Нечувствительность и сопротивление шуму

Море было спокойным, а горизонт ясным. Пройдет еще час или два прежде, чем солнце взойдет из-за холмов. Убывающая луна заставляла воды танцевать. Она была настолько яркой, что вороны в окрестности проснулись и закаркали, разбудив петухов. Через некоторое время вороны и петухи снова умолкли, было слишком рано даже для них. Стояла удивительная тишина. Это была не тишина, наступающая после шума, или задумчивое затишье перед штормом.

Это не был тишина «до и после». Ничто не двигалось, ничто не шевелилось среди кустарников. Была всеохватывающая тишина с ее проникающей интенсивностью. Это не было краешком тишины, но самой ее сущностью, и она выметала всякую мысль, всякое действие. Ум почувствовал эту неизмеримую тишину и сам стал тихим, или, скорее, передвигался в тишине без сопротивления его собственной деятельности.

Мысль не оценивала, не измеряла, не принимала тишину, она сама была тишиной. Медитация была непринужденной. Не было никакого медитирующего, не было мысли, преследующей цель, поэтому тишина была медитацией. Эта тишина имела собственное движение, и она проникала в глубины, в каждый уголок ума. Тишина была умом, мнение не стало тихим. Тишина бросила свое семя в самом центре ума, и хотя вороны и петухи снова объявляли рассвет, эта тишина никогда не закончится. Солнце теперь показывалось из-за холмов, длинные тени падали поперек земли, и сердце будет следовать за ними весь день.

Женщина, которая жила по соседству, была весьма молода, имела троих детей. Ее муж возвратится из офиса поздно после обеда, и после игр они все будут улыбаться ему через стену. Однажды она пришла с одним ребенком, чисто из любопытства.

Она мало что рассказала, да и было немного, что сказать. Она говорила о разных вещах: об одежде, автомобилях, образовании и выпивке, о клубной жизни и вечеринках. Среди холмов послышался шепот, но он исчез прежде, чем вы могли прислушаться к нему. За словами что-то скрывалось, но у нее не было времени, чтобы слушать. Ребенок стал беспокойным и неугомонным.

«Интересно, почему вы тратите впустую ваше время на таких людей? — спросил он, когда вошел. — Я знаю ее, светская бабочка, хороша на коктейльных вечеринках с определенным уровнем вкуса и денег, я удивлен, что она вообще пришла на встречу с вами. Явная трата вашего времени, но, возможно, она получит кое-какие уроки из этого. Вам, должно быть, знаком такой тип женщин: шмотки и драгоценности, а главный интерес к себе самой. На самом деле я пришел, чтобы поговорить о чем-то другом, конечно, но, увидев ее здесь, я довольно расстроился. Извините, что я заговорил о ней».

Моложавый мужчина с хорошими манерами и культурным голосом, он был педантичен, аккуратен и довольно суетлив. Его отец был известен в политической сфере. Он был женат и имел двух детей, и достаточно зарабатывал, чтобы сводить концы с концами. Он мог бы легко зарабатывать больше денег, сказал он, но это не стоило того. Он обучит детей в колледже, и после того им придется самим заботиться о себе. Он рассказывал о своей жизни, о капризах судьбы, взлетах и падениях его существования.

«Проживание в городе стало для меня кошмаром, — продолжал он. — Шум большого города беспокоит меня невероятно. Детский гам в доме это уже достаточно плохо, но рев города, с его автобусами, автомобилями и трамваями, стук, который слышится при строительстве новых зданий, соседи с их ревущим радио — вся отвратительная какофония из шума совсем меня разрушает и разбивает. Кажется, я не могу приспособиться к нему. Мой ум страдает из-за этого, и даже физически шум мучит меня. Ночью я запихиваю что-нибудь себе в уши, но даже тогда я знаю, что шум есть. Я не совсем „больной“ еще, но стану им, если не сделаю что-нибудь с этим».

Почему вы думаете, что шум оказывает такое воздействие на вас? Разве шум и тишина не связаны с друг другом? Есть ли шум без тишины?

«Все, что я знаю, так это то, что тот шум, почти сводит меня с ума».

Предположим, что вы слышите постоянный лай собаки ночью. Что происходит? Вы приводите в движение механизм сопротивления, верно? Вы сражаетесь с шумом собаки. Сопротивление указывает на чувствительность?

«Я имею много таких сражений, не только с шумом собак, но и с шумом радио, шумом детей в доме и так далее. Мы живем на сопротивлении, не так ли?»

