К. МАРКС

РАССЛЕДОВАНИЕ О ПЫТКАХ В ИНДИИ

Наш лондонский корреспондент, письмо которого о восстании в Индии мы напечатали вчера[225], весьма правильно указал на ряд явлений в прошлом, подготовивших почву для этого бурного взрыва. Сегодня мы предполагаем посвятить некоторое время тому, чтобы несколько развить соображения по этому поводу и показать, что британские правители Индии отнюдь не являются столь мягкими и безупречными благодетелями индийского народа, какими они хотели бы казаться в глазах всего мира. С этой целью мы обратимся к официальным Синим книгам по вопросу о пытках в Ост-Индии, представленным палате общин во время сессий 1856 и 1857 годов[226]. Как мы увидим, данные этих книг таковы, что опровергнуть их невозможно.

Прежде всего мы имеем доклад комиссии по расследованию о пытках в Мадрасе[227], которая заявляет, что она «убеждена в повсеместном применении пытки в целях сбора налогов». Комиссия сомневается, чтобы

«по уголовным обвинениям ежегодно подвергалось истязаниям хотя бы приблизительно столько лиц, сколько их подвергается по обвинению в неплатеже налогов».

Она подчеркивает, что существует

«одно обстоятельство, которое произвело на нее даже более тяжелое впечатление, чем убеждение в том, что пытка существует, — это трудность для потерпевшей стороны получить удовлетворение».

Причины этой трудности, по мнению членов комиссии, следующие: 1) расстояния, которые приходится преодолевать желающим лично принести жалобу коллектору[228], ибо эти

расстояния влекут за собой денежные расходы и потерю времени на посещение его канцелярии; 2) опасение, что письменное прошение «будет возвращено с обычной надписью, отсылающей жалобщика к тахсилдару», чиновнику, ведающему в округе полицией и сбором налогов, то есть к тому самому человеку, который лично или же через подчиненных ему низших полицейских чинов причинил обиду жалобщику; 3) трудность привлечения к суду и слишком мягкие меры наказания, предусмотренные законом для правительственных чиновников, даже если их формально обвинили и уличили в подобных злоупотреблениях. Выяснилось, что если такого рода обвинение доказано перед судьей, он может приговорить виновного только к штрафу в сумме пятидесяти рупий или к месячному тюремному заключению. Правда, он может еще передать обвиняемого в руки «уголовного судьи, который накладывает на него наказание или представляет его дело на разбирательство окружного суда». В отчете добавляется, что

«это, по-видимому, длительная процедура, и применима она только к очной категории проступков, а именно, к злоупотреблению властью, в котором обвиняется полиция, в упомянутом же случае эта процедура не даст никаких результатов».

Полицейского, или налогового чиновника, — а это одно и то же лицо, ибо налоги собираются полицией, — в случае, если он обвиняется в вымогательстве денег, судит сначала помощник коллектора; после этого обвиняемый может подать апелляцию коллектору, а затем в департамент налогов. Этот департамент может направить обвиняемого либо в правительственный, либо в гражданский суд.

«При таком состоянии правосудия ни один бедный райят не может бороться против какого бы то ни было богатого налогового чиновника, и нам не известно ни одного случая, чтобы кто-либо из крестьян подал жалобу на основании этих двух предписаний (1822 и 1828 годов)».

К тому же это обвинение в вымогательстве денег применяется только в случае, если полицейский чиновник присваивает государственные суммы или принуждает райята[229] уплатить добавочный налог, который чиновник кладет в свой собственный карман. Отсюда видно, что закон не предусматривает никаких наказаний за применение насилия при сборе государственных налогов.

Отчет, из которого извлечены эти выдержки, относится только к Мадрасскому президентству, однако сам лорд Далхузи в сентябре 1855 г. писал директорам [Имеется в виду Совет директоров Ост-Индской компании. Ред.], что «он давно уже перестал сомневаться в том, что пытка в той или иной форме применяется низшими чиновниками во всех британских провинциях».

Таким образом, повсеместное применение пыток, как неотъемлемой части финансового устройства Британской Индии, признается официально, но признание это делается в такой форме, чтобы выгородить само британское правительство. В самом деле, мадрасская комиссия приходит к заключению, что в применении пыток виновны исключительно низшие чиновники-индийцы, между тем как европейские правительственные чиновники будто бы всегда, хотя и безуспешно, делали все от них зависящее, чтобы не допустить этого. В ответ на это утверждение Мадрасская туземная ассоциация в январе 1856 г. представила в парламент петицию со следующими жалобами и отношении расследования вопроса о пытках: 1) что расследование почти вовсе не велось, так как комиссия заседала только к городе Мадрасе, и притом в течение лишь трех месяцев, в то время как желавшие подать жалобу туземцы, за очень редким исключением, лишены были возможности покинуть свои дома; 2) что члены комиссии не пытались доискаться до источника зла; если бы они это сделали, то нашли бы, что зло заключается в самой системе сбора налогов; 3) что обвиняемых туземных чиновников не допрашивали о том, в какой мере их начальство было осведомлено о применении пыток.

«Виновны в этом насилии», — пишут податели петиции, — «не те, кто его фактически совершает, а дающие им распоряжения должностные лица, их непосредственные начальники, которые ответственны за определенную сумму сбора перед своими европейскими начальниками, в свою очередь отвечающими по той же статье перед высшей правительственной властью».

Действительно, достаточно нескольких выдержек из свидетельских показаний, на которых, по заявлению комиссии, основывается мадрасский отчет, чтобы опровергнуть его утверждение, будто «англичане ни в чем не виноваты». Так, г-н У. Д. Колхофф, купец, заявляет:

«Практикуемые способы пытки отличаются разнообразием в зависимости от фантазии тахсилдара или его подчиненных, однако я затрудняюсь сказать, давали ли высшие власти какое-либо удовлетворение потерпевшим, ибо все жалобы обычно направляются ими к тахсилдарам для расследования и донесения».

Среди жалоб туземцев мы находим следующую:

«В прошлом году мы не могли внести обычную плату, так как у нас был плохой урожай писанума (основной урожай риса, или рис на корню) вследствие недостатка дождей. Когда была сделана джамабанди [раскладка налога. Ред.], мы попросили снизить налог ввиду наших потерь, согласно условиям соглашения, заключенного нами в 1837 г., когда нашим коллектором был г-н Иден. Так как снижение не было предоставлено, мы отказались принять наши патта [окладные листы. Ред.]. Тогда тахсилдар с большой жестокостью стал заставлять нас платить; продолжалось это с июня до августа. Меня и еще других отдали в распоряжение людей, которые выставляли нас на солнце. Там нас заставляли нагибаться, на спину нам клали камни и держали нас в раскаленном песке. Лишь после восьми часов нас отпускали на наши рисовые поля. Такое жестокое обращение продолжалось три месяца, в течение которых мы иногда ходили подавать свои прошения коллектору, но он отказывался их принимать. Мы собрали эти прошения и обратились с ними в выездную сессию суда, которая передала их коллектору. Так мы и не добились правосудия. В сентябре нам вручили официальное предупреждение, а двадцать пять дней спустя наше имущество было описано и затем продано. Помимо фактов, на которые я сослался, дурному обращению были подвергнуты также и наши женщины; им накладывали на грудь тиски».

Туземец-христианин в ответ на заданный ему членами комиссии вопрос заявил:

«Когда через деревню проходит европейский или туземный полк, всех райятов заставляют приносить продовольствие и прочее бесплатно, а если кто-нибудь из них просит плату за продукты, его подвергают жестоким пыткам».

Затем следует случай с брахманом, который вместе со своими односельчанами и жителями соседних деревень получил от тахсилдара приказание доставить бесплатно доски, древесный уголь, дрова и прочее для того, чтобы тахсилдар мог продолжать постройку моста через Колерун; когда брахман отказался, двенадцать человек схватили его и подвергли разного рода истязаниям. Он прибавляет:

«Я представил жалобу помощнику коллектора г-ну У. Каделлу, но он не произвел никакого расследования и разорвал мою жалобу. Так как он хочет дешево закончить постройку Колерунского моста за счет бедняков и быть на хорошем счету у правительства, то какое бы увечье ни причинил тахсилдар, помощник коллектора не обращает на это никакого внимания».

В каком свете этот незаконный образ действий, доходивший до последней степени вымогательства и насилия, рассматривался высшими властями, всего лучше показывает дело г-на Бриртона, комиссара, стоявшего во главе Лудхианского округа в Пенджабе в 1855 году. Согласно докладу верховного комиссара Пенджаба, было доказано, что

«в ряде случаев, с ведома или по личному распоряжению заместителя верховного комиссара, г-на Бриртона, дома богатых граждан без всякой на то причины были подвергнуты обыску; что конфискованное при этом имущество было задержано в течение продолжительного времени; что многие лица были брошены в тюрьму и оставались там неделями без предъявления им какого-либо обвинения и что закон о мерах предосторожности против подозрительных лиц применялся огульно и одинаково сурово ко всем; что заместитель верховного комиссара ездил из округа в округ в сопровождении нескольких полицейских чиновников и доносчиков, услугами которых он пользовался всюду, где бывал, и что эти люди были главными виновниками всех бед».

В своем докладе об этом деле лорд Далхузи говорит:

«Мы имеем неопровержимые доказательства, — которых, впрочем, не оспаривает и сам г-н Бриртон, — что чиновник этот действительно был виновен по каждому пункту в том мрачном перечне неправильных и незаконных действий, который предъявил ему верховный комиссар, действий, покрывших позором часть представителей британской администрации и подвергших значительное количество британских подданных большим несправедливостям, произвольному лишению свободы и жестоким пыткам».

Лорд Далхузи предлагает «в назидание другим серьезно наказать г-на Бриртона» и поэтому считает, что

«г-ну Бриртону нельзя пока доверить пост заместителя верховного комиссара, а следует перевести с этой должности на должность первого помощника».

Эти выдержки из Синих книг можно закончить петицией жителей талуки [области. Ред.] в Канаре на Малабарском берегу, которые, заявив, что они тщетно представляли различные петиции правительству, следующим образом сравнивают свое прежнее и нынешнее положение:

«Под управлением «рани» [Правительницы. Ред.], Бахадура и Типпу, обрабатывая орошаемые и неорошаемые земли, холмистые, низменные и лесные пространства, мы уплачивали установленный для нас легкий налог и потому наслаждались спокойствием и счастьем. Чиновники сиркара [правительства. Ред.] накладывали на нас тогда добавочный налог, но мы никогда не платили его. При сборе налога нас не подвергали лишениям, притеснениям или плохому обращению. Но после того как эта страна была передана почтенной Компании [Ост-Индской компании. Ред], последняя стала придумывать всевозможные способы, чтобы выжать из нас деньги. С этой зловредной целью Компания изобрела правила, издала предписания и прислала своих коллекторов и гражданских судей, чтобы привести эти правила и предписания в исполнение. Однако тогдашние коллекторы и подчиненные им должностные лица из туземцев некоторое время еще оказывали нашим жалобам должное внимание и действовали в согласии с нашими желаниями. Напротив, нынешние коллекторы и подчиненные им должностные лица, желая любым способом получить повышение по службе, пренебрегают заботой о благосостоянии народа и вообще его интересами, остаются глухи к нашим жалобам и подвергают нас всякого рода притеснениям».

Мы дали здесь всего лишь краткий, написанный в мягких тонах очерк из действительной истории британского владычества в Индии. Принимая во внимание подобные факты, беспристрастные и, вдумчивые люди могут, пожалуй, спросить, не прав ли народ, пытающийся изгнать чужеземных завоевателей, которые позволяют себе такие злоупотребления по отношению к своим подданным. И если англичане могли проделывать подобные вещи хладнокровно, то удивительно ли что восставшие индийцы в яростном возбуждении восстания и борьбы совершают приписываемые им преступления и жестокости?

Написано К. Марксом 28 августа 1857 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 5120, 17 сентября 1857 г. в качестве передовой

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

Примечания:

2

Робин Гудфеллоу — фантастическое существо, игравшее, по английским народным поверьям, роль покровителя и помощника в делах людей; один из главных персонажей комедии Шекспира «Сон в летнюю ночь».

22

Во время австро-итальянской войны 1848–1849 гг. войска сардинского короля Карла-Альберта потерпели жестокий разгром в битве при Новаре (Северная Италия) 23 марта 1849 года. Боясь народного гнева, Карл-Альберт прямо на поле сражения отрекся от престола в пользу своего сына Виктора-Эммануила и бежал из Италии. 26 марта Виктор-Эммануил II заключил перемирие с австрийцами, а 6 августа 1849 г. был подписан мир.

225

Согласно пометке в записной книжке Маркса за 1857 г., статья «Расследование о пытках в Индии» была написана им 28 августа, но по неизвестным причинам опубликована редакцией «New-York Daily Tribune» позже статьи «Индийское восстание» (см. настоящий том, стр. 296–299), на которую редакция здесь ссылается и которая была написана Марксом 4 сентября.

226

«East India (torture)». London, 1855–1857 («Ост-Индия (пытка)». Лондон, 1855–1857).

227

«Report of the Commission for the Investigation of Alleged Cases of Torture at Madras». London, 1855 («Доклад комиссии по расследованию фактов применения пытки, имевших место в Мадрасе». Лондон, 1855).

228

Коллектор — английский начальник округа в Индии. Был наделен неограниченной властью, объединяя в одном лице функции главного сборщика налогов, администратора и главного судьи округа. В качестве сборщика налогов он привлекал недоимщиков к ответственности, в качестве судьи — выносил им приговор, в качестве представителя административной власти приводил приговор в исполнение.

229

Райят — индийский крестьянин; до введения английскими колонизаторами новых земельно-налоговых законов в конце XVIII — начале XIX вв. и разрушения ими индийской общины — полноправный общинник. В районах, где с 1793 г. была введена так называемая система заминдарства (первоначально в Бенгалии, Бихаре, Ориссе и позднее в несколько измененной форме в Соединенных и Центральных провинциях и в части Мадрасской провинции), райят стал арендатором земли у помещика-заминдара. После введения в начале XIX в. в Бомбейском и Мадрасском президентствах земельно-налоговой системы «райятвари» райят являлся держателем государственной земли, уплачивающим со своего участка ренту-налог, которую английское правительство в Индии устанавливало по своему усмотрению. По системе «райятвари» райяты одновременно объявлялись и собственниками арендуемых ими земель. В результате введения этой юридически противоречивой земельно-налоговой системы был установлен настолько высокий земельный налог, что крестьяне не были в состоянии уплатить его; из-за роста недоимок крестьянские земли постепенно переходили в руки скупщиков и ростовщиков.