельности. Разве самое существование учредительного Национального собрания не служит доказательством того, что не существует больше никакой конституции? Но раз не существует больше никакой конституции, то не существует больше никакого правительства. А раз не существует никакого правительства, то Национальное собрание должно само управлять. Первым проявлением его деятельности должен был быть декрет из четырех слов: «Союзный сейм[30] распускается навсегда».

Учредительное Национальное собрание должно быть прежде всего активным, революционно-активным собранием. А Франкфуртское собрание занимается школьными упражнениями в парламентаризме и предоставляет правительствам действовать. Допустим, что этому ученому собору удалось бы после зрелого обсуждения выработать наилучший порядок дня и наилучшую конституцию. Какой толк будет от наилучшего порядка дня и от наилучшей конституции, если немецкие правительства в это время поставили уже штык в порядок дня?

Германское Национальное собрание, не говоря уже о том, что оно является результатом косвенных выборов, страдает специфически немецкой болезнью. Оно заседает во Франкфурте-на-Майне, а Франкфурт-на-Майне — это только идеальный центр, соответствовавший прежнему идеальному, т. е. только воображаемому, единству Германии. Франкфурт-на-Майне не является так же крупным городом с многочисленным революционным населением, которое стояло бы за Национальным собранием, частью защищая, частью толкая его вперед. Впервые в мировой истории учредительное собрание большого народа заседает в маленьком городе. Это — наследие прежнего развития Германии. В то время как французское и английское национальные собрания стояли на огнедышащей почве Парижа и Лондона, германское Национальное собрание должно было почитать себя счастливым, когда нашло нейтральную почву, на которой оно могло с полным спокойствием и невозмутимостью духа размышлять о наилучшем порядке дня и наилучшей конституции. И все же состояние Германии в тот момент давало ему возможность преодолеть крайне неблагоприятные условия своего существования. Национальное собрание должно было бы повсеместно диктаторски выступить против реакционных поползновений отживших правительств, и тогда оно завоевало бы себе такую силу в народном мнении, о которую сломались бы все штыки и приклады. Вместо этого оно допустило, что на его собственных глазах Майнц был отдан на произвол солдатни и немцы из других частей Германии стали жертвой злостных придирок франкфуртских филистеров^{17}. Это Собрание утомляет немецкий народ скучными словами вместо того, чтобы увлечь его с собой или быть увлеченным им. Для него, правда, существует публика, которая порой еще взирает с добродушным юмором на забавные движения вновь воскресшего призрака рейхстага Священной Римской империи германской нации, но для Национального собрания не существует народа, который в жизни Собрания нашел бы отражение своей собственной жизни. Далекое от того, чтобы быть центральным органом революционного движения, Национальное собрание до сих пор не было даже его эхом.

Если Национальное собрание и выделит из своей среды центральную власть, то при настоящем его составе и после того, как оно упустило благоприятный момент, от такого временного правительства можно было бы ожидать мало утешительного. Если же оно не создаст никакой центральной власти то тем самым оно подпишет свою собственную отставку и при малейшем революционном дуновении рассеется во все стороны.

Программа левой, так же как программа радикальной партии, имеет ту заслугу, что она осознала эту необходимость. Обе программы заявляют вместе с Гейне:

«Ведь если обдумать вопрос хорошо, —
Император нам вовсе не нужен»[31].

Трудность вопроса: «кто должен быть императором», наличие множества столь же солидных доводов как в пользу избираемого, так и в пользу наследственного императора вынудят и консервативное большинство Собрания разрубить гордиев узел, отказавшись от выборов какого бы то ни было императора.

Непонятно, каким образом так называемая радикально-демократическая партия могла провозгласить в качестве окончательного государственного устройства Германии федерацию конституционных монархий, карликовых княжеств и крошечных республик — составленное из столь разнородных элементов союзное государство с республиканским правительством во главе, — ибо ведь предлагаемый левыми центральный орган ничего другого собой не представляет.

