ГЛАВА VII

О ПСИХОЛОГИИ ГРАНИЦ ГОСУДАРСТВА И ЕЕ ТИПАХ

“Очень много говорят о хороших и плохих, о естественных границах, почти не утруждая себя размышлениями”. Таков мрачный вывод одного из самых видных политиков и антропогеографов, сделанный в этой сотрясаемой стонами атмосфере.

После рассмотрения крупных единств: необитаемого (анэйкумены), как признанного разграничителя жизни на Земле, моря в качестве постижимой стихии в ее превращении из разделителя пространств в дружественно связующую человечество, – мы должны разложить на составные части многообразие проявления проблемы государственных границ и ее детальных картин, создающих естественные и заимствованные у природы рубежи разделения народов.

При этом о “хороших” границах можно говорить, пожалуй, лишь там, где таковые многих областей жизни худо-бедно расположены под прикрытием благодаря морю или – теоретически – всех, которые благодаря анэйкумене совпадают пространственно с незаселенностью, непригодностью для жилья. Там, стало быть, возникают прочные, защищенные границы, которые сохраняются тысячелетиями или по крайней мере, вновь возрождаясь, всегда доказывают свою разделительную способность. Это касается и страдания нашей нации, чье жизненное пространство в меньшей степени, чем почти у всех других великих народов Земли, было защищено такими границами, что чем больше отсекались географические переходные зоны, чем больше отдельные естественно разделяющие линии включались в силовой, культурный и хозяйственный организм внутриевропейского перехода, тем дальше отдалялось оно от основ своего расового образования. Увы, это имело значение, ибо, с одной стороны, это пространство втиснулось в романский культурный круг, омолодив его, но и разрушив, а с другой – оно ворвалось в мир Востока – принося, правда, культуру и зрелость, но, естественно, и неудобство из-за притязаний на порядок – или же одновременно и желанное, и внушающее страх вступило в чересполосно расположенные заокеанские владения: в общем и целом одно из наиболее проблематичных, не знающих границ фаустовских мироощущений среди других стран Запада! Это было трагедией немецкого народа, который вышел на сцену как более молодой среди зрелых или как более зрелый среди молодых, обеими сторонами принимаемый, обе растревожив и оплодотворив, но нигде не понятый справедливо, подобно индийцам и эллинам. Этим он мешал в достижении твердой и ясной формы народами больше, чем другие. Отсюда проистекает также его внутренняя [с.80] трудность прийти к соглашению о надежных границах. Множество речей о хороших и плохих, благоприятных и неблагоприятных границах создают у него в конечном счете скорее путаницу, чем ясность, там, где это происходит не по причине весьма надежной формы опыта, а из-за столь широко распространенного отрицательного отношения к проявлениям границ на Земле. Именно у жителя Внутренней Европы переживание, связанное с границей, предшествовало рассуждениям о границе и теории границы.

Исходя из научной точки зрения, следовало бы в сущности говорить лишь о согласованных, компромиссных, несостоятельных границах, затем почти для всех жизненных форм – о сообразующихся с природой рубежах или о спорных, разорванных границах, затем о почти всегда таящих напряженности, вызывающих соблазн, противоестественных состояниях. К совершенно отчетливому осознанию, о какой стороне – темной или светлой – в отдельных случаях идет речь или какая берет верх, ведет затем разработка определяющих неорганических и биогеографических потребностей соответствующего участка границы, соответствующего рубежа и добросовестное изучение исторических и биологических “обозначений”. Тот, кто помогает создавать и проводить противоречащие природе границы, тому должно быть ясно, что он тем самым развязывает шедшую на протяжении тысячелетий борьбу, какая неоднократно навязывалась узколобой, корыстной перекройкой семейных владений (вроде Каролингов, Сальеров, Гогенштауфенов, Габсбургов ) за счет границ крупных народов или французским домогательством отодвинуть подобно некоей Фата-моргане “естественную границу” (“frontiere naturelle”) в восточном направлении, противопоставленную понятиям “нейтральная” (“neutre”) и “расчлененная” (“demembree”).

Когда мы спрашиваем нашего западного соседа, где граница “естественная” (“naturelle”), т.е., по его понятию, стабильная, а где она “нейтральная” (“neutre”), т.е. ничейная, ради одолжения или жалости, повсюду находится в естественном равновесии, охраняя природные условия и силы по ту и по эту сторону, и где она “расчленена” (“demembree”), т.е. может, по его понятию, изменяться, то, без сомнения, не играла роли так часто представляемая им “теория гребней” (“theorie de cretes”), водоразделов – (в таком случае он не должен был бы переступать гребни Вогезского леса, водораздел между Роной и Рейном), – но наряду с инерционным и тщеславным моментом истории поддается искушению, которое зачастую мы находим обоснованным в отношении границы и ее земельной подосновы. Каменный уголь, калий, железная руда совершенно особого вида – лотарингская железная руда и возможности ее использования, нефть вызывали соблазн, как в других местах – золото (калифорнийское, восточносибирские залежи с последующими перемещениями границ, маньчжурские месторождения полезных ископаемых и изменение границы между Внутренней Могаолией и Маньчжурией!), нефть (Мексика, Месопотамия , Персия ), а также никель (Тихий [с.81] океан), цинк (Малайский полуостров и выдвинутые по отношению к Сиаму британские Малайские провинции). Мы обозначаем на картах границы месторождений благородных металлов, каменного угля, калия, железа, меди, цинка и нефтеносные пласты и при этом впадаем в искушение перенести границы на досягаемую поверхность! Мы говорим об экономических районах и областях производства питания районов горных промыслов и, естественно, должны также уметь их отграничивать. Однако зачастую это нелегко сделать. Так, при попытках посредством особого отграничения выделить особенно богатые полезными ископаемыми промышленные и горные области как гетерогенные организмы из их естественных жизненных форм это удавалось! Как немногие отдавали себе отчет в том, что такое естественные и противоестественные границы Саара, Рурской области, как немногие знали, что Рурская область, – отграниченная по тем же принципам, как и Саарская область, – должна была бы быть в пять раз больше, чем Саар, что в сущности рассмотрение сети коммуникаций и стремительного изменения длины (ширины) квадрата ее координатной сетки, плотности ее линий было надежнейшим средством для сопоставления этих разграничений по Саару, Руру и Рейну, Верхней Висле в Верхней Силезии, где разрушен ныне бессмысленными разрывами разумный, четко действовавший механизм экономики. Подобно географии полезных ископаемых можно говорить также о географии строительных материалов, о некоей “ограниченной территории” кафедрального собора, на основании чего позволительно сделать выводы о тончайших элементах народной и расовой основ, участвующих в проведении границы, о разграничении или взаимодействии больших и малых пространственных образований, о проницательных и близоруких людях . Народные подосновы часто обнаруживают при этом сопоставимые проявления воздействия природных богатств.

