Ф. ЭНГЕЛЬС МАНИФЕСТ г-на ЛАМАРТИНА

На столбцах вашей газеты было недавно опубликовано это любопытное произведение искусства[169]. Оно делится на две четко разграниченные части: политические мероприятия и социальные мероприятия. Что касается политических мероприятий, то они все до одного заимствованы, почти без изменений, из конституции 1791 г.; иными словами, они представляют собой возврат к требованиям буржуазии в начале революции. В те годы вся буржуазия, включая даже мелких предпринимателей, была наделена политической властью, в то время как сейчас доступ к власти предоставлен лишь крупным капиталистам. В чем же в таком случае заключается смысл политических мероприятий, предлагаемых г-ном Ламартином? В том, чтобы отдать управление в руки низших слоев буржуазии, но под видом предоставления его всему народу (в этом и только в этом состоит смысл его требования всеобщего избирательного права при двухстепенной системе выборов). А его социальные мероприятия? Либо это такие меры, которые предполагают, что политическая власть уже перешла к народу в результате успешной революции, например, бесплатное всеобщее обучение; либо это меры чистой благотворительности, т. е. меры, призванные ослабить революционную энергию пролетариев; либо это просто громкие фразы, лишенные всякого практического смысла, вроде упразднения нищенства чрезвычайным законом, ликвидации общественных бедствий законодательным путем, учреждения министерства народной жизни и т. п. Эти мероприятия, поэтому, либо совершенно бесполезны для народа, либо рассчитаны на удовлетворение его нужд лишь настолько, чтобы в известной мере обеспечить общественное спокойствие, либо это только пустые обещания, которые никто не может выполнить, — и в этих двух последних случаях они не только бесполезны, но и вредны. Короче говоря, г-н Ламартин как с социальной, так и с политической стороны показал себя верным представителем мелких предпринимателей, низших слоев буржуазии, и как таковой он разделяет свойственную этому классу иллюзию, будто бы он представляет трудящихся. В конце манифеста он оказывается настолько глупым, что обращается к правительству с требованием поддержать его мероприятия. Но ведь именно нынешнее правительство крупных капиталистов пойдет на что угодно, только не на это. Поэтому «Reforme» совершенно права, когда она, хотя и весьма доброжелательно, отдавая дань его благим намерениям, оспаривает пригодность как самих его мероприятий, так и способа, избранного им для проведения их в жизнь.

«Это, разумеется», — пишет «Reforme», — «благородные слова, свидетельствующие о большом сердце, о душевном сочувствии правому делу. Под покровом этих слов явственно бьется пульс братских чувств, и на наших поэтов и философов они окажут такое же воодушевляющее действие, какое в Греции времен Перикла оказывали изречения Платона. Но мы сейчас очень далеки от Перикла, мы живем во времена, когда царствуют гг. Ротшильд, Фюльширон и Дюшатель, иначе говоря, троица, олицетворяющая собой деньги, животный страх и полицию; нами управляют прибыль, привилегии и муниципальная гвардия. Неужели же г-н Ламартин надеется, что в ответ на его призыв к установлению суверенитета нации и социального братства эта лига тесно сплоченных интересов, этот зондербунд^{125} червонцев, рангов и монополий сдастся и сложит оружие? Ведь в сфере зла, как и в сфере добра, все в нашем мире связано между собой, одно поддерживает другое, ничто не существует изолированно; и вот почему даже самые возвышенные программы депутата от Макона^{126}будут уноситься как благоуханный летний зефир, замирать, как пустой звук трубы, пока они будут отмечены родимым пятном всякой монополии — феодальным нарушением права и равенства. И эта лига привилегированных классов особенно тесно сплочена именно сейчас, когда правительственная система находится во власти судорожного страха.

Что же до предлагаемых им институтов, то официальные круги страны и их главари называют такие вещи философскими леденцами: гг. Дюшатель и Гизо посмеются над ними, и если депутат от Макона не поищет где-нибудь оружия и солдат для защиты своих идей, он до конца жизни будет говорить красивые слова и не продвинется вперед ни на шаг! Если же он обращается не к правительству, а к миллионам, мы скажем ему, что он идет по неправильному пути и никогда не завоюет на сторону своей системы — системы многостепенных выборов, налога в пользу бедных и благотворительности — ни революции, ни мыслящих людей, ни народа. Ведь принципы социального и политического возрождения были найдены еще пятьдесят лет тому назад. Всеобщее избирательное право, прямые выборы, жалованье народным представителям — вот основные условия политического суверенитета. Равенство, свобода, братство — вот принципы, которые должны бы управлять всеми общественными институтами.

А вот налог в пользу бедных основан далеко не на братстве и в то же время он является оскорбительным, хотя и весьма беспомощным, отрицанием равенства. Нам нужна не английская буржуазная практичность, а совершенно новая социально-экономическая система, которая осуществила бы права и удовлетворила бы нужды всех граждан».

