Если когда-либо нашим волонтерам придется обменяться пулями с противником, то этим противником будет — всякий это знает — французская пехота; лучшим типом — beau ideal [прекрасным идеалом. Ред.] — французского пехотинца является солдат легкой пехоты, особенно chasseur [стрелок. Ред.].

Французский стрелок является образцом не только для своей собственной армии: в вопросах, касающихся службы легкой пехоты, французы являются до некоторой степени законодателями для всех европейских армий; таким образом, французский стрелок становится в определенном смысле образцом для всей легкой пехоты Европы.

В обоих этих качествах, то есть как возможный противник и как самый совершенный до сих пор образец солдата легкой пехоты, французский стрелок представляет большой интерес для английского волонтера. И чем скорее наш волонтер познакомится с ним, тем лучше.

Вплоть до 1838 г. во французской армии винтовка не применялась. Старая винтовка с плотно пригнанной пулей, которую надо было заколачивать, что делало заряжание трудной и медленной операцией, была неподходящим оружием для французов. Наполеон, осматривая однажды в батальоне немецких стрелков кремневые ружья, воскликнул: «Конечно, это самое злополучное оружие, какое только может быть дано в руки солдата». Безусловно, старая винтовка была непригодна для больших масс пехоты. В Германии и Швейцарии некоторые отборные батальоны были всегда вооружены этой винтовкой, по солдаты этих батальонов использовались исключительно в качестве метких стрелков для уничтожения офицеров, для стрельбы по саперам во время постройки мостов и т. п., причем много внимания уделялось тому, чтобы формировать эти части из сыновей лесников или других молодых людей, которые задолго до поступления в армию научились обращаться с винтовкой. Альпийские охотники за козами, лесники, охранявшие большие леса в Северной Германии, где водились олени, представляли прекрасный материал для этих батальонов, являвшихся образцом также и для стрелков английских линейных войск.

Те войска, которые французы прежде обычно называли легкой пехотой, были снаряжены и обучены совершенно так же, как и линейные полки; поэтому в 1854 г. декретом Луи-Наполеона было отменено наименование этих двадцати пяти полков полками легкой пехоты, и они были включены в линейные войска, где и составляют в настоящее время полки под номерами от 76-го до 100-го.

Правда, в каждом батальоне пехоты было по роте вольтижеров, сформированных из лучших и наиболее развитых солдат низкого роста; a elite [отборная часть. Ред.] солдат более высокого роста составляла роты гренадеров. Они должны были первыми рассыпаться в цепь, когда требовалось начать перестрелку; в остальном же они были вооружены и обучены так же, как и остальная часть батальона.

Когда в 1830 г. началось завоевание Алжира, французы оказались лицом к лицу с противником, вооруженным длинным ружьем, распространенным у большинства восточных народов. Французские гладкоствольные ружья уступали им в дальности стрельбы. Конные бедуины на равнинах и кабильские стрелки в горах со всех сторон окружали французские колонны на марше; пули противника достигали колонн, тогда как он сам был вне сферы эффективного огня французов. На равнинах стрелки не могли далеко отходить от своих колонн из боязни, что их застигнет врасплох и уничтожит быстрая арабская конница.

Когда английская армия попала в Афганистан, она познакомилась с теми же длинными ружьями. Афганские стрелки, хотя и были вооружены только фитильными ружьями, производили в рядах англичан, как в лагере, в Кабуле, так и во время отступления по горам, ужасные опустошения на расстояниях, совершенно недоступных для бедной старой «смуглой Бесс». Урок был жестоким; можно было ожидать затяжной борьбы с племенами на северо-западной границе Британской Индии, и все же ничего не было сделано для того, чтобы снабдить отправляемых на эту границу английских солдат оружием, которое могло бы сравниться с восточными фитильными ружьями при стрельбе на дальние дистанции.

Не так обстояло дело у французов. Как только этот недостаток был обнаружен, немедленно же были предприняты шаги к его устранению. Герцог Орлеанский, сын Луи-Филиппа, во время своего свадебного путешествия по Германии в 1836 г. воспользовался случаем изучить организацию двух батальонов стрелков прусской гвардии. Он сразу же увидел, что именно здесь находится отправная точка, исходя из которой ему удастся создать тот тип войск, который нужен для Алжира. Он сразу же сам занялся этим вопросом. Однако на его пути возникало много препятствий из-за старого предубеждения французов против нарезного ружья. К счастью, изобретения Дельвиня и Поншарра на его родине помогли ему; они изобрели винтовку, которую можно было заряжать почти так же быстро и легко, как и гладкоствольное ружье, и которая в то же время значительно превосходила последнее по дальности и меткости стрельбы. В 1838 г. герцог получил разрешение сформировать роту, согласно своему замыслу; в том же году эта рота была увеличена до целого батальона; в 1840 г. батальон был направлен в Алжир, для того чтобы проверить, как он будет действовать в настоящей войне; он так хорошо выдержал испытание, что в том же году были сформированы еще девять батальонов стрелков. Наконец, в 1853 г. были организованы еще десять батальонов, так что в настоящее время во французской армии насчитывается всего двадцать батальонов стрелков.

