Ф. ЭНГЕЛЬС

ЕЩЕ РАЗ «ГОСПОДИН ФОГТ»[183]

Со времени аугсбургской кампании 1859 г., в результате которой г-н Фогт был так жестоко побит[184], он, по-видимому, пресытился политикой. Со всей энергией он принялся за естественные науки, в которых, по его собственным словам, он совершил еще прежде «поразительные» открытия. Так, в то же самое время, когда Кюхенмейстер и Лейкарт выяснили в высшей степени сложный процесс развития кишечных червей и тем действительно достигли крупного успеха в науке, г-н Фогт сделал поразительное открытие, что кишечные черви разделяются на два класса: круглых, которые круглы, и плоских, которые плоски. Теперь к этому великому достижению он прибавил новое, еще более великое. Обнаружение большого количества ископаемых костей человека доисторических времен сделало модным сравнительное изучение черепов различных человеческих рас. Ученые измеряли черепа по всем направлениям, сравнивали их, спорили, но не приходили ни к какому результату, пока, наконец, Фогт, с обычной уверенностью в триумфе, не возвестил о решении загадки, заключающемся в том, что все человеческие черепа разделяются на два класса: на такие, которые продолговаты (длинноголовые, долихоцефалы), и на такие, которые кругловаты (короткоголовые, брахицефалы). Чего не могли сделать в течение многих лет упорного труда самые наблюдательные и трудолюбивые исследователи, то сделал Фогт с помощью простого применения своего червячного принципа. Если к этим поразительным открытиям прибавить еще открытие одного нового вида в области политической зоологии, именно открытие «серной банды»[185], то и самый требовательный человек вынужден будет признать, что трудов Фогта на один человеческий век вполне достаточно.

Но великий, дух нашего Фогта не знает покоя. Политика сохранила неотразимую прелесть для этого человека, который даже и в пивных творил великие дела. Побои, полученные anno [в лето. Ред.] 1860, были благополучно забыты, книги Маркса «Господин Фогт» не было больше в продаже, все неприятные истории давно быльем поросли. Под гром аплодисментов немецких филистеров наш Фогт совершал лекционные поездки, важно восседал на всех собраниях естествоиспытателей, на конгрессах этнографов и антикваров и втерся в среду действительно крупных ученых. Он мог, следовательно, снова считать, что выглядит человеком более или менее «порядочным» и вообразить себя призванным натаскивать немецких филистеров в политике так же, как он натаскивал их в естественнонаучных вопросах. Совершались крупные события. Наполеон Малый[186] капитулировал при Седане, пруссаки стояли под Парижем, Бисмарк требовал Эльзас и Лотарингию. Настала самая пора Фогту сказать свое веское слово.

Слово это имеет заглавие: «Политические письма Карла Фогта Фридриху Кольбу», Биль, 1870. Сюда входит двенадцать писем, появившихся первоначально в венской «Tages-Presse» и перепечатанных, кроме того, в фогтовском «Moniteur» — бильском «Handels-Courier»[187]. Фогт высказывается против аннексии Эльзаса и Лотарингии и против опруссачения Германии и его страшно злит, что в данном случае ему приходится идти прямо по стопам ненавистных социал-демократов, то есть «серной банды». Было бы излишне излагать в целом содержание брошюры, ибо совершенно неинтересно, что думает какой-то Фогт о подобных вещах. К тому же аргументы, приводимые им, — всего лишь обыкновеннейшие аргументы, которые употребляются филистерами, болтающими о политике за кружкой пива, с той лишь разницей, что на этот раз Фогт отражает взгляды швейцарских, а не немецких филистеров. Нас интересует только привлекательная личность самого г-на Фогта, проделывающая свои разнообразные повороты и превращения.

