Ф. ЭНГЕЛЬС

АВСТРИЯ. — РАЗВИТИЕ РЕВОЛЮЦИИ

Лондон, 24 декабря 1860 г.

Революция в Австрии стремительно развивается. Всего лишь два месяца тому назад Франц-Иосиф признал в своем дипломе от 20 октября[129], что его империя находится в состоянии революции, и, чтобы найти выход из положения, пытался подкупить Венгрию обещанием, что ее старинная конституция, в той или иной форме урезанная, будет восстановлена. Хотя диплом и был уступкой революционному движению, однако по своему замыслу он являлся одним из тех ловких маневров предательской политики, которые так характерны для австрийской дипломатии. Венгрию предполагалось купить уступками, с виду очень крупными, особенно по сравнению с ничтожными подачками немецким и славянским провинциям и с пародией на имперский парламент, создание которого намечал диплом. Но при более основательном знакомстве с этим документом его предательский характер выступает достаточно ясно, чтобы искусно задуманный маневр превратился в явную нелепость и в свидетельство беспомощности и слабости правительства перед лицом революционного движения. Дело было не только в том, что вотирование ассигнований и военного контингента должно было быть отнято у венгерского сейма и предоставлено центральному парламенту и частично даже лично императору, — как будто правительство, вынужденное за последние десять лет терпеть одну политическую обиду за другой, было еще достаточно сильно, чтобы удержать за собой эти права, отнятые у тех, кто их действительно завоевал. Ничтожность и неопределенность прав, предоставленных другим частям империи и центральному представительному учреждению, сразу доказывали при их сопоставлении неискренность всего замысла. А когда были опубликованы конституции для провинций Штирии, Каринтии, Зальцбурга и Тироля — конституции, предоставляющие львиную долю мест в представительных учреждениях дворянству и духовенству и сохраняющие старые сословные различия, — когда старое министерство осталось у власти, тогда исчезли все сомнения в том, с какой целью все это было задумано. Имелось в виду успокоить Венгрию, а затем превратить ее в орудие, которое должно было помочь абсолютистской Австрии выпутаться из трудного положения; а о том, какова будет ее судьба, после того как Австрия снова станет сильной, Венгрия достаточно хорошо знает по опыту. Сам факт неограниченного и безусловного признания венгерского языка единственным официальным языком в Венгрии должен был послужить исключительно возбуждению венгерских славян, румын и немцев против мадьярской национальности. Венгерские староконсерваторы (vulgo [иными словами. Ред.] аристократы), заключившие эту сделку с императором, тем самым потеряли всякую опору у себя дома; они решили променять на это два наиболее существенных права сейма. В действительности императорский диплом никого не обманул. В то время как в немецких провинциях общественное мнение сразу же заставило старые муниципальные советы (назначенные императором после революции) открыть свои двери перед новыми людьми, которые теперь избираются народным голосованием, венгры начали восстанавливать своих старых комитатских чиновников и комитатские собрания[130], которые до 1849 г. представляли всю местную власть в стране. Так или иначе, является добрым предзнаменованием то, что оппозиционная партия сразу же овладела местными и коммунальными органами управления, а не ограничилась требованием эфемерной смены министерства и не отказалась занять важные позиции, которые были открыты перед ней в более скромной сфере деятельности. В Венгрии старинные органы местного управления, реорганизованные в 1848 г., сразу передали всю гражданскую власть в руки народа и поставили венское правительство перед альтернативой: уступить или немедленно прибегнуть к военной силе. Поэтому здесь движение, естественно, развивалось особенно быстро. По всей стране раздаются требования полного восстановления конституции с изменениями, произведенными в 1848 г., и всех законов, относительно которых тогда было достигнуто соглашение между сеймом и королем. Кроме того, выдвинуто требование немедленной отмены табачной монополии (незаконно введенной после 1848 г.) и всех других законов, изданных без согласия сейма. Сбор налогов открыто объявлен незаконным до тех пор, пока они не будут вотированы сеймом; не была внесена даже третья часть причитающихся налогов; молодых людей, призванных в армию, убеждали сопротивляться набору или укрываться от него; срывали имперских орлов, и — что хуже всего— в этот переходный период правительство было бессильно бороться с начавшимся волнением. Всюду, где созывались комитатские собрания, они единодушно поддерживали эти требования; а съезд венгерских нотаблей, собравшийся в Гране под председательством примаса Венгрии с целью предложить правительству основные принципы выборов в сейм, почти без обсуждения единогласно заявил, что демократический избирательный закон 1848 г. остается в силе.

Это превосходило то, чего ожидали староконсерваторы, когда они шли на компромисс с императором. Они были совершенно «debordes» [ «захлестнуты». Ред.]. Революционные волны грозили потопить их. Само правительство понимало, что необходимо что-то предпринять. Но что мог предпринять венский кабинет?

Попытка подкупить Венгрию была накануне полного краха. Что, если кабинет теперь попытается подкупить немцев? Они никогда не пользовались такими правами как венгры и, может быть, удовольствуются меньшим. Чтобы существовать, австрийская монархия должна поочередно натравливать друг против друга различные подвластные ей национальности. Славяне могут быть пущены в ход лишь в крайнем случае: они слишком связаны с Россией панславистской агитацией; значит, надо использовать немцев. Граф Голуховский, ненавистный польский аристократ (ренегат, предавший дело Польши и перешедший на службу Австрии), был принесен в жертву, и кавалер фон Шмерлинг был назначен министром внутренних дел. Он был министром эфемерной Германской империи в 1848 г., а затем австрийским министром; с этого поста он ушел, когда была окончательно упразднена конституция 1849 года. Он слыл конституционалистом. Но и тут опять было проявлено столько колебаний и нерешительности, прежде чем он был окончательно приглашен на этот пост, что весь эффект снова был потерян. Спрашивали, что может сделать Шмерлинг, если все остальные министры остались на своих местах? Еще до того, как он получил окончательное назначение, все надежды стали рассеиваться, и, вместо искренней уступки, его назначение явилось лишь новым доказательством слабости. Но в то время как в немецких провинциях оппозиция довольствовалась тем, что обеспечила за собой местную власть и относилась к каждому шагу правительства с нескрываемым недоверием и неудовольствием, в Венгрии движение продолжало развиваться. Еще до назначения Шмерлинга призванные к власти венгерские староконсерваторы, во главе с Сеченом и Вайем, признали невозможность сохранения своего положения; и императорское правительство вынуждено было унизиться до того, чтобы пригласить двух венгерских министров 1848 г., — которые до осени этого года были коллегами расстрелянного Баттяни, а также Кошута и Семере, — пригласить Деака и Этвеша войти в правительство, возглавляемое человеком, который раздавил Венгрию с помощью России. Они еще не назначены; атмосфера нерешительности и колебаний, препирательств из-за пустяков все еще в полном расцвете, но если они примут приглашение, они наверняка в конце концов будут назначены.

Таким образом, Франц-Иосиф вынужден делать одну уступку за другой, и если удастся добиться созыва в январе двух сеймов, одного в Пеште для Венгрии и ее областей, а другого в Вене для остальных провинций империи, то у императора будут вырваны новые уступки. Но вместо того, чтобы успокоить его подданных, каждая новая уступка все больше будет возмущать их неприкрытой фальшью, с которой эти уступки делаются. А если к этому добавить еще воспоминания прошлого — маневры венгерской эмиграции, состоящей на жалованье у Луи-Наполеона., а также то обстоятельство, что не может быть либеральной Австрии, потому что внешняя политика Австрии всегда будет реакционной и поэтому сразу же станет источником конфликтов между короной и парламентом, причем Луи-Наполеон спекулирует на этом обстоятельстве, — то вполне вероятно, что 1861 год явится свидетелем распада Австрийской империи на ее составные части.

Написано Ф. Энгельсом 24 декабря 1860 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 6152, 12 января 1861 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

Примечания:

1

Статья К. Маркса «Положение во Франции», написанная 17 января 1860 г., была опубликована 7 февраля того же года в газете «New-York Daily Tribune». Она открывает серию его статей, посвященных экономическому положению стран Европы.

«New-York Daily Tribune» («Нью-йоркская ежедневная трибуна») — американская газета, выходившая с 1841 по 1924 год. Основанная видным американским журналистом и политическим деятелем Хорасом Грили, газета до середины 50-х годов была органом левого крыла американских вигов, а затем органом республиканской партии. В 40—50-х годах газета стояла на прогрессивных позициях и выступала против рабовладения. В газете принимал участие ряд крупных американских писателей и журналистов, одним из ее редакторов с конца 40-х годов был Чарлз Дана, находившийся под влиянием идей утопического социализма. Сотрудничество Маркса в газете началось в августе 1851 г. и продолжалось свыше 10 лет, по март 1862 года; большое число статей для «New-York Daily Tribune» было по просьбе Маркса написано Энгельсом. Некоторые из своих статей Маркс помечал Парижем или Берлином.

Статьи Маркса и Энгельса в «New-York Daily Tribune» охватывали важнейшие вопросы международной и внутренней политики, рабочего движения, экономического развития европейских стран, колониальной экспансии, национально-освободительного движения в угнетенных и зависимых странах и др. В период наступившей в Европе реакции Маркс и Энгельс использовали широко распространенную американскую газету для обличения на материале конкретных фактов и событий пороков капиталистического общества, свойственных ему непримиримых противоречий, а также показа ограниченного характера буржуазной демократии.

Редакция «New-York Daily Tribune» в ряде случаев произвольно обращалась со статьями Маркса и Энгельса, печатая многие из них без подписи автора в виде редакционных передовых и иногда допуская вторжение в текст статей. Эти действия редакции вызывали неоднократные протесты Маркса. С осени 1857 г. в связи с экономическим кризисом в США, отразившимся также на финансовом положении газеты, редакция предложила Марксу сократить число его корреспонденции в «New-York Daily Tribune». Уже с середины 1861 г., в связи с Гражданской войной в США, интерес американского читателя к европейским делам значительно упал. Усиление в редакции влияния сторонников компромисса с рабовладельческими штатами и отход газеты от прогрессивных позиций заставили Маркса и Энгельса принять решение о прекращении сотрудничества в «New-York Daily Tribune». В течение 1861 г. и первых месяцев 1862 г. число корреспонденции Маркса в газете резко уменьшилось, а в марте 1862 г. его сотрудничество фактически прекратилось.

12

Имеется в виду Тяньцзиньский русско-китайский договор, подписанный 13 (1) июня 1858 года. Тяньцзиньский договор предусматривал, в частности, что русские посланники могут следовать в Пекин из устья реки Байхэ через Дагу.

13

В октябре 1856 г. Кантон подвергся варварской бомбардировке со стороны англичан; в качестве предлога был использован арест китайскими властями Кантона команды китайского контрабандистского судна «Эрроу», плававшего под британским флагом. Бомбардировка Кантона послужила прологом ко второй «опиумной» войне (см. примечание 9).

129

См. примечание 122.

130

Комитатские собрания — сословные собрания в крупных административно-территориальных единицах Венгрии (комитатах), являвшихся национальными органами самоуправления в стране. Одним из последствий революционных преобразований в Венгрии в 1848 г. явилось то, что в комитатских собраниях стали заседать представители всего населения страны, без различия сословий. После подавления революции 1848–1849 гг. в Венгрии комитатские собрания были распущены, а деление страны на комитаты уничтожено.