Своеобразные военные качества бедуинов и кабилов, которые, несомненно, являлись образцовыми легкими кавалеристами и пешими стрелками, весьма скоро побудили французов попытаться завербовать себе на службу туземцев и завоевать Алжир, предоставляя арабам сражаться против арабов. Эта мысль положила, между прочим, начало образованию частей зуавов. Зуавы были сформированы главным образом из туземцев еще в 1830 г. и оставались преимущественно арабскими войсками вплоть до 1839 г., когда они массами дезертировали в лагерь Абд-эль-Кадира, только что поднявшего знамя священной войны[108]. Таким образом, в каждой роте остался только кадровый состав и по двенадцати французских солдат, кроме двух чисто французских рот, приданных каждому батальону. Свободные места пришлось заполнить французами, и с этого времени зуавы стали исключительно французскими войсками, предназначенными для постоянной гарнизонной службы в Африке. Но первоначальный основной состав старых французских зуавов настолько приобрел характерные туземные черты, что с тех пор все эти войска остались по всему своему духу и навыкам особыми алжирскими войсками, со своими особыми национальными чертами, совершенно отличными от остальной части французской армии. Они вербуются большей частью из лиц, замещающих призывников[109], и, следовательно, большинство из них являются профессиональными солдатами в течение всей жизни. Эти части по существу входят в состав легкой пехоты армии и поэтому они давно уже снабжены винтовками. В настоящее время в Африке имеется три полка, или девять батальонов зуавов и один полк (два батальона) гвардейских зуавов.

Начиная с 1841 г, были сделаны новые попытки вербовать туземцев Алжира для местных войск. Были образованы три батальона, но они оставались слабыми и неукомплектованными вплоть до 1852 г., когда вербовка туземцев во французские войска стала усиленно поощряться и достигла такого успеха, что в 1855 г. удалось сформировать три полка, или девять батальонов, Это — тюркосы или tirailleurs indigenes [туземные стрелки. Ред.], о которых мы так много слышали во время Крымской и Итальянской войн.

Таким образом, не считая иностранного легиона (в настоящее время распущенного, но, по всей видимости, вновь формируемого) и трех дисциплинарных батальонов, во французской армии имеется 38 батальонов, специально сформированных и обученных для службы в качестве легкой пехоты. Из всех этих войск стрелки, зуавы и тюркосы имеют свои отличительные особенности. Войска двух последних видов имеют слишком сильно выраженный местный характер, чтобы когда-либо оказывать большое влияние на основную массу французской армии; однако их яростные атаки, — во время которых, как это было доказано в Италии, управление ими полностью сохраняется, и они даже предвосхищают благодаря присущей им воинской находчивости приказы командира — эти атаки навсегда останутся блестящим примером для остальных войск. Несомненно также и то, что французы в значительной степени переняли от арабов во всех деталях практику действий в рассыпном строю и способы использования преимуществ местности. Но тем видом легкой пехоты, который остался исключительно французским и тем самым сделался, как мы уже выше говорили, образцом для армии, являются стрелки.

Первая же страница французского строевого устава 1831 г. показывает, из каких низкорослых солдат состоит французская армия:

Медленный шаг: каждый шаг 65 сантиметров (25 дюймов) и 76 шагов в минуту.

Скорый шаг: та же длина шага и 100 шагов в минуту.

Шаг для атаки (pas de charge): та же длина шага и 130 шагов в минуту.

Шаг в 25 дюймов является несомненно самым коротким, а скорость 100 шагов в минуту — самой медленной в сравнении с принятыми при передвижениях на поле боя в любой другой армии. В то время как французский батальон за одну минуту продвинется на расстояние 208 футов, английский, прусский или австрийский батальоны продвинулись бы на расстояние 270 футов, то есть на тридцать процентов больше. Наш широкий шаг в 30 дюймов был бы слишком велик для коротконогих французов. То же самое во время атаки: французский солдат продвигается в минуту на 271 фут, или на такое расстояние, которое английский солдат проходит простым скорым шагом, тогда как беглым 36-дюймовым шагом, при 150 шагах в минуту, англичанин пробегает 450 футов, или на шестьдесят процентов больше. Один этот факт показывает, что установленная норма роста солдата не может быть уменьшена ниже определенного предела без того, чтобы это не отразилось на боеспособности и подвижности армии.