Подобное относится и к исследованиям о связях границы и вида почвы, об их влиянии на растительный покров среды обитания коренных оседлых жителей и условия существования человека и животных, странствующих по свету. Эти связи не всегда столь ясны, как в уже упоминавшихся случаях отношения темных, тяжелых, доброкачественных индийских черноземов, на которых поселились позже более сильные арийские поселенцы, продвинувшиеся также в Декан, и более бедных красных латеритных земель, зачастую еще покрытых лесом, которые достались более ранним, более древним племенам, дравидийским и додравидийским расам, бхилам и гондам. Необычно богато и многоступенчато внешнее проявление этих связей, которое обнаруживает все ступени границы владений – от запечатленного в Священном Писании изречения: “Дуновение ветра течет над очагами, и ты их больше не узнаешь…”, от мест, где только зоркий глаз [с.82] арабского шейха, пасущего стада монгола еще высматривает границы владений в кажущейся вольной степи, вплоть до межи, туго натянутой колючей ограды, пограничной стены, простоявшей тысячелетия, искусно отколотой вертикальной скалы, отмечающей ревниво оберегаемую зону охоты на крупного зверя.

Степные выпасы, границы рыболовной зоны в открытом море с их опознавательными знаками – развевающимися белыми лентами на раскачиваемых ветрами жердях, с буйками и отметками на земле для дальнозорких степных и морских бродяг (номадов) и межа осмотрительного хлебопашца являются здесь, пожалуй, хорошим прототипом и символом разграничения для дальнозорких и привыкших к большим пространствам, бродящих по суше, бороздящих моря людей и для людей, привязанных к почве, привыкших к скученности, но совершенно по-иному приросших к земле.

Однако с географической точки зрения особенно поддаются анализу связи, которые господствуют между границей и атмосферой и ее проявлениями. Как широко можно было бы проследить их в антропогеографии – что, увы, имело место лишь в отдельных случаях, – это доказывают, например, работы В. Кребса о политическом значении климатологии . В них подтверждаются связи между средней периодичностью около 5,5 года в колебании муссонов, периодичности ливней и засухи в Восточной Азии и голодом, эндемическими и становящимися из-за изменения уровня грунтовых вод пандемическими заболеваниями населения и политическими беспорядками. И все эти воздействия следовало бы как-то отграничить и обозначить фактически на карте. Заблуждения в отношении границ, например, проникновения муссонных осадков в более северные области, если речь идет о театре военных действий, могут стать столь роковыми, как ошибочное мнение русских в 1904 г. о невозможности операций в Маньчжурии в сезон дождей, и от этого заблуждения их мучительно исцелил военный успех японцев в это время . Из Альп и Гималаев нам приходят многократные наблюдения за границами распределения света и образования облаков, правильных разграничений определенной окраски облаков и формы облачности, изложенные Геймом в высоконаучном и художественном исследовании “Luftfarben” . Однако самые определенные и грандиозные проявления дает нам ветер, регулярно дующий с точностью часового механизма зимой с гор, а летом – в горы, и связанное с распределением осадков появление муссонов и их границ.

Как отчетливо отражается и в атмосфере разграничение гетерогенных жизненных пространств в тонких завесах перистых [с.83] облаков, пролетающих как отпрыск муссона над плоскогорьями Тибета в противовес своенравным, богатым осадками облакам, которые встают на дыбы над южной стеной могучей высокогорной стремнины в Черрапунджи или над Тераем или концентрированной массой обрушиваются на долину Ганга и Пенджаб , в конце концов перекатываясь через Гат или высокогорные границы меридиональных русел рек в Индокитай. Это климатическое явление дало имя южнокитайской земле Юньнань: облачный Юг! Никто не поддался бы искушению назвать так Гуанси или Шэньси. Подобные проявления границы, но меньшего масштаба, показывает перспектива на Север и Юг от Ароза – Вайсхорн, в климатическом рубеже самой высокой вершины Альп.

Там, где одновременно возникает особенно очевидная, отчетливо видимая граница благодаря совпадению многих рубежей естественных зон вблизи нее, – даже в изменениях цвета почвы (чернозем по сравнению с красным латеритом!) в почвенной подоснове, вывернутой наружу (каменноугольные отвалы, отсевы рудного тела), в очертаниях земли (выезд на равнину, переход возвышенностей моренных насыпей в монотонный хребет третейского периода или в покрытые щебнем равнины), или там, где вдобавок совпадают климатические границы, рубежи распространения растений и животных с такими переходами, – там, вероятно, еще способные к пересечению границы переселенцы часто убеждаются в целесообразности остановок в истории, и притом не какой-то Цезарь, Александр [Македонский], Аларих или Карл [Великий], а на длительный срок господствующая заурядная масса тех, кто шел по их следам.

“In omni autem proelio ocuh pnmi vincuntur…” – сказал Цезарь. Это же можно сказать о неожиданном исчезновении в культурном ландшафте или об отставании привычных людям спутников – растений и животных, как и об изменениях хорошо знакомой конфигурации страны. Римлянин был бы озадачен, если бы вдруг он не увидел виноградной лозы и благородного каштана, вспаханного поля и всего того, что знал по сельским поэмам (георгикам) как симбиоз сопутствовавших ему растений, а сам оказался бы среди тенистых хвойных лесов, высокогорных пастбищ, дубовых рощ или топей. И почти 2000 лет спустя, в 1805 г., во время марша поздней осенью по швабско-баварскому высокогорному плато полководцы Наполеона писали домой жалостливые письма об его необжитости, и по этим письмам сегодня вряд ли можно узнать излюбленные дачные места северян. Лавр и прочие вечнозеленые вытеснены падубом, пихтой, тисом – жалкими эрзацами для средиземноморского, романского человека.

Малайско– полинезийский склад японца отпугивает его от миграции в северном направлении, где привычные ему растения-спутники -рис, чайный куст, бамбук – уже не растут, хотя все эти при вида переселились именно из южнокитайско-малайского культурного региона позже в японский, скорее северный растительный мир основного острова. Еще сегодня бросаются в [с.84] глаза такие сопутствующие явления, как общность границ понтийских, чешских поселенцев с известными, не терпящими засухи растениями, венгров – со степными эриками, романских народов – с благородным каштаном, японцев – с рисом, бамбуком, чаем, южных китайцев – с рисом, северных китайцев – с просом, культуры Кишуа – с кукурузой, картофелем, какао, которая поразила уже воинов Писарро . Эти факты в свою очередь были связаны с определенными осадками и их границами.

Так сказывается при рассмотрении границы в этой явно аподиктической форме слишком далеко идущее высказывание Ханна: “Любое сельское поле ценно постольку, поскольку оно богато осадками”. Фактически отношение к потребности в воде, к раннему воспитанию, связанному с расточительством или бережливостью воды, в большой мере обосновывает установку людей по отношению к границе, в особенности к разграничению через наиболее частые естественные, а потому наиболее понятные границы: по водотоку (Wasserlauf).

Их создает обильно текущая или бережно сохраняемая драгоценная влага. Древняя человеческая память продолжает оказывать действие в частых, упорных и затяжных схватках за воду и за доступ к ней как “древнейшему достоянию человечества” . В ее установке к этому [достоянию] прежде всего различаются привыкший к бережливости поселенец и расточительный. В столь различной установке к границе по водотоку коренится одно из самых тяжелых по своим последствиям романо-германских противоречий, пожалуй, наиболее глубокое в древнем расовом наследстве, между средиземноморским, североатлантическим человеком, как и альпийцем вообще, и пришедшим с Востока степняком. Выходец с “Ближнего Востока”, средиземноморец – грек и римлянин и все произошедшие из их корня рано познают во времена засухи в бедных осадками странах хитроумное установление границы подхода к воде, даже периодические соглашения. Для них крупная река, просто река как граница – близкие понятия.

Германец, как вообще житель областей, богатых осадками, внутренне противится разделению области реки или крупной реки; река, крупная река, ее бассейн – для него единое целое; против водоразделов он охотно создает широкий защитный пояс, который предназначен лишь для обслуживания пастбища, лесосеки с зонами охоты, общие выпасы, общинную собственность – а не как романец – хитроумную теорию границ по водоразделам. Он охотно образует свои провинции, как, впрочем, и японец, и живущий в горах индиец, из единообразных, замкнутых в себе речных областей с целым, выступающим хинтерландом .

В трех главных формах идет нам навстречу (противится) в природе водораздел в своем устанавливающем границу влиянии: в высотной форме, в горном гребне, подковообразной окраине плато, в заросшем лесом хребте, в топи и болотах, где [с.85] часто удивительным образом сталкиваются слухи о непроходимости и факты действительной непроходимости, где фантазия и разум реагируют на них весьма различно, а техника действует без всяких исключений неутомимо в сторону перемен. Горные железные дороги, туннели создают новые проходы, гидротехнические сооружения меняют само направление русла воды, прокладывают даже водоразделы, и один ставший особо известным спор (Чили – Аргентина о границе водораздела, улаженный благодаря британскому решению, т.е. сэру Томасу Холдичу) показал, что водоразделы проходят вовсе не по вершинам гор, где их обозначили при заключении соглашений о границе, а разрывают Кордильеры широкими седловинами. То же самое показывает нам практика прокладки границы по водоразделу как почти невозможной в больших лесных заболоченных областях, даже где такие явления, как разветвление крупной реки на протоки, не противоречат им.

Если речь идет о разновидностях неслыханного многообразия сухопутных границ на основе упорядочения и типизации, что мы заранее хотим попытаться сделать, прежде чем подойдем к некоторым наиболее важным из них, то обнаруживается и в деталях в качестве плодотворной отправной точки грандиозного порядка и проникновения в биологическую сущность сухопутных границ при самых различных условиях существования борющийся дуализм: враждебность сношениям – в высшей степени глубоко в своеобразии именно сухопутной границы – и необходимость сношений. Удивительной проверкой этого была для тех, кто ее знал, просека на германо-французской границе в Вогезах.

Здесь первоначально пролегали права выпаса. Работа Кизеля “Petershuttly, ein Kriegsziel in den Vogesen” (“Петерсхюттли – одна из целей войны в Вогезах”) указывает на нее, выдавая нам по ту сторону “расчлененной границы” (“frontiere demembree”) против Франции, Галлии одно, вовсе не романское название, например Петерсхюттли, и родственные. Мечта о проходимости границы и более широкой перспективе, с одной стороны, обороноспособности – с другой, порождала постоянный спор о тенденции ее растягивания, невзирая на местные интересы, и желание использовать локальные преимущества – подобно тому как это определенно проявляется на швейцарских кантональных границах или на баварско-тирольской границе из-за побуждений и выгоды охотников. Французская ясность (clarte), а также косность форм, желающие ограничить сильное жизненное влечение и фаустовский натиск, обостряют противоречие, которое часто снова возвращается при прокладке сухопутных границ с помощью различных географических средств. Надежно соответствует и ведет к ним четкая, устоявшаяся граница более сильной пограничной формы; но надежна и непостоянная пограничная форма, которая по сути дела принадлежит более сильному; она сохраняется, даже если более сильный снова отбрасывается в результате [с.86] собственной мягкотелости и отсутствия инстинкта к такой возможной форме защиты во времена более скромной, ослабевшей силы своей жизненной формы. Конечно, сухопутная граница Германии на Западе в конце концов похожа на разрушенную стену, из которой выпали многие весьма ценные камни прежней постройки, которые лежат на чужой, а по меньшей мере уже не на своей земле; восточный же ее рубеж подобен крупному хозяйству, которое растрачивает свое имущество, разбросанное в чужих владениях, и всякая попытка собственного экономического объединения вызывает глумление, но также срывает чуждые объединения.

Многое в этих состояниях из-за отсутствия убедительных, согласованных сухопутных границ, которые на другой стороне протаскивают через внутреннюю часть этого достаточно пестро созерцаемого на карте построения с нежелательной щедростью, было причиной и привело к позиции, которую один умный французский политик назвал “emboite” – “заключенная в ящик”. Но и сухопутные границы, которые кажутся на крупномасштабных картах столь же убедительными, как Урал, разрыхляются при пересечении, становясь, как мне известно по собственному опыту, малоубедительными; пограничный камень Европы по ходу “сибирского тракта” со всеми его сентиментальными воспоминаниями – скорее памятник бюрократическому произволу, чем установившей границу природе. И обзор литературы следует также начать со стыдливого признания, что нет убедительного труда о психологии границы, который был бы справедлив, лишь “рассматривая историю применительно к ее собственным целям” – “inclinationes rerum in proprios fines” (Фома Аквинский) . [с.87]

Примечания:

ПРИМЕЧАНИЯ

Юра – система горных хребтов на границе между Францией и Швейцарией, давшая название юрскому периоду, в течение которого образовалось большинство гор этой системы. [с.12]

2 Маньчжурия – историческое наименование современного Северо-Восточного Китая. Происходит от названия раннефеодального государства Маньчжоу, существовавшего в первой половине XVII в на этой территории. В 1932 г была оккупирована Японией и провозглашена якобы независимым государством Маньчжоу-Го. Освобождена Советской Армией в 1945 г. в ходе войны на Дальнем Востоке. [с.12]

3 Монголия – в средние века центр Монгольской империи, затем провинция Китая, получившая независимость де-факто в 1911 г, с 1924 г. Монгольская Народная Республика. [с.12]

4 Вероятно, имеются в виду лидеры Гоминьдана – политической партии в Китае, созданной в 1912 г. До 1927 г играла прогрессивную роль в борьбе за развитие суверенного Китая, свободного от засилья иностранного империализма. Основателем Гоминьдана был китайский революционер-демократ Сунь Ятсен. [с.12]

5 Ратцель Фридрих (1844-1904) – немецкий географ и зоолог, в 1886-1904 гг. профессор географии Лейпцигского университета. Основоположник немецкой социологической школы, названной его учеником Челленом геополитической. Согласно воззрениям Ратцеля, особенности народа и занимаемого им пространства обусловливают особенности государства, его внутреннюю и внешнюю политику; само же государство он считал биологическим организмом, подчиненным законам биологического развития.

Представление Ратцетя о государстве, требующем определенного пространства, послужило одним из источников геополитики. Ратцелю принадлежат общеземлеведческий труд “Земля и жизнь” (русский перевод 1903-1906 гг. ), имеющий подзаголовок “Сравнительное землеведение”, другие фундаментальные работы (см об этом с. 419). [с.12]

6 Mayль Отто – видный немецкий географ, сотрудничавший с журналом “Zeitschrift fur Geopohtik”. После прихода к власти фашизма прекратил свое сотрудничество в нем. Наряду с Пассарге конструировал ландшафтные границы путем механического наложения на карту отдельных элементов. [с.12]

7 Пенк Альберт – известный немецкий географ (XIX-XX вв.), занимавшийся изучением водного баланса суши, картографированием земной поверхности, формы которой ставил в центр географических исследований. Будучи участником Международного географического конгресса в Берне (1891), выступил с предложением создать Международную карту мира (в м. 1:1.000.000). Уделял большое внимание страноведческим описаниям. Под его редакцией в Германии в XX в. издавалась серия “Bibliothek Landerkundliche Handbucher”. [с.12]

8 Шоу Бернард (1856-1950) – выдающийся английский писатель, драматург и публицист. [с.12]

9 В 1817 г. США достигли соглашения с Великобританией о ликвидации военно-морских сил на Великих озерах и на озере Шамплейн с оставлением сил, необходимых лишь для сбора таможенных пошлин и налогов. Это соглашение известно как соглашение Раш – Багот. Однако США сохраняли свои верфи на озерах до 1825 г., а Великобритания – до 1834 г. После заключения Вашингтонского договора 1861 г. обе стороны по молчаливому согласию перестали поддерживать укрепления на американо-канадской границе и она стала “неохраняемой границей”. [с.12]

10 Автор имеет в виду итоги первой мировой войны прежде всего для Германии, зафиксированные системой договоров, образующих Версальскую систему послевоенного устройства мира. Читатель не преминет заметить резко отрицательное отношение К. Хаусхофера к Версальскому договору, которое красной нитью проходит через все его работы, представленные в данном томе.

В Версальском договоре содержался статут (устав) Лиги Наций, описание границ Германии с Бельгией, Люксембургом, Францией, Швейцарией, Австрией, Чехословакией, Польшей и Данией, определялись вопросы политического устройства Европы. Так, Германия обязывалась признавать и соблюдать все соглашения, которые могут заключить главные союзные и объединившиеся державы с правительствами Бельгии или Нидерландов в целях замены договоров 1839 г., [с.12] устанавливавших бельгийский нейтралитет. Германия признавала переход к Бельгии округов Эйпен и Мальмеди, а также так называемой нейтральной и прусской частей территории Морене (см также примеч. 34. С. 46).

Люксембург выходил из состава Германского таможенного союза, Германия признала его полную независимость.

Германия обязалась уважать независимость Австрии в границах, которые были установлены Сен-Жерменским мирным договором 1919 г., признала независимость Чехословакии, граница которой была проведена по линии старой, существовавшей к началу первой мировой войны, границы между Австро-Венгрией и Германской империей.

Германия обязывалась признать полную независимость Польши, отказаться в ее пользу от части Верхней Силезии, от прав на город Данциг (Гданьск) с округом, которые объявлялись вольным городом под защитой Лиги Наций. Данциг входил в пределы таможенной границы Польши, которой предоставлялось право ведения его внешних сношений и защиты интересов его граждан в других странах.

Устанавливалась новая граница между Германией и Данией. Эльзас-Лотарингия, отошедшая к Германии согласно условиям Франкфуртского мира 1871 г., возвращалась под суверенитет Франции. В качестве компенсации за разрушение угольных копей на севере Франции угольные копи Саарского бассейна переходили на 15 лет под управление комиссии Лиги Наций. Имелось в виду, что вопрос о дальнейшей судьбе этого района решит плебисцит.

Германия была обязана провести демилитаризацию Рейнской зоны. Ей запрещалось содержать или строить как на левом, так и на правом берегу Рейна, к западу от линии, проходившей в 50 км восточнее реки, военные сооружения и содержать в указанной зоне какие бы то ни было воинские части. Германия обязывалась снести все укрепления на островах Гельголанд и Дюне.

Эти территориальные изменения К. Хаусхофер представляет как ставящие Германию в невыносимое положение, лишающее ее необходимого “жизненного пространства”. Столь же отрицательно К. Хаусхофер оценивает положения Версальского договора, касающиеся колоний. В результате этого договора бывшие германские колонии, а также некоторые арабские территории бывшей Османской империи были распределены между победителями на основе системы мандатов от имени Лиги Наций, согласно которой государства-мандатарии устанавливали свою опеку над территориями, якобы неспособными к самостоятельному управлению. Так, Великобритания получила мандат на управление Западным Того, а также частью Камеруна и большей частью Германской Восточной Африки (Танганьика), германские владения в Юго-Западной Африке отошли к Южно-Африканскому Союзу. Франция помимо мандата на Сирию и Ливан получила также мандат на Восточное Того и часть Камеруна; Бельгия – на Руанду-Урунди; Япония – на Тихоокеанские острова к северу от экватора – Маршалловы, Каролинские и Марианские; Австралия – на остров Науру (совместно с Великобританией и Новой Зеландией) на бывшую германскую Новую Гвинею и острова Тихого океана к югу от экватора; Новая Зеландия – на острова Западное Самоа.

Серьезный урон понесли позиции Германии в Китае, где она пользовалась рядом привилегий и преимуществ, вытекавших из прежних германо-китайских договоров. Так, Германии пришлось уступить в пользу Великобритании принадлежавшее ей имущество на территории британской концессии в Кантоне (Гуанчжоу), а в пользу Японии – все права и привилегии на территории Цзяочжоу.

Версальская система оказалась крайне неустойчивой и очень быстро проявила признаки распада. Не устранив коренных империалистических противоречий, приведших к первой мировой войне, эта система породила ряд новых между победителями и побежденными, равно как и между странами-победительницами, что ускорило образование новых военно-политических блоков, чреватое серьезными конфликтами. В результате большинство положений Версальского мирного договора не выдержали испытания временем и были нарушены к началу второй мировой войны. Первым нарушением территориальных постановлений Версальского договора явилось вступление германских войск в марте 1936 г. в Рейнскую демилитаризованную зону. Следующим – захват Австрии в марте 1938 г. В конце сентября 1938 г. Гитлер с согласия Чемберлена и Даладье (“мюнхенский сговор”) захватил Судетскую область Чехословакии, а в марте 1939 г. была [с.13] оккупирована вся Чехословакия. Через неделю после этой акции Германия аннексировала принадлежавший Литве Мемель (Клайпеду). Погоня за “жизненным пространством”, “справедливыми границами” привела к логически неизбежному финалу – второй мировой войне.

Следует также заметить, что К. Хаусхофер, представляя Германию пострадавшей в итоге первой мировой войны стороной, исподволь, с той или иной степенью открытости, снимает с нее ответственность за ее развязывание. Он не упоминает о том, что Версальский мирный договор устанавливал виновность Германии и ее союзников в развязывании первой мировой войны. В договоре содержалось постановление о специальном суде над Вильгельмом II, а также о судебном преследовании лиц, “обвиняемых в совершении действий, противных законам и обычаям войны”. Однако это осталось благим пожеланием на бумаге. Примечательно, что в трактовке этой проблемы Хаусхофер апеллирует не к историческим фактам, – хотя по многим темам проявляет высокую эрудированность в области всемирной истории, – а к психологии, или народной психологии, к ложно понимаемому “патриотизму”.

Вопрос об ответственности за войну приобрел особую остроту еще в 1918 г Например, британский премьер Ллойд Джордж отмечал: “Все более укреплялось мнение, что война сама по себе – преступление против человечества и что войны никогда не будут ликвидированы полностью, пока они не будут квалифицироваться как уголовные преступления, а инициаторы и подстрекатели войны не понесут заслуженного наказания” (Ллойд Джордж. Правда о мирных договорах. Т. 1. М., 1957. С. 90). В связи с этим ставился вопрос о привлечении к суду кайзера Вильгельма II. Врученный на Парижской мирной конференции германской делегации 7 мая 1919 г. текст мирного договора содержал статью, устанавливавшую ответственность Германии за развязывание мировой войны. Тогдашний германский министр иностранных дел Брокдорф-Ранцау отказался подписать договор. В записке, представленной Брокдорф-Ранцау на предложенный ему проект договора, он выдвинул следующие возражения и контрпредложения.

Германия выступала против передачи Польше частей Восточной Пруссии и немецкой Померании, Данцига, передачи Польше и Чехословакии Верхней Силезии, отторжения от Германии Саарской области и оккупации Рейнской области. Германия отказывалась нести ответственность за все военные расходы.

Германия соглашалась уменьшить свою армию до 100 тыс. человек, в вопросах территориальных уступок предлагала взять за основу программу Вильсона (уступка Эльзаса и Лотарингии, признание Данцига, Мемеля и Кенигсберга открытыми портами, проведение в Шлезвиге плебисцита, передача колоний под мандат Лиги Наций), выражала готовность уплатить 100 млн. золотых марок, восстановить разрушенные области Бельгии и Франции, принимала обязательство поставлять Франции в первые пять лет по 20 млн., а в последующие пять лет – 8 млн. т угля, соглашалась на передачу в счет понесенных убытков части германского торгового флота. Германская делегация демагогически предлагала создать комиссию для выяснения виновников войны и их наказания.

После отказа конференции рассмотреть эти предложения Брокдорф-Ранцау покинул мирную конференцию и подал в отставку. Национальное собрание в Веймаре приняло резолюцию о необходимости подписать мирный договор, исключив из него статью об ответственности Германии за войну. Однако нажим союзников вынудил немцев капитулировать и подписать договор с упомянутой статьей.

Хаусхофер объективно как бы продолжает линию германской делегации в Версале. Поскольку договор был подписан, то с юридической точки зрения он лишен возможности прямо отрицать ответственность Германии за войну, отсюда его уклончивый язык и обходные маневры.

Нюрнбергский процесс продемонстрировал не только уместность, но и международную необходимость привлечения к ответственности виновников развязывания войны и проведения политики геноцида. Этот нравственный императив и международно-правовая норма поддерживаются всеми честными людьми на планете. [с.14]

ПРИМЕЧАНИЯ

(с.17) См. весьма примечательную статью: Fischer Th. Das Deutsche Reich in seinen heutigen Grenzen: eine Eintagsfliege! // Geographischer Anzeiger. Justus Peter. Gotha, 1900. № 1, ход мыслей которой стал одним из сильнейших побудительных мотивов к написанию данной работы.

Абендланд (Abendland) – с конца XVIII в. собирательное название для средневековой католической и христианской Европы. В XIX-XX вв. это понятие легло в основу теории, согласно которой “Абендланд” (или Европа), восточная граница которой определялась, как правило, произвольно, является неким сообществом народов, которые культивируют западный образ жизни. “Закат Европы” (“Untergang des Abendlandes”) – выражение, повторяющее название книги О. Шпенглера “Закат Европы” (т. 1. М., 1993; т. 2. М., 1998). [с.18]

В своих сочинениях Хаусхофер часто использует понятия и образы, заимствованные из мифологии. Так, свет и тьма в мифологической модели мира – одно из основных противопоставлений. С мифа об отделении света от тьмы в библейской традиции (“Бытие”) начинается творение. [с.18]

Шпенглер Освальд (1880-1936) – немецкий философ и историк, приобрел известность после успеха своего труда “Закат Европы” (1918-1922). Развивал учение о культуре как множестве замкнутых организмов (египетская, китайская, индийская и т.д.), как бы выражающих душу народа и проходящих определенный жизненный цикл. В 20-е годы выступал как публицист консервативно-национального направления. В 1933 г. отклонил предложение нацистов о сотрудничестве, за что гитлеровский режим подверг его бойкоту. [с.18]

Фауст – один из неувядаемых образов мировой литературы, вечный вопрошатель о смысле человеческой жизни, воплощение загадок и противоречий; олицетворение дерзаний человеческого разума и в то же время сомнений в необходимости этого дерзания, неукротимого движения к неизведанному и постоянного вопроса о границах этого стремления, о пределах “дозволенного” при вторжении человека в жизнь Природы и Космоса.

Иное толкование приобрел этот образ в культуре и идеологии фашистской Германии: это “сверхчеловек”, “истинно немецкий герой”, носитель идеи группового эгоизма, одержимый безжалостно-наступательной агрессией. [с.18]

Основана Оттоном I (912-973), германским королем с 936 г., первым императором Священной Римской империи (Sacrum Romanorum Imperiam – Heiliges Romisches Reich). Священной она стала в 1254 г. В конце XV в. к этому названию были добавлены слова “германской нации”.

Священная Римская империя германской нации была этнически пестрым образованием. Помимо немецких территорий в ее составе было много славянских земель, находившихся под властью австрийских и немецких князей, а также областей с итальянским, французским, валлонским и венгерским населением. Сама империя (после Вестфальского мира 1648 г. существовавшая чисто номинально как совокупность в основном мелких государств) официально прекратила существование в 1806 г. [с.19]

Эллинизм – период в истории стран Восточного Средиземноморья между 323 и 30 гг. до н.э., когда на месте державы Александра Македонского образовалось несколько государств: Селевкидов, Птолемеев, Пергам, Понтийское царство и др., политический строй которых сочетал элементы древневосточных монархий и греческих полисов. Термин “эллинизм” был введен в науку немецким историком Дройзеном. [с.19]

Ашока (268-231 до н.э.) – властитель империи Маурьев, занимавшей почти всю Индию и часть современного Афганистана. Сыграл важную роль в становлении буддизма как мировой религии. [с.19]

Акбар (1542-1605) – падишах Индии из династии Великих Моголов. [с.19]

Перикл (490-429 до н.э.) – вождь афинской рабовладельческой демократии. [с.19]

Александр Македонский (356-323 до н.э.) – царь Македонии с 336 г., основатель крупнейшей мировой империи древности. [с.19]

11 Карл Великий – король франков (768-814), основатель Римской империи средневековья. Коронован в Риме в 800 г. папой Львом III императорской короной, что служило знаком его власти над всем Западом.

В 843 г. в Вердене три внука Карла Великого делят его империю на три королевства, которые дадут начало, правда не сразу и после многочисленных войн, немецкой, французской и итальянской нациям.

12 Гогенштауфены – династия германских королей и императоров Священной Римской империи в 1138-1254 гг., в 1197-1268 гг. – также короли Сицилийского королевства.

Фридрих Гогенштауфен Барбаросса (1123-1190) – император Священной Римской империи (1152-1190). [с.19]

13 Под Второй Германской империей (“Deutsches Reich”) понимается созданная Бисмарком в 1871 г. Германия в результате ее объединения “железом и кровью”. Вторая Германская империя фактически рухнула в 1918 г., но в официальных документах это название сохранялось в Германии до 1945 г. [с.19]

14 Т.е. Священной Римской империи германской нации. [с.19]

15 Шиллер Иоганн Фридрих (1759-1805) – немецкий поэт, драматург и теоретик искусства Просвещения, один из основоположников немецкой классической литературы. [с.19]

16 Термин “Das dritte Reich” (“Третья империя”), переводимый в нашей обществоведческой литературе как “Третий рейх”, употреблен в книге немецкого искусствоведа, историка культуры Артура Мёллера ван дер Брука “Das dritte Reich” (1923). Термин был заимствован нацистами и использовался в пропагандистских целях. [с.19]

17 Предполье – полоса местности перед главной полосой обороны или укрепленным районом, включающим несколько оборонительных позиций и инженерные заграждения. Элемент построения обороны в армиях многих государств. [с.19]

18 Борьба за существование (нем. Kampf um Daseins) – крылатое выражение, связанное с широким признанием теории Чарлза Дарвина, которое содержится в заглавии его знаменитого труда “Происхождение видов путем естественного отбора, или Сохранение благоприятствующих пород в борьбе за существование”. [с.19]

19 Речь идет о границах Германии, установленных Версальским договором 1919 г. [с.19]

20 Оптимизм автора вполне оправдан. К моменту публикации этой книги (1927) Германия существенно улучшила свое положение внутри страны и на международной арене. Она преодолела последствия небывалой послевоенной инфляции (в 1923 г. одна золотая марка стоила 38,1 млн. бумажных марок), в 1924 г. приняла разработанный международной комиссией экспертов “план Дауэса”, который предусматривал предоставление Германии займа в 200 млн. долларов для восстановления ее промышленного потенциала и регулирования уплаты репарационных платежей (132 млрд. марок). В 1925 г. были подписаны Локарнские договоры о гарантии ее западных границ (см. примеч. 1. С. 170-171), а в сентябре 1926 г. Германия стала членом Лиги Наций. [с.20]

ПРИМЕЧАНИЯ

(с.21) Braun G. Deutschland. 1. Aufl. Berlin, 1916. S. 311.

ii (с.21) Sieger R. Die geographische Lehre von den Grenzen und ihre praktische Bedeutung. Verhandlungen des XXI. Deutschen Geographentags. Berlin, 1926.

iii (с.24) Особенно показательными в этом направлении являются личные записки Наполеона I и его командиров подразделений о переходах пограничных зон (“Correspondance de Napoleon”) или многочисленные добротные работы французского Генерального штаба, а также Alombert et Colin. Campagne de 1805 en Allemagne (с обширным приложением писем); Moltke. Briefe aus der Turkei // Gesammelte Schriften. Bd VIII; из более нового времени Hamilton J. A staff officer's scrap book. London, 1906 или “Bilder-Atlas” d. phot. Abtlg. d. jap. Gen.-Stabs 1905 о культурно-политической границе Кореи и Маньчжурии или Сахалина.

iv (с.24) Ratzel F. Die Erde und das Leben. Leipzig – Wien, 1901; Braun G. Op. cit.; Sapper K. Geologischer Bau und Landschaftsbild. Vieweg. Braunschweig, 1917; Linnebach K. Die gerechte Grenze im deutschen Wfesten. Berlin, 1926; Curlis H. Versailles-Vertrag. Berlin, 1919; “Deutschlands Wasserwirtschaft”. R. Hobbing. Berlin, 1921; Konig F. Von der Not des Elsassertums in Geschichte und Gegenwart. Hochland, 1920; из англо-саксонского наследия: Hill E.H. The geography of international frontiers. London, Geogr. Journal Roy. Soc, 1906, II. P. 145, Bd 28; Mack J.L. The border line. Edinburgh, 1925.

Гёте Иоганн Вольфганг (1749-1832) – выдающийся немецкий поэт, мыслитель и естествоиспытатель, иностранный член Петербургской Академии наук (1826). [с.25]

Впечатления Гёте относятся к тому периоду его жизни, когда он был студентом Страсбургского университета (1770-1771). Готическому собору в Страсбурге, который явился для него истинным откровением, Гёте посвятил статью “О немецком зодчестве”, где выступил в защиту готической архитектуры, в которой ревнители Просвещения видели лишь проявление невежества и дурного вкуса. Но суждения Гёте не совсем точны: готическая архитектура (XII-XIV вв.) была не немецкого, а французского происхождения. Что же касается Эльзаса, то здесь издавна переплетались немецкие и французские традиции. И это переплетение традиций отражает Страсбургский собор, строительство которого было начато в 1276 г. [с.25]

Блаженной памяти Эрвина из Штейнбаха (лат.). Эрвин из Штейнбаха, вероятно, главный зодчий Страсбургского собора. [с.25]

Для гражданского самосознания Гёте характерно, что он не признавал границ между государствами, устанавливаемых честолюбием и войнами, протестовал против всех форм угнетения. [с.25]

В начале XVIII в. в результате нескольких экспедиций (1711, 1713, 1719-1721 гг.), возглавляемых русскими исследователями, Россия начала активную деятельность по освоению Тихоокеанского побережья. Когда до японцев дошли эти сведения, они в 80-е годы XVIII в. предприняли попытки исследования островов Южно-Курильской гряды. Наиболее известный японский географ и исследователь Могами Токунаи был первым из своих соотечественников, достигших островов Итуруп и Уруп в 1786 г. Высаживаясь на островах в конце XVIII – начале XIX в., японцы ломали пограничные знаки, вытесняли русских с островов, применяли угрозы и силу. [с.25]

Пассарге Зигфрид (1867-1958) – немецкий географ. Занимался разработкой теоретических основ региональной физической географии и ландшафтной типологией, построенной исключительно на физико-географической основе. Автор фундаментального труда, посвященного основам ландшафтной географии (Passarge S. Die Grundlagen der Landschaften. Bd 1-3. Hamburg, 1919-1920). [с.25]

Орография – раздел геоморфологии, изучающий расположение и размеры горных хребтов, возвышенностей и других форм рельефа. [с.25]

Поля крупнозернистого льда в верховьях ледников. [с.25]

Алтай – горная система в Центральной Азии, простирающаяся на восток от Казахстана в Западную Монголию и Северный Китай. [с.25]

Бамо (Бхамо) – город в Северо-Восточной Бирме, в верховье судоходного участка реки Иравади. [с.25]

Харбин – город в Северо-Восточном Китае, главный город провинции Хэйлунцзян на реке Сунгари. [с.25]

Гумбольдт Александр (1769-1859) – немецкий естествоиспытатель-энциклопедист, географ и путешественник. Исследовал Центральную и Южную Америку, был на Урале и Алтае. Один из основоположников современной географии растений, геофизики, гидрографии. [с.25]

Речь идет о дальности стрельбы немецкого чудо-оружия, терроризировавшего в годы первой мировой войны жителей Парижа. Как известно, дальность стрельбы артиллерии на протяжении целых пяти столетий не превышала 4-5 км, затем за несколько десятилетий перед войной 1914-1918 гг. достигла 30 км, а на заключительном ее этапе, в 1918 г., неожиданно увеличилась до 128 км. Этот скачок был следствием создания на заводах Круппа в Эссене дальнобойной пушки, получившей название “Колоссаль”. Орудие имело 110 футов (32,5 м) в длину и 40 дюймов (1,016 м) в диаметре. Первый выстрел по Парижу был сделан 23 марта 1918 г., последний – 9 августа 1918 г. Всего немцы выпустили по Парижу 303 снаряда, из них 183 разорвались в центре столицы и на окраинах.

ПРИМЕЧАНИЯ

(с.27) Ratzel F. Erde und Leben. Bd II. S. 595, где этот факт приведен как пример воздействия нехватки пространства.