Ф. ЭНГЕЛЬС

ГОРНАЯ ВОЙНА ПРЕЖДЕ И ТЕПЕРЬ

Первая страница рукописи Ф. Энгельса «Горная война прежде и теперь»

Недавняя и еще не вполне исчезнувшая вероятность вторжения в Швейцарию[107], естественно, вызвала всеобщий интерес не только к оборонительным возможностям этой горной республики, но и к проблемам горной войны вообще. Публика обычно склонна считать Швейцарию неприступной страной и приравнивать вторгающуюся туда армию к тем римским гладиаторам, прощальный возглас которых: «Ave, Caesar, morituri te salutant» [ «Слава тебе, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя». Ред.], приобрел такую широкую известность. Нам напоминают о Земпахе и Моргартене, Муртене и Грансоне[108] и замечают, что неприятельской армии, может быть, довольно легко проникнуть в Швейцарию, но зато, как сказал шут Альбрехта Австрийского, выбраться оттуда ей будет трудно. Даже военные обычно перечисляют дюжину названий горных проходов и ущелий, где горстка людей могла бы легко и с успехом противостоять тысяче-другой лучших солдат.

Это традиционное представление о неприступности Швейцарии, которую называют горной крепостью, существует со времени войн с Австрией и Бургундией в XIV и XV веках. В войнах с Австрией главным родом войск нападающих была закованная в латы рыцарская конница; ее сила заключалась в сокрушительной атаке против армий, не имевших для защиты огнестрельного оружия. Но как раз этот вид атаки был невозможен в такой стране, как Швейцария, где кавалерия, за исключением самой легкой, и притом в небольшом количестве, даже и теперь неприменима. Во сколько же раз беспомощнее были здесь рыцари XIV века, таскавшие на себе почти центнер железа! Им приходилось спешиваться и драться в пешем строю; таким образом они теряли последние остатки своей подвижности, из нападающих превращались в обороняющихся, а будучи застигнутыми в ущелье, оказывались беззащитными даже против дубин и палок. Во время бургундских войн более важное место в войсках заняла пехота, вооруженная копьями; кроме того, было введено огнестрельное оружие; тем не менее пехота все еще была стеснена тяжестью своих оборонительных доспехов, пушки были тяжелыми, а ручное огнестрельное оружие было неудобным и сравнительно бесполезным. Все снаряжение войск было еще настолько громоздким, что делало их совершенно непригодными для горной войны, особенно в те времена, когда дорог, можно сказать, почти не существовало. В результате всякий раз, когда эти малоподвижные армии попадали в труднопроходимую местность, они основательно застревали в ней, а легковооруженные швейцарские крестьяне имели полную возможность переходить к наступательным действиям, более искусно маневрировать, окружать и, в конце концов, побеждать своих противников.

В течение трех столетий после бургундских войн Швейцария ни разу не подверглась серьезному вторжению. Традиционное представление о непобедимости швейцарцев приобрело вековую давность и существовало до тех пор, пока французская революция — событие, разбившее вдребезги так много освященных веками традиций, — не разрушила также и это традиционное представление, по крайней мере в глазах людей, знакомых с военной историей. Времена изменились. Закованная в латы конница и неповоротливые копейщики исчезли; тактика все более и более революционизировалась; главным качеством армий становилась их подвижность; линейная тактика Мальборо, Евгения [Савойского. Ред.] и Фридриха Великого опрокидывалась действиями колонн и стрелковых цепей революционных армий; и с того дня, когда в 1796 г. генерал Бонапарт перешел перевал Кадибону и, вклинившись между разбросанными колоннами австрийцев и сардинцев, разбил их с фронта, одновременно отрезав им пути отступления в узких долинах Приморских Альп и захватив в плен большую часть своих противников, — с этого дня ведет свое начало новая наука горной войны, положившая конец неприступности Швейцарии.

В период линейной тактики, который непосредственно предшествовал периоду современного ведения войны, оба противника старательно избегали труднопроходимой местности. Чем более гладкой была равнина, тем лучшим полем сражения она считалась, лишь бы только на ней было какое-нибудь препятствие, обеспечивавшее безопасность одного или обоих флангов. Но французские революционные армии ввели другую систему. Для обороны во всех случаях они непременно стремились найти позицию с препятствием перед фронтом, которое могло бы служить прикрытием как для стрелковых цепей, так и для резервов. В целом революционные армии оказывали предпочтение труднопроходимой местности; их войска были гораздо более подвижными, а их боевые порядки — рассыпной строй и колонны — не только позволяли [На этом кончается рукописный отрывок. Ред.] быстро передвигаться в любом направлении, но и давали возможность выгодно использовать укрытия, имеющиеся на пересеченной местности, тогда как их противник чувствовал себя на такой местности совершенно беспомощным. В сущности, термин «непроходимая местность» был почти вычеркнут из военной терминологии.

Это и дали почувствовать швейцарцам в 1798 г., когда четыре французских дивизии, невзирая на упорное сопротивление со стороны местного населения и на троекратное восстание старых лесных кантонов, завладели страной, которая на ближайшие три года стала одним из важнейших театров военных действий между Французской республикой и коалицией[109]. Сколь мало страшили французов неприступные горы и узкие ущелья Швейцарии, они показали еще в марте 1798 г., когда Массена сразу предпринял наступление на самый суровый и самый гористый кантон, Граубюнден, занятый тогда австрийцами. Последние держали в своих руках долину Верхнего Рейна. Концентрическими колоннами войска Массена вторглись в эту долину через горные перевалы, едва проходимые для лошадей, заняли все выходы из нее и после непродолжительного сопротивления принудили австрийцев сложить оружие. Австрийцы очень скоро использовали этот урок; под командой генерала Хотце, который достиг большого искусства в горной войне, они перешли в наступление, повторили тот же самый маневр и выбили французов с их позиций. Затем последовало отступление Массена к оборонительным позициям у Цюриха, где он нанес поражение русской армии Корсакова; затем — вторжение Суворова в Швейцарию через Сен-Готард и его бедственное отступление и, наконец, новое продвижение французов через Граубюнден в Тироль, где Макдональд глубокой зимой перевалил через три горных хребта, считавшихся тогда едва проходимыми даже для идущих колонной по одному. Последовавшие за этим большие кампании Наполеона разыгрались уже в просторных бассейнах рек Дуная и По, так как грандиозные стратегические замыслы, лежавшие в основе этих кампаний и строившиеся на том, чтобы отрезать неприятельскую армию от центра ее снабжения, разбить эту армию и потом захватить самый центр, требовали менее пересеченной местности и сосредоточения крупных сил для решающих битв, что было неосуществимым в альпийских местностях. Однако вся история войн от первой альпийской кампании Наполеона в 1796 г. и его похода через Юлийские Альпы на Вену в 1797 г., вплоть до 1801 г., доказывает, что альпийские хребты и долины совершенно перестали пугать современные армии; и с тех пор вплоть до 1815 г. Альпы ни разу не предоставили ни одной хоть сколько-нибудь серьезной оборонительной позиции ни французам, ни коалиции.

Проходя по любому из глубоких горных ущелий, вдоль которых, извиваясь, поднимаются дороги, ведущие от северных склонов Альп к их южному скату, вы на каждом повороте пути встречаете грозные оборонительные позиции. Возьмите, например, хорошо известную Виамала. Не найдется офицера, который не вызвался бы с одним батальоном удержать это ущелье против неприятеля при условии, что его не обойдут с тыла. Но в этом-то и заключается все дело. Даже на самых высоких хребтах Альп нет ни одного горного прохода, который нельзя было бы обойти. Наполеоновский принцип ведения горной войны гласил: «Где может пройти козел, там может пройти человек; где пройдет человек, там пройдет и батальон, а где батальон, там армия». Суворову и пришлось это совершить, когда он оказался плотно запертым в долине Рейса: ему пришлось вести свою армию по пастушьим тропам, где можно было пройти лишь по одному, в то время как следом за ним шел Лекурб, лучший французский генерал в ведении горной войны.

Вот эта-то простая возможность обойти неприятеля с лихвой перекрывает силу оборонительных позиций, фронтальная атака против которых часто была бы совершенным безумием. Охрана всех путей, по которым можно обойти такую позицию, означала бы для обороняющейся стороны такое распыление сил, что поражение было бы неминуемо. В лучшем случае эти пути можно только держать под наблюдением, а отражение атаки войск, совершающих обход, должно зависеть от разумного использования резервов и от сообразительности и быстроты действий командиров отдельных частей; и все же, если бы из трех или четырех колонн, совершающих обход, хотя бы одна добилась успеха, то обороняющаяся сторона попала бы в такое же трудное положение, как и в случае, если бы успех был достигнут всеми колоннами. Таким образом, с точки зрения стратегии наступление в горной войне имеет решительное преимущество перед обороной.

К тому же самому выводу мы приходим и при рассмотрении вопроса с чисто тактической точки зрения. Оборонительными позициями всегда будут служить узкие горные ущелья, занятые расположенными в долине сильными колоннами и прикрытые стрелковыми цепями на высотах. Эти позиции можно обойти либо с фронта, когда группы стрелков взбираются по склонам долины и обходят фланги лучших стрелков обороняющейся стороны, либо послав отряды по гребню хребта, где это возможно, или по параллельно идущей долине, причем войска, совершающие обход, используют какой-нибудь горный проход для нападения на обороняющийся отряд с фланга или тыла. Во всех этих случаях отряды, совершающие обход, имеют на своей стороне преимущество господствующего положения; они занимают более высоко расположенные участки местности, которые возвышаются над долиной, занятой их противником. Они могут скатывать на него камни и деревья, ибо в настоящее время не найдется колонны, которая оказалась бы настолько безрассудной, чтобы вступить в глубокое ущелье, не очистив предварительно его склонов; таким образом, этот еще недавно излюбленный способ обороны обратился теперь против обороняющихся. Другим невыгодным условием для такой обороны является то, что сила огнестрельного оружия, на которой в основном зиждется оборона, в горной местности в значительной степени ослабляется. Артиллерия почти бесполезна, а в тех случаях, когда ее используют всерьез, ее обычно бросают при отступлении. Так называемая горная артиллерия, состоящая из легких гаубиц, перевозимых на мулах, весьма малоэффективна, как это убедительно доказывает опыт французов в Алжире[110]. Что же касается использования ружей и винтовок, то укрытия, которые повсюду имеются в такой местности, лишают оборону весьма важного преимущества, а именно, наличия перед оборонительной позицией открытого пространства, которое неприятель должен пройти под огнем. Таким образом, и с тактической и со стратегической точек зрения мы приходим к выводу, сделанному эрцгерцогом Карлом Австрийским, одним из лучших полководцев горной войны и одним из классических авторов, писавших по этому вопросу, — а именно, что в войне этого типа наступление имеет огромное преимущество перед обороной.

Значит ли это, что оборона горной страны — вещь совершенно бесполезная? Конечно, нет. Это значит лишь, что оборона не должна быть только пассивной, что она должна черпать свою силу в маневренности и всюду, где позволяют условия, обороняющиеся должны действовать наступательно. В альпийских местностях почти невозможны серьезные бои; вся война представляет собой непрерывную цепь мелких стычек, попыток наступающей стороны там или тут вклиниться в расположение противника и затем продвинуться вперед. По необходимости обе армии разбросаны; и та и другая в любой момент могут подвергнуться успешной атаке со стороны своей противницы; обеим приходится полагаться на непредвиденные обстоятельства. Таким образом, единственное преимущество, которым может воспользоваться обороняющаяся армия, состоит в том, чтобы находить эти слабые места у неприятеля и устремляться в пространство между его разобщенными колоннами. В этом случае сильные оборонительные позиции, на которые только и полагалась бы чисто пассивная оборона, становятся ловушками для неприятеля, куда его можно завлечь, заставив наносить главный удар именно в этих пунктах, в то время как главные усилия обороны направляются против совершающих обход колонн, каждая из которых может в свою очередь оказаться обойденной и попасть в то самое безвыходное положение, в которое она собиралась поставить обороняющуюся сторону. Совершенно ясно, однако, что такая активная оборона требует энергичных, опытных и искусных генералов, в высшей степени дисциплинированных и подвижных войск и в первую очередь очень искусных и надежных командиров бригад, батальонов и даже рот, ибо в этих случаях все зависит от быстрых и осмотрительных действий отдельных частей и подразделений.

Существует еще одна форма оборонительной горной войны, которая приобрела в наше время широкую известность, — это национальное восстание и партизанская война, для которой безусловно требуется, по крайней мере в Европе, наличие горной местности. Мы имеем четыре примера такой войны: тирольское восстание, испанскую партизанскую войну против Наполеона, баскское карлистское восстание и войну кавказских племен против России[111]. Хотя все они причиняли завоевателям большие неприятности, ни одна из них сама по себе не увенчалась успехом. Тирольское восстание было опасно лишь в 1809 г., пока его поддерживали австрийские регулярные войска. Испанские партизаны, хотя и имели на своей стороне огромное преимущество в виде весьма обширной стравы, могли оказывать длительное сопротивление главным образом благодаря англо-португальской армии, против которой французам приходилось постоянно направлять свои основные усилия. Продолжительность карлистской войны объясняется упадком, в который пришла к тому времени испанская регулярная армия, и нескончаемыми переговорами между карлистами и генералами Кристины; поэтому данная война и не является подходящим примером. Наконец, в борьбе на Кавказе, которая из всех войн этого типа принесла жителям гор наибольшую славу, горцы своими относительными успехами были обязаны наступательной тактике, которой они преимущественно придерживались при обороне своей территории. Всякий раз, как русские войска, которые, наряду с британскими, менее всего приспособлены для ведения горной войны, атаковали кавказцев, последние обычно терпели поражение, их аулы разрушались, и русские обеспечивали за собой их горные проходы при помощи укрепленных пунктов. Но сила сопротивления горцев заключалась в их непрерывных вылазках со своих гор на равнины, во внезапных нападениях на русские гарнизоны и аванпосты, в быстрых набегах на глубокий тыл русских передовых линий, в засадах; которые они устраивали на пути русских колонн. Иначе говоря, горцы были легче и подвижнее, нежели русские, и использовали это преимущество. Фактически во всех случаях, следовательно даже в случаях временно успешных восстаний жителей гор, эти успехи были результатом наступательных действий. В этом отношении эти восстания в корне отличаются от швейцарских восстаний 1798 и 1799 гг., когда восставшие занимали какую-нибудь сильную на первый взгляд оборонительную позицию и ожидали там французов, которые неизменно разбивали их наголову.

Написано Ф. Энгельсом около 10 января 1857 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 4921, 27 января 1857 г. в качестве передовой

Печатается по тексту газеты, сверенному с текстом рукописного отрывка

Перевод с английского

Примечания:

1

Маркс был приглашен в качестве официального представителя революционной эмиграции в Лондоне на банкет 14 апреля 1856 г., организованный в честь четвертой годовщины чартистской газеты «People's Paper». Пользуясь предоставленным ему правом первого выступления, он произносит речь о всемирно-исторической роли пролетариата. Участие Маркса в юбилее «People's Paper» явилось одним из ярких примеров связи основоположников научного коммунизма с английскими чартистами, стремления Маркса и Энгельса осуществить идейное влияние на английский пролетариат и оказать поддержку вождям чартизма с целью возродить рабочее движение в Англии на новой, социалистической основе.

«The People's Paper» («Народная газета») — еженедельная чартистская газета, выходила с мая 1852 г. в Лондоне; основана одним из вождей революционного чартизма, другом Маркса и Энгельса Э. Джонсом. С октября 1852 по декабрь 1856 г. в газете сотрудничали Маркс и Энгельс, оказывая также помощь и в ее редактировании. Помимо статей, написанных Марксом и Энгельсом специально для «People's Paper», в газете перепечатывались важнейшие их статьи из «New-York Daily Tribune». В этот период «People's Paper» последовательно защищала интересы рабочего класса и пропагандировала идеи социализма. Сближение Джонса с буржуазными радикалами привело к прекращению сотрудничества Маркса и Энгельса в «People's Paper» и к их временному разрыву с Джонсом. В июне 1858 г. газета перешла в руки буржуазных дельцов.

10

Имеется в виду анонимный памфлет «A Plain Statement of the Conduct of the Ministry and the Opposition, towards His Royal Highness the Duke of York». London, 1808 («Достоверное изложение вопроса о поведении министерства и оппозиции в отношении его королевского высочества герцога Йоркского». Лондон, 1808).

11

«The Morning Chronicle» («Утренняя хроника») — ежедневная английская буржуазная газета, выходившая в Лондоне с 1770 по 1862 г., орган вигов, в начале 50-х годов орган пилитов, затем консерваторов.

107

Речь идет о так называемом невшательском конфликте (см. примечание 68).

108

При Земпахе (кантон Люцерн) 9 июня 1386 г. имело место сражение швейцарцев с войсками австрийского герцога Леопольда III, закончившееся победой швейцарских войск.

При Моргартене 15 ноября 1315 г. произошла битва между швейцарским ополчением и войском Леопольда Габсбурга, в которой победили швейцарцы.

Муртен и Грансон — см. примечание 90.

109

В 1798 г. войска французской Директории заняли Швейцарию, в которой была провозглашена Гельветическая республика, поставленная в полную зависимость от Франции, Централизация власти, которая устанавливалась в Гельветической республике в соответствии с конституцией, принятой 12 апреля 1798 г., обострила борьбу прогрессивных кантонов, где развивались буржуазные отношения, с отсталыми в социальном и экономическом отношении так называемыми старыми лесными кантонами. Говоря о троекратном восстании старых лесных кантонов, Энгельс имеет в виду выступления их против французских войск в апреле, мае и августе 1798 года. В результате поражения, понесенного швейцарцами во время всех этих выступлений, старые кантоны вынуждены были сдаться и присоединиться к Гельветической республике.

Во время войн Франции против второй антифранцузской коалиции (1798–1801), закончившихся Люневильским мирным договором (см. примечание 82), Швейцария стала одним из главных театров военных действий.

110

Речь идет о захватнических колониальных войнах, которые французские колонизаторы вели в Алжире в 30—70-х годах XIX в. с целью покорения этой страны. Вторжение французов в Алжир вызвало длительное и упорное сопротивление арабского населения. С французской стороны война велась с исключительной жестокостью. К 1847 г. завоевание Алжира в основном было завершено, но борьба алжирского народа за свою независимость не прекращалась.

111

Тирольское восстание — партизанская война крестьян Тироля (Западная Австрия) против французских войск, вспыхнувшая в апреле 1809 года. Недостаточно поддержанное австрийскими войсками восстание было подавлено французами и итальянцами в 1810 году.

Испанская партизанская война — см. примечание 52.

Баскское карлистское восстание — см. примечание 49.

Война горцев Северного Кавказа против царской России, начавшаяся в конце 20-х годов XIX в., была вызвана колонизаторской политикой царизма и гнетом поддерживаемых царским правительством местных феодалов. Освободительное в целом движение горцев отличалось в то же время некоторыми реакционными чертами. Во главе движения стояли, как правило, приверженцы мюридизма — наиболее фанатического и воинственного из реакционных течений ислама. Опираясь на мусульманское духовенство, используя недовольство горцев, мюриды сумели собрать против царских войск значительные силы. В 30-х годах им удалось создать в Дагестане и Чечне свою религиозную военно-государственную организацию во главе с Шамилем. Движением, возглавляемым Шамилем, пытались воспользоваться в захватнических целях Турция и Англия, стремившиеся отторгнуть Кавказ от России. Борьба против Шамиля, укрепившегося в горных крепостях, представляла серьезные трудности и затянулась на несколько десятилетий. По окончании Крымской войны русские войска стали наносить силам Шамиля одно поражение за другим и в августе 1859 г. овладели их последним убежищем — укреплением Гуниб. Поражению Шамиля способствовало образование из мюридов новой феодальной знати, угнетавшей крестьян, которые стали отходить от Шамиля.