Нет никаких сомнений, что вначале центральное правительство Германии, избранное Национальным собранием, должно возникнуть наряду с фактически еще существующими правительствами. Но с его возникновением начинается уже его борьба с отдельными правительствами, и в этой борьбе либо общее правительство погибнет вместе с единством Германии, либо исчезнут отдельные правительства вместе с их конституционными государями или карликовыми республиками.

Мы не выставляем утопического требования, чтобы a priori была провозглашена единая, неделимая германская республика, но мы требуем от так называемой радикально-демократической партии, чтобы она не смешивала исходного пункта борьбы и революционного движения с их конечной целью. Германское единство, как и германская конституция могут быть осуществлены лишь в результате движения, в котором решающими факторами будут как внутренние конфликты, так и война с Востоком. Окончательное конституирование не может быть декретировано; оно совпадает с движением, которое нам предстоит проделать. Поэтому дело идет не об осуществлении того или иного мнения, той или иной политической идеи; дело идет о понимании хода развития. Национальное собрание должно сделать лишь практически возможные в ближайшее время шаги.

Нет ничего путанее, чем странная идея редактора демократического манифеста, — как бы он ни уверял нас, что «каждый человек рад избавиться от собственной путаницы», — заимствовать у североамериканского федеративного государства образец для германской конституции!

Соединенные Штаты Северной Америки, не говоря уже о том, что все они отличаются одинаковым политическим устройством, занимают поверхность, равную поверхности всей цивилизованной Европы. Соединенные Штаты могли бы найти аналогию только в европейской федерации. Но для того, чтобы Германия могла объединиться в федерацию с другими странами, сама она должна прежде всего стать единой страной. В Германии борьба централизации с федеративным началом есть борьба между современной культурой и феодализмом. Германия впала в состояние обуржуазившегося феодализма как раз в тот момент, когда на Западе образовалась крупные монархии, но она была также отстранена от мирового рынка в тот самый момент, когда последний открылся для Западной Европы. Германия нищала, в то время как эти государства обогащались. Она превращалась в крестьянскую страну, в то время как в этих государствах вырастали большие города. Если бы даже Россия не стучалась в ворота Германии, экономические отношения сами по себе побуждали бы ее к строжайшей централизации. Даже с чисто буржуазной точки зрения нерушимое единство Германии является первым условием для спасения ее от нынешней нищеты и для создания национального богатства. А как разрешить современные социальные задачи на территории, раздробленной на 39 карликовых государств?

Впрочем, редактору демократической программы нет надобности вдаваться в материальные экономические отношения, имеющие-де второстепенное значение. В своей мотивировке он не выходит за пределы понятия федерации. Федерация есть объединение свободных и равных. Следовательно, Германия должна быть федеративным государством. Но разве немцы не могут федерироваться в единое большое государство, не совершая преступления против понятия об объединении свободных и равных?

Написано 6 июня 1848 г.

Печатается по тексту газеты

Напечатано в «Neue Rheinische Zeitung» № 7, 7 июня 1848 г.

Перевод с немецкого

Примечания:

2

2 Письмо Маркса было опубликовано в «L'Alba» 29 июня 1848 г. со вступительным замечанием редакции: «Мы публикуем следующее письмо, полученное нами из Кёльна, чтобы показать, какие чувства питают к Италии благородные немцы, горячо желающие завязать братские связи между итальянским и немецким народами, которых натравливали друг на друга европейские деспоты». Часть ответного письма редакции «L'Alba», подписанного Л. Алинари, приводится в статье «Внешняя политика Германии» (см. настоящий том, стр. 162).

«L'Alba» («Рассвет») — итальянская демократическая газета, издававшаяся во Флоренции в 1847–1849 гг. под редакцией Лафарина.—4.

3

3 «Neue Rheinische Zeitung. Organ der Demokratie» («Новая Рейнская газета. Орган демократии») выходила ежедневно в Кёльне под редакцией Маркса с 1 июня 1848 по 19 мая 1849 года.