Из солдат с такими короткими ногами, с коротким и медленным шагом нельзя было сформировать легкую пехоту. Когда впервые создавались формирования стрелков, то прежде всего были приняты меры для того, чтобы отобрать в стране лучший материал для пехоты; все они были хорошо сложенными, широкоплечими, подвижными солдатами ростом от 5 футов 4 дюймов до 5 футов 8 дюймов, набранными большей частью в горных районах страны. Строевым уставом стрелков (изданным в 1845 г.) длина шага для скорого марша была оставлена та же, но темп был увеличен до 110 шагов в минуту; для беглого шага (pas gymnastique) длина шага была установлена в 33 дюйма (83 сантиметра) при 165 шагах в минуту; но для развертывания, построения в каре или в других случаях, когда необходима быстрота, темп должен увеличиться до 180 шагов в минуту. Даже при такой скорости движения стрелок пройдет за минуту расстояние лишь на 45 футов больше, чем английский солдат при его беглом шаге. Но стрелок достигает необыкновенных результатов не исключительной быстротой движения, а тем, что он может продолжать это ускоренное движение в течение длительного времени; кроме того, в случае крайней спешности, при сборе и т. п., стрелки получают приказание бежать с предельной скоростью.

Беглый шаг — это самое главное, чему обучают во французских батальонах стрелков. Сперва солдат обучают шагу на месте с темпом 165 и 180 шагов в минуту, причем солдаты должны кричать: «раз!», «два!» или «правой!», «левой!»; предполагается, что это регулирует работу легких и предупреждает их воспаление. Затем солдат заставляют маршировать в том же темпе, причем расстояние постепенно увеличивается до тех пор, пока они смогут пройти расстояние в одну французскую лигу в 4000 метров (21/2 мили) за 27 минут. Если обнаруживается, что у некоторых рекрутов для таких занятий слишком слабы легкие или ноги, их отправляют в линейную пехоту. Следующей ступенью обучения являются упражнения в прыжках и беге, причем в последнем требуется достигнуть на коротких расстояниях наивысшей скорости; как в pas gymnastique, так и в беге сначала занимаются на ровном учебном плацу или на дороге, а затем уже на местности без дорог с перепрыгиванием через изгороди и канавы. Только после такой подготовки солдатам вручают оружие, причем они опять проходят весь курс обучения беглому шагу, бегу и прыжкам, но уже с винтовкой в руке и в полном походном снаряжении; ранец и патронная сумка имеют такой же вес, как и в боевой обстановке; так их заставляют двигаться pas gymnastique целый час, в течение которого они должны пройти по крайней мере пять миль. Один иностранный офицер, одетый в штатский костюм, пытался однажды идти наравне с таким батальоном стрелков в полном походном снаряжении, но без тренировки он едва смог поспевать за батальоном лишь в течение часа; стрелки же, двигаясь попеременно то скорым шагом, то pas gymnastique, прошли за этот день свыше 22 миль.

Все передвижения и перестроения на поле боя должны производиться беглым шагом; продвижение в линейном строю, построение в колонны и каре, повороты, развертывание и т. п. осуществляются так, чтобы солдаты сохраняли свои места при этом шаге так же уверенно, как и при обыкновенном скором шаге. Темп движения для всех перестроений — 165 шагов в минуту, и только при развертывании и поворотах он увеличивается до 180 шагов.

Ниже приводится мнение прусского штаб-офицера о французских стрелках.

«На Марсовом поле я видел несколько рот стрелков, производивших маневры рядом с линейным полком. Какой контраст составляет их подвижность, весь стиль их движений по сравнению с этим полком! С первого же взгляда на них вы видите, что это отборные войска, составленные из лучших людей лесистых и горных областей; все они хорошо сложены, коренасты, сильны и в то же время удивительно подвижны. Когда они передвигаются с поразительной быстротой и легкостью, вы чувствуете их предприимчивую натуру, их дерзкую отвагу, их быструю сообразительность, их неутомимость и выносливость, хотя, конечно, вы также видите и их огромное самомнение и свойственное французам тщеславие. И где бы вы их ни видели — в Страсбурге, Париже или в любом ином гарнизоне, — они всегда производят то же самое впечатление, они выглядят как бы вылитыми по одному и тому же образцу. Во главе их я видел только молодых офицеров; лишь некоторым из капитанов можно было дать лет тридцать пять; большинство же из них моложе, и даже штаб-офицеры были не старше этих лет, Их большая подвижность не обнаруживает признаков ни принужденности, ни напряжения; постоянные упражнения, казалось, сделали подвижность их второй природой, — так легко и свободно проделывают эти батальоны все свои движения. Их кровь, по-видимому, течет более спокойно, и дыхание менее прерывисто, чем у других. Отдельные связные на улице быстро обгоняют всех, идущих впереди; и тем же быстрым шагом целые батальоны, под веселые звуки рожка, колоннами проходят по улицам. Где бы вы ни видели их — на учебном плацу, в походе или дома, — никогда они не казались мне усталыми. Честолюбие в этом отношении может идти рука об руку с привычкой.

