Смерть есть самый глубокий и самый значительный факт жизни, возвышающий самого последнего из смертных над обыденностью и пошлостью жизни… Жизнь благородна только потому, что в ней есть смерть, есть конец, свидетельствующий о том, что человек предназначен к другой, высшей жизни.

(Николай Бердяев)

Многие умирают слишком поздно, а некоторые слишком рано…

(Фридрих Ницше)

Мысль об одиночестве всегда ходит недалеко от мысли о смерти. Больше того, смерть порой представляется столь абсолютным одиночеством, что мы воспринимаем его как абсолютное слияние со всем. В этом, может быть, коренится самая глубокая причина материализма — нежелание выносить одиночество приводит к растворению в материи.

Именно смерть порождает наиболее безысходные формы одиночества. Одна из самых сильных — сиротство. Сиротой является человек, оставшийся без родителей в возрасте, когда он очень нуждается в них. Между ним и родителями пролегает пропасть смерти. Его одиночество окружено этой пропастью, и ему необходимо строить мосты через нее, чтобы попасть в мир. Иной ребенок строит эти мосты, а иной пробует лететь через пропасть, и тогда сиротство уже в детском возрасте дарует ему мудрость. Сиротство есть раннее постижение тайны смерти всей полнотой бытия.

Сиротство часто приводит к странности человека, раскрывает те способности, которые в обычных условиях остались бы спящими. Обычный ребенок говорит с бытием при помощи родителей, сирота вынужден говорить с ним один на один. Одиночество сироты есть одиночество наедине с бытием, и он должен либо подняться, чтобы овладеть бытием, либо сдаться перед его напором и выйти из течения.

Сирота обречен стать либо победителем жизни, либо отстраниться от нее. Среднего не дано.

Однако сиротство может охватить человека не только в детском возрасте. Привязанный к родителям способен ощутить в зрелые годы то, что другие переживают лишь в детстве. И от родившегося одиночества его порой не спасают ни дети, ни жена.

Такое сиротство может быть результатом не только физической смерти родителей. Ощущение сиротства в юные и зрелые годы часто возникает вследствие отчуждения от родителей, и оно еще глубже, ибо не окрашено очищающим таинством смерти…

Смерть разрывает эротическую связь людей. Разрушение эротической связи может быть разрушением оков и освобождением от одиночества вдвоем. Но оно может стать разрушением смысла и цельности двоих. Поэтому вслед за смертью одного из супругов возможно как одиночество-освобождение, так и одиночество-утрата.

Мужчины тяжелее переносят утрату жены; женщины гораздо проще могут прийти в себя после смерти мужа — для того чтобы жить во имя детей. И великодушная природа сделала так, что феномен вдовца значительно более редок, чем феномен вдовы. Вероятно, это является дополнительным объяснением того, что во многих культурах ношение траура по умершему супругу обязательно только для женщин.

Как ни странно это звучит, но женщине привычно стать вдовой — такова логика развития вида «гомо сапиенс», где мужчины в среднем живут меньше женщин. Бытие женщины включает в себя мысль о вдовстве и бессознательную готовность к нему, бытие мужчины отгоняет эту мысль и готовность. Женщина значительно проще мужчины смиряется со вдовством, соблюдая все его ритуалы, налагаемые родом. Вдовство мужчины находится по ту сторону разума, вдовство женщины рационально.

Одиночество вдовца трагически уникально, одиночество вдовы — это одиночество общности вдов. Дети никогда до конца не заменяют вдовцу их матери, вдова находит в заботе о детях не только замену, но и завершение эротической жизни с мужчиной. Она видит материю мужа в детях и успокаивается.

В этом заключается глубочайшая тайна и разгадка вида «гомо сапиенс».

Однако возможна утрата не просто мужа или жены, а любимого или любимой. Такое вдовство и порождаемое им одиночество неизбывно трагичны и для мужчины, и для женщины. Андрогинное единство любящих возносит переживание смерти одного из них над пределами физиологии пола.

Здесь мы сталкиваемся с трагическим парадоксом. Чем глубже и истиннее любовь, тем в меньшей степени вдовство может вызвать только боль и тоску. Любовь наполняет тоску по умершему светом, ибо, даруя любящим чувство бессмертия любви, дарует веру в возможность соединения с любимым или любимой в новой жизни за пределами биологической смерти…

Одиночество может стать таким нестерпимым, что хочется спрятаться от него в бездну смерти. Верующий в бессмертие материи ищет в этой бездне полное слияние с материей как матерью — слияние по ту сторону духа. Верующий в индивидуальное бессмертие пытается найти новое бытие для своего духа, в котором больше не будет одиночества.

И то, и другое есть бегство от бытия. Только через углубление одиночества можно утвердиться в бытии и обрести единство со всем живущим в доме бытия. Одиночество есть путь к любви. Одиночество является необходимым мостом к истинной дружбе.

Лишь молот одиночества может разрушить стену одиночества.

Но бесконечное углубление одиночества в акте самоубийства есть падение ниц перед одиночеством. Это выход в новые круги бытия, которые могут потребовать нового одиночества и нового мужества для победы над одиночеством.

Самоубийство никогда не спасает от одиночества.

Самоубийство может быть оправдано только как самопожертвование. Самопожертвование есть разрушение своего тела в заведомо неравной борьбе во имя цели, выходящей за пределы одиночества. Самопожертвование — это жертвование своей земной экзистенцией во имя свободы и любви. Это последний всплеск мужества, защищающий бытие свободы и любви.

Речь идет о собственной свободе и любви, а также о свободе и любви ближних. В первом случае самопожертвование есть гибель во имя чести, во втором — гибель во имя освобождения и очищения рода.

Высшим примером соединения этих начал самопожертвования есть образ Христа.

Но самопожертвование есть действительность только в том случае, если оно осуществляется во имя свободы и любви. В противном случае самопожертвование — это самоубийство, порожденное приказом обезумевшего одиночества…

Вместе с тем верно и обратное — самопожертвование как жертвование свободой и любовью — жертвование Духом и Душой — во имя коллектива, дела и т. п. есть самоубийство. Однако теперь это самоубийство и коллектива, и дела…

Самопожертвование имеет смысл только как телопожертвование, а не жертвование Духом и Душой.

Лишь из дьявольских уст можно услышать слова: пожертвуй Душу, чтобы стать счастливым…