Март

Зависимость

Привязанность

Отношения

Страх

Свободное сознание обладает смирением

Вы когда-нибудь углублялись в вопрос психологической зависимости? Если вы очень глубоко об этом подумаете, то найдете, что большинство из нас ужасно одиноки. У большинства из нас такие мелкие, пустые умы. Большинство из нас не знает, что означает любовь. Так, из-за такого одиночества, из-за недостатка, из-за лишений жизни, мы привязаны к чему-то, привязаны к семье; мы зависим от нее. И когда жена или муж отворачиваются от нас, мы испытываем ревность. Ревность – это совсем не любовь; но любовь, которую общество признает в семье, стала достойной уважения. Это еще одна форма защиты, еще одна форма спасения от нас самих. Так что каждая форма сопротивления порождает зависимость. А зависимое сознание никогда не сможет быть свободным.

Вы должны быть свободными, потому что только тогда увидите, что сознание, которое является свободным, обладает сущностью смирения. Такое сознание, свободное и поэтому смиренное, может учиться, а не то сознание, которое сопротивляется. Учение – экстраординарная вещь, учиться не значит накапливать знание. Накопление знания – совсем другое. Того, что мы называем знанием сравнительно легко добиться, потому что оно представляет собой движение от известного к известному. Но настоящее учение – это движение от известного к неизвестному. Вы учитесь чему-то только так, разве нет?

Мы никогда не подвергаем сомнению проблему зависимости

Почему мы зависимы? В психологическом отношении глубоко внутри мы зависим от веры, системы, философии; мы спрашиваем у кого-то другого, как себя вести; мы ищем преподавателей, которые преподадут нам образ жизни, который приведет нас к какой-то иллюзорной надежде, какому-то призрачному счастью. Так что мы всегда, разве нет, ищем какую-то зависимость, безопасность. Действительно ли сознание сможет когда-либо освободиться от такого чувства зависимости? Что вовсе не означает, что сознание должно достигнуть независимости, являющейся всего лишь реакцией на зависимость. Мы не говорим о независимости, о свободе от определенного состояния. Если мы сможем задаться вопросом зависимости, не пытаясь найти свободу от определенного состояния зависимости, то мы сможем намного более глубоко проникнуть в проблему… Мы принимаем потребность в зависимости; мы говорим, что она неизбежна. Мы никогда не подвергали сомнению саму проблему вообще, почему каждый из нас ищет определенной зависимости. Разве дело не в том, что нам действительно глубоко внутри нужны безопасность, постоянство? Пребывая в состоянии беспорядка, мы хотим, чтобы кто-то вывел нас из того беспорядка и замешательства. Так, мы всегда обеспокоены тем, как избежать или выйти из состояния, в котором мы есть. В процессе ухода от такого состояния мы должны создать некоторую зависимость, которая становится нашей властью. Если мы зависим от другого человека ради собственной безопасности, для нашего внутреннего благосостояния, то из такой зависимости проистекают бесчисленные проблемы, а затем мы пытаемся решить эти проблемы – проблемы привязанности. Но мы никогда не подвергаем сомнению, никогда не рассматриваем глубоко саму проблему зависимости. Возможно, если мы сможем действительно разумно, с полным пониманием рассмотреть эту проблему, тогда мы сможем обнаружить, что зависимость – не проблема, а только способ убежать от более глубокого факта.

Есть некоторый более глубокий фактор, который заставляет нас зависеть от других…

Мы знаем, что мы зависимы – от наших отношений с людьми, от некоторой идеи или от системы мыслей. Почему?

…На самом деле я не думаю, что зависимость – проблема; я думаю, что есть какой-то другой, более глубокий фактор, который заставляет нас зависеть. И если мы сможем дойти до него, тогда зависимость и борьба за свободу будут иметь очень небольшое значение; тогда все проблемы, возникающие вместе с зависимостью, исчезнут. Так что же является более глубокой проблемой? Это то, что сознание ненавидит, чего оно боится, идея одиночества? Осознает ли сознание, какого состояния оно избегает? Пока одиночество действительно не понято, не прочувствовано, не постигнуто, не разложено на составляющие части – можете использовать любое другое слово, которое вам нравится, – пока остается чувство одиночества, зависимость неизбежна и нельзя быть свободным, нельзя узнать для себя, что же такое истина, что же такое религия.