Если быстрота движений и точность прицеливания кажутся несовместимыми, то стрелки, по-видимому, преодолели эту кажущуюся несовместимость. Я сам не видел их учебной стрельбы по мишеням, но, по мнению опытных офицеров, нельзя не придерживаться высокого мнения о выполнении ими таких упражнений. Если точность прицеливания у них и нарушается, то это, конечно, происходит в таких размерах, что оказывает очень небольшое влияние на эффективность их огня на поле сражения, В Африке, где во многих случаях стычкам предшествовали подобные марши беглым шагом, они всегда умели поражать противника своим огнем, а это доказывает, что специальная система тренировки, которую они проходили, служит соответствующему развитию их физических сил и не нарушает точности прицеливания. С войсками, не прошедшими такой тренировки, дело обстояло бы, конечно, совсем иначе.

Большие преимущества этой системы тренировки очевидны. На войне бывает много случаев, когда способность вашей пехоты передвигаться быстрее, чем она делает это сейчас, может приобрести решающее значение; например, чтобы предупредить противника при занятии важной позиции, быстро выйти к командующему над местностью пункту, поддержать часть, атакованную превосходящими силами, или застигнуть противника врасплох внезапным появлением отряда с той стороны, откуда его не ожидают».

Война в Алжире со всей очевидностью показала французскому военному командованию огромное превосходство пехоты, обученной такому длительному бегу. Начиная с 1853 г. велось обсуждение вопроса о том, не следует ли ввести эту систему во всей армии. Генерал Лурмель (убитый под Севастополем 5 ноября 1854 г.) специально обратил на это внимание Луи-Наполеона. Вскоре после Крымской войны pas gymnastique был введен во всех французских пехотных полках. Правда, скорость была несколько меньше, да и самый шаг, возможно, короче, чем у стрелков, к тому же продолжительность бега, принятая у стрелков, была для линейных войск значительно уменьшена. Это было необходимо: неодинаковые физические силы и рост солдат в линейных войсках привели к тому, что возможности более слабых физически и более низких ростом солдат были приняты как норма при обучении войск в целом. Но все же прежнюю медлительность при передвижении можно теперь в случае нужды преодолеть: милю или около этого время от времени можно пробежать, а способность солдат производить перестроения беглым шагом позволяет, в частности, атаковать бегом на дистанции от шестисот до восьмисот ярдов, что и сделали французы в прошлом году, пробежав в несколько минут то самое расстояние, на котором отличная австрийская винтовка была наиболее опасна. Pas gymnastique в значительной степени содействовал победе в сражениях при Палестро, Мадженте и Сольферино[110]. Самый бег вызывает у солдат сильный моральный подъем; атакующий батальон, двигаясь скорым шагом, может проявить нерешительность, но тот же батальон, достаточно тренированный, чтобы преодолеть это расстояние не запыхавшись, в большинстве случаев будет бесстрашно двигаться вперед, достигнет цели, понеся сравнительно небольшой урон, и, конечно, произведет гораздо большее впечатление на стоящего на месте противника, если он пойдет в атаку бегом.

Достижение стрелками такого высокого совершенства в беге целесообразно только для такого рода специальных войск, но это было бы непрактичным и бесполезным для массы линейной пехоты, Тем не менее, английские линейные войска, с их лучшим солдатским материалом, могли бы без труда быть подготовлены так, чтобы далеко превзойти в этом отношении французские линейные войска, и, как всякие полезные для здоровья упражнения, это оказало бы на солдат прекрасное физическое и моральное воздействие. Пехота, которая не сможет в течение нескольких часов попеременно двигаться милю бегом и милю шагом, скоро будет считаться медлительной. Что касается волонтеров, то при больших различиях между ними по возрасту и физической силе трудно было бы достигнуть хотя бы таких результатов, однако постепенная тренировка в беглом шаге на дистанциях от половины до одной мили, безусловно, не повредила бы их здоровью, но чрезвычайно улучшила бы их подготовку к действиям на поле боя.

Во Франции используют все средства для развития физических и моральных сил и умственных способностей каждого отдельного рекрута, и особенно каждого стрелка, в такой степени, чтобы сделать из него возможно более совершенного солдата. Применяются все способы, которые могут сделать его сильным, активным и проворным, научить его быстро оценивать преимущества местности или быстро принимать решения в трудной обстановке; все используется для того, чтобы повышать его уверенность в себе, своих товарищах и в своем оружии. Поэтому во Франции муштра составляет только небольшую часть солдатской службы, и, по нашим представлениям, французский батальон на учебном плацу марширует, выполняет повороты и ружейные приемы поразительно небрежно. Но это, по-видимому, является следствием национального характера, которое пока что не сопровождалось какими-либо дурными результатами. В английских же и немецких войсках, видимо, предпочитают более строгую систему обучения; эти войска быстрее исполняют команды и после известного периода обучения во всех своих движениях всегда будут проявлять большую четкость, чем та, которой когда-либо достигнет французский солдат. В остальном система тактических движений на учебном плацу во Франции почти та же, что и» Англии, однако на поле боя эти системы резко различаются между собой.

