К. МАРКС

ИЗ АНГЛИИ

На континенте принято считать, что островитянина Джона Буля отличает «оригинальность» или «индивидуальное своеобразие». В общем и целом подобное представление смешивает англичанина прежних времен с современным англичанином. В действительности, напротив, резкие классовые различия, чрезвычайно далеко зашедшее разделение труда и так называемое «общественное мнение», создаваемое брахманами прессы, привели к однообразию характеров, так что Шекспир, например, не узнал бы своих соотечественников. Различия характерны уже не для отдельных индивидов, а для их «профессии» и класса. Если отвлечься от профессиональной принадлежности и обратиться к повседневной жизни, то один «респектабельный» англичанин настолько похож на другого, что даже Лейбниц вряд ли смог бы обнаружить между ними разницу, или differentia specifica [специфическую отличительную черту, специфическое различие. Ред.]. Хваленое индивидуальное своеобразие, изгнанное из политических и социальных сфер, нашло последнее прибежище в причудах и капризах частной жизни, чтобы время от времени еще проявляться здесь sans gene [без стеснения. Ред.], причем люди не сознают при этом, в какое смешное положение они себя ставят. Поэтому англичанин все еще выступает как существо sui generis [своеобразное, единственное в своем роде. Ред.] главным образом в суде — на этой публичной арене, где личные причуды резко сталкиваются между собой.

После этого предварительного замечания можно перейти к забавной судебной сцене, разыгравшейся несколько дней назад в Суде казначейства. Personae dramatis [Действующие лица. Ред.] — это, с одной стороны, сэр Эдвин Ландсир, крупнейший современный английский художник, с другой — гг. Холдейны, лондонские искусники-портные первого разряда; сэр Эдвин — ответчик, гг. Холдейны — истцы. Corpus delicti [Состав преступления, вещественное доказательство. Ред.] состоял из пальто и фрака ценой в 12 ф. ст., которые художник отказался оплатить. Г-н Баллантайн выступал адвокатом Ландсира, г-н Гриффитс — адвокатом Холдейнов.

Холдейн показывает: сэр Эдвин Ландсир заказал обе вещи. Они были ему посланы для примерки, и заказчику не понравилась высота воротников. Воротники были переделаны. Тогда заказчик заявил, что не может их носить, поскольку ему в них жарко и неудобно, и к тому же они трут ему волосы. В соответствии с желанием ответчика были произведены различные переделки. В конце концов истцы отказались от дальнейших переделок, если таковые не будут оплачены особо. Тогда Ландсир отправил со слугой обе вещи обратно в мастерскую. В ответ истец послал ему следующее письмо:

«С настоящим письмом почтительнейше пересылаем Вам оба предмета одежды, переделанные вновь соответственно Вашему последнему указанию. Многочисленные и неудачные переделки, о которых Вы заявляете, имели место по Вашей же собственной вине. При первой примерке и пальто и фрак сидели отлично; но если заказчик выгибается, принимая самые невероятные позы, то никакое мастерство не в состоянии его удовлетворить. (Смех.) Мы с величайшим нежеланием производили все переделки в соответствии с Вашими требованиями, считая эти переделки излишними и противоречащими правилам нашего искусства. Но теперь мы находим, что дальше уступать уже невозможно. О Вашем требовании принять обе вещи обратно не может быть и речи. Поэтому мы закрываем приложенный к сему счет и просим Вас о скорейшей оплате».

Адвокат Баллантайн: Вы ведь не хотите сказать, что пальто и фрак хорошо сидят и сейчас? Холдейн: Именно это я и утверждаю.

Баллантайн: Не лучше ли они сидели до того, как были переделаны? Холдейн. Да. — Б. Ведь пальто и фраки — не ваша специальность? Вы приобрели известность шитьем брюк, не так ли? — X. Пожалуй, что так! Мы более знамениты как специалисты по брюкам. — Б. Но не по фракам? Г-н Алфред Монтгомери, который привел к вам сэра Эдвина Ландсира, предупреждал его против ваших фраков, не так ли? — X. Да, предупреждал. — Б. Не говорили ли вы или ваш брат сэру Эдвину, что вы предпочли бы сшить для него фрак даром, чем не шить его вовсе? — X. Мы не говорили ничего подобного. — Б. Что вы понимаете под «ослаблением» воротников? — X. Сэр Эдвин жаловался, что воротник трет ему шею. Поэтому мы ослабили воротник, то есть несколько уменьшили его высоту. — Б. И сколько, по-вашему, это стоит? — X. Два или три фунта.

Адвокат Баллантайн: Сэр Эдвин Ландсир считает нужным жаловаться на оскорбительное письмо Холдейна. Г-н Монтгомери рекомендовал сэру Эдвину доверить фирме Холдейн нижнюю часть своего тела, но отнюдь не верхнюю. Будучи большим художником, сэр Эдвин, тем не менее, малый ребенок в этих делах, почему он и осмелился пойти на риск, и суду ясно, каковы были последствия. Истец, которого присяжные только что видели на скамье свидетелей, тоже большой мастер. Но разве большой мастер станет переделывать свое произведение? Будучи уверенным в его совершенстве, он должен выстоять или пасть, защищая свое творение.

Но Холдейн не отстаивал свое творение. Он соглашался на переделки в той степени, в какой они соответствовали его собственным принципам. И после этого требовать от двух до трех фунтов за такую никудышную работу! Я имею честь обратиться здесь к трибуналу, члены которого тоже носят фраки; я спрашиваю: есть ли на свете большая мука, чем чересчур жесткие воротники, давящие шею? Я слышал, что когда сэр Эдвин примерил один из этих фраков, то его шея оказалась в тисках, и Англии угрожала опасность потерять одного из своих крупнейших художников. Сэр Эдвин согласен надеть упомянутые фрак и пальто здесь, перед судом, и господа присяжные могут сделать заключение на основании собственных наблюдений. Теперь я вызову сэра Эдвина в качестве свидетеля, и он расскажет вам историю обоих предметов одежды.

Сэр Эдвин Ландсир:… Когда я надел фрак и пальто, то воротник стоял так. (Здесь сэр Эдвин повернулся и под громкий смех присутствующих продемонстрировал присяжным свою спину, произведя при этом впечатление, будто бы его неожиданно хватил удар)… Я ходатайствовал о приглашении в качестве арбитра первого сносного портного; но во всех случаях каждый клиент сам может лучше всего судить о том, как на нем сидит фрак или где ему жмет ботинок.

Г-н Гриффитс: Что сказал г-н Монтгомери, когда рекомендовал вам Холдейна? — Он сказал мне: «Сэр Эдвин, вам обычно с брюками везло меньше, чем с пальто и фраками».

Гриффитс: Может быть вы примерите здесь фрак и пальто? — Почему бы и нет? (Надевает на себя один из предметов.) Вот, смотрите! (Смех.)

Мартин (судья): Здесь среди присяжных имеется один портной. Не будет ли он столь любезен внимательнее осмотреть corpus delicti?

Названный портной встает со скамьи присяжных, подходит к сэру Эдвину, просит его надеть фрак и пальто, понимающе оглядывает их и качает головой.

Гриффитс: Сэр Эдвин, вы считаете, что фрак тесен? — Да! (Смех.) — Я хотел спросить: не узок ли он? — Гм, если бы мне пришлось в нем обедать, то я счел бы необходимым его снять.

Баллантайн: В таком случае, сэр Эдвин, вы не должны долее оставаться в нем. Освободите себя от него. — Весьма вам благодарен. (Снимает оба предмета.)

После патетических речей обоих адвокатов и забавного резюме судьи, в котором подчеркивалось, что комфорт английской нации не должен приноситься в жертву творческим идеалам фирмы Холдейн, суд вынес решение в пользу сэра Эдвина Ландсира.

Написано К. Марксом около 3 февраля 1862 г.

Напечатано в газете «Die Presse» № 39, 9 февраля 1862 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

На русском языке публикуется впервые