13. Равенство и свобода

Какая необыкновенная вещь – дождь над высохшей землей, не правда ли? Он дочиста омывает листья и освежает землю. И я думаю, что всем нам следовало бы омыть свой ум, чтобы он полностью очистился, как дерево, омытое дождем; потому что наши умы так отягощены пылью многих столетий, той пылью, которая называется знанием и опытом. Если бы мы с вами ежедневно омывали свой ум, освобождали бы его от воспоминаний о вчерашнем дне, тогда каждый из нас обладал бы свежим умом, способным справляться с любыми проблемами существования.

И вот одной из крупнейших проблем, волнующих целый мир, является то, что называют равенством. В некотором смысле такой вещи, как равенство, не существует, потому что все мы имеем множество различных способностей; но мы рассматриваем вопрос о равенстве с той точки зрения, что все люди имеют право на одинаковое к себе отношение. Например, в школе положение директора, учителей и воспитателей одинаково: это просто та или иная форма работы, функция; но, как видите, некоторые виды работы, некоторые функции представляют собой так называемую должность; и к должности относятся с уважением, ибо она подразумевает власть, престиж, она означает положение, которое дает возможность делать людям замечания, распоряжаться, предоставлять работу своим друзьям и членам семьи. Итак, вместе с функцией появляется и должность; но если бы могли устранить всю эту идею должности, власти, положения, престижа, возможности оказывать благодеяния другим людям, тогда функция имела бы совершенно другое и простое значение, не так ли? Тогда ко всем людям относились бы с одинаковым уважением, будь то губернатор, премьер-министр, повар или бедный учитель, – потому что все они выполняют различные, но необходимые в нашем обществе функции.

Знаете ли вы, что произошло бы особенно в школе, если бы могли по-настоящему устранить от функции все эти ощущения власти, положения, престижа, чувство «я – руководитель, я – важное лицо»? Тогда все мы жили быв совершенно иной атмосфере, не правда ли? Тогда не существовало бы никаких более высоких и более низких авторитетов, больших людей и людей малых; поэтому у нас имела бы место свобода. И очень важно, чтобы мы создали такую атмосферу именно в школе – атмосферу свободы, в который присутствует любовь, в которой каждый испытывает огромное чувство доверия; ибо, как это вы сами понимаете, доверие приходит тогда, когда вы чувствуете себя совершенно свободно и уверенно. Разве вы будете чувствовать себя свободно в своем доме, если отец, мать и бабушка все время твердят вам о том, что вы должны делать? В таком случае вы постепенно утрачиваете всякую уверенность в любом самостоятельном действии. Подрастая, вы должны уметь обсуждать разные вопросы, выяснять, что, на ваш взгляд, является истинным, и придерживаться этого. Вам необходимо быть способными отстаивать то, что вы чувствуете правильным, даже если это повлечет за собой боль, страдание, денежные потери и все остальное; а для этого вы должны чувствовать себя, пока вы молоды, совершенно свободно, без опасений.

Но в большинстве своем молодые люди не испытывают уверенности, ибо они напуганы. Они боятся старших, боятся учителей, отцов и матерей, так что никогда не ощущают себя по-настоящему непринужденно. А когда вы чувствуете себя в самом деле свободно и непринужденно, происходит очень странное явление. Если вы можете уйти в свою комнату, запереть дверь и остаться там наедине с собой, незамеченным, когда никто не говорит вам, что вы должны делать то-то и то-то, когда вы ощущаете полную безопасность, – вы начинаете расцветать, понимать, раскрываться. Помочь вам в раскрытии и есть функция школы; а если она не помогает вам раскрыться, это вообще совсем не школа.

Когда вы чувствуете себя в каком-то месте свободно, как дома, – в том смысле, что вы ощущаете там безопасность, вас не принуждают что-то делать, ничего не вбивают вам в голову, когда вы чувствуете себя совершенно свободно и очень счастливы, разве тогда вы будете непослушными? Когда вы действительно счастливы, у вас нет желания кому-то повредить, что-то испортить. Но сделать так, чтобы учение ощутил себя вполне счастливым, невероятно трудно, потому что он приходит в школу с мыслью, что директор, учителя и воспитатели будут говорить ему, что нужно делать, подгонять его; отсюда возникает страх.

Большинство из вас пришло сюда из дома или из школ, где вас учили уважению к должности. Ваши отец и мать занимают определенное положение; положением обладает и ваш директор; так что вы приходите сюда с боязнью, с уважением к должности. Но мы обязаны создать в школе атмосферу подлинной свободы, и потому будет существовать также чувство равенства. Истинная забота правильного воспитания и образования заключается в том, чтобы помочь вам быть чувствительным человеком, который обладает жизненностью, ничего не боится и не имеет ложного чувства почтения к какой-либо должности.

Вопрос: Почему мы находим удовольствие в играх, а не в учении?

Кришнамурти: По очень простой причине: ваши учителя не умеют учить. Это и все; тут нет какого-то очень сложного основания. Знаете, если учитель любит математику, историю или что-то другое, чему он учит, тогда и вы станете любить этот предмет, потому что любовь к чему-то передается другим. Разве вы этого не знаете? Если певец любит петь, и этим поглощено все его существо, разве это чувство не передается вам, когда вы его слушаете? Вы испытываете такое ощущение, как будто и вам хочется петь. Но большинство учителей не любит свои предметы; работа стала для них надоевшим занятием, рутиной, через которую нужно проходить, чтобы заработать себе на жизнь. Если бы ваши учителя в самом деле любили свое преподавание, знаете, что произошло бы с вами? Вы были бы необыкновенными людьми; вы бы любили не только игры и занятия, но также цветы, реку, птиц, всю землю, потому что все это трепетало бы в вашем сердце; и вы учились бы гораздо быстрее, ваши умы были бы превосходными, а не посредственными.

Вот почему очень важно обучать и воспитывать учителей и воспитателей; но это очень трудно, поскольку большинство из них уже прочно утвердилось в своих привычках. Однако на молодых людей привычка не давит столь тяжело, и если вы любите хоть одну вещь ради нее самой – если вы по-настоящему любите свои игры, или математику, или историю, или живопись, или пенье, – тогда вы обнаружите, что вы интеллектуально подвижны, полны жизненности; и тогда вы будете хорошо учиться, даже и по другим предметам. В концеконцов, уму хочется исследовать, узнавать, потому что он любознателен; но как раз эта любознательность разрушается образованием неправильного типа. И поэтому не только ученик должен быть образованным, но также и учитель; сама жизнь есть процесс образования, процесс ученья. Существует конец экзаменам; но ученью конца нет, – и если ваш ум подвижен и любознателен, вы можете учиться от всего на свете.

Вопрос: Вы сказали, что когда человек видит нечто, как ложное, ложное отпадает. Я каждый день вижу, что курение – ложная привычка; однако она не отпадает.

Кришнамурти: Наблюдали ли вы когда-нибудь за тем, как курят взрослые люди – ваши родители, учителя, соседи или кто-то еще? Для них курение стало привычкой, не так ли? День за днем, год за годом они продолжают курить – и сделались рабами этой привычки. Многие из них понимают, как глупо быть рабом чегонибудь, и они борются с этой привычкой, дисциплинируют себя против нее, сопротивляются ей, пытаются избавиться от нее всевозможными способами. Но, видите ли, привычка есть нечто мертвое; это такое действие, которое стало автоматическим; и чем больше человек борется против нее, тем больше силы он ей придает. Однако, если курящий станет сознательным по отношению к совей привычке, если он будет со вниманием следить за тем, как он сует руку в карман, вынимает сигарету, постукивает по ней, берет ее в ром, зажигает, делает первую затяжку, – если всякий раз, проходя через эту рутину, он просто следит за ней, без осуждения, не говоря, какая ужасная вещь курение, тогда он не сообщает этой особой привычке новой жизненной силы. Но для того, чтобы отбросить нечто, ставшее привычкой, вам необходимо исследовать дело гораздо глубже; это означает проникнуть в самую проблему того, почему ум культивирует привычку, т. е. почему ум невнимателен.

Если вы ежедневно чистите зубы, глядя в окно, такая чистка зубов превращается в привычку; но если вы всегда чистите зубы очень тщательно, обращая на это все свое внимание, тогда это не будет привычкой, рутиной, повторяемой бездумно.

Проделайте такой эксперимент: понаблюдайте, как ум хочет уснуть благодаря привычке и затем оставаться в покое. У большинства людей ум всегда функционирует в привычной колее; а когда мы становимся старше, дело ухудшается. Вероятно, вы уже приобрели десятки привычек. Вы боитесь того, что произойдет с вами, если вы поступите не так, как говорят родители, если вы не женитесь или не выйдете замуж по желанию отца, так что ваш ум уже функционирует рутинно; а когда ваши действия стали рутинными, вы уже старый человек, вы охвачены внутренним разрушением, хотя бы вам было только десять или пятнадцать лет. Вы можете обладать хорошим телом, но это и все; и несмотря на то, что ваше тело остается молодым и стройным, ваш ум отягощен собственным грузом.

Поэтому весьма важно целиком понять проблему, почему ум всегда пребывает в привычках, действует в привычной колее, как бы двигаясь по некоему рельсовому пути, подобно трамваю, почему он боится задавать вопросы, исследовать. Если вы говорите: «Мой отец – сикх, поэтому и я сикх, и я буду отращивать волосы и носить тюрбан» – если вы говорите это без исследования, без вопросов, без кокой бы то ни было мысли порвать с таким обычаем, тогда вы похожи на машину. Курение также делает из вас машину; вы становитесь рабом этой привычки; и только тогда, когда вы поймете все это, ум становится свежим, юным, деятельным, живым, так что каждый день бывает новым днем, каждый рассвет, отраженный на водах реки, приносит вам радость, когда вы глядите на него.

Вопрос: Почему мы боимся, когда некоторые из старших бывают серьезны? И что делает их такими серьезными?

Кришнамурти: Думали ли вы хоть раз о том, что это такое – быть серьезным? Бываете ли вы когда-нибудь серьезны? Всегда ли вы веселы, радостны, всегда ли смеетесь, – или случаются мгновенья, когда вы оказываетесь спокойны и серьезны, не серьезны по отношению к чему-то, а просто серьезны? И почему вам надо бояться, когда старшие бывают серьезными? Чего тут бояться? Боитесь ли вы, что они смогут увидеть в вас нечто такое, что вам самим не нравится? Видите ли, в большинстве своем мы не думаем об этих вещах; если мы пугаемся в присутствии какого-то степенного и серьезного человека, мы не углубляемся в вопрос, не спрашиваем себя: «Почему я испытываю страх?»

Итак, что же это значит – быть серьезным? Давайте выясним. Вы можете относиться серьезно к очень поверхностным вещам. Например, когда вы покупаете себе сари, вы можете отдать этому делу все свое внимание, беспокоиться о нем, побывать в десяти разных магазинах, потратить целое утро на разглядывание всяких фасонов. Это тоже называется серьезным отношением; однако серьезность такого человека лишь поверхностна. Затем вы можете относиться серьезно к ежедневному посещению храма, где вы составляете гирлянду и жертвуете деньги жрецам; но и все это весьма ложная вещь, не так ли? Потому что истина, или Бог, пребывает в каком-либо храме. И вы можете быть очень серьезными в национализме, который представляет собой другую ложь. Знаете, что такое национализм? Это особое чувство – «моя Индия, моя страна, всеми правдами и неправдами!» – или убеждение, что Индия обладает огромными сокровищами духовного знания и потому более велика, чем всякая другая нация. Когда мы отождествляем себя с какой-то отдельной страной или нацией и гордимся этим, мы открываем национализму дорогу в мир. Национализм – это ложное божество; однако миллионы людей относятся к нему очень серьезно, и они пойдут на войну во имя своей страны, будут разрушать, убивать или гибнуть; серьезность подобного рода используется и эксплуатируется политическими деятелями.

Следовательно, вы можете относиться серьезно к ложным вещам. Но если вы начнете по-настоящему исследовать вопрос о том, что это значит – быть серьезным, тогда вы найдете, что существует такая серьезность, которая не поддается измерению ложного, которая не сформирована каким-то особым стандартом, и эта серьезность появляется тогда, когда ум не преследует никакой цели, не стремится к какому бы то ни было результату.

Вопрос: Что такое судьба?

Кришнамурти: Действительно ли вы хотите углубиться в эту проблему? Задать вопрос – самая легкая вещь на свете; но ваш вопрос имеет смысл только тогда, когда он непосредственно касается ас, так что вы относитесь к нему очень серьезно. Обратите внимание, как много людей теряет интерес к своему вопросу, едва он задан. Вот на-днях один человек задал вопрос, – а затем стал зевать, почесывать затылок и разговаривать с соседом: он полностью утратил интерес к своему вопросу. Поэтому я советую не задавать вопросов, если вы не относитесь к ним с подлинной серьезностью.

Проблема судьбы является очень трудной и сложной. Видите ли, если в действие пущена какая-то причина, она неизбежно должна произвести некоторый результат. Если огромное число людей, будь-то русские, американцы или индийцы, готовятся к войне, их судьба – это война; хотя они могут говорить о том, что желают мира, готовятся только к самозащите, они привели в действие такие причины, которые вызывают войну. Точно так же, когда миллионы людей на протяжении столетий участвовали в развитии некоторой цивилизации или культуры, они начали движение, которое захватывает и уносит с собой отдельных индивидов невзирая на то, нравится это им или нет; и весь этот процесс, в котором индивид захвачен и унесен особым течением культуры или цивилизации, можно назвать судьбой. Если вы, например, родились сыном адвоката, и он настойчиво требует, чтобы и вы стали адвокатом, то если вы подчинитесь его желанию, очевидно, ваша судьба состоит в том, чтобы сделаться адвокатом, даже если бы вы и предпочитали заняться чем-то другим. Но если вы откажетесь стать адвокатом, если настоите на том, чтобы заниматься тем, что считаете своим призванием, что действительно любите делать, – литературой, живописью или просто сбором подаяния, – тогда вы вышли из этого потока, вы порвали с судьбой, уготованной для вас отцом. То же самое относится и к культуре или цивилизации.

Вот потому-то очень важно, чтобы мы были образованы в правильном понимании – образованы не для того, чтобы оказаться подавленными традицией, не для того, чтобы подпасть под действие судьбы какой-то отдельной расовой, культурной или семейной группы, образованы не для того, чтобы сделаться механическими существами, идущими к предопределенному концу. Человек, который понимает весь этот процесс, порывает с ним и остается в уединении, создает соответственный импульс; и если его действие есть разрыв с ложным и движение к истинному, тогда сам этот импульс становится истиной. Такие люди свободны от судьбы.