Одним из основных занятий французского солдата являются гимнастические упражнения. В Париже имеется центрально» военно-гимнастическое училище, которое готовит учителей для всей армии. Там в течение 6 месяцев обучаются от 15 до 20 офицеров из различных полков и, кроме того, по одному сержанту от каждого линейного полка или батальона стрелков, затем они сменяются другими. Курс упражнений, который там проходят, не отличается в значительной степени от соответствующего курса, установленного в других странах; существует, по-видимому, лишь одно своеобразное упражнение — штурм стены, на которую влезают, цепляясь руками и ногами за углубления, образованные в стене пушечными ядрами, или же пользуясь приставленным к стене шестом или закинутой на стену веревкой с крючком. Упражнение этого рода несомненно имеет важное практическое значение и сильно способствует тому, чтобы приучить солдат с уверенностью пользоваться ногами и руками. В этой школе обучают также штыковому бою, но он ограничивается лишь обучением различным приемам изготовки и уколов; солдат совершенно не приучают действительно защищаться друг от друга или от кавалерии.

Во Франции каждый гарнизон располагает всем необходимым для занятий гимнастикой. Прежде всего везде имеется площадка, отведенная для того, чтобы можно было проводить занятия по обычным видам гимнастики, и обеспеченная всеми необходимыми принадлежностями. Сюда приходят поочередно все солдаты, и прохождение установленного курса обучения гимнастике входит в их служебные обязанности. Этот вид занятий введен не так давно и всецело заимствован у стрелков, которых первыми стали обучать гимнастике, и после того, как эта система для них оказалась столь полезной, ее распространили на всю армию.

Кроме того, в каждой казарме имеется фехтовальный и танцевальный залы. В первом обучаются фехтованию на рапирах и палашах; во втором обучаются танцам и борьбе, которую французы называют «la boxe» [ «боксом». Ред.]. Каждый солдат может выбрать тот вид упражнений, которому он будет обучаться, но один из этих видов он обязан изучить. Обыкновенно предпочитают танцы и рапиру. Иногда также проводится обучение упражнениям с фехтовальными палками.

Все эти упражнения, равно как и гимнастика в собственном смысле этого слова, изучаются не потому, что они необходимы сами по себе; обучение этим упражнениям проводится потому, что они вообще развивают физическую силу и ловкость у солдат и придают им большую уверенность в себе. Фехтовальный и танцевальный залы отнюдь не являются местом, где выполняются скучные обязанности, — напротив, они представляют собой нечто привлекательное и удерживают солдата в казармах даже в свободное от занятий время; он идет туда для развлечения; если в строю он был не более чем машиной, то здесь, со шпагой в руке, он независимый человек, пришедший померяться с товарищами своей ловкостью; и вся та уверенность в своей быстроте и ловкости, которые он приобретет здесь, принесет большую пользу для службы в охранении и действий в рассыпном строю, где ему также придется рассчитывать более или менее на свои собственные силы.

Новая система рассыпного строя, принятая у стрелков, была впоследствии введена не только во всей французской армии, но и послужила образцом для многих европейских армий и в том числе для усовершенствованной системы, введенной в английской армии во время Крымской войны и после нее. Поэтому мы отметим лишь некоторые главные черты этой системы, в особенности по той причине, что в бою французы очень часто действуют совсем иначе. Это происходит отчасти потому, что они следуют общим приказам (как в 1859 г, в Италии), отчасти из-за того, что офицерам предоставляется полная свобода действий исключительно в соответствии с обстановкой, а отчасти потому, что вообще все строевые уставы в бою неизбежно подвергаются значительным изменениям. Стрелки в рассыпном строю действуют группами по 4 человека, причем каждая группа развертывается в одну линию с интервалом между солдатами в 5 шагов. Интервалы между группами составляют по меньшей мере 5 шагов (образуя, таким образом, непрерывную линию — по одному солдату на каждые пять шагов) и самое большее — 40 шагов между группами. Унтер-офицеры занимают места в 10 шагах позади своих отделений, офицеры же, каждый в сопровождении 4 солдат и 1 сигналиста, находятся в 20–30 шагах позади. Если в цепь развертывается только часть роты, то капитан занимает место посредине между стрелковой цепью и группой поддержки. Самое главное, на что должно быть обращено внимание, — это использование местности в целях укрытия; этому приносится в жертву как равнение, так и точное соблюдение интервалов. Стрелковой цепью управляют только с помощью сигнального рожка: всего насчитывается двадцать два сигнала; кроме них, каждый батальон стрелков и каждая из входящих в него рот имеет свой собственный, особый сигнал, который должен предшествовать сигналу команды. Офицеры имеют при себе свисток, которым, однако, они могут пользоваться только в исключительных случаях; свистком подается пять сигналов: «внимание!», «вперед!», «стой!», «назад!», «сбор!». Этот свисток послужил образцом того свистка, который некоторые стрелки-волонтеры ввели у себя как неотъемлемый предмет своего снаряжения, лишая, таким образом, офицеров возможности пользоваться свистком, когда это может потребоваться. В случае кавалерийской атаки развернутым строем стрелки собираются в группы по четыре человека, а также по отделениям и по другим подразделениям компактными массами без определенного порядка или же присоединяются к группе поддержки, образуя своего рода ротное каре, или к батальону, причем последний должен действовать в развернутом строю или образовывать каре. Французы очень много занимаются этими различными способами сбора и превосходно выполняют их; разнообразие их не создает никакого беспорядка, так как солдаты обучены в случае опасности собираться любым способом, какой только возможен, и после этого использовать удобный путь, чтобы присоединиться к более крупной группе, которую указывает сигнал. Каре строится иногда в две, а иногда в четыре шеренги.

