К. МАРКС

МИНИСТЕРСТВО ДЕРБИ — МНИМАЯ ОТСТАВКА ПАЛЬМЕРСТОНА[301]

Если Орсини не удалось убить Луи-Наполеона, то он, несомненно, сразил Пальмерстона. Поскольку этот политический игрок был возведен в диктаторы Англии китайским мандарином в Кантоне, то исторически вполне естественно, что в конце концов его должна была повергнуть рука итальянского карбонария в Париже[302]. Но то, что преемником его должен был стать лорд Дерби, — это уже нечто большее, чем просто историческое явление, и приближается к категории исторической закономерности. Это вполне согласуется с традициями британской конституции. За Питтом последовал Фокс; за Фоксом — Персивал, бледная копия Питта; за Веллингтоном — Грей, бледная копия Фокса; за Греем — Веллингтон; за Веллингтоном — Мелбурн, бледная копия Грея; за Мелбурном — вновь Веллингтон под именем Пиля; за Пилем — вновь Мелбурн под именем Рассела; за Расселом — Дерби, суррогат Пиля; за Дерби — снова Рассел. Почему бы Пальмерстону, узурпировавшему место Рассела, не быть смененным в свою очередь Дерби?

Если в Англии и имеется какая-нибудь новая сила, способная положить конец старинной рутине, примером которой служит этот последний обмен местами между достопочтенными джентльменами, сидящими по одну сторону палаты, и достопочтенными джентльменами, находящимися по другую ее сторону[303]; если и есть какой-либо человек или группа лиц, способные выступить против традиционного правящего класса и занять его место, то миру они еще не известны. В одном, однако, не может быть никакого сомнения, а именно в том, что правление тори гораздо более благоприятно для всякого движения вперед, нежели любое другое правление. В течение последних пятидесяти лет все широко распространенные движения либо возникали, либо завершались при торийских правительствах. Торийское министерство провело билль об эмансипации католиков[304]. При торийском министерстве стало непреодолимым движение в пользу парламентской реформы[305]. Введение подоходного налога, — который при всей своей нынешней нелепой форме содержит все же зародыш пропорционального обложения, — является делом рук торийского министерства. Деятельность Лиги против хлебных законов, слабая и робкая при правительстве вигов, достигла революционного размаха при торийском министерстве; и в то время как Рассел даже в самых смелых своих дерзаниях никогда не отваживался идти дальше твердых пошлин, столь же умеренных, как и он сам, Пилю ничего не оставалось, как предать хлебные законы могиле всех Капулетти[306]. И именно тори опростонародили, так сказать, аристократию, влив в нее для подкрепления ее энергии плебейскую силу и талант. Благодаря тори, Каннинг, сын актрисы, властвовал над старой земельной аристократией Англии; так же властвовал над ней Пиль, сын хлопкопрядильного фабриканта-выскочки, бывшего когда-то ткачом, работавшим на ручном станке; так властвует над ней и Дизраэли, сын простого литератора и вдобавок еврей. Сам лорд Дерби превратил сына мелкого лавочника из Льюиса в лорда-канцлера Англии под именем лорда Сент-Леонардса. Виги, в свою очередь, всегда оказывались достаточно сильными, чтобы прятать свои плебейские креатуры за мишурными декорациями или надменно и оскорбительно отбрасывать их. Брум, душа движения за парламентскую реформу, был обезврежен тем, что был возведен в лорды, а Кобдену, главе Лиги против хлебных законов, те самые виги, которых он вновь водворил на министерские посты, предложили занять место заместителя министра торговли[307].

В смысле чисто интеллектуальных способностей новый кабинет легко может выдержать сравнение со своим предшественником. Люди, подобные Дизраэли, Стэнли и Элленборо, без ущерба для себя могут быть противопоставлены людям такого калибра, как г-н Вернон Смит, бывший председатель Контрольного совета, или военный министр лорд Панмюр, уже одна фраза которого «Позаботьтесь о Даубе»[308] способна его обессмертить, или сэр Дж. К. Льюис, воплощение скучного «Edinburgh Review», или даже столь высоконравственным величинам, как лорд-хранитель печати Кланрикард. Фактически Пальмерстон в свое время заменил не только министерство всех партий министерством без партий, но и кабинет всех талантов кабинетом без талантов, кроме своего собственного.