Глубокое осознание

Зависимость и идущие за ней отчужденно и привязанность представляют собой постоянны конфликт без понимания, без малейшего послабления. Вы должны узнать процессы привязанности и зависимости, узнать их без осуждения, без суждения и оценки, а затем вы почувствуете значение этого конфликта противоположностей. Если вы глубоко осознаете проблему и сознательно направляете мысль на то, чтобы постигнуть значение потребности человека в зависимости, ваше сознание будет открытым и ясно представит себе все это; а затем подсознание с его скрытыми мотивами, целями и намерениями спроектирует себя в сознание. Когда это случится, вы должны изучить и понять каждый намек своего подсознания. Если вы проделаете это много раз, осознавая проектирования подсознания, пришедшие после того, как сознание продумало проблему настолько ясно, насколько только возможно, то, даже притом, что вы уделяете внимание и другим вопросам, сознание и подсознание решат проблему зависимости или любую другую проблему. Таким образом, наступит постоянное понимание, осознание, терпеливо и мягко вызывающее интеграцию; и если ваше здоровье и питание в порядке, это в свою очередь принесет полноту бытия.

Отношения

Отношения, основанные на взаимной потребности, приносят только конфликт. Какими бы взаимозависимыми мы друг от друга ни были, мы используем друг друга ради какой-то цели, ради какого-то итога. Там, где есть цель, нет отношений. Вы можете использовать меня, а я могу использовать вас. В таком использовании мы потеряем контакт. Общество всегда базировалось на взаимном использовании – основе насилия. Когда мы используем другого человека, мы имеем перед собой только картину цели, которая будет достигнута. Цель, выгода мешают отношениям, общению. В использовании другого человека, каким бы благодарным и утешительным оно ни было, всегда присутствует страх. Чтобы избежать этого страха, мы должны владеть. Из этого собственнического владения другим человеком возникают зависть, подозрение и постоянный конфликт. Такие отношения никогда не принесут счастья.

Общество, структура которого базируется на простой необходимости, физиологической или психологической, неизбежно породит конфликт, замешательство и страдание. Общество – проектирование вас самих в отношения с другими, где доминируют потребность и использование другого человека. Когда вы используете другого для обеспечения собственной потребности, в физическом или психологическом смысле, в действительности нет никаких отношений вообще; на самом деле у вас не возникает никакого контакта с другими людьми, никакого общения. Как вы можете общаться с другим человеком, когда этот другой используется как предмет мебели для вашего удобства или комфорта? Так, существенно важно понять значение отношений в ежедневной жизни.

«Я» – владение

Отказ, самопожертвование – не жесты величия, которыми стоит хвалиться и которые стоит копировать. Мы обладаем чем-то, потому что без обладания мы – ничто. Обладание имеет многочисленные и самые различные формы. Тот, у кого нет никаких мирских вещей, может быть привязан к знанию, к идеям; другой может быть привязан к достоинству и добродетели, третий – к опыту, четвертый – к громкому имени и известности и так далее. Без обладания чем-то «Я» нет; «Я» – владение, мебель, достоинство, имя. В своем страхе не быть сознание привязано к имени, мебели, ценностям; и оно с легкостью бросит всех их, чтобы оказаться на более высоком уровне, приносящем больше удовлетворения, больше постоянства. Страх неуверенности, страх небытия способствует развитию привязанности, владения. Когда обладание неудовлетворительно или приносит боль, мы отказываемся от него для более радостной привязанности. Предел, удовлетворяющий желание обладания, – слово Бог, или его заместитель, Государство.

…Пока вы не желаете быть ничем, чем на самом деле вы и являетесь, вы неизбежно будете порождать горе и антагонизм. Готовность быть ничем – это не вопрос неизбежности, самоотречения, внутреннего или внешнего, а скорее вопрос признания истины, того, что есть на самом деле. Видение правды, того, что есть на самом деле, приносит свободу от страха ненадежности, страха, порождающего привязанности и приводящего к иллюзии отрешенности, отказа. Любовь к тому, что есть на самом деле, – начало мудрости. Только любовь позволяет сопереживать, она одна может общаться; а отказ и самопожертвование – пути к изоляции и иллюзиям.

Использовать означает быть используемым

Поскольку большинство из нас ищет власти в той или иной форме, установился иерархический принцип: новичок и посвященный, ученик и Мастер, и даже среди Великих Мастеров есть степени духовного роста. Большинство из нас любит использовать других и быть используемыми, и эта система предлагает множество средств, скрытых или открытых. Использовать означает быть используемым. Желание использовать других ради ваших психологических потребностей способствует зависимости, а когда вы зависите, вы должны что-то держать в своих руках, чем-то обладать; а то, чем вы обладаете, в свою очередь обладает вами. Без зависимости, тонкой или грубой, без владения вещами, людьми и идеями вы пусты, не представляете собой ничего важного. Вы хотите быть чем-то, и чтобы избежать сверлящего страха того, чтобы не оказаться ничем, вы принадлежите к одной или другой организации, к этой или той идеологии, к этой церкви или тому храму; так вы используете что-то, и вас, в свою очередь, используют.