По сравнению со старой системой обучения, принятой почти во всех армиях до того, как были образованы войска стрелков, этот новый метод имеет огромные преимущества. Но не следует забывать, что все это, в конце концов, не что иное, как ряд уставных положений для строевых занятий на учебном плацу. Здесь нет места для проявления умственных способностей каждого отдельного солдата, и если бы эти приемы Выполнялись на ровной местности, то они сочетались бы с таким педантизмом, который способен удовлетворить самого строгого и взыскательного служаку. Шеренги строятся на положенных интервалах, они наступают, отступают, меняют фронт и направление так же, как и всякий батальон линейных войск, и солдаты передвигаются по сигналу рожка так же, как куклы на проволоке. Настоящее же учебное поле для стрелков — перед лицом противника, и тут французы имели для своей легкой пехоты превосходную школу в Алжире, на сильно пересеченной местности, обороняемой кабилами — наиболее храбрыми, упорными и осторожными стрелками, какие когда-либо были на свете. Именно здесь французы развили до самой высокой степени ту способность вести бой в рассыпном строю и уменье использовать укрытия, которые они проявляли в каждой войне, начиная с 1792 года; и здесь зуавы особенно использовали с наибольшей для себя выгодой уроки, преподанные им туземцами, и, таким образом, послужили образцом для всей армии. Обычно считают, что стрелковые цепи в наступлении должны образовывать нечто подобное развернутой линии, собираясь вместе, может быть, только в тех местах, которые представляют хорошее укрытие, и рассредоточиваясь там, где приходится переходить через открытые пространства; бой со стрелками противника завязывают с фронта, только иногда используя изгородь или что-нибудь в этом роде, для того чтобы пострелять немного во фланг, не рассчитывая и не пытаясь достигнуть этим чего-нибудь большего, кроме отвлечения внимания противника. Не таковы зуавы. Для них расчлененный строй — это самостоятельные действия небольшими группами, подчиненные общей цели; попытка использовать выгоды, как только представится к этому возможность; подойдя неожиданно к главным силам противника, они приводят его в расстройство метким огнем; исход мелких стычек они решают, совсем не собираясь многочисленными группами. Для них неожиданные нападения и засады составляют самую сущность действий в рассыпном строю. Они пользуются прикрытием не для того, чтобы только открывать огонь из-за сравнительно укрытой позиции, а главным образом для того, чтобы незаметно подползти вплотную к неприятельским стрелкам, неожиданно вскочить и отбросить их в беспорядке; они пользуются прикрытиями, чтобы приблизиться к флангам противника и, появившись там неожиданно большими массами, отрезать часть их линии войск или, устроив засаду, заманить в нее неприятельских стрелков, если те слишком поспешно бросятся преследовать предпринявших ложное отступление зуавов. При решительных действиях подобные уловки можно было бы применить во время многочисленных перерывов между напряженными действиями, которые ведутся с целью решить исход боев. Но в малой войне, в войне отдельными отрядами и сторожевыми постами для добывания сведений о противнике или в охранении расположения своих войск на отдыхе эти качества зуавов приобретают особенно большое значение. Что представляют собой зуавы, показывает следующий пример. Во всех армиях существует правило, что в сторожевом охранении, особенно ночью, часовые не должны сидеть, а тем более лежать, и обязаны, как только появится противник, открывать стрельбу, для того чтобы поднять тревогу в сторожевой заставе. Теперь прочтите описание лагеря зуавов, сделанное герцогом Омальским («Revue des deux Mondes»[111], 15 марта 1855 г.):

«Ночью даже отдельный зуав, находящийся на вершине вон того холма и наблюдающий за лежащей впереди местностью, уходит в укрытие. Вы не видите сторожевых постов, но подождите до тех пор, пока офицер начнет проверять караулы, и вы увидите, что он разговаривает с зуавом, который лежит, распластавшись на земле, непосредственно за вершиной, и бдительно за всем наблюдает. Вы видите вон ту группу кустарников. Я вовсе не удивился бы, если бы, осматривая ее, вы обнаружили, что там засело несколько зуавов; в случае, если бы бедуин прокрался в эти кусты для того, чтобы высмотреть, что делается в лагере, они не стали бы стрелять, а бесшумно закололи бы его штыком, чтобы не обнаружить засады».