Сразу же по возвращении из эмиграции в Германию Маркс и Энгельс приступили к осуществлению своего проекта — изданию революционного органа печати, в котором они видели могучее орудие воздействия на народные массы. Местом своего пребывания они избрали Кёльн — главный город Рейнской провинции, одной из наиболее развитых в экономическом и политическом отношении областей Германии. В Рейнской провинции имелись значительные кадры пролетариата и действовал Кодекс Наполеона, обеспечивавший большую свободу для печати, чем жалкое прусское право. Чтобы подчеркнуть преемственность революционных традиций, связь с редактировавшейся Марксом в 1842–1843 гг. «Rheinische Zeitung» («Рейнской газетой»), Маркс и Энгельс приняли решение назвать новый орган «Neue Rheinische Zeitung». При создании этого органа им пришлось преодолеть противодействие некоторых коммунистов и демократов (Бюргерса, Гесса и др.), намеревавшихся издавать под аналогичным названием узко-местную кёльнскую газету. Вместо этого основоположники марксизма приступили к созданию большой политической газеты, которая оказывала бы влияние не только на Рейнскую провинцию, но и на всю Германию. В апреле — мае 1848 г. Маркс и Энгельс проводят большую работу по распространению акций газеты, подбору корреспондентов и установлению регулярной связи с демократическими газетами других стран. Сторонники Маркса и Энгельса, посланные в разные города Германии, одновременно с распространением акций на газету принимали меры к организации общин Союза коммунистов. Как видно из писем членов Союза (В. Вольфа, Дронке, Шаппера, Борна и др.), попытки создания на местах общин Союза коммунистов в это время не могли увенчаться успехом ввиду неорганизованности и политической отсталости немецких рабочих. Учитывая это, Маркс, Энгельс и их сторонники выступили на политической арене как левое, фактически пролетарское крыло демократии. Тем самым было предопределено и направление «Neue Rheinische Zeitung», которая появилась на свет с подзаголовком «Орган демократии».

Боевой орган пролетарского крыла демократии, «Neue Rheinische Zeitung» играла роль воспитателя народных масс, поднимала их на борьбу с контрреволюцией. Стремясь немедленно осведомлять своих читателей обо всех важнейших событиях германской и европейской революции, редакция часто прибегала к изданию второго выпуска газеты; в случаях, когда материал не умещался на четырех полосах, выпускались приложения к основному номеру, а при получении новых важных известий — экстренные приложения и экстренные выпуски, печатавшиеся в виде листовок. Передовые статьи, определявшие позицию газеты по важнейшим вопросам революции, писались, как правило, Марксом и Энгельсом. Эти статьи помечены: «*Koln» и «**Koln». Так как Маркс, особенно в первые месяцы существования газеты, был занят общим руководством и организационной стороной дела, большинство передовых статей было в это время написано Энгельсом. Иногда редакционные статьи, помеченные одной звездочкой, помещались в других отделах газеты (в сообщениях из Италии, Франции, Англии, Венгрии и других стран). Каждый из редакторов газеты, кроме обработки корреспонденции и помощи главному редактору в организационных делах, занимался строго определенным кругом вопросов. Энгельс писал критические обзоры дебатов берлинского и франкфуртского Национальных собраний, а также статьи о ходе национально-освободительного движения в Чехии, Познани, Италии, о войне в Шлезвиг-Гольштейне, а в ноябре 1848 — январе 1849 г, — ряд статей о Швейцарии. Вильгельм Вольф писал статьи об аграрном вопросе в германской революции, о положении крестьян и крестьянском движении, особенно в Силезии, а также вел раздел текущей хроники «По стране». Георг Веерт был автором фельетонов в стихах и прозе. Эрнст Дронке одно время являлся корреспондентом «Neue Rheinische Zeitung» во Франкфурте-на-Майне, писал некоторые статьи о Польше, а в марте — мае 1849 г. — обзоры сообщений из Италии. Фердинанд Вольф долгое время был одним из корреспондентов газеты в Париже. Участие Генриха Бюргерса в газете, по свидетельству Маркса и Энгельса, ограничилось одной статьей, которая к тому же была в корне переработана Марксом. Фердинанд Фрейлиграт, вступивший в редакцию в октябре 1848 г., печатал в газете свои революционные стихотворения.