Культивирование отстраненности

Есть только привязанность; нет такой веши как отстраненность. Сознание изобретает отстраненность как реакцию на боль, вызванную привязанностью. Когда вы реагируете на привязанность, «отдаляясь» от нее, вы привязываетесь к чему-то еще. Так, весь целостный процесс – это только привязанность. Вы привязаны к вашей жене или вашему мужу, вашим детям, идеям, традиции, властям и так далее; и ваша реакция на такую привязанность – отстраненность. Культивирование отстраненности – результат горя, боли. Вы хотите убежать от боли, вызванной привязанностью, и ваше спасение заключается в том, чтобы найти что-то, к чему, как вы думаете, вы сможете снова привязаться. Так что есть только привязанность, и только глупое сознание культивирует в себе отстраненность. Все умные книги говорят: «держитесь на расстоянии», но в чем суть проблемы? Если вы понаблюдаете за собственным сознанием, то увидите нечто экстраординарное – через культивирование отстраненности ваше сознание тем самым привязывается к чему-то другому.

Привязанность – самообман

Мы есть то, чем мы обладаем, мы – то, к чему мы привязаны. В привязанности нет никакого

благородства. Привязанность к знанию не отличается ни от какой другой удовлетворяющей склонности. Привязанность – эгоцентризм на самом низком или самом высоком уровне. Привязанность – самообман, она – спасение от опустошения своего «Я». Вещи, к которым мы привязаны: собственность, люди, идеи – становятся необыкновенно важными, ведь без вещей, заполняющих его пустоту, «Я» не существует. Страх небытия способствует развитию обладания; страх вызывает иллюзию, неволю для умозаключений. Заключения, материальные или идеальные, мешают плодотворной работе интеллекта, свободе, только в который может возникнуть действительность; и без этой свободы за интеллект принимают хитрость. Пути хитрости всегда сложны и разрушительны. Именно такая хитрость с целью самозащиты вызывает привязанность; и когда привязанность причиняет боль, именно эта та же самая хитрость ищет отстраненность и находит удовольствие в гордости и тщеславии отказа от того, что казалось необходимым. Понимание способов действия хитрости, способов действия «Я» – начало интеллекта.

Столкнитесь с фактом лицом к лицу и посмотрите, что случится…

У нас у всех был опыт огромного одиночества, когда книги, религия, все ушло, и мы остались глубоко внутри ужасно, страшно одинокими, пустыми. Большинство из нас не могут столкнуться с этой пустотой лицом к лицу, таким одиночеством, и мы убегаем от него. Зависимость – одна из вещей, к которым мы бежим, мы зависим потому, что не можем выдержать наедине сами с собой. Нам нужно радио, или книги, или разговор с кем-то, непрерывная болтовня о том и сем, об искусстве и культуре. Так мы доходим до той точки, когда мы знаем, что у нас есть только одно особое чувство самоизоляции. Мы можем иметь очень хорошую работу, неистово трудиться, писать книги, но внутри нас этот огромный вакуум. Мы хотим заполнить его, и зависимость – один из вариантов такого заполнения. Мы используем зависимость, развлечения, церковь, религию, спиртное, женщин, дюжину других вещей, чтобы заполнить его, скрыть его. Если мы видим, что абсолютно бесполезно пытаться это сделать, полностью бесполезно – не просто на словах, не с убеждением, а поэтому соглашением и твердым намерением продолжать пытаться – но если мы видим полную нелепость этого, тогда мы сталкиваемся с лицом к лицу фактом.

Речь не о том, как освободиться от зависимости; она – не факт; она – только реакция на факт…

Почему бы не взглянуть факту в лицо и не посмотреть, что случится?

Возникает проблема наблюдателя и того, что он наблюдает. Наблюдатель говорит: «Во мне пустота; мне это не нравится» и убегает от нее. Наблюдатель говорит: «Я отличаюсь от пустоты». Но наблюдатель и есть пустота; но не пустота, замеченная наблюдателем. Наблюдатель это и есть наблюдаемое. Во взглядах, в чувствах происходит огромная революция, когда так случается.

Привязанность – уход от реальности

Просто постарайтесь осознать собственную зависимость. Вы можете осознать ее только косвенно, в связи с чем-то еще. Вы не можете осознать свою зависимость как абстракцию, потому что тогда она просто слова, не имеющие большого значения. Мы просто знаем о конфликте. Конфликт существует, когда нет никакой интеграции между вызовом и реакцией на него. Этот конфликт – результат нашей зависимости. Зависимость – привязанность: привязанность к работе, традициям, собственности, людям, идеям и так далее. Если бы не было никакой привязанности, человек был бы зависимым? Конечно, нет. Итак, почему мы привязаны к чему-то? Я привязан к своей стране, потому что через идентификацию с ней я становлюсь кем-то. Я идентифицирую себя со своей работой, и работа становится важной. Я – моя семья, моя собственность; я привязан к ним. Объект привязанности предлагает мне средства спасения от моей собственной пустоты. Привязанность – спасение, и это спасение усиливает зависимость.