Несколько дней спустя был опубликован второй манифест г-на Ламартина, о внешней политике Франции. В нем он утверждает, что система умиротворения, которой французское правительство придерживалось с 1830 г., является единственно правильным образом действий. Он прикрывает пышными фразами гнусное поведение французского правительства, которое сначала подстрекало Италию и другие страны к восстанию, а потом бросило их на произвол судьбы. Приводим убедительный ответ «Reforme» на этот медоточивый манифест:

«Законное и единственное средство нашего освобождения — священную войну во имя принципов — г-н Ламартин приносит в жертву теории умиротворения, которая будет оставаться простым проявлением слабости, ложью и даже актом предательства, пока отношения между народами основываются на политике дипломатов и эгоизме правительств. Слов нет, мир — это конечное требование цивилизации; но что значит мир с Николаем, царем России? Душитель целых народов, палач, посылающий их сыновей на виселицы, ведущий беспощадную войну даже против надежд и воспоминаний, топящий в слезах и крови великую, прекрасную страну! По отношению к человечеству, к цивилизации, к самой Франции мир с этим неистовым палачом равносилен трусости; по отношению к справедливости, к праву, к революции он равносилен преступлению! Что значит мир с Меттернихом, который нанимает полчища убийц, который в интересах коронованного эпилептика лишает свободы целые народы? Что значит мир со всеми этими мелкими европейскими цезарями, разорившимися распутниками или мерзкими ханжами, которые сегодня правят в угоду иезуитам, а завтра — в угоду куртизанке? Что значит мир с аристократическим и торгашеским английским правительством, тираном морей, душителем свободы Португалии, правительством, которое выжимает деньги даже из нищенских лохмотьев своего народа? Повторяем, мир с этими ростовщиками, с этими отравителями является для революционной страны трусостью, позором, преступлением, моральным падением, банкротством не только интересов, но и права и чести».

Другие парижские газеты тоже высказали свое несогласие с различными пунктами программы г-на Ламартина. Однако он продолжает разъяснять принципы этой программы в своей газете «Bien Public»[170], выходящей в Маконе. Через несколько месяцев мы сможем судить о том, какое впечатление его новый шаг произведет на палату депутатов.

Написано Ф. Энгельсом в начале ноября 1847 г.

Напечатано в газете «The Northern Star» № 525, 13 ноября 1847 г. с пометкой редакции: «От нашего парижского корреспондента»

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

На русском языке публикуется впервые

Примечания:

1

Настоящая работа представляет собой один из циркуляров, которые Брюссельский коммунистический корреспондентский комитет, основанный Марксом и Энгельсом, рассылал, как указывал Энгельс в статье «К истории Союза коммунистов» (1885 г.), «в особых случаях, когда речь шла о внутренних делах создававшейся коммунистической партии».

По требованию Брюссельского коммунистического корреспондентского комитета Криге, взгляды и деятельность которого резко критиковались в циркуляре, вынужден был напечатать этот документ в редактируемой им газете «Der Volks-Tribun» («Народный трибун») №№ 23 и 24 от 6 и 13 июня 1846 года. Циркуляр был также опубликован в июльском выпуске журнала «Das Westphalische Dampfboot» («Вестфальский пароход») за 1846 год. Однако редактор этого журнала Отто Люнинг, один из представителей немецкого «истинного социализма», подверг циркуляр тенденциозной обработке, сделав вставки от себя и в ряде случаев произвольно изменив текст. Перевод циркуляра, который был напечатан в первом издании Сочинений Маркса и Энгельса (т. V, 1929), содержит ряд мест, опубликованных по тексту «Das Westphalische Dampfboot» и принадлежащих не Марксу и Энгельсу, а Люнингу. В настоящем издании впервые дается перевод, сделанный по подлиннику.

Заглавие дано Институтом Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина. — 1.

16

«The Times» («Времена») — крупнейшая английская ежедневная газета консервативного направления; основана в Лондоне в 1785 году.

«The Globe» — сокращенное название английской ежедневной газеты «The Globe and Traveller» («Земной шар и путешественник»), выходившей в Лондоне с 1803 года; орган вигов, в периоды правления которых — правительственная газета; с 1866 г. — орган консерваторов. — 30.

17

«Journal des Debats» — сокращенное название французской ежедневной буржуазной газеты «Journal des Debats politiques et litteraires» («Газета политических и литературных дебатов»), основанной в Париже в 1789 году. В период Июльской монархии — правительственная газета, орган орлеанистской буржуазии. — 30.

169

Выдержка из манифеста Ламартина была напечатана в газете «Northern Star» № 523, 30 октября 1847 года. — 346.

170

«Le Bien Public» («Общественное благо») — французская газета, орган умеренных буржуазных республиканцев; выходила с августа 1843 по декабрь 1848 г. (сначала в Маконе, с мая 1848 г. в Париже). В основании и издании газеты принимал участие Ламартин. — 348.