«Neue Rheinische Zeitung» была основана на средства акционеров. Однако уже после выхода первого номера газеты, где была помещена статья Ф. Энгельса «Франкфуртское собрание» (см. настоящий том, стр. 10–14), значительное число буржуазных акционеров перестало поддерживать газету. Выступление «Neue Rheinische Zeitung» в защиту июньских повстанцев в Париже заставило отшатнуться большинство оставшихся акционеров.

Решительная и непримиримая позиция газеты, ее боевой интернационализм, появление на ее страницах политических обличений, направленных против прусского правительства и против местных кёльнских властей, — все это уже с первых месяцев существования «Neue Rheinische Zeitung» повлекло за собой травлю газеты со стороны феодально-монархической и либерально-буржуазной печати, а также преследования со стороны правительства. Власти отказались предоставить Марксу право прусского гражданства, чтобы затруднить его пребывание в Рейнской провинции, и возбудили против редакторов газеты, в первую очередь против Маркса и Энгельса, целый ряд судебных дел. После сентябрьских событий в Кёльне военные власти 26 сентября 1848 г. ввели в городе осадное положение и приостановили выход ряда демократических газет, в том числе «Neue Rheinische Zeitung». Энгельс, Дронке и Фердинанд Вольф, которым угрожал арест, были вынуждены временно покинуть Кёльн; Вильгельму Вольфу пришлось на некоторое время уехать в Пфальц, а затем в течение нескольких месяцев скрываться в самом Кёльне от преследований полиции. После снятия осадного положения газета снова начала выходить с 12 октября благодаря тому, что Марксу героическими усилиями удалось преодолеть ряд организационных и финансовых трудностей: ему пришлось вложить в газету все свои наличные средства. До января 1849 г., в связи с вынужденным отъездом Энгельса из Германии, основная тяжесть работы в редакции, в том числе и написание передовых статей, легла на Маркса.

После контрреволюционного переворота в Пруссии особенно усилились судебные и полицейские преследования редакторов «Neue Rheinische Zeitung». Затеянные правительством в феврале 1849 г. судебные процессы против Маркса, Энгельса и Корфа и против Рейнского окружного комитета демократов закончились тем, что суд присяжных оправдал обвиняемых.

Несмотря на все преследования и полицейские рогатки, «Neue Rheinische Zeitung» мужественно отстаивала интересы революционной демократии, интересы пролетариата. В мае 1849 г., в обстановке всеобщего наступления контрреволюции, прусское правительство, воспользовавшись тем, что Маркс не получил прусского подданства, отдало приказ о высылке его из пределов Пруссии. Высылка Маркса и репрессии против других редакторов «Neue Rheinische Zeitung» послужили причиной прекращения выхода газеты. Последний, 301-й номер «Neue Rheinische Zeitung», напечатанный красной краской, вышел 19 мая 1849 года. В прощальном обращении к рабочим редакторы газеты заявили, что «их последним словом всегда и всюду будет: освобождение рабочего класса!». — 9.

29

29 Во франкфуртском Национальном собрании, наряду с левым крылом (Блюм, Фогт и др.), образовалось крайнее левое крыло, или радикально-демократическая партия (Руге, Шлёффель, Циц, Трюцшлер и др.). — 38.

30

30 Cоюзный сейм — созданный по решению Венского конгресса в 1815 г. центральный орган Германского союза, заседавший во Франкфурте-на-Майне и состоявший из представителей немецких государств. Союзный сейм, не обладавший реальной властью, являлся орудием реакционной политики немецких правительств. После мартовской революции 1848 г. реакционные силы пытались оживить деятельность Союзного сейма в целях борьбы против принципа народного суверенитета и против демократического объединения Германии. — 39.

31

31 Гейне. «Германия. Зимняя сказка», глава XVI. — 40.