Ф. ЭНГЕЛЬС

БОРЬБА В КРЫМУ

Сразу же после сражения на Альме и марша союзников на Балаклаву мы высказали мнение, что окончательный исход крымской кампании будет зависеть от того, какая из воюющих сторон первой подтянет свежие войска, достаточные для создания как численного, так и качественного превосходства над противником[46]. С того времени положение дел сильно изменилось и много иллюзий было разрушено. Но в течение всего этого периода между русскими и союзниками происходило своего рода состязание в подтягивании подкреплений, и мы должны признать, что русские в этом состязании идут впереди. Несмотря на все хваленые усовершенствования в области техники и транспортных средств, армии русских варваров гораздо легче пройти триста — пятьсот миль по суше, чем армии высокоцивилизованных французов и англичан проплыть две тысячи миль по морю, особенно когда последние как бы намеренно пренебрегают всеми преимуществами, которые дает им их высокая цивилизация, а русские варвары могут позволить себе терять в два раза больше солдат, чем союзники, не боясь лишиться в конечном счете своего превосходства.

Но на что могут рассчитывать союзники, если одна из их армий — британская, потеряв надежду на то, что ее уничтожат русские, начинает систематически и упорно заниматься преднамеренным самоуничтожением и делает это с таким рвением и успехом, что затмевает все свои прежние достижения? Между тем дело обстоит именно так. Как нам сообщают, британская армия как армия перестала существовать. Из 54000 человек под ружьем осталось несколько тысяч, но и они продолжают считаться «годными к службе» лишь потому, что не хватает места в госпиталях, где они могли бы умереть. У французов, возможно, еще находятся под ружьем около 50000 человек, однако было их вдвое больше. Во всяком случае им удалось сохранить боеспособными по меньшей мере в пять раз больше солдат, чем англичанам. Но что значит пятьдесят — шестьдесят тысяч человек, когда надо всю зиму удерживать Гераклейский Херсонес, продолжать блокаду Севастополя с юга, оборонять траншеи, а весной — с теми силами, которые останутся — перейти в наступление?

В настоящее время англичане прекратили посылку подкреплений. Дело в том, что Раглан, потеряв надежду спасти армию, сам, видимо, не хочет получать новых пополнений; он не знает, чем кормить, где размещать и как использовать даже тех, кто у него остался. Французы, возможно, готовят новые дивизии для отправки их морем в марте месяце, но они тратят много усилий, чтобы подготовиться на случай большой весенней кампании на континенте, и имеется десять шансов против одного, что посланные ими подкрепления либо окажутся слишком слабыми, либо прибудут слишком поздно. Чтобы поправить существующее положение, были предприняты два шага, и оба они свидетельствуют о полном бессилии союзников предотвратить катастрофу, которая медленно, но неуклонно надвигается на их армии в Крыму. Во-первых, чтобы исправить колоссальную ошибку, заключающуюся в том, что экспедиция в Крым была предпринята с опозданием на четыре месяца, они совершают неизмеримо большую ошибку, посылая туда в разгар зимы, спустя четыре месяца после прибытия в Крым своих собственных войск, единственно еще пригодные остатки турецкой армии. Как только эта армия, сила и боеспособность которой были подорваны уже в Шумле вследствие нерадивости, неспособности и продажности турецкого правительства, высадится в Крыму, она будет таять из-за голода и холода с такой быстротой, что даже достижения английского военного министерства в этой области покажутся бледными. Так будет обстоять дело, если у русских хватит ума оставить турок на время в покое и не нападать на них. Если же условия погоды позволят предпринять атаку, то турки будут сразу уничтожены, хотя русским это обойдется дороже и не даст никакого преимущества, кроме морального.

Кроме того, союзники наняли — иначе это назвать нельзя — от пятнадцати до двадцати тысяч пьемонтцев, которые должны пополнить поредевшие ряды англичан и которых должно обеспечивать довольствием британское интендантство. В 1848 и 1849 гг. пьемонтцы показали себя хорошими и храбрыми солдатами. Являясь в большинстве своем горцами, они имеют пехоту, которая по своим данным даже лучше французов приспособлена к боевым действиям на пересеченной местности и в рассыпном строю, а равнина реки По поставляет кавалеристов, высокий рост и пропорциональное телосложение которых напоминают отборные полки английской кавалерии. К тому же они многому научились в суровых кампаниях времен революции. Эти две пьемонтских дивизии, несомненно, окажутся неплохим «иностранным легионом» в нынешней войне. Но что будут делать эти проворные, ловкие, быстрые, невысокого роста парни под командованием старого английского рутинера [Раглана. Ред.], который не имеет никакого представления о маневрировании и который требует от своих солдат лишь непреклонного упорства, составляющего славу и в то же время единственное военное качество британского солдата? Их разместят на позициях, не подходящих для привычного им способа ведения войны; им помешают делать то, на что они способны, и будут требовать, чтобы они выполняли задачи, которых ни один разумный человек на них бы не возложил. Повести британскую армию так бессмысленно, необдуманно и глупо на бойню, как это было сделано на Альме, возможно означает самый короткий путь к выполнению поставленной перед ней задачи. Старый герцог [Веллингтон. Ред.] обычно также легко относился к подобного рода вещам. Немецкие войска можно, пожалуй, заставить сделать то же самое, хотя хорошая военная подготовка немецких офицеров не позволит им долго мириться с таким плохим руководством войсками. Но пытаться проделывать подобные вещи с французской, итальянской или испанской армиями, с войсками, подготовленными главным образом для службы легкой пехоты, для маневрирования, для использования преимуществ местности, то есть с войсками, боеспособность которых в значительной мере зависит от подвижности и сообразительности каждого отдельного солдата, — невозможно; для таких войск подобная неуклюжая система ведения войны абсолютно непригодна. Однако бедным пьемонтцам, по всей вероятности, удастся избежать тяжелого испытания — воевать по-английски. Ведь довольствием их будет обеспечивать британское интендантство, а это пользующееся дурной славой учреждение до сих пор умело снабжать лишь само себя. Следовательно, пьемонтцы разделят судьбу свежих пополнений британских войск. Подобно им они будут умирать по сто человек в неделю, и в три раза большее их число будет заполнять госпитали. Если лорд Раглан воображает, что пьемонтцы будут так же покорно, как британские войска, терпеть его собственную неспособность и непригодность его интендантов, то он скоро убедится, что глубоко ошибается. Только англичане и русские не вышли бы из повиновения при таких условиях, и следует признать, что это не делает чести их национальному характеру.

Дальнейший ход этой печальной кампании, такой же печальной и мрачной, как и покрытое грязью Севастопольское плато, рисуется в следующем виде; как только русские полностью сосредоточат свои силы и когда погода им это позволит, они, вероятно, атакуют в первую очередь турецкие войска Омер-паши. Англичане, французы и турки ждут этого, хорошо зная, какие незавидные позиции отведены последним. Во всяком случае, это говорит о том, что турок посылают на север вполне сознательно; и трудно придумать лучшее доказательство отчаянного положения союзников, чем это вынужденное признание их собственных генералов. В том, что турки будут разбиты, можно не сомневаться. А что же произойдет с армиями союзников и пьемонтскими войсками? Хвастливые разговоры о штурме Севастополя сейчас почти совсем прекратились. На эту тему лондонская газета «Times» публикует письмо полковника Э. Нейпира от 3 февраля, утверждающего, что если союзники атакуют Южную сторону Севастополя, то, вероятнее всего, они ворвутся в город, но их сметет с лица земли превосходящий по силе огонь северных фортов и батарей и в то же время они окажутся осажденными русской полевой армией. Следовало бы, говорит он, сначала нанести поражение этой армии, а затем окружить город и с севера, и с юга. В качестве примера он напоминает о том, что герцог Веллингтон дважды снимал осаду с Бадахоса, чтобы выступить против армии, шедшей на помощь осажденным[47]. Полковник Нейпир совершенно прав, и почти то же самое писала «Tribune» во время знаменитого флангового марша на Балаклаву[48]. Но говоря о том, что союзники ворвутся в Севастополь, полковник, очевидно, не учитывает особого характера русских оборонительных сооружений, который делает невозможным взятие города с одного приступа. Там имеются, во-первых, внешние укрепления, затем идет главный вал, а за ним городские здания, превращенные в редуты; улицы забаррикадированы, целые кварталы домов снабжены бойницами и, наконец, бойницы пробиты в задних стенах береговых фортов, взятие каждого из которых потребует отдельной атаки и, может быть, самостоятельной осады и даже минных подкопов. Но помимо всего этого, предпринятые в последнее время успешные вылазки русских в достаточной степени доказали, что осаждающие подошли к городу на такое расстояние, при котором создалось полное равновесие сил противников и атакующая сторона не имеет никакого превосходства, кроме превосходства в артиллерии. Пока вылазкам не может быть положен конец, всякая мысль о штурме является абсурдной; если осаждающий не в состоянии запереть осажденного в стенах самой крепости, то тем более не может он рассчитывать взять эту крепость в рукопашном бою.

Таким образом, осаждающие и впредь будут прозябать в своем лагере. Они окажутся прикованными к нему собственной слабостью и русской полевой армией, и ряды их будут по-прежнему таять, а русские тем временем подтянут свежие силы; и если только новое английское правительство не пустит в ход какие-либо новые, до сих пор совершенно неизвестные ресурсы, то наступит день, когда англичане, французы, пьемонтцы и турки будут выброшены с крымской земли.

Написано Ф. Энгельсом около 9 февраля 1855 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 4323, 26 февраля 1855 г в качестве передовой

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

На русском языке публикуется впервые

Примечания:

4

В 216 г. до н. э. во время второй Пунической войны в сражении при Каннах (Италия) карфагенский полководец Ганнибал наголову разбил армию римлян.

46

Энгельс имеет в виду свою статью «Сражение на Альме», в которой дан разбор одного из крупных сражений периода Крымской войны между русскими войсками и войсками союзников, имевшего место 20 (8) сентября 1854 г. (см. настоящее издание, т. 10, стр. 526–531).

47

Речь идет об осаде в 1811 г. английскими войсками под командованием Веллингтона крепости Бадахос (Испания), занятой французскими войсками, во время войны на Пиренейском полуострове (1808–1814). Веллингтон дважды снимал осаду, чтобы вступить в бой с французской армией, шедшей на выручку осажденному гарнизону.

48

Энгельс, вероятно, имеет в виду свою статью «Осада Севастополя» (см. настоящее издание, т. 10, стр. 537–541).