Что представляют собой солдаты, которые обучаются службе охранения только в гарнизонах, в условиях мирной обстановки, и о которых нельзя сказать с уверенностью, что они бодрствуют, если только они не стоят или не находятся в движении, по сравнению с солдатами, прошедшими подготовку в войне с бедуинами и кабилами, где применяются всякие хитрости и всевозможные уловки? И при всех этих отклонениях от установленной системы зуавы лишь однажды были застигнуты врасплох своим бдительным врагом.

Во владениях Англии на северо-западной границе Индии имеется один округ, очень похожий, с военной точки зрения, на Алжир. Там почти такой же климат, характер местности и почти такое же население пограничной полосы. Там часто случаются набеги и всякого рода враждебные столкновения; в этом-то округе и были подготовлены солдаты, являющиеся одними из лучших на британской военной службе. И без сомнения странно, что эти длительные и в высшей степени поучительные столкновения не оказали глубокого влияния на способы несения всевозможных видов службы в легких войсках британской армии, что после двадцати и более лет борьбы с афганцами и белуджами эта часть войск оказалась столь несовершенной, что надо было спешно копировать французские образцы для того, чтобы сделать пехоту боеспособной в этом отношении.

Французские стрелки ввели во французской армии: 1) новую систему обмундирования и снаряжения: мундир, легкий кивер, поясную портупею вместо портупеи через плечо; 2) винтовку и уменье ею пользоваться: современную систему стрелкового дела; 3) применение беглого шага в течение длительного времени и пользование им при перестроениях; 4) занятия штыковым боем; 5) гимнастику и 6) вместе с зуавами — современную систему рассыпного строя. И если быть искренними, то разве не французам мы обязаны многим из всего этого, поскольку это принято в британской армии?

Все же еще многое можно усовершенствовать. Почему бы британской армии со своей стороны не провести такие усовершенствования? Почему бы на северо-западной границе Индии даже теперь не сформировать из действующих там войск такой вид войск, который был бы способен сделать для английской армии то, что стрелки и зуавы сделали для французской?

Написано Ф. Энгельсом в середине сентября — середине октября 1860 г.

Напечатано в «The Volunteer Journal, for Lancashire and Cheshire» №№ 3, 5 и 7; 21 сентября, 5 и 20 октября 1860 г. и в сборнике «Essays Addressed to Volunteers», Лондон, 1861 г.

Печатается по тексту сборника, сверенному с текстом журнала

Перевод с английского

Примечания:

1

Статья К. Маркса «Положение во Франции», написанная 17 января 1860 г., была опубликована 7 февраля того же года в газете «New-York Daily Tribune». Она открывает серию его статей, посвященных экономическому положению стран Европы.

«New-York Daily Tribune» («Нью-йоркская ежедневная трибуна») — американская газета, выходившая с 1841 по 1924 год. Основанная видным американским журналистом и политическим деятелем Хорасом Грили, газета до середины 50-х годов была органом левого крыла американских вигов, а затем органом республиканской партии. В 40—50-х годах газета стояла на прогрессивных позициях и выступала против рабовладения. В газете принимал участие ряд крупных американских писателей и журналистов, одним из ее редакторов с конца 40-х годов был Чарлз Дана, находившийся под влиянием идей утопического социализма. Сотрудничество Маркса в газете началось в августе 1851 г. и продолжалось свыше 10 лет, по март 1862 года; большое число статей для «New-York Daily Tribune» было по просьбе Маркса написано Энгельсом. Некоторые из своих статей Маркс помечал Парижем или Берлином.

Статьи Маркса и Энгельса в «New-York Daily Tribune» охватывали важнейшие вопросы международной и внутренней политики, рабочего движения, экономического развития европейских стран, колониальной экспансии, национально-освободительного движения в угнетенных и зависимых странах и др. В период наступившей в Европе реакции Маркс и Энгельс использовали широко распространенную американскую газету для обличения на материале конкретных фактов и событий пороков капиталистического общества, свойственных ему непримиримых противоречий, а также показа ограниченного характера буржуазной демократии.