Не может быть сомнения, что Пальмерстон даже и не подозревал о том, что его падение окончательно. Он был уверен, что лорд Дерби и на этот раз, как во время Крымской войны, откажется от поста премьер-министра. Тогда к королеве был бы вызван Рассел, и так как большая часть его собственной армии служила при Пальмерстоне, а большинство враждебной армии стояло под знаменем Дизраэли, то Расселу пришлось бы отказаться от надежды образовать кабинет, тем более, что, будучи вигом, он не мог бы прибегнуть к «крайней мере» — к роспуску парламента, избранного под знаменами вигов. Возвращение Пальмерстона к власти после недели колебаний стало бы, таким образом, неизбежным. Этот тонкий расчет был сведен к нулю согласием Дерби. Неизвестно, долго ли останется у власти министерство тори. Может быть, они продержатся несколько месяцев, пока не будут вынуждены прибегнуть к роспуску парламента — мероприятию, которое они непременно должны будут осуществить, прежде чем окончательно откажутся от власти. Но два обстоятельства для нас совершенно несомненны, а именно, что правление тори будет ознаменовано внесением весьма либеральных законопроектов в области социальных реформ (чему ручательством служит деятельность лорда Стэнли до сего времени и билль сэра Джона Пакингтона о народном образовании) и, главное, что они внесут весьма полезную и благотворную перемену во внешнюю политику. Правда, многие поверхностные наблюдатели и публицисты утверждают, что падение Пальмерстона не нанесет большого удара Луи-Наполеону, так как, мол, некоторые члены нового торийского министерства состоят в хороших личных отношениях с французским деспотом и Англия находится не в таком положении, чтобы вести войну с могущественной континентальной державой. Но именно потому, что Англия не в состоянии предпринять новую войну, мы считаем в высшей степени знаменательным ее ответ на грубые угрозы и наглые требования сатрапов Луи-Наполеона. Независимые либералы в парламенте, отражая несомненные и ясно выраженные настроения нации, ответили на депешу Валевского провалом пальмерстоновского билля о заговорах[309] вовсе не потому, что Малмсбери и Дизраэли должны были вступить в министерство. Лорд Дерби может оступиться и пасть, но решение принять поправку Милнера Гибсона[310] останется и принесет свои плоды, несмотря ни на что.

Мы не верим в сколько-нибудь искренний и длительный союз между британским торизмом и французским бонапартизмом.

Против этого восстают внутренние побуждения, традиции и стремления обеих сторон. Мы не считаем возможным, чтобы новый кабинет вновь вернулся к пальмерстоновскому биллю о заговорах и стал настаивать на его проведении, о чем с такой уверенностью говорят парижские газеты. Если он это и сделает, то не раньше, чем даст ответ Валевскому и де Морни в духе Питта и Каслри. При всех своих недостатках торизм должен сперва изменить свою природу, прежде чем он согласится изменять законы Англии по указке Бонапарта.

Впрочем, предположение о том, что в недалеком будущем между обоими правительствами произойдет разрыв, не умаляет значения недавно принятого решения. По нашему мнению, наиболее важной стороной этого решения является то, что оно перед лицом Европы провозглашает, что Британия перестала играть роль подручного императорской Франции. Так это воспринято в Брюсселе, в Турине и даже в Вене; так же это будет скоро воспринято в Берлине, Мадриде и Санкт-Петербурге. Англия, которая так долго была тюремщиком первого Наполеона, демонстративно отказалась играть дальше роль приспешника при его наследнике[311].

Написано К. Марксом 26 февраля 1858 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 5272, 15 марта 1858 г. в качестве передовой

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

Примечания:

3

В 1793 г. герцог Йоркский был назначен главнокомандующим английскими войсками в первой антифранцузской коалиции и отправился во Фландрию с приказом английского правительства захватить Дюнкерк. После вялой и безуспешной осады Дюнкерка войска коалиции потерпели поражение от французской революционной армии в битве при Гондсхооте 6–8 сентября 1793 года; английской армии удалось избежать полного разгрома лишь благодаря тому, что герцог Йоркский, не приняв боя, поспешно отступил под натиском французских войск.

После организации второй антифранцузской коалиции в 1799 г. герцог Йоркский был направлен в Голландию (в то время Батавская республика) в качестве главнокомандующего англо-русской союзной армией, английский корпус которой высадился в Хелдере в конце августа этого года. В октябре, в результате бездарного командования герцога, армия коалиции была разбита французами.

30

Общество Dix Decembre (Общество 10 декабря) — тайное бонапартистское общество, созданное в 1849 г., состояло преимущественно из деклассированных элементов, политических авантюристов, представителей военщины и т. д.; члены его способствовали избранию Луи Бонапарта президентом Французской республики 10 декабря 1848 года (отсюда название Общества). Впоследствии члены Общества были активными участниками и организаторами государственного переворота 2 декабря 1851 года. Подробная характеристика Общества 10 декабря дана Марксом в работе «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» (см. настоящее издание, том 8, стр. 167–170).

31

Фронда — дворянско-буржуазное движение во Франции 1648–1653 гг. против абсолютизма. Дворянские вожаки движения, опираясь на свои свиты и на иноземные войска, использовали в своих интересах имевшие место в это время восстания крестьян и демократическое движение в городах.

301

Заглавие дано по записной книжке Маркса за 1858 год.

302

Намек на возникший в октябре 1856 г. конфликт между английскими представителями и местными китайскими властями в Кантоне. Главная роль в конфликте с китайской стороны принадлежала мандарину генерал-губернатору Е Мин-шэню, который противился незаконным требованиям англичан. Конфликт послужил предлогом для второй захватнической «опиумной» войны в Китае, начатой правительством Пальмерстона. Агрессивную внешнюю политику правительства приветствовала жаждавшая новых рынков сбыта английская буржуазия, что дало возможность Пальмерстону, представителю английской аристократической олигархии, диктовать в течение почти десятилетнего периода (1855–1858 и 1859–1865) внутреннюю и внешнюю политику буржуазной Англии.

Карбонарии — участники тайного политического общества в Италии, возникшего в начале XIX в. и положившего начало итальянскому национально-освободительному движению. Карбонарии ставили своей целью изгнание чужеземных захватчиков и ограничение абсолютизма.

Об отставке Пальмерстона см. примечания 309 и 296.

303

В английском парламенте, по давно установившейся традиции, члены кабинета из партии, находящейся у власти, занимают скамью по правую руку спикера (председателя) палаты общин, а бывшие члены кабинета из партии, составляющей в данный момент оппозицию, — противоположную скамью, слева от спикера.

304

Эмансипация католиков — отмена английским парламентом в 1829 г. ограничений политических прав католиков. Католики, большинство которых составляли ирландцы, получили право быть избранными в парламент и занимать некоторые правительственные должности-одновременно имущественный избирательный ценз был увеличен в пять раз. С помощью этого маневра правящие классы Англии рассчитывали привлечь на свою сторону верхушку ирландской буржуазии и католических землевладельцев, расколов таким образом ирландское национальное движение.

305

Имеется в виду борьба за реформу избирательного права, проведенную английским парламентом в 1832 году (см. примечание 146).

306

Род Капулетти и род Монтекки — две враждующие семьи из трагедии Шекспира «Ромео и Джульетта».

307

Намек на агитацию Кобдена против хлебных законов в 1845 году. Агитация эта способствовала падению торийского кабинета Пиля. Лидер партии вигов лорд Джон Рассел, которому было поручено формирование нового кабинета, предложил Кобдену занять пост заместителя министра торговли, но Кобден отклонил это предложение. Из-за внутренних противоречий в партии вигов Расселу не удалось сформировать кабинет, и 20 декабря 1845 г. к власти снова пришли тори.

308

Дауб (сокращенное от Dowbiggin) — имя молодого офицера, участника Крымской войны, племянника английского военного министра лорда Панмюра. Фраза «Позаботьтесь о Даубе», употребленная Панмюром в одной из его депеш английскому командованию в Крыму, получила широкое хождение в Англии, как свидетельство того, что военного министра меньше всего беспокоили военные дела своей страны.

309

После покушения итальянского революционера Орсини на Луи-Наполеона граф Валевский, министр иностранных дел Франции, послал английскому правительству депешу от 20 января 1858 г., в которой от имени французского правительства в резком тоне выражал недовольство тем, что Англия предоставляет убежище французским политическим эмигрантам. Валевский откровенно намекал в своей депеше на необходимость принять против этого надлежащие меры. Депеша Валевского послужила Пальмерстону поводом для внесения в палату общин билля о заговорах (см. примечание 296).

310

Поправка члена парламента либерала Милнера Гибсона, предложенная им во время второго чтения билля о заговорах в феврале 1858 г., осуждала правительство Пальмерстона за то, что оно не дало должною ответа на резкую депешу Валевского. Поправка явилась фактически вотумом недоверия правительству; приняв ее большинством голосов, палата общин отвергла билль и принудила правительство Пальмерстона уйти в отставку.

311

Далее следуют абзацы, добавленные редакцией «New-York Daily Tribune»: «Благодаря этому все столицы Европы вздохнули свободнее; каждый либерал чувствует уверенность в том, что день, когда победоносно поднимется народ, теперь гораздо ближе, нежели месяц тому назад. В подтверждение мы процитируем одно место из речи выдающегося оратора Англии и одного из ее наиболее многообещающих государственных деятелей, долгое время бывшего близким другом сэра Роберта Пиля, — г-на Гладстона, представителя Оксфордского университета; во время длительных прений, в результате которых Пальмерстон был свергнут, Гладстон сказал:

«Наше время — тяжелое время для свободы. Мы живем в XIX веке. Мы толкуем о прогрессе; мы верим, что идем вперед; однако наблюдательный человек, следивший за европейскими событиями последних лет, не может не заметить, что хотя движение и существует, но это — движение по нисходящей линии и вспять. Есть немного мест, где еще существуют и процветают учреждения, вызывающие наше сочувствие. Но это — второстепенные места, можно сказать, настоящие захолустья Европы в отношении их материального значения, хотя я уверен, что их моральное значение обеспечит им долгое процветание и благоденствие. Однако в настоящее время, более чем когда-либо, ответственность ложится на Англию; и уж если она ложится на Англию, на ее принципы, на ее законы, на ее правителей, то я заявляю, что любой законодательный акт, утвержденный данной палатой общин, этим главным оплотом свободы — акт, который будет пытаться установить моральную солидарность между нами и теми, кто стремится укрепить свое положение репрессиями, — нанесет удар и поставит в трудное положение священное дело свободы во всех странах мира. (Бурные аплодисменты.)»

Заметьте, что лорд Дерби настойчиво просил г-на Гладстона принять очень высокий пост в своем кабинете и что в недавнем прошлом не было премьера и едва ли окажется таковой в ближайшем будущем, который не был бы рад разделить с Гладстоном самую серьезную ответственность».