Итак, берем брошюру Фогта и кладем с нею рядом его «Исследования о современном положении Европы» (1859 г.)[188] — злополучную книгу, причинившую ему столь тяжкие и столь продолжительные страдания. Мы видим, что при всем духовном родстве, при совершенно одинаковой стилистической неряшливости (на стр. 10 Фогт пишет о своих «взглядах», приобретенных «собственными ушами», каковые у него, должно быть, совсем особенные [Игра слов: «eigene» — «собственные», а также «особенные». Ред.]), — мы видим, что при всем этом г-н Фогт говорит теперь как раз противоположное тому, что он проповедовал одиннадцать лет тому назад. «Исследования» имели целью убедить немецкого филистера в том, что Германии нет никакого расчета вмешиваться в войну, которую Луи Бонапарт замышлял тогда против Австрии. Для этой цели Луи Бонапарта нужно было изобразить «человеком, ниспосланным роком» в качестве освободителя народов; нужно было защитить его от обычных нападок республиканцев и даже некоторых буржуазных либералов. Мнимый республиканец Фогт пошел и на это; он сделал это, хотя и с весьма кисло-сладкой миной и с таким видом, будто у него колики в животе. Злые языки и люди из «серной банды» утверждали, что бравый Фогт только потому подвергал себя всем этим неприятностям и прибегал к этим гримасам, что он получил от Бонапарта то, что англичане называют «consideration» [компенсацией, вознаграждением за труды. Ред.], а именно — получил наличными. Всплыли наружу разные подозрительные вещи. Фогт предлагал различным лицам деньги, если они согласятся выступать в печати в его духе, то есть восхвалять народоосвободительные намерения Луи Бонапарта. Г-н Брасс, высокие добродетели которого, с тех пор как он руководит «Norddeutsche Allgemeine Zeitung»[189], как известно, вне всяких сомнений, даже г-н Брасс и тот публично «отверг французское кормовое корыто, которое хотел подставить ему Фогт». Но мы не будем распространяться об этих неприятных историях и предположим пока, что и колики в животе и гримасы — все это у Фогта наследственное, от рождения. Но с тех пор, как стряслась беда в Седане, с Фогтом произошла полная перемена. О самом французском императоре — «освободителе народов» — он еще говорит несколько сдержанно. О нем он только пишет:

«революция уже стояла за его спиной. Если бы даже война не разразилась, империи все же не удалось бы встретить новый, 1871, год в Тюильри» (стр. 1).

Но его жена! Послушаем:

«Несомненно, если бы Евгения победила (ведь эта необразованная испанка, не умеющая даже грамотно писать, ведет или, вернее, вела войну, имея за собой целый драконов хвост фанатичных попов и сельского населения), если бы Евгения победила, то положение сразу сделалось бы еще более ужасным», чем после прусских побед и т. д.

Итак, победа французов в 1859 г. над австрийцами означала победу «освободителя народов» Бонапарта; победа же французов в 1870 г. над пруссаками означала бы победу полуграмотной Евгении с ее драконовым хвостом. Прогресс очевиден.

Еще более достается драконову хвосту Луи Бонапарта, ибо теперь оказывается, что и у него имеется таковой. Уже на второй странице идет речь об «ужасном мотовстве империи». На странице 16 мы читаем о «сброде, стоявшем во главе императорской армии и администрации». Это мотовство и этот сброд процветали уже в 1859 г. и даже много раньше; Фогт, совсем не замечавший их тогда, теперь видит их совершенно отчетливо. Опять-таки прогресс. Но это еще не все. Если Фогт и не ругает прямо своего прежнего «освободителя», то он все-таки не может не привести выдержки из письма одного французского ученого, где говорится:

«Если вы имеете какое-либо влияние, то постарайтесь избавить нас от величайшего бесчестия — celle de ramener l'infame» (то есть от возвращения бесчестного — Луи Бонапарта). «Лучше Генрих V, Орлеаны, какой-нибудь Гогенцоллерн, кто угодно, но только не этот коронованный злодей, отравлявший все, к чему он прикасался» (стр. 13).

Однако как ни плохи бывший император и его полуграмотная супруга вместе с их драконовыми хвостами, все же Фогт утешает нас тем, что есть в этой семье все же один человек, составляющий исключение, — принц Наполеон, более известный под именем Плон-Плона. По словам Фогта (на стр. 33), Плон-Плон говорил самому Фогту, что «он перестал бы уважать южных немцев, если бы они поступили иначе» (то есть если бы они не пошли вместе с пруссаками против французов), что он был уверен в несчастном исходе войны и ни от кого этого не скрывал. Кто же теперь упрекнет еще Фогта в неблагодарности? Разве не трогательно видеть, как он, «республиканец», по-братски протягивает руку помощи «принцу» даже и в дни невзгод и выдает ему свидетельство, на которое принц может сослаться в том случае, если когда-нибудь будет объявлен конкурс на замещение места «бесчестного»?