Редакция «New-York Daily Tribune» в ряде случаев произвольно обращалась со статьями Маркса и Энгельса, печатая многие из них без подписи автора в виде редакционных передовых и иногда допуская вторжение в текст статей. Эти действия редакции вызывали неоднократные протесты Маркса. С осени 1857 г. в связи с экономическим кризисом в США, отразившимся также на финансовом положении газеты, редакция предложила Марксу сократить число его корреспонденции в «New-York Daily Tribune». Уже с середины 1861 г., в связи с Гражданской войной в США, интерес американского читателя к европейским делам значительно упал. Усиление в редакции влияния сторонников компромисса с рабовладельческими штатами и отход газеты от прогрессивных позиций заставили Маркса и Энгельса принять решение о прекращении сотрудничества в «New-York Daily Tribune». В течение 1861 г. и первых месяцев 1862 г. число корреспонденции Маркса в газете резко уменьшилось, а в марте 1862 г. его сотрудничество фактически прекратилось.

10

Имеется в виду вмешательство Англии в гражданскую войну в Португалии (1828–1834), которая происходила между абсолютистами (феодально-клерикальной партией), возглавляемыми претендентом на португальский престол дон Мигелем, и конституционалистами (буржуазно-либеральной партией). Стремясь упрочить свое влияние на Пиренейском полуострове и подорвать в этом районе позиции Австрии, поддерживавшей абсолютистов, английское правительство послало в 1831 г. к берегам Португалии флот, который блокировал устья рек Тахо и Дуэро, и этим способствовало пооеде конституционалистов.

Речь идет об англо-греческом конфликте в связи с делом купца Пасифико, португальца по происхождению, имевшего английское подданство. Дом Пасифико в Афинах был сожжен в 1847 г., что послужило в дальнейшем поводом Пальмерстону, бывшему тогда министром иностранных дел, направить к берегам Греции английский флот и предъявить греческому правительству ультиматум.

Англо-персидская война 1856–1857 гг. явилась одним из этапов агрессивной колониальной политики Англии в Азии в середине XIX века. Поводом к войне послужила попытка правителей Персии в октябре 1856 г. захватить княжество Герат. Английское правительство использовало этот факт для вооруженного вмешательства в дела Афганистана и Персии с целью закабаления этих стран.

Объявив войну Персии, оно послало в Герат свои войска. Однако начавшееся в Индии национально-освободительное восстание 1857–1859 гг. вынудило Англию поспешить с заключением мирного договора с Персией. В марте 1857 г. по миру, подписанному в Париже, Персия отказалась от своих притязаний на Герат. В 1863 г. Герат был присоединен к владениям афганского эмира.

Речь идет о спровоцированной английским правительством в 1838 г. войне против Афганистана. Англия, не сумев превратить Афганистан в орудие своей политики, решила путем военной интервенции посадить на престол своего ставленника шаха Шуджу. Английские войска вторглись в Афганистан, захватили и разорили страну, взяли в плен шаха; однако господство англичан оказалось непродолжительным. В результате народного восстания в ноябре 1841 г. английские войска были разгромлены и истреблены. В 1842 г. англичане предприняли еще одну попытку завоевать Афганистан, окончившуюся также полным провалом.

11

Англо-китайский договор был подписан 8 октября 1843 г. дополнительно к Нанкинскому договору 1842 года. Неравноправный грабительский Нанкинский договор был навязан английскими колонизаторами Китаю после окончания первой «опиумной» войны (1839–1842), которая положила начало превращению отсталого феодального Китая в полуколониальную страну. По дополнительному договору 1843 г. англичане добились новых уступок от Китая: права создания в открытых портах особых поселений для иностранцев (сеттльментов), экстерриториальности, то есть неподсудности иностранных подданных китайским судам, и принятия принципа наибольшего благоприятствования, то есть механического распространения на Англию привилегий, которыми пользовались в Китае другие державы.

108

Освободительная борьба алжирцев против французских завоевателей под руководством Абд-эль-Кадира, принявшая форму священной войны, продолжалась с 1832 по 1847 год. Абд-эль-Кадир, опиравшийся на широкие слои алжирского населения и сумевший объединить под своей властью отдельные арабские племена, добился в 1834 г. от французов признания Западного Алжира, за исключением нескольких приморских городов, независимым арабским государством. В течение 1839–1844 гг. государство Абд-эль-Кадира было завоевано французскими колонизаторами после упорной борьбы, и сам он вынужден был бежать в Марокко. Однако антиколониальные восстания как в восточной, так и в западной части Алжира не прекращались и после этого.

109

Система заместительства, распространенная во французской армии, составляла одну из привилегий имущих-классов. Каждый состоятельный человек, призываемый на военную службу, мог за известную плату нанять себе заместителя. Денежные суммы на замещение вносились в специальный фонд «дотации армии». В 1872 г. система заместительства во Франции была отменена.

110

Речь идет о сражениях во время австро-итало-французской войны 1859 года. В сражении при Палестре 30 и 31 мая 1859 г. франко-сардинские войска нанесли поражение австрийским войскам. О сражениях при Мадженте и Сольферино см. примечание 20.

111

«Revue des deux Mondes» («Обозрение Старого и Нового света») — двухнедельный буржуазный литературно-художественный и публицистический журнал, издается в Париже с 1829 года.