Вы действительно слышите шум или же только осознаете то волнение, которое он создает в вас и которому вы сопротивляетесь?

«Я не совсем понимаю вас. Шум тревожит меня, и, естественно, что ты сопротивляешься причине тревоги. Разве сопротивление не естественно? Мы сопротивляемся почти всему, что является болезненным или печальным».

И в то же самое время мы приступаем к взращиванию радостного, прекрасного. Мы не сопротивляемся ему, хотим больше. Именно только неприятным, тревожащим вещам мы сопротивляемся.

«Но, как я сказал, разве это не совершенно естественно? Все мы инстинктивно так поступаем».

Я не говорю, что это ненормально, это так, повседневный факт. Но, сопротивляясь неприятному, уродливому, тревожащему и принимая только то, что является радостным, мы не вызываем постоянный конфликт? И не приводит ли конфликт к отупению, нечувствительности? Этот двойной процесс принятия и отвержения делает ум эгоцентричным в его чувствах и действиях, верно?

«Но что делать?»

Давайте поймем проблему, и, возможно, такое понимание вызовет его собственное действие, в котором нет никакого сопротивления или конфликта. Разве конфликт, внутренний и внешний, не делает ум эгоцентричным и поэтому нечувствительным?

«Я думаю, что понимаю, что вы подразумеваете под эгоцентричностью. Но что вы подразумеваете под чувствительностью?»

Вы чувствительны к красоте, не так ли?

«Это одно из проклятий моей жизни. Для меня почти болезненно видеть что-то прекрасное, смотреть на закат над морем или на улыбку ребенка, или на красивое произведение искусства. Это вызывает на моих глазах слезы. С другой стороны, я ненавижу грязь, шум и неопрятность. Время от времени я едва могу вынести выход на улицу. Контрасты разрывают меня внутри на части, и, пожалуйста, поверьте мне, я не преувеличиваю».

Но неужели это чувствительность, когда ум восхищается прекрасным и застывает в ужасе от уродливого? Сейчас мы не рассматриваем, что есть красота и что есть уродство. Когда существует противопоставленный конфликт, возвышенная оценка одного и сопротивление другому, присутствует ли здесь чувствительность вообще? Естественно, везде, где имеется конфликт, трение, имеется и искажение. Разве нет искажения, когда вы склоняетесь к красоте и сжимаетесь от уродства? При сопротивлении шуму вы не взращиваете нечувствительность?

«Но как мириться с тем, что отвратительно? Невозможно терпеть дурной запах, верно?»

Существует грязь и нищета городской улицы и красота сада. Оба они — факты, действительность. При сопротивлении одному не станете ли вы нечувствительным к другому?

«Я понимаю, что вы имеете в виду, и что тогда?»

Будьте чувствительны к обоим фактам. Вы когда-либо пробовали слушать шум, слушать его, как слушали бы музыку? Но, наверно, никто никогда вообще не слушает что-либо. Вы не можете слушать то, что слышите, если вы сопротивляетесь этому. Чтобы слушать, должно присутствовать внимание, а, где имеется сопротивление, нет никакого внимания.

«Как мне научиться слушать с тем, что вы называете вниманием?»

Как вы смотрите на дерево, на красивый сад, на солнце на воде или на листик, трепещущий на ветру?

«Я не знаю, я просто люблю смотреть на такие вещи».

Вы осознаете себя, когда смотрите на что-либо подобным образом?

«Нет».

Но вы осознаете, когда сопротивляетесь тому, что вы видите.

«Вы просите меня, чтобы я слушал шум, как если бы любил его, не так ли? Хорошо, я не люблю это, и не думаю, что вообще возможно любить. Вы не можете полюбить уродливого, зверского персонажа».

Такое возможно, и это было сделано. Я не предлагаю, чтобы вы полюбили шум, но разве не возможно освободить ум от всякого сопротивления, от всякого конфликта? Каждая форма сопротивления усиливает конфликт, а конфликт приводит к нечувствительности. А, когда ум нечувствителен, тогда красота — только бегство от уродства. Если красота — просто противоположность, то это не красота. Любовь — это не противоположность ненависти. Ненависть, сопротивление, конфликт не порождают любовь. Любовь — это не сознательная деятельность. Это кое-что, что вне пределов области ума. Слушание — это также акт внимания, как и наблюдение. Если вы не будете осуждать шум, вы обнаружите, что он прекратил беспокоить ум.

«Я начинаю понимать то, что вы имеете в виду. Я попробую, как только выйду из комнаты».