Быть одному

Быть одному – это не философия одиночества, быть одному – это, очевидно, быть в состоянии революции против всей организации общества – не только этого общества, но и коммунистического общества, фашистского и т. д., любого общества как формы организованной жестокости, организованной власти. И это означает экстраординарное восприятие эффектов власти. Вы заметили тех марширующих солдат? Они – больше не люди, они – машины, они – ваши сыновья и мои сыновья, стоящие там на солнце. Так происходит здесь, в Америке, в России, везде – не только на правительственном уровне, но также и на уровне церкви, принадлежа монастырям, распоряжениям, группам, которые используют удивительную власть. И только сознание никому не принадлежит, оно может быть одним. Состояние одиночества – это совсем не то, что нужно в себе культивировать. Вы видите это? Когда вы видите все это, вы вне этого всего, и никакой губернатор, или президент не собирается пригласить вас на обед. Только из такого состояния одиночества приходит смирение. Только такое состояние одиночества знает любовь – не силу и власть. Честолюбивый человек, религиозный человек или самый обычный никогда не узнает, что такое любовь. Так, если человек видит все это, то у него есть качество полной жизни и поэтому полное действие. Оно приходит через самопознание.

Страстное желание – это желание

Чтобы избежать страдания, мы культивируем отстраненность. Привязанность и предусмотрительность рано или поздно повлекут за собой горе, мы хотим стать отстраненными. Привязанность приносит удовлетворение, но, получая от привязанности боль, мы хотим получить удовлетворение другим образом, через отстраненность. Отстраненность – это то же самое, что и привязанность, пока она приносит плоды удовольствия. Поэтому его мы действительно ищем – это удовольствия и вознаграждения; мы жаждем удовлетворения любыми средствами.

Мы зависимы или к чему-то привязаны, потому что это приносит нам удовольствие, безопасность, силу, ощущение благосостояния, хотя и вместе с горем и страхом. Мы стремимся к отстраненности так же, как к удовольствию, чтобы не получить травму, не быть раненными внутри. Все наши стремления направлены на удовольствия, получение вознаграждения. Не осуждая или оправдывая себя, мы должны постараться понять этот процесс, ведь, если мы не понимаем, то нет и не может быть никакого пути из создавшегося замешательства и противоречий. Может ли страстное желание когда-нибудь удовлетворяться, или действительно оно – сущий ад? Чего бы мы ни жаждали, какими бы низменными или высокими ни были наши желания, желание всегда стремится к

своему осуществлению, горит, как огонь, и то, что попадет в него, скоро становится пеплом; но желание получить вознаграждение все еще остается, оно все время горит и все время поглощает все

вокруг, и этому нет конца. Привязанность и отстраненность одинаково связывают человека, и он должен выйти за пределы обоих.

Энергия, свободная от привязанности

В состоянии страсти без причины есть энергия, свободная от привязанности; но когда у страсти есть причина, то у нее есть и привязанность, а привязанность – начало горя. Большинство из нас привязаны; мы цепляемся за человека, за страну, за веру, за идею, и когда объект нашей привязанности исчезает или так или иначе теряет свое значение, мы оказываемся пустыми, чувствуем само недостаточность. Мы пытаемся заполнить эту образовавшуюся пустоту, цепляясь за что-то еще, что снова становится объектом нашей страсти.

Отношения – зеркало

Конечно, только в отношениях раскрывается процесс того, что я есть на самом деле, разве нет? Отношения – зеркало, в котором я вижу себя самого таким, какой я есть; но так как большинству из нас не нравится, какие мы на самом деле, мы начинаем муштровать в положительном или отрицательном смысле то, что мы ощущаем в зеркале отношений. То есть я обнаруживаю кое-что в к отношениях, в действии отношений, и мне это не нравится. Так, я начинаю изменять то, что мне не W нравится, что я воспринимаю как неприятное. Я хочу изменить это – что означает, что у меня уже есть образец того, каким я должен быть. В тот момент, когда возникает образец того, каким я должен быть, исчезает понимание того, какой я есть на самом деле. В тот самый момент, когда у меня появляется образ того, чем я хочу быть, или того, каким я должен быть или каким я не должен быть – стандарт, согласно которому я хочу изменить сам себя – тогда, конечно, не может быть никакого понимания того, что я есть в момент отношений.

Я думаю, что действительно важно понять это, поскольку, как я думаю, именно в этой точке большинство из нас сбивается с пути. Мы не хотим знать, чем являемся в данный момент отношений на самом деле. Если мы озабочены только своим самоусовершенствованием, то не может быть никакого понимания самих себя, того, что есть на самом деле.

Функция отношений

Отношения неизбежно болезненны, что проявляется в нашем каждодневном существовании. Если в отношениях нет никакой напряженности, они прекращают быть отношениями и просто становятся удобным состоянием сна, опиумом, который хочет и предпочитает большинство людей. Возникает конфликт между такой тягой к комфорту и фактической реальностью, между иллюзией и действительностью. Если вы признаете иллюзию, тогда вы можете, отбросив ее в сторону, уделить внимание пониманию отношений. Но если вы ищете безопасность в отношениях, то такие стремления способствуют созданию комфорта, иллюзии, а величие отношений и заключается в их ненадежности. Стремясь к безопасности в отношениях, вы противостоите их функции, приносящей собственные специфические действия и неудачи.

Конечно, функция отношений состоит в том, чтобы обнажить полное состояние бытия человека. Отношения – процесс саморазоблачения, самопознания. Такое саморазоблачение болезненно, требует постоянного регулирования, гибкости эмоций и мысли. Это болезненная борьба, прерывающаяся периодами просветленного мира…

Но большинство из нас избегает или отмахивается от напряженности в отношениях, предпочитая непринужденность и комфорт удовлетворяющей зависимости, бесспорной безопасности, безопасной гавани. Тогда семья и другие отношения становятся убежищем, убежищем беспечных.

Когда в зависимость вползает ненадежность, а ведь это неизбежно случается, тогда такие отношения отвергаются, и человек принимает новые, в надежде обнаружить надежную безопасность; но в отношениях нет никакой безопасности, и зависимость только порождает страх. Без понимания процессов безопасности и страха отношения становятся обязательной помехой, путем невежества. Тогда существование превращается в борьбу и боль, и из этого нет выхода, спасение в правильном мышлении, которое проникает через самопознание.

Как возможна настоящая любовь?

Образ, который у вас есть о человеке, образ вашего политического деятеля, премьер-министра,

вашего бога, жены, детей – на этот образ вы смотрите. И этот образ был создан через ваши отношения, или через ваши страхи, или через ваши надежды. Сексуальные и другие удовольствия, пережитые вместе с вашей женой, вашим мужем, гнев, лесть, комфорт и все остальное, что приносит семейная жизнь – неумолимая жизнь, – все это создало образ вашей жены или мужа. На этот образ вы и сморите. Точно так же у вашей жены или мужа есть ваш образ. Так, отношения между вами и вашей женой или мужем, между вами и политическим деятелем на самом деле есть отношения между этими двумя образами. Правильно? Это – факт. Как могут два образа, являющиеся результатами мысли, удовольствия и так далее, испытывать привязанность или любовь?

Так что отношения между двумя индивидуумами, очень близкими друг к другу или очень далеким друг от друга, являются отношениями образов, символов, воспоминаний. И как между ними может быть настоящая любовь?

Мы – это то, чем мы обладаем

Чтобы понять отношения, нужно пассивное понимание, не уничтожающее отношения. Напротив, оно делает отношения намного более жизненными, намного более существенными. Тогда в

этих отношениях появляется возможность реальной привязанности; есть теплота, ощущение близости, которая – не простое чувство или эмоция. И если мы сможем настолько приблизиться друг к другу или пребывать в таких отношениях ко всему, тогда наши проблемы легко решатся – проблемы собственности, проблемы владения. Поскольку мы есть то, чем мы обладаем. Человек, обладающий деньгами, – деньги. Человек, идентифицирующий себя с собственностью, – собственность, или дом, или мебель. Подобное происходит и с идеями, и с людьми; и там, где есть собственничество, нет никаких отношений. Но большинство из нас именно обладает чем-то, потому что у нас нет иного, если мы ничем не обладаем. Мы – пустые раковины, если не обладаем чем-то, если мы не заполняем нашу жизнь мебелью, музыкой, знанием, тем или этим. И эта раковина производит много шума, этот шум мы и называем жизнью; и удовлетворены этим. И когда наступает разрушение всего, что у нас есть, отдаление, мы чувствуем большое горе, потому что тогда вы внезапно обнаруживаете себя такими,

какие вы есть – пустую раковину, не имеющую никакого значения. Так, чтобы осознать все содержание отношений, нужно действие; и благодаря такому действию приходит возможность истинных отношений, возможность обнаружения их большой глубины, их большого значения и знания того, что же такое любовь.

Бытие в отношениях

Без отношений нет существования: быть – значит состоять в отношениях… Большинство из

нас, кажется, не понимают того, что мир – это мои отношения с другими людьми, или одним человеком, или многими. Моя проблема – это проблема отношений. Какое «Я» я проектирую, и очевидно, если я не понимаю себя, все отношения – только все возрастающие беспорядок, замешательство. Так, отношения обладают экстраординарной важностью, не отношения с так называемой массой, толпой, а с миром моей семьи и друзей, каким бы маленьким он ни был – мои отношения с женой, моими детьми, соседями. В мире обширных организаций, обширной мобилизации людей, массовых движений мы боимся действовать в маленьком масштабе; мы боимся быть маленькими людьми, протаптывающими свою собственную узкую тропинку. Мы говорим сами себе: «Что я лично могу сам сделать? Я должен присоединиться к массовому движению, чтобы преобразовать мир». Напротив, реальная революция происходит не из-за массовых движений, а благодаря внутренней переоценке отношений, что только и есть реальное преобразование, радикальная, непрерывная революция. Мы боимся начинать действовать в маленьком масштабе. Поскольку проблема настолько обширна, мы думаем, что мы должны выйти ей навстречу большим количеством людей, большой организацией, массовыми движениями. Конечно, мы должны начать решать проблему в маленьком масштабе, а маленький масштаб – это «Я» и «вы». Когда я понимаю себя, я понимаю вас, и из такого понимания приходит любовь. Любовь – недостающий фактор; мы страдаем от недостатка привязанности, теплоты в отношениях; и потому что мы испытываем недостаток в этой любви, этой нежности, этом великодушии, этом милосердии в отношениях, мы убегаем в массовое действие, которое лишь порождает дальнейший беспорядок, дальнейшее страдание. Мы заполняем наши сердца проектами мировой реформы и не обращаемся к тому решающему фактору, который и есть любовь.

Проблема в вас и во мне, а не в мире

Мир – не что-то отдельное от вас и от меня; мир, общество – это отношения, которые мы устанавливаем или стремимся устанавливать друг с тутом. Так вы и я представляем проблему, а не мир, потому что мир – проектирование нас самих, и чтобы понимать мир, мы должны понять себя. Мир не отделим от нас; мы – и есть мир, и наши проблемы – всемирные проблемы.

Нет такой вещи, как жизнь в одиночестве

Мы хотим убежать от нашего одиночества, с паническими страхами, так мы начинаем зависеть от другого, мы обогащаем себя товарищескими отношениями и так далее. Мы – главные действующие лица, а другие становятся пешками в нашей игре; и когда пешки поворачиваются и требуют что-то взамен, мы потрясены и огорчены. Если наша собственная крепость сильна, без слабого места, такой удар с внешней стороны пешки не имеет больших последствий для нас. Определенные тенденции, возникающие с надвигающейся эпохой нужно понять и исправить, в то время как мы все еще способны к отдельному и терпимому самонаблюдению и изучению; нужно исследовать и понять наши страхи. Наша энергия должны быть направлена не просто на понимание внешнего давления и требований, за которые мы несем ответственность, но и на понимание нас самих, нашего одиночества, наших страхов, требований и слабых мест.

Нет такой вещи как жизнь в одиночестве, потому что любая жизнь – это отношения; но, чтобы жить без прямых отношений, требуется высокий интеллект, быстрое и глубокое понимание, необходимое для самооткрытия. «Одинокое» существование без такого острого и легкого понимания усиливает уже доминирующие тенденции, таким образом, вызывая дисбаланс, искажение. Именно теперь каждый человек должен осознать особый набор и привычки мышления и чувств, приходящих с этой новой эрой, и, поняв их, избавиться от них. Только внутреннее богатство приносит мир и радость.

Свобода от страхов

Действительно ли возможно полностью освободиться от страхов? Страх любого вида порождает иллюзию; она притупляет сознание, делает его поверхностным. Там, где есть страх, очевидно, нет никакой свободы, а без свободы вообще нет любви. У большинства есть какие-то страхи; страх темноты, боязнь общественного мнения, страх перед змеями, страх перед физической болью, страх старости, страх смерти. У нас буквально десятки страхов. Можно ли полностью освободиться от страхов?

Мы можем увидеть то, что страх делает с каждым из нас. Он заставляет человека врать; это развращает человека самыми различными способами; он делает сознание пустым, мелким. В сознании каждого человека есть темные углы, в которые никогда не проникнет свет, пока человек боится. Физическая самозащита, инстинктивное убеждение держаться подальше от ядовитой змеи, отодвинуться от пропасти, осторожные действия, направленные на то, чтобы не попасть под трамвайный вагон, и так далее, все это является здравым, нормальным, здоровым поведением. Но я спрашиваю о психологической самозащите, заставляющей человека бояться болезни, смерти, врага. Когда мы ищем чувства удовлетворения в любой форме, через живопись, музыку, отношения или все что угодно, всегда присутствует страх. Так что важно осознать весь процесс своего «Я», наблюдать, узнать его, а не просить, как избавиться от страха. Когда вы просто хотите избавиться от страха, вы найдете пути, средства и возможности избежать его, так что свобода от страха никогда не будет возможна.

Как справиться со страхом

Каждый человек боится общественного мнения, боится не достичь чего-то важного, что-то не выполнить, боится упустить возможность; и через все это проходит экстраординарное чувство вины – человек сделал то, что нельзя было делать; чувство вины присутствует в самом акте действия; кто-то здоров, а другие люди бедные и больные; у кого-то достаточно еды, а у других еды совсем нет. Чем больше сознание спрашивает, задает вопросы, выясняет, тем большее возникает чувство вины, беспокойства… Страх подгоняет человека к поискам Мастера, гуру; страх – это оболочка респектабельности, того, что каждый из нас так нежно любит, – быть представительным. Вы решаете быть храбрыми, чтобы лицом к лицу встретить события в жизни, или просто пытаетесь рационализировать страх и уйти от него, или найти объяснения, приносящие сознанию удовлетворение, которое захвачено страхами? Как вам справиться со всем этим? Включить радио, почитать книгу, пойти в храм, цепляться за какую-то форму догмы, веры?

Страх – разрушительная энергия в человеке. Он иссушает сознание, искажает мысль, приводит к всевозможным видам необычайно умных и тонких теорий, абсурдного суеверия, догм и верований. Если вы видите, что страх оказывает разрушительное воздействие, то, как вы можете продолжать очищать сознание? Вы говорите, что, исследовав причину страха, вы сможете от него освободиться. Это так? Попытки раскрыть причины и знание причин страха не устраняют страх.

Дверь к пониманию

Вы не можете убрать страх, не поняв его суть, фактически не заглянув в природу времени, что означает мысль, что означает слово. Тогда возникает вопрос: есть ли мысль без слова, есть ли размышления без слова, которые и являются памятью? Сэр, не увидев природу сознания, движение сознания, процесс самопознания, просто сказать: я должен освободиться от всего этого, имеет очень небольшое значение. Вы должны понять страх в контексте всего сознания. Чтобы увидеть, глубоко проникнуть во все это, нужна энергия. Энергия не приходит к нам благодаря потреблению пищи – она лишь часть физической потребности. Но чтобы видеть, в том смысле, в котором я использую то слово, требуется огромная энергия; и та энергия рассеивается, когда вы боретесь со словами, когда вы сопротивляетесь, осуждаете, когда вы полны мнений, не дающих вам смотреть, видеть – ваша энергия растрачивается зря. Так при рассмотрении этого восприятия, этого наблюдения снова вы открываете дверь.

Страх заставляет нас повиноваться

Почему мы делаем все это – повинуемся, елеем за чем-то или кем-то, копируем? Почему? Потому что внутри мы испуганы и неуверенны в себе. Мы хотим быть уверенными – мы хотим

быть уверенными в материальном плане, мы хотим быть уверенными в нравственном плане – мы хотим, чтобы нас одобряли, мы хотим быть в безопасном положении, мы хотим никогда не сталкиваться с неприятностями, страданием, болью, мы хотим закрыться от проблем. Так, страх, сознательный или подсознательный, заставляет нас повиноваться Великому Мастеру, лидеру, священнику, правительству. Страх также контролирует нас, не давая нам сделать что-то такое, что может быть вредным для других, потому что в таком случае мы будем наказаны. Так за всеми этими действиями, жадностью, стремлениями скрывается желание добиться уверенности, желание, которое нужно реализовать. Так, не разрешив проблемы страха, не освободившись от страха, простое повиновение имеет небольшое значения; имеет же значение понимание этого страха, его действий изо дня в день и того, как страх проявляется самыми различными способами. Только тогда, когда наступает свобода от страха, приходит то внутреннее качество понимания, такое одиночество, в котором не происходит накопление знания или опыта, такое одиночество приносит экстраординарную ясность в поисках реальности.

Лицом к лицу с фактом

Мы боимся самого факта или идеи факта? Мы боимся вещи такой, какая она есть, или мы боимся того, что мы думаем о ней? Возьмем смерть, например. Мы боимся факта смерти или идеи смерти? Факт – это одно, а идея факта – другое. Я боюсь слова смерть или самого факта? Если я боюсь слова смерть, идеи смерти, я никогда не пойму факт, я никогда не посмотрю на факт прямо, я никогда не буду состоять в прямых, непосредственных отношениях с фактом. Только тогда, когда я в состоянии полного единения с фактом, у меня нет никакого страха. Если я не нахожусь в прямом контакте с фактом, то у меня есть страх, и нет единения с фактом, пока у меня есть идея, мнение, теория о факте; так что я должен очень ясно определить, боюсь я слова, идеи или факта. Если я сталкиваюсь лицом к лицу с фактом, в нем нечего понимать: факт есть факт, и я могу с ним иметь дело. Если я боюсь слова, то я должен понять слово, проникнуть в целый процесс, подразумеваемый под словом, термином.

Именно мое мнение, моя идея, мой опыт, мое знание о факте создают страх. Пока есть вербализация факта, название факта каким бы то ни было именем и поэтому его опознание или осуждение,

неизбежен. Мысль – результат прошлого; она может существовать только благодаря вербализации, через символы, через образы. Пока мысль оценивает или переводит факт на известный ей язык прошлого, страх неизбежен. Мысль – продукт прошлого; она может существовать только через слова, через символы, через образы; пока мысль оценивает или переводит факт, страх неизбежен.

Контакт со страхом

Есть физический страх. Вы хорошо знаете, что когда видите змею, дикое животное, то чувствуете инстинктивный страх; это – нормальное, здоровое, естественное опасение. Это даже не страх, это – желание защитить себя – и оно совершенно нормально. Но психологическая защита себя, то есть желание быть всегда уверенным, порождает страх. Сознание, всегда стремящееся быть уверенным, – мертвое сознание, потому что в жизни нет и не может быть никакой уверенности, никакого постоянства…. Когда вы входите в прямой контакт со страхом, то происходит ответная реакция нервной системы и всего остального. Тогда, когда мнение больше не убегает от страха, прячась за словами или какую-то деятельность, нет разделения между наблюдателем и тем, что наблюдается как страх Только убегающее сознание отделяет себя от страха. Но когда наступает прямой контакт со страхом, то нет никакого наблюдателя, нет никакого лица, которое говорит: «Я боюсь». Так, в то самое мгновение, когда вы находитесь в непосредственном контакте с жизнью, нет никакого разделения – только разделение порождает соревнование, конкуренцию, амбиции, страх.

Важно не то, «как освободиться от страха?». Если ищете путь, метод, систему, позволяющую избавиться от страха, то будете вечно пребывать в страхе. Но если вы понимаете суть страха – что может произойти только тогда, когда вы входите в непосредственный контакт с ним, как тогда, когда вы входите в контакт с голодом, как тогда. Когда вы входите в непосредственный контакт с угрозой потерять свою работу – только в таком случае вы начинает действовать, только тогда вы делаете что-то; только тогда вы обнаружите, что все страхи ушли – мы подразумеваем абсолютно все страхи и опасения, не страх одного или другого.

Страх – непринятие того, что есть на самом деле

Страх находит самые разные формы бегства от реальности. Самая распространенная – идентификация, разве нет? – самоидентификация со страной, обществом, идеей. Разве вы не замечали, как вы реагируете, когда видите процессию, военную процессию или религиозную процессию, или когда ваша страна оказывается в опасности военного вторжения? Тогда вы идентифицируете себя со страной, с существом, с идеологией. Есть и другие случаи, когда вы идентифицируете себя со своим ребенком, с вашей женой, с определенной формой действия или бездействия. Идентификация – процесс бескорыстия. Пока я осознаю «самого себя», я знаю, что есть боль, есть борьба, есть постоянный страх. Но если я могу идентифицировать себя кое с чем большим, кое с чем, заслуживающим внимания, с красотой, жизнью, правдой, верой, знанием, по крайней мере, временно, приходит спасение от «меня самого» – разве нет? Если я говорю о «моей стране», я забываю временно о самом себе, разве нет? Если я могу сказать кое-что о Боге, я забываю себя. Если я могу идентифицировать себя с моей семьей, группой, определенной партией, некоторой идеологией, тогда наступает временное спасение.

Мы знаем, что такое страх? Разве он – не непринятие того, что есть на самом деле? Мы должны понять слово «принятие». Я не использую это слово в значении усилий, предпринятых для того, чтобы что-то принять. Вопрос принятия не возникает, когда я воспринимаю то, что есть на самом деле. Когда я не вижу ясно то, что есть на самом деле, тогда я ввожу процесс принятия. Поэтому страх – непринятие того, что есть.

Беспорядок, создаваемый временем

Время означает движение от того, что есть, к тому, «что должно быть». Сейчас я боюсь, но однажды я освобожусь от страхов; поэтому время необходимо для того, чтобы быть свободным от страха, по крайней мере, именно так мы думаем. Чтобы изменить то, что есть, и привести к тому, «что должно быть», требуется время. Теперь нужно сказать, что время подразумевает усилие в интервале между тем, что есть сейчас и «что должно быть». Мне не нравится страх, и я собираюсь предпринять усилия, чтобы понять, проанализировать, рассеять его, или я собираюсь обнаружить его причину, или я собираюсь полностью уйти от него. Все это подразумевает усилие, а усилие – это то, к чему мы привыкли. Мы всегда находимся в состоянии конфликта между тем, что есть, и тем, «что должно быть». «То, чем я должен быть», – идея, а любая идея – это фикция, она не то, «каков я на самом деле», то есть не факт; и то, «чем я являюсь на самом деле», может быть изменено только тогда, когда я понимаю беспорядок, дисбаланс, создаваемый временем.

…Так, действительно ли возможно полностью избавиться от страха, немедленно? Если я позволяю страхам продолжать действовать, я все время создаю дисбаланс; поэтому каждый человек видят, что время – элемент беспорядка, не средство, позволяющее, в конечном счете, освободиться от страхов. Так не может быть постепенного процесса избавления от страха, так же, как нет постепенного процесса избавления от яда национализма. Если в вас живет национализм и вы утверждаете, что в конечном счете наступит братