ВВЕДЕНИЕ

Давление границ и тесность пространства тяготеют над задыхающейся в тисках Внутренней Европой (Innereuropa). Настоящая книга, призванная привлечь внимание к беспристрастному исследованию границ в их географическом и политическом значении, обращена прежде всего к тем, кто живет в этой стесненности, а также ко всем, кто серьезно участвует в прочном, устойчивом восстановлении в естественных связностях пространства, где обитает человечество, разорванного и разрушенного в результате его произвольного раздела.

Это касается в первую очередь Внутренней Европы, потому что ни в каком другом месте Земли так остро не проявляется в проведении границ противоречие между научно мыслящим веком и антинаучными, алчными и пристрастными действиями. Разве кто-нибудь мог бы посчитать возможным еще на рубеже столетия, когда на всех языках было написано так много светлого о будущем человечества, что всего два десятилетия спустя государственные мужи, члены ученых академий и обществ, якобы мыслящие категориями крупного пространства народные лидеры окажутся готовыми провести границы государств и народов через большие города и их водонапорные башни и газовые фабрики, соорудить рубежи между рабочими и их каменноугольными шахтами, воздвигнуть там и сям барьеры между одинаково думающими, чувствующими и говорящими людьми.

Именно мрачное предсказание заката изувеченной в таком ослеплении Европы (Abendland) должно вдвойне заставить нас со всей суровостью объяснить, что сделали сами ее жители для его возможного ускорения из-за бессмысленных границ и демаркационных линий.

“Кто не сознает темноты, тот не станет искать света” .

Но если мы поднимем факел знания, то истинно происходящее, с которого снят покров, сотканный из фразеологии, предстает во всей своей гротескной бессмысленности.

Внутренняя Европа с ее географическим и политическим урезанием и увечьем жизненно необходимых структур, с невыносимыми границами жизненной формы в удушающе тесном жизненном пространстве – в каком разительном противоречии находится это [состояние] с представлением века и культурного круга, которому Шпенглер придал отпечаток фаустовского стремления к жизни в безмерном, безграничном как лейтмотив. [с.15]

Понятно, почему такое обвинение в зреющем закате [Европы] вышло именно из духовной среды стомиллионного народа, который, к счастью или к сожалению, пожалуй, наиболее четко отразил эту фаустовскую черту характера, распространяя ее среди народов Земли в то время, когда он в том пространстве, где дышал, был невыносимо стеснен до минимальных пределов и поэтому первым в XX столетии глубоко в душе пережил возникающую у человечества нужду в границах на перенаселенной Земле.

Были ли необходимы именно немецкому народу для воспитания у него чувства границы это страшное переживание, эта напряженность, побуждающая к восстановлению границ мирным путем при их добровольной либерализации или же к взрыву, – напряженность между идеалом беспредельности Вселенной, идеалом погруженного в самосозерцание “наднационального”, безразличного к пространству человека, и реальной жизнью великого народа Земли, больше всех сдавленного пространством в своем свободном развитии?

Не была ли эта напряженность возможной только потому, что этот проникнутый духом Фауста народ достиг всех осуществимых духовных целей, подарил человечеству понятия и определения понятий, – только не той в правильной мере и в надежной форме разумной границы, ибо сам не знал, как ее найти?

Но такую судьбу он разделил с двумя самыми гениальными народами планеты: с эллинами – носителями сухопутной и морской культуры бассейна Эгейского моря, и теми, кто населял индийское жизненное пространство между Гималаями и Индийским океаном, которые – как и немцы, были, видимо, духовно слишком мягкотелы, слишком аморфны, чтобы защитить и сохранить свою земную жизненную форму.

Именно в этом они не преуспели: границы действительного, которые они полагали выдвинуть все дальше вовне, пока те не совпадут с границами человечества в метафизическом [т.е. философском] смысле, затем – ибо сами не знали, как найти для этого меру, – проводились другими, причем весьма болезненно, ценой потери миллионов соплеменников и даже облика свободных, определяющих свое место в жизни народов.

Так происходило в Священной Римской империи германской нации 5 , в Элладе домакедонского периода и в подобных сказочным творениям эллинистических государствах 6 , в становлении империи Ашоки 7 и более поздней при Великих Моголах. Если Акбар 8 , величайший среди них, казался своим современникам “тенью бога на Земле”, подобно Периклу 9 и Александру [Македонскому] 10 , Карлу Великому 11 и Фридриху Гогенштауфену 12 , то уже для их внуков воздвигнутые на века границы их государств были преходящими, как облака. То же повторилось во Внутренней, или Центральной, Европе после краха Второй [с.16] Германской империи 13 , казавшейся очень прочной в Центре Европы. Однако уже в 1900 г. Теобальд Фишер i назвал ее эфемерой, ибо, как и после исчезновения первой 14 , не стало больше надежной границы и какой-либо устойчивой формы, и крупный писатель того времени увидел на исходе века точно такую же безутешную картину, как Шиллер 15 – на рубеже XVIII-XIX столетий.

Но эта первая [империя] ни в коей мере не была чисто Германской империей, а римско-германской нацией с ее передвигающимися, подобно облакам при каждом порыве ветра, границами. Никто не знает сегодня, идет ли дело к новой, третьей империи 16 , столь горячо и страстно желаемой и ожидаемой многими. Во всяком случае тот хаос руин и мук, в котором мы ныне живем, не заслуживает названия империи: ведь от нее сохраняется лишь тень и апелляция о спасении права на жизнь. Ибо империя должна иметь границы, которые она способна защищать собственными силами!

Однако, чтобы третья империя стала когда-нибудь реальной в пространстве и во времени в Центральной Европе, необходимо постоянно поддерживать представление, идею о ней в убедительной форме и в наглядных установленных границах. Необходимы также, насколько возможно, обоснованное признание тех границ, которые были привнесены извне ее жизненной форме, будь то заимствованные у природы, будь то установленные в результате человеческой деятельности, расовой воли и силового произвола, и ясное осознание их изменяемости или постоянства. Ведь любая полезная и стабильная граница – это не только политическая граница, но и граница многих жизненных явлений, и она сама по себе становится еще одной жизненной формой, своим собственным ландшафтом со своими собственными условиями существования, более или менее широкой зоной боевых действий, предпольем 17 ; крайне редко граница является линией, как ее легко мог бы провести юрист, человек, имеющий дело с документами, однако ее отвергают природа и жизнь, в которых нет ничего более постоянного, чем борьба за существование 18 в вечно меняющихся, непрерывно перемещающихся в пространстве формах.

Арена этой борьбы – прежде всего граница, которая лишь цепенеет, будучи на самом деле мертвой и давно испытывающей действие сил, стремящихся устранить отмершее, а то, что еще полезно, использовать в новой жизни.

Таким образом, попытка рассмотреть границы в их географическом и политическом значении и проявлении по необходимости затрагивает последние рубежи, установленные нам [с.17] человеческим опытом 19 . Это придает такой попытке – наряду с признанной политической необходимостью теоретической пропедевтики для практической пограничной работы – предельную духовную и художественную привлекательность. Не будь этого стимула, невозможно было бы воздать должное невесомому, не поддающемуся учету и все же решающему, чисто духовному моменту в возникновении, существовании и исчезновении границы. А без такой перспективы возникло бы искушение свести познание границы в мелководье чисто материалистической [физической] географии и исторического рассмотрения, причем понимание границы такого культурного круга, как германский, пронизанного фаустовским натиском, не должно сглаживать различия.

Таков был главный соблазн, но и опасность предпринятой попытки рассмотрения именно с центральноевропейской точки зрения. И пусть с этим предостережением она идет своим путем на стыке науки и искусства, культуры и силы, показывая пропасти и наводя мосты, создавая фундаментальную основу всестороннего знания, – навстречу лучшему будущему, как позволяет на это надеяться современность 20 , из потребностей которой и возник этот временной мост в виде данной научно-художественной книги. [с.18]

Примечания:

ПРИМЕЧАНИЯ

Юра – система горных хребтов на границе между Францией и Швейцарией, давшая название юрскому периоду, в течение которого образовалось большинство гор этой системы. [с.12]

2 Маньчжурия – историческое наименование современного Северо-Восточного Китая. Происходит от названия раннефеодального государства Маньчжоу, существовавшего в первой половине XVII в на этой территории. В 1932 г была оккупирована Японией и провозглашена якобы независимым государством Маньчжоу-Го. Освобождена Советской Армией в 1945 г. в ходе войны на Дальнем Востоке. [с.12]

3 Монголия – в средние века центр Монгольской империи, затем провинция Китая, получившая независимость де-факто в 1911 г, с 1924 г. Монгольская Народная Республика. [с.12]

4 Вероятно, имеются в виду лидеры Гоминьдана – политической партии в Китае, созданной в 1912 г. До 1927 г играла прогрессивную роль в борьбе за развитие суверенного Китая, свободного от засилья иностранного империализма. Основателем Гоминьдана был китайский революционер-демократ Сунь Ятсен. [с.12]

5 Ратцель Фридрих (1844-1904) – немецкий географ и зоолог, в 1886-1904 гг. профессор географии Лейпцигского университета. Основоположник немецкой социологической школы, названной его учеником Челленом геополитической. Согласно воззрениям Ратцеля, особенности народа и занимаемого им пространства обусловливают особенности государства, его внутреннюю и внешнюю политику; само же государство он считал биологическим организмом, подчиненным законам биологического развития.

Представление Ратцетя о государстве, требующем определенного пространства, послужило одним из источников геополитики. Ратцелю принадлежат общеземлеведческий труд “Земля и жизнь” (русский перевод 1903-1906 гг. ), имеющий подзаголовок “Сравнительное землеведение”, другие фундаментальные работы (см об этом с. 419). [с.12]

6 Mayль Отто – видный немецкий географ, сотрудничавший с журналом “Zeitschrift fur Geopohtik”. После прихода к власти фашизма прекратил свое сотрудничество в нем. Наряду с Пассарге конструировал ландшафтные границы путем механического наложения на карту отдельных элементов. [с.12]

7 Пенк Альберт – известный немецкий географ (XIX-XX вв.), занимавшийся изучением водного баланса суши, картографированием земной поверхности, формы которой ставил в центр географических исследований. Будучи участником Международного географического конгресса в Берне (1891), выступил с предложением создать Международную карту мира (в м. 1:1.000.000). Уделял большое внимание страноведческим описаниям. Под его редакцией в Германии в XX в. издавалась серия “Bibliothek Landerkundliche Handbucher”. [с.12]

8 Шоу Бернард (1856-1950) – выдающийся английский писатель, драматург и публицист. [с.12]

9 В 1817 г. США достигли соглашения с Великобританией о ликвидации военно-морских сил на Великих озерах и на озере Шамплейн с оставлением сил, необходимых лишь для сбора таможенных пошлин и налогов. Это соглашение известно как соглашение Раш – Багот. Однако США сохраняли свои верфи на озерах до 1825 г., а Великобритания – до 1834 г. После заключения Вашингтонского договора 1861 г. обе стороны по молчаливому согласию перестали поддерживать укрепления на американо-канадской границе и она стала “неохраняемой границей”. [с.12]

10 Автор имеет в виду итоги первой мировой войны прежде всего для Германии, зафиксированные системой договоров, образующих Версальскую систему послевоенного устройства мира. Читатель не преминет заметить резко отрицательное отношение К. Хаусхофера к Версальскому договору, которое красной нитью проходит через все его работы, представленные в данном томе.

В Версальском договоре содержался статут (устав) Лиги Наций, описание границ Германии с Бельгией, Люксембургом, Францией, Швейцарией, Австрией, Чехословакией, Польшей и Данией, определялись вопросы политического устройства Европы. Так, Германия обязывалась признавать и соблюдать все соглашения, которые могут заключить главные союзные и объединившиеся державы с правительствами Бельгии или Нидерландов в целях замены договоров 1839 г., [с.12] устанавливавших бельгийский нейтралитет. Германия признавала переход к Бельгии округов Эйпен и Мальмеди, а также так называемой нейтральной и прусской частей территории Морене (см также примеч. 34. С. 46).

Люксембург выходил из состава Германского таможенного союза, Германия признала его полную независимость.

Германия обязалась уважать независимость Австрии в границах, которые были установлены Сен-Жерменским мирным договором 1919 г., признала независимость Чехословакии, граница которой была проведена по линии старой, существовавшей к началу первой мировой войны, границы между Австро-Венгрией и Германской империей.

Германия обязывалась признать полную независимость Польши, отказаться в ее пользу от части Верхней Силезии, от прав на город Данциг (Гданьск) с округом, которые объявлялись вольным городом под защитой Лиги Наций. Данциг входил в пределы таможенной границы Польши, которой предоставлялось право ведения его внешних сношений и защиты интересов его граждан в других странах.

Устанавливалась новая граница между Германией и Данией. Эльзас-Лотарингия, отошедшая к Германии согласно условиям Франкфуртского мира 1871 г., возвращалась под суверенитет Франции. В качестве компенсации за разрушение угольных копей на севере Франции угольные копи Саарского бассейна переходили на 15 лет под управление комиссии Лиги Наций. Имелось в виду, что вопрос о дальнейшей судьбе этого района решит плебисцит.

Германия была обязана провести демилитаризацию Рейнской зоны. Ей запрещалось содержать или строить как на левом, так и на правом берегу Рейна, к западу от линии, проходившей в 50 км восточнее реки, военные сооружения и содержать в указанной зоне какие бы то ни было воинские части. Германия обязывалась снести все укрепления на островах Гельголанд и Дюне.

Эти территориальные изменения К. Хаусхофер представляет как ставящие Германию в невыносимое положение, лишающее ее необходимого “жизненного пространства”. Столь же отрицательно К. Хаусхофер оценивает положения Версальского договора, касающиеся колоний. В результате этого договора бывшие германские колонии, а также некоторые арабские территории бывшей Османской империи были распределены между победителями на основе системы мандатов от имени Лиги Наций, согласно которой государства-мандатарии устанавливали свою опеку над территориями, якобы неспособными к самостоятельному управлению. Так, Великобритания получила мандат на управление Западным Того, а также частью Камеруна и большей частью Германской Восточной Африки (Танганьика), германские владения в Юго-Западной Африке отошли к Южно-Африканскому Союзу. Франция помимо мандата на Сирию и Ливан получила также мандат на Восточное Того и часть Камеруна; Бельгия – на Руанду-Урунди; Япония – на Тихоокеанские острова к северу от экватора – Маршалловы, Каролинские и Марианские; Австралия – на остров Науру (совместно с Великобританией и Новой Зеландией) на бывшую германскую Новую Гвинею и острова Тихого океана к югу от экватора; Новая Зеландия – на острова Западное Самоа.

Серьезный урон понесли позиции Германии в Китае, где она пользовалась рядом привилегий и преимуществ, вытекавших из прежних германо-китайских договоров. Так, Германии пришлось уступить в пользу Великобритании принадлежавшее ей имущество на территории британской концессии в Кантоне (Гуанчжоу), а в пользу Японии – все права и привилегии на территории Цзяочжоу.

Версальская система оказалась крайне неустойчивой и очень быстро проявила признаки распада. Не устранив коренных империалистических противоречий, приведших к первой мировой войне, эта система породила ряд новых между победителями и побежденными, равно как и между странами-победительницами, что ускорило образование новых военно-политических блоков, чреватое серьезными конфликтами. В результате большинство положений Версальского мирного договора не выдержали испытания временем и были нарушены к началу второй мировой войны. Первым нарушением территориальных постановлений Версальского договора явилось вступление германских войск в марте 1936 г. в Рейнскую демилитаризованную зону. Следующим – захват Австрии в марте 1938 г. В конце сентября 1938 г. Гитлер с согласия Чемберлена и Даладье (“мюнхенский сговор”) захватил Судетскую область Чехословакии, а в марте 1939 г. была [с.13] оккупирована вся Чехословакия. Через неделю после этой акции Германия аннексировала принадлежавший Литве Мемель (Клайпеду). Погоня за “жизненным пространством”, “справедливыми границами” привела к логически неизбежному финалу – второй мировой войне.

Следует также заметить, что К. Хаусхофер, представляя Германию пострадавшей в итоге первой мировой войны стороной, исподволь, с той или иной степенью открытости, снимает с нее ответственность за ее развязывание. Он не упоминает о том, что Версальский мирный договор устанавливал виновность Германии и ее союзников в развязывании первой мировой войны. В договоре содержалось постановление о специальном суде над Вильгельмом II, а также о судебном преследовании лиц, “обвиняемых в совершении действий, противных законам и обычаям войны”. Однако это осталось благим пожеланием на бумаге. Примечательно, что в трактовке этой проблемы Хаусхофер апеллирует не к историческим фактам, – хотя по многим темам проявляет высокую эрудированность в области всемирной истории, – а к психологии, или народной психологии, к ложно понимаемому “патриотизму”.

Вопрос об ответственности за войну приобрел особую остроту еще в 1918 г Например, британский премьер Ллойд Джордж отмечал: “Все более укреплялось мнение, что война сама по себе – преступление против человечества и что войны никогда не будут ликвидированы полностью, пока они не будут квалифицироваться как уголовные преступления, а инициаторы и подстрекатели войны не понесут заслуженного наказания” (Ллойд Джордж. Правда о мирных договорах. Т. 1. М., 1957. С. 90). В связи с этим ставился вопрос о привлечении к суду кайзера Вильгельма II. Врученный на Парижской мирной конференции германской делегации 7 мая 1919 г. текст мирного договора содержал статью, устанавливавшую ответственность Германии за развязывание мировой войны. Тогдашний германский министр иностранных дел Брокдорф-Ранцау отказался подписать договор. В записке, представленной Брокдорф-Ранцау на предложенный ему проект договора, он выдвинул следующие возражения и контрпредложения.

Германия выступала против передачи Польше частей Восточной Пруссии и немецкой Померании, Данцига, передачи Польше и Чехословакии Верхней Силезии, отторжения от Германии Саарской области и оккупации Рейнской области. Германия отказывалась нести ответственность за все военные расходы.

Германия соглашалась уменьшить свою армию до 100 тыс. человек, в вопросах территориальных уступок предлагала взять за основу программу Вильсона (уступка Эльзаса и Лотарингии, признание Данцига, Мемеля и Кенигсберга открытыми портами, проведение в Шлезвиге плебисцита, передача колоний под мандат Лиги Наций), выражала готовность уплатить 100 млн. золотых марок, восстановить разрушенные области Бельгии и Франции, принимала обязательство поставлять Франции в первые пять лет по 20 млн., а в последующие пять лет – 8 млн. т угля, соглашалась на передачу в счет понесенных убытков части германского торгового флота. Германская делегация демагогически предлагала создать комиссию для выяснения виновников войны и их наказания.

После отказа конференции рассмотреть эти предложения Брокдорф-Ранцау покинул мирную конференцию и подал в отставку. Национальное собрание в Веймаре приняло резолюцию о необходимости подписать мирный договор, исключив из него статью об ответственности Германии за войну. Однако нажим союзников вынудил немцев капитулировать и подписать договор с упомянутой статьей.

Хаусхофер объективно как бы продолжает линию германской делегации в Версале. Поскольку договор был подписан, то с юридической точки зрения он лишен возможности прямо отрицать ответственность Германии за войну, отсюда его уклончивый язык и обходные маневры.

Нюрнбергский процесс продемонстрировал не только уместность, но и международную необходимость привлечения к ответственности виновников развязывания войны и проведения политики геноцида. Этот нравственный императив и международно-правовая норма поддерживаются всеми честными людьми на планете. [с.14]

ПРИМЕЧАНИЯ

(с.17) См. весьма примечательную статью: Fischer Th. Das Deutsche Reich in seinen heutigen Grenzen: eine Eintagsfliege! // Geographischer Anzeiger. Justus Peter. Gotha, 1900. № 1, ход мыслей которой стал одним из сильнейших побудительных мотивов к написанию данной работы.

Абендланд (Abendland) – с конца XVIII в. собирательное название для средневековой католической и христианской Европы. В XIX-XX вв. это понятие легло в основу теории, согласно которой “Абендланд” (или Европа), восточная граница которой определялась, как правило, произвольно, является неким сообществом народов, которые культивируют западный образ жизни. “Закат Европы” (“Untergang des Abendlandes”) – выражение, повторяющее название книги О. Шпенглера “Закат Европы” (т. 1. М., 1993; т. 2. М., 1998). [с.18]

В своих сочинениях Хаусхофер часто использует понятия и образы, заимствованные из мифологии. Так, свет и тьма в мифологической модели мира – одно из основных противопоставлений. С мифа об отделении света от тьмы в библейской традиции (“Бытие”) начинается творение. [с.18]

Шпенглер Освальд (1880-1936) – немецкий философ и историк, приобрел известность после успеха своего труда “Закат Европы” (1918-1922). Развивал учение о культуре как множестве замкнутых организмов (египетская, китайская, индийская и т.д.), как бы выражающих душу народа и проходящих определенный жизненный цикл. В 20-е годы выступал как публицист консервативно-национального направления. В 1933 г. отклонил предложение нацистов о сотрудничестве, за что гитлеровский режим подверг его бойкоту. [с.18]

Фауст – один из неувядаемых образов мировой литературы, вечный вопрошатель о смысле человеческой жизни, воплощение загадок и противоречий; олицетворение дерзаний человеческого разума и в то же время сомнений в необходимости этого дерзания, неукротимого движения к неизведанному и постоянного вопроса о границах этого стремления, о пределах “дозволенного” при вторжении человека в жизнь Природы и Космоса.

Иное толкование приобрел этот образ в культуре и идеологии фашистской Германии: это “сверхчеловек”, “истинно немецкий герой”, носитель идеи группового эгоизма, одержимый безжалостно-наступательной агрессией. [с.18]

Основана Оттоном I (912-973), германским королем с 936 г., первым императором Священной Римской империи (Sacrum Romanorum Imperiam – Heiliges Romisches Reich). Священной она стала в 1254 г. В конце XV в. к этому названию были добавлены слова “германской нации”.

Священная Римская империя германской нации была этнически пестрым образованием. Помимо немецких территорий в ее составе было много славянских земель, находившихся под властью австрийских и немецких князей, а также областей с итальянским, французским, валлонским и венгерским населением. Сама империя (после Вестфальского мира 1648 г. существовавшая чисто номинально как совокупность в основном мелких государств) официально прекратила существование в 1806 г. [с.19]

Эллинизм – период в истории стран Восточного Средиземноморья между 323 и 30 гг. до н.э., когда на месте державы Александра Македонского образовалось несколько государств: Селевкидов, Птолемеев, Пергам, Понтийское царство и др., политический строй которых сочетал элементы древневосточных монархий и греческих полисов. Термин “эллинизм” был введен в науку немецким историком Дройзеном. [с.19]

Ашока (268-231 до н.э.) – властитель империи Маурьев, занимавшей почти всю Индию и часть современного Афганистана. Сыграл важную роль в становлении буддизма как мировой религии. [с.19]

Акбар (1542-1605) – падишах Индии из династии Великих Моголов. [с.19]

Перикл (490-429 до н.э.) – вождь афинской рабовладельческой демократии. [с.19]

Александр Македонский (356-323 до н.э.) – царь Македонии с 336 г., основатель крупнейшей мировой империи древности. [с.19]

11 Карл Великий – король франков (768-814), основатель Римской империи средневековья. Коронован в Риме в 800 г. папой Львом III императорской короной, что служило знаком его власти над всем Западом.

В 843 г. в Вердене три внука Карла Великого делят его империю на три королевства, которые дадут начало, правда не сразу и после многочисленных войн, немецкой, французской и итальянской нациям.

12 Гогенштауфены – династия германских королей и императоров Священной Римской империи в 1138-1254 гг., в 1197-1268 гг. – также короли Сицилийского королевства.

Фридрих Гогенштауфен Барбаросса (1123-1190) – император Священной Римской империи (1152-1190). [с.19]

13 Под Второй Германской империей (“Deutsches Reich”) понимается созданная Бисмарком в 1871 г. Германия в результате ее объединения “железом и кровью”. Вторая Германская империя фактически рухнула в 1918 г., но в официальных документах это название сохранялось в Германии до 1945 г. [с.19]

14 Т.е. Священной Римской империи германской нации. [с.19]

15 Шиллер Иоганн Фридрих (1759-1805) – немецкий поэт, драматург и теоретик искусства Просвещения, один из основоположников немецкой классической литературы. [с.19]

16 Термин “Das dritte Reich” (“Третья империя”), переводимый в нашей обществоведческой литературе как “Третий рейх”, употреблен в книге немецкого искусствоведа, историка культуры Артура Мёллера ван дер Брука “Das dritte Reich” (1923). Термин был заимствован нацистами и использовался в пропагандистских целях. [с.19]

17 Предполье – полоса местности перед главной полосой обороны или укрепленным районом, включающим несколько оборонительных позиций и инженерные заграждения. Элемент построения обороны в армиях многих государств. [с.19]

18 Борьба за существование (нем. Kampf um Daseins) – крылатое выражение, связанное с широким признанием теории Чарлза Дарвина, которое содержится в заглавии его знаменитого труда “Происхождение видов путем естественного отбора, или Сохранение благоприятствующих пород в борьбе за существование”. [с.19]

19 Речь идет о границах Германии, установленных Версальским договором 1919 г. [с.19]

20 Оптимизм автора вполне оправдан. К моменту публикации этой книги (1927) Германия существенно улучшила свое положение внутри страны и на международной арене. Она преодолела последствия небывалой послевоенной инфляции (в 1923 г. одна золотая марка стоила 38,1 млн. бумажных марок), в 1924 г. приняла разработанный международной комиссией экспертов “план Дауэса”, который предусматривал предоставление Германии займа в 200 млн. долларов для восстановления ее промышленного потенциала и регулирования уплаты репарационных платежей (132 млрд. марок). В 1925 г. были подписаны Локарнские договоры о гарантии ее западных границ (см. примеч. 1. С. 170-171), а в сентябре 1926 г. Германия стала членом Лиги Наций. [с.20]