Глава I. ОСОЗНАНИЕ

Посетитель: Мне хотелось бы узнать, что вы подразумеваете под осознанием, потому что вы часто говорили, что осознание – это подлинное содержание вашего учения. Я старался понять этот вопрос, слушая ваши беседы и читая ваши книги; но мне кажется, что я ушел не очень далеко. Я знаю, что это не какая-то практика, и я понимаю, почему вы так настоятельно отвергаете любого рода практику, тренировку, систему, дисциплину или рутину. Я понимаю, как это важно: ведь иначе осознание становится механическим, и к концу его ум сделается тусклым и глупым. Если можно, мне хотелось бы подвергнуть вместе с вами исследованию вопрос о том, что это значит – осознавать. Вы, как будто, придаете этому слову некоторый дополнительный, более глубокий смысл; и все же мне кажется, что мы постоянно осознаем происходящее. Когда я опечален, я это знаю; знаю и когда я счастлив.

Кришнамурти: Интересно, действительно ли мы осознаем гнев, печаль, счастье? Или мы осознаем эти состояния только тогда, когда они уже прошли? Давайте начнем обсуждение этого вопроса, как если бы мы совсем ничего о нем не знали – с самого начала. Не будем делать никаких утверждений, догматических или скрытых, но просто исследуем этот вопрос. Если проникнуть в него по-настоящему весьма глубоко, он откроет нам некоторое необычное состояние, с каким наш ум, вероятно, никогда не соприкасался, измерение, не затрагиваемое поверхностным осознанием. Начнем с поверхностного явления и разберем его до конца.

Мы видим глазами, мы воcпринимаем органами чувств окружающие нас предметы – окраску цветов, колибри над цветком, свет этого калифорнийского солнца, целую тысячу звуков различного качества и различной тонкости, глубину и высоту, тень дерева и само дерево. Точно так же мы ощущаем свои собственные тела, которые суть орудия этих разнообразных поверхностных чувственных восприятий. Если бы восприятия оставались на поверхностном уровне, никакой путаницы не было бы. Этот цветок, анютины глазки, роза – вот они здесь; все так и есть. Нет никакого предпочтения, никакого сравнения, никаких «нравится» или «не нравится», – а есть только находящаяся перед нами вещь без какой-либо психологической вовлеченности. Полностью ли ясно вам это поверхностное чувственное восприятие, или поверхностное осознание? Его можно расширить до самых звезд, до глубины морей, до конечных пределов научного наблюдения при помощи использования всех инструментов современной техники.

Посетитель: Да, я думаю, мне это понятно.

Кришнамурти: Итак, вы видите, что вот эта роза, как и вся вселенная, и люди внутри нее, и ваша жена, если она у вас есть, звезды, моря, горы, микробы, атомы, нейтроны, эта комната, дверь – все они действительно существуют. Теперь – следующий шаг: то, что вы думаете об этих вещах, что чувствуете по отношению к ним, есть ваша психологическая реакция на них; и мы называем это мыслями или эмоциями. Так что поверхностное осознание есть очень простая вещь – вон там дверь! Но описание двери – это не сама дверь; и когда вы эмоционально поглощены описанием, вы не видите двери. Таким описанием может быть одно слово, или научный трактат, или сильная эмоциональная реакция; но ничто из этого не является самой дверью. Если мы этого не поймем, мы будем запутываться все больше и больше. Описание никогда не бывает описываемым предметом. Хотя даже и сейчас мы описываем нечто, – и нам необходимо описывать, – вещь, которую мы описываем, не является нашим описанием ее. Поэтому, пожалуйста, в течение всей нашей беседы имейте это в виду. Никогда не смешивайте слово с той вещью, которую оно описывает. Слово никогда не бывает реальностью; а мы легко увлекаемся, когда переходим к следующей стадии осознания, где оно становится личным, и благодаря слову делается эмоциональным.

Итак, существует поверхностное осознание дерева, птицы, двери; и есть реакция на него – мысль, чувство, эмоция. Теперь, когда мы осознали эту реакцию, мы могли бы назвать ее второй глубиной осознания. Существует осознание розы и осознание реакции на розу. Зачастую эту реакцию на розу мы не осознаем. В действительности же здесь одно и то же осознание видит розу и видит реакцию; это одно движение и было бы ошибочным говорить о внешнем и внутреннем осознании. Когда налицо зрительное осознание дерева без какой-либо психологической вовлеченности, во взаимоотношениях нет разделения. Но когда существует психологическая реакция на дерево, такая реакция будет обусловленной; это – реакция памяти, прошлого опыта; и эта реакция есть разделение во взаимоотношениях. Она представляет собой рождение того, что мы назовем «я» и «не-я» в процессе взаимоотношений. Вот таким образом вы ставите себя во взаимоотношения с миром, так создаете индивида и общество. Мир видится не таким, каков он есть, а в своих разнообразных взаимоотношениях с «я», которое есть принадлежность памяти. Подобное разделение – это жизнь, это расцвет всего того, что мы называем своим психологическим бытием, и как раз отсюда возникают все противоречия и разделения. Вполне ли вы уверены, что восприняли это? Когда существует осознание дерева, тогда нет оценки. Но когда имеется реакция на дерево, когда о нем выносится суждение, когда оно нравится или не нравится, тогда в этом осознании имеет место разделение на «я» и «не-я», причем «я» отлично от наблюдаемого предмета. Такое «я» во взаимоотношениях представляет собой ответ со стороны прошлого, памяти, былого опыта. И вот может ли существовать осознание, наблюдение дерева, без какого-либо суждения, может ли существовать также наблюдение ответа, реакции, без какого-либо вывода?

Таким путем мы искореним принцип разделения, принцип «я» и «не-я», когда смотрим на дерево и на себя.

Посетитель: Я стараюсь следить за вами. Посмотрим, правильно ли я понял вас. Существует осознание дерева – это я понимаю. Существует психологическая реакция на дерево – мне понятно и это. Такая психологическая реакция составлена из прошлых воспоминаний и прошлого опыта; это чувства «мне нравится» и «мне не нравится», это разделение на «дерево» и «меня». Да, думаю, я понимаю все это.

Кришнамурти: Так ли это вам ясно, как ясно само дерево, или тут только ясность описания? Помните, как мы уже сказали, предмет описания – это не описание. Что же вы получили: самый предмет или его описание?

Посетитель: Думаю, что предмет.

Кришнамурти: Поэтому здесь нет «я», которое представляет собой описание в процессе виденья этого факта. В виденье любого факта «я» нет. Существует или «я», или виденье; обоих быть не может. «Я» – это отсутствие виденья. «Я» не в состоянии видеть, «я» не может осознавать.

Посетитель: Разрешите мне здесь остановиться. Я думаю, что почувствовал сказанное, но мне нужно, чтобы оно погрузилось в глубину. Можно мне завтра прийти еще раз?

Посетитель: Я думаю, что понял по-настоящему, не на словесном уровне, то, что вы сказали вчера. Существует осознание дерева, существует обусловленная реакция на дерево, и эта обусловленная реакция есть конфликт; это действие памяти и прошлых переживаний, чувство «мне нравится» и «мне не нравится», это предубежденность, Я понимаю также, что эта реакция со стороны предубежденности есть рождение того, что мы называем «я» или цензором. Мне ясно видно, что это «я», «мое», существует во всех взаимоотношениях. Ну, а существует ли какое-нибудь «я» вне взаимоотношений?

Кришнамурти: Мы увидели, как тяжко обусловлены наши реакции. Когда вы спрашиваете, существует ли «я» вне взаимоотношений, пока нет свободы от этих обусловленных ответов, ваш вопрос становится просто спекулятивным. Понимаете ли вы это? Поэтому наш первый вопрос – не о том, существует или нет «я» вне обусловленных реакций, а скорее о том, способен ли ум, в который включены и все наши чувства, быть свободным от этой обусловленности, которая есть прошлое. Прошлое — это и есть «я». В настоящем нет никакого «я». Пока ум оперирует в прошлом, налицо «я», и ум есть это прошлое, ум есть это «я».

Вы не можете сказать, что существует ум и существует прошлое – неважно, какой давности это прошлое: несколько дней или десять тысяч лет. И вот мы спрашиваем: может ли ум освободиться от вчерашнего дня? Таким образом, в вопрос включено несколько аспектов, не правда ли? Во-первых, имеется поверхностное осознание. Затем – осознание обусловленной реакции. Далее – постижение того факта, что ум есть прошлое, что ум и есть эта обусловленная реакция. Потом имеется вопрос о том, может ли мы освободиться от прошлого. И все это представляет собой одно целостное действие осознания, потому что здесь нет никаких умозаключений. Когда мы говорим, что ум есть прошлое, это понимание является не словесным выводом, а действительным восприятием факта. У французов есть особое слово для такого восприятия факта: они называют его «констатацией». Когда мы спрашиваем, может ли ум быть свободным от прошлого, кто задает вопрос – не тот ли цензор, не то ли самое «я», которое и есть само это прошлое?

Посетитель: Но разве может ум быть свободным от прошлого?

Кришнамурти: Кто задает этот вопрос? То ли существо, которое представляет собой результат огромного числа конфликтов, воспоминаний и переживаний – не оно ли задает этот вопрос? Или он возникает сам по себе из восприятия факта? Если данный вопрос является вопросом наблюдателя, тогда этот наблюдатель пытается ускользнуть от факта собственного существования, «ибо, – говорит он, – я так долго жил в страданиях, в тревогах, в печали, и мне хотелось бы выйти за пределы этой постоянной борьбы». Если он задает такой вопрос в силу именно этого мотива, его ответом будут поиски убежища в какой-то форме бегства. Человек или отворачивается от факта, или смотрит на него. И вот слово, символ есть средство отвернуться от факта. В самом деле, разве простая постановка данного вопроса уже не является актом бегства? Давайте же осознаем, является или нет заданный вопрос актом бегства. Если да, то это просто шум. Если же здесь нет наблюдателя, тогда существует безмолвие, полное отрицание всего прошлого.

Посетитель: Тут я ничего не понимаю. Как могу я за несколько секунд стереть прошлое?

Кришнамурти: Будем иметь в виду, что мы обсуждаем осознание, что мы с вами беседуем о проблеме осознания.

Есть дерево – и есть обусловленная реакция на дерево, представляющая собой «я» во взаимоотношениях, то «я», которое есть самый центр конфликта. И вот это ли «я» задает вопрос? – то ли самое «я», которое, как мы сказали, является самой структурой прошлого? Если такой вопрос задан не структурой прошлого, не этим «я», – тогда нет и структуры прошлого. Когда же этот вопрос задает сама данная структура, она действует по отношению к факту существования самой себя: она боится себя и действует с целью убежать от себя. Когда же этот вопрос задан не ею, тогда она не действует по отношению к самой себе. Повторим: есть дерево, есть слово, реакция на дерево, которая представляет собой цензора, «я», приходящее из прошлого; и затем существует вопрос: могу ли я спастись от всей этой суматохи, от всех мучений? Если данный вопрос задает само «я», оно благодаря ему увековечивает самого себя.

И вот, осознав это, оно не задает вопроса! Когда налицо осознание, понимание того, что подразумевает данный вопрос, задать его нельзя. Ум совсем не задает такого вопроса, потому что видит ловушку. Понятно ли вам теперь, что все осознание поверхностно? Это и есть то же самое осознание, которое видит дерево.

Посетитель: А разве есть какой-либо иной вид осознания? Разве существует какое-то другое измерение для осознания?

Кришнамурти: Опять-таки, будем осторожны, убедимся со всей ясностью, что мы задаем этот вопрос не под влиянием какого-то мотива. Если здесь есть некоторый мотив, мы снова оказываемся в ловушке обусловленного ответа. Когда наблюдатель полностью безмолвен, – а не принужден к безмолвию, – тогда, несомненно, проявляется некое другое качество осознания.

Посетитель: Какое же действие при каких бы то ни было обстоятельствах возможно без наблюдателя – какой вопрос или какое действие?

Кришнамурти: Еще раз – откуда вы задаете вопрос: с этого берега реки или с того берега? Если вы находитесь на другом берегу, вы не зададите такого вопроса; а если вы находитесь на этом берегу, ваше действие будет привязано к этому берегу, так что остается лишь осознание этого берега со всей его структурой, его природой, со всеми ловушками; и пытаться спастись от ловушки, значит попасть в другую ловушку. Какая во всем этом смертельная монотонность! Осознание показало нам природу ловушки, и поэтому в нем существует отрицание всех ловушек; так что сейчас ум пуст, в нем не содержится ни «я», ни ловушки. Этот ум обладает каким-то другим измерением осознания. Это осознание не осознает своего осознания.

Посетитель: Бог мой, это слишком уж трудно! Вы говорите такие вещи, которые кажутся правильными, звучат, как истина; но я все еще не могу туда добраться. Можете ли вы выразить все это по-иному? Можете ли вы вытолкнуть меня из моей ловушки?

Кришнамурти: Никто не в состоянии вытолкнуть вас из вашей ловушки – никакой гуру, никакой наркотик, никакая мантра, никто, в том числе и я. Никто, а в особенности я. Все, что вам нужно делать, – это осознавать от начала и до конца, не делаться невнимательным в середине осознания. Это новое качество осознания есть внимание, и в таком внимании нет границы, проведенной «я». Это внимание и есть высочайшая форма добродетели, поэтому оно являет собой любовь. Здесь высочайшее понимание; и внимания не может быть, если вы нечувствительны к структуре и природе этих ловушек, созданных человеком.