О России и русской политике в «Исследованиях» говорится не иначе, как в хвалебном тоне; эта империя с момента отмены крепостного права явилась бы «скорее другом, чем врагом освободительного движения»; для Польши было бы лучше всего слиться с Россией (что и доказало польское восстание 1863 года!), — и Фогт находил вполне естественным, что Россия

«представляет собой то крепкое ядро, вокруг которого все более и более стремятся группироваться славянские народности».

То, что тогда, в 1859 г., русская политика шла рука об руку с политикой Луи-Наполеона, было, конечно, в глазах Фогта огромной заслугой. Теперь все переменилось, теперь мы читаем:

«Я ни минуты не сомневаюсь в том, что надвигается конфликт между славянским и германским миром... и что Россия в этом конфликте будет возглавлять одну из сторон» (стр. 30, 31).

Далее указывается, что после аннексии Эльзаса Германией Франция немедленно встанет в этом конфликте на сторону славян и даже постарается насколько возможно ускорить возникновение этого конфликта, чтобы возвратить себе Эльзас; таким образом, тот же самый франко-русский союз, который в 1859 г. явился бы де счастьем для Германии, выставляется теперь перед ней в виде пугала и страшного призрака. Но Фогт знает своего немецкого филистера. Он знает, что может преподнести ему что угодно, не смущаясь никакими противоречиями. Мы только невольно спрашиваем: почему же одиннадцать лет тому назад Фогт имел бесстыдство трубить, что союз России с бонапартистской Францией является якобы лучшей гарантией свободного развития Германии и Европы?

А Пруссия! В «Исследованиях» Пруссии ясно давалось понять, что она должна косвенно поддержать замыслы Луи-Наполеона против Австрии, ограничиться защитой территории Германского союза и затем, «во время будущих мирных переговоров получить свое вознаграждение в Северо-Германской низменности». Границы будущего Северогерманского союза — Рудные горы, Майн и море — уже тогда выставлялись в виде приманки для Пруссии. В послесловии ко второму изданию, появившемуся во время Итальянской войны, в момент, когда бонапартистам приходилось плохо и нельзя было более терять время на увертки и болтовню, Фогт говорит уже без обиняков: он убеждает Пруссию начать в Германии гражданскую войну для создания единой центральной власти, для поглощения Пруссией всей Германии. Для такого объединения Германии, утверждает он, потребуется меньше недель, чем потребуется месяцев для войны в Италии. И вот, ровно семь лет спустя, и опять-таки в согласии с Луи-Наполеоном, Пруссия действует в точном соответствии с бонапартистскими наущениями, которые словно попугай повторил Фогт; она бросается в междоусобную войну, раздобывает пока что себе вознаграждение в Северо-Германской низменности, создает, — по крайней мере, для Севера, — единую центральную власть. А как же г-н Фогт? Г-н Фогт теперь вдруг начинает сетовать на то, что «война 1870 года была необходимым, неизбежным следствием войны 1866 года!» (стр. 1). Он жалуется на ненасытную завоевательную политику Пруссии, которая всегда «набрасывалась на подвернувшуюся добычу, как акула на кусок сала» (стр. 20).

«Никогда и нигде, — пишет он, — не видал я государства и народа, которые бы более заслуживали этого названия» (разбойничье государство), «чем Пруссия» (стр. 35).

Он оплакивает поглощение Германии Пруссией как величайшее несчастье, какое только могло постигнуть Германию и Европу (восьмое и девятое письма). Вот что вышло из того, что Бисмарк последовал совету Фогта, и вот что получилось из того, что Фогт подал совет Бисмарку.

Тем не менее до сих пор все, казалось, шло еще хорошо для нашего Фогта. Старые темные делишки действительно изгладились из памяти филистеров, «Исследования» были совершенно забыты; Фогт снова мог выдавать себя за приличного бюргера и порядочного демократа и мог даже немножко потешить свое тщеславие тем, что его «Политические письма» шли вразрез с банальным филистерским течением в Германии. Даже роковое совпадение взглядов Фогта по вопросу об аннексии Эльзаса и Лотарингии со взглядами социал-демократов могло только сделать ему честь: поскольку Фогт не переходил на сторону «серной банды», то отсюда с неизбежностью должно было вытекать, что «банда» пошла за Фогтом! Но вдруг нам попадается на глаза маленькая строчка в недавно опубликованных списках расходов тайных фондов Луи-Наполеона:

«Vogt — il lui a ete remis en Aout 1859... fr. 40000».

«Фогт — ему было выдано в августе 1859 г. 40000 франков»[190].

Фогт? Какой это Фогт? Какое несчастье для Фогта, что при этом не сделано более точного указания! Конечно, если бы здесь было написано: профессор Карл Фогт из Женевы, улица и номер дома такие-то, то Фогт мог бы сказать: «Это не я, это мой брат, моя жена, мой старший сын, кто угодно — только не я». А то просто «Фогт»! Фогт без примет, без имени, без адреса — это может быть только один Фогт, всемирно известный ученый, великий первооткрыватель круглых и плоских кишечных червей, продолговатых и коротких черепов, а также «серной банды», человек, реноме которого так хорошо известно даже полицейским, распоряжавшимся тайным фондом, что по отношению к нему было бы излишне всякое более точное обозначение! А затем, разве существует какой-нибудь другой Фогт, оказавший в 1859 г. такие услуги бонапартистскому правительству, что оно в августе этого года (а Фогт как раз в то время был в Париже) заплатило ему за них 40000 франков? Что именно Вы оказали такие услуги, г-н Фогт, это достоверно известно; доказательством тому служат Ваши «Исследования»; первое издание этих «Исследований» появилось весной, второе — летом; Вы сами признали, что с 1 апреля 1859 г. до лета Вы предлагали многим лицам за обещанную Вами плату действовать в бонапартистских интересах; в августе 1859 г., после окончания войны, Вы были в Париже. И после всего этого мы должны верить, что прямообозначенный «Фогт», которому Бонапарт распорядился уплатить в августе 1859 г. 40000 франков, — какой-то другой, никому не известный Фогт? Это немыслимо. Клянемся всеми круглыми и плоскими кишечными червями: пока Вы не докажете нам обратного, мы принуждены думать, что тот Фогт, о котором идет речь, — Вы.

Но, быть может, Вы скажете, что такое утверждение ни на чем не основано, кроме заявления теперешнего французского правительства, то есть коммунаров, или — что то же самое — коммунистов, которые называются также «серной бандой», а кто же поверит таким людям? На это можно ответить, что опубликование «Документов и переписки императорской фамилии» было осуществлено «правительством национальной обороны» и является его официальным актом, за который оно отвечает. А какого были Вы мнения об этом правительстве, о Жюле Фавре, Трошю и др.?

«Люди, выдвинутые сейчас на первый план», — пишете Вы о них на стр. 52, — «никому не уступят по своему уму, энергии и стойкости убеждений; но они не в состоянии сделать невозможного».

Да, г-н Фогт, невозможного они сделать не могут, но они могли бы, по крайней мере, вычеркнуть Вашу фамилию в благодарность за эту теплую похвалу, так редко выпадавшую на их долю!

Однако, как Вы сами говорите, г-н Фогт, «деньги все же являются эквивалентом того ущерба, который наносится личности индивидуума» (стр. 24); и если Ваша драгоценная личность понесла из-за Ваших политических скачков 1859 года какой-нибудь «ущерб» — надеемся, только моральный, — то, если угодно, утешьтесь «эквивалентом»!

Когда прошлым летом началась военная шумиха, Вы были

«убеждены, что вся эта комедия затеяна французским правительством исключительно для того, чтобы прикрыть чудовищные растраты империи притворными военными приготовлениями. При Луи-Филиппе эту роль выполняли древоточащие черви: сверхсметные тайные расходы записывались в счет расходов на лес для флота; при империи древоточащих червей всего земного шара не хватило бы для того, чтобы покрыть все, что было перерасходовано» (стр. 4).

Таким образом, мы снова вернулись к столь любезным Вашему сердцу червям, а именно к древоточащим червям.

К какому классу принадлежат они, к круглым червям или к плоским? Кто может решить эту проблему? Только Вы, г-н Фогт— и Вы действительно ее разрешаете. Как свидетельствует «Переписка и т. д.», Вы сами принадлежите к «древоточащим червям», ибо Вы тоже участвовали в поедании «сверхсметных тайных расходов», причем на сумму в 40000 франков. А что Вы принадлежите к классу округлых червей», известно всякому, кто Вас знает.

Написано Ф. Энгельсом 5 мая 1871 г.

Напечатано в газете «Der Volksstaat» № 38, 10 мая 1871 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

Примечания:

1

«Первое воззвание Генерального Совета Международного Товарищества Рабочих о франко-прусской войне» («The General Council of the International Working-Men's Association on the War») было написано К. Марксом между 19 и 23 июля 1870 года. 19 июля 1870 г. — в день начала франко-прусской войны — Генеральный Совет поручил Марксу подготовить воззвание по поводу этой войны; воззвание было принято Постоянным комитетом Генерального Совета 23 июля и затем единогласно одобрено на заседании Совета 26 июля 1870 года. Впервые оно было напечатано на английском языке в лондонской «The Pall Mall Gazette» («Газета Пэл-Мэл») № 1702, 28 июля 1870 г., и через несколько дней вышло в виде листовки тиражом в 1000 экземпляров. Воззвание было полностью или частично перепечатано также целым рядом провинциальных английских газет. Газета «The Times» («Времена»), в редакцию которой было направлено воззвание, отказалась его опубликовать.

Поскольку первое издание воззвания быстро разошлось и выпущенный тираж далеко не удовлетворил спроса, Генеральный Совет 2 августа 1870 г. принял решение о выпуске дополнительного тиража воззвания в количестве 1000 экземпляров. В сентябре 1870 г. первое воззвание было вновь переиздано на английском языке совместно со вторым воззванием Генерального Совета о франко-прусской войне; в этом издании в тексте первого воззвания Марксом были исправлены опечатки, допущенные в первом издании.

9 августа Генеральный Совет назначил комиссию для перевода первого воззвания на немецкий и французский языки и для его распространения. В комиссию вошли: Маркс, Юнг, Серрайе и Эккариус. На немецком языке воззвание было впервые опубликовано в Лейпциге в газете «Der Volksstaat» № 63, 7 августа 1870 г. в переводе В. Либкнехта. Получив этот немецкий текст воззвания, Маркс подверг перевод корённой переработке и заново перевел около половины всего текста. В этом новом переводе на немецкий язык воззвание было опубликовано в Женеве в журнале «Der Vorbote» № 8, за август 1870 г. и выпущено также в виде отдельной листовки. В 1891 г., к двадцатой годовщине Парижской Коммуны, Ф. Энгельс опубликовал первое и второе воззвания Генерального Совета в немецком издании «Гражданской войны во Франции», выпущенном в Берлине издательством газеты «Vorwarts». Перевод первого и второго воззваний для этого издания был сделан Луизой Каутской под наблюдением Энгельса.

На французском языке воззвание было опубликовано в августе 1870 г. в газете «L'Egalite» и в газетах «L'Internationale» № 82, 7 августа 1870 г. и «Le Mirabeau» № 55, 7 августа 1870 года. Воззвание было выпущено также в виде листовки на французском языке в переводе комиссии Генерального Совета.

На русском языке первое воззвание было впервые опубликовано в августе — сентябре 1870 г. в газете «Народное дело» № 6— 7, август — сентябрь 1870 г. в Женеве; в 1905 г. первое и второе воззвания вошли в издание «Гражданской войны во Франции», выпущенное под редакцией В. И. Ленина в переводе с немецкого издания 1891 года (см. примечание 191). Впоследствии первое и второе воззвания о франко-прусской войне многократно публиковались на русском языке вместе с основным текстом «Гражданской войны во Франции».

«Der Volksstaat» («Народное государство») — центральный орган немецкой Социал-демократической рабочей партии (эйзенахцев), издавался в Лейпциге со 2 октября 1869 по 29 сентября 1876 г. (два раза в неделю, с июля 1873 г. — три раза). Газета выражала взгляды революционного течения в рабочем движении Германии. За свой смелый революционный тон газета подвергалась постоянным правительственным и полицейским преследованиям. Состав ее редакции непрерывно менялся в связи с арестами редакторов, но общее руководство газетой оставалось в руках В. Либкнехта. Значительную роль в газете сыграл А. Бебель, заведовавший издательством «Volksstaat». Маркс и Энгельс являлись сотрудниками газеты с момента ее основания, постоянно оказывали помощь ее редакции и систематически выправляли линию газеты. Несмотря на отдельные промахи и ошибки, «Volksstaat» была одной из лучших рабочих газет 70-х годов XIX века.

«Der Vorbote» («Предвестник») — ежемесячный журнал, официальный орган немецких секций Интернационала в Швейцарии; издавался на немецком языке в Женеве с 1866 по 1871 год; ответственным редактором был И. Ф. Беккер. Журнал в общем проводил линию Маркса и Генерального Совета, систематически публикуя документы Интернационала и давая информацию о деятельности секций Товарищества в различных странах.

«L'Egalite» («Равенство»)—еженедельная швейцарская газета, орган Романской федерации Интернационала; выходила в Женеве на французском языке с декабря 1868 по декабрь 1872 года. В ноябре 1869 — январе 1870 гг. проникшие в редакцию газеты бакунисты Перрон, Робен и др. пытались использовать ее для нападок на Генеральный Совет Интернационала. Однако в январе 1870 г. Романский федеральный совет добился изменения состава редакции и вывода из нее бакунистов, после чего газета стала поддерживать линию Генерального Совета.

«L'Internationale» («Интернационал») — еженедельная бельгийская газета, орган бельгийских секций Интернационала; издавалась в Брюсселе при ближайшем участии Де Папа с 1869 по 1873 год. В газете публиковались документы Интернационала.

«Le Mirabeau» («Мирабо») — еженедельная бельгийская газета, выходила в Вервье с 1868 по 1874 год; орган бельгийских секций Интернационала.

«Народное дело» — газета (до апреля 1870 г. — журнал), издававшаяся в 1868—1870 гг. в Женеве группой русских революционеров-эмигрантов; первый номер был подготовлен Бакуниным, затем, с октября 1868 г., редакция, в которую входили Н. Утин и др., порвала с Бакуниным и выступила против его взглядов; с апреля 1870 г. — орган Русской секции Международного Товарищества Рабочих, проводивший линию Маркса и Генерального Совета; публиковал документы Интернационала.

18

В сражении при Сольферино (Северная Италия) 24 июня 1859 г. во время войны Франции и Пьемонта против Австрии французские и пьемонтские войска нанесли поражение австрийской армии. Поражение австрийской армии при Сольферино определило исход войны в пользу Франции и Пьемонта. Ход сражения проанализирован Энгельсом в статьях «Сражение при Сольферино», «Правосудие истории» и «Сражение при Сольферино» (см. настоящее издание, т. 13, стр. 419—431).

19

Имеется в виду книга: G. Cardinal von Widdern. «Der Rhein und die Rheinfeldzuge. Militair-geographische und Operations-Studien im Bereich des Rheins und der benachbarten deutschen und franzosischen Landschaften». Berlin, 1869 (Г. Кардинал фон Виддерн. «Рейн и рейнские кампании. Военно-географические и тактические исследования района Рейна и прилегающей немецкой и французской территории». Берлин, 1869).

183

Статья Энгельса «Еще раз «господин Фогт»» примыкает к опубликованному в 1860 г. памфлету Маркса «Господин Фогт» (см. настоящее издание, т. 14, стр. 395—691), в котором Маркс изобличил вульгарного мелкобуржуазного демократа К. Фогта как продажного бонапартистского агента и распространителя клеветнических измышлений о пролетарских революционерах.

Непосредственным поводом для написания настоящей статьи послужило появление осенью 1870 г., после падения Второй империи, новой брошюры Фогта «Политические письма Фридриху Кольбу» («Karl Vogt's Politische Briefe an Friedrich Kolb». Biel, 1870), в которой делались попытки замаскировать его прошлые связи с бонапартистами. В статье Энгельс использовал также опубликованные в печати новые данные, подтверждавшие сделанный Марксом в 1860 г. вывод о том, что Фогт является платным бонапартистским агентом. Еще до появления статьи Энгельса Маркс сообщил эти сведения в письме к В. Либкнехту от 10 апреля 1871 года. В газете «Volksstaat» № 31 от 15 апреля было напечатано следующее короткое сообщение, в котором в основном воспроизводился текст из письма Маркса Либкнехту:

«В официальных опубликованных в докладе французского правительства» «Papiers et correspondance de la famille imperiale» («Документах и переписке императорской фамилии») в разделе о лицах, получивших деньги от Бонапарта, перечисленных в алфавитном порядке, под буквой «V» говорится буквально следующее:

«Vogt; il lui est remis en aout 1859 40000 Fr.» в переводе на немецкий:

«Фогт — ему было выдано в августе 1859 г. 40000 франков». Это сообщение, опубликованное от имени Маркса, редакция газеты «Volksstaat» сопроводила примечанием, в котором говорилось:

«Те члены партии, которые упрекали нас за игнорирование фогтовских статей против аннексии Эльзаса и Лотарингии и не довольствовались отсылкой к известной брошюре Маркса, очевидно, будут теперь удовлетворены. Однако мы просим наших парижских друзей переслать нам весь список: мы убеждены в том, что найдем там кое-кого из наших старых знакомых, которые в свое время в качестве «сообщников» Фогта извлекали выгоды из бонапартизма, а теперь, из тех же самых побуждений и с тем же воодушевлением, являются разносчиками бисмарковского патриотизма».

184

«Аугсбургской кампанией» Маркс в своем памфлете «Господин Фогт» иронически называл действия Фогта по привлечению к суду в 1859 г. аугсбургской «Allgemeine Zeitung» («Всеобщей газеты») за перепечатку листовки «Предостережение», разоблачавшей Фогта как бонапартистского агента. Суд отказал Фогту в иске, после чего он выпустил грязную книжонку «Мой процесс против «Allgemeine Zeitung»» с клеветой на пролетарских революционеров. Ответом на этот пасквиль был памфлет Маркса против Фогта.

185

«Серной бандой» — первоначально название студенческого объединения в Йенском университете в 70-х годах XVIII века, пользовавшегося дурной славой из-за дебошей, учинявшихся его членами, — Фогт клеветнически назвал в 1859 г. пролетарских революционеров, сторонников Маркса (см. настоящее издание, т. 14, стр. 402—420).

186

«Наполеон Малый» — прозвище Луи Бонапарта, которое дал ему Виктор Гюго в речи, произнесенной им на заседании французского Законодательного собрания в 1851 г.; получило широкое распространенно после выхода в свет памфлета Гюго «Наполеон Малый» («Napoleon le Petit»), опубликованного в 1852 году.

187

Энгельс иронически называет фогтовским вестником («Moniteur»), по аналогии с одноименным французским официозом, «Schweizer Handels-Courier» («Швейцарский торговый курьер») — ежедневную буржуазную газету, издававшуюся в швейцарском городе Биле (кантон Берн). Под данным названием выходила с 1853 по 1909 год. В 50— 60-х годах выражала бонапартистские взгляды; редакция газеты была тесно связана с Фогтом.

188

C. Vogt. «Studien zur gegenwartigen Lage Europas». Genf und Bern, 1859. Характеристику этой книги см. в памфлете Маркса «Господин Фогт», глава VIII (см. настоящее издание, т. 14, стр. 502—551).

189

«Norddeutsche Allgemeine Zeitung» («Северогерманская всеобщая газета») — ежедневная реакционная газета, в 60—80-х годах — официальный орган правительства Бисмарка; выходила в Берлине с 1861 по 1918 год.

190

Выдержка взята Энгельсом из упомянутого им ниже издания: «Papiers et correspondance de la famille imperiale». Tome II, Paris, 1871, p. 161 («Документы и переписка императорской фамилии». Том II, Париж 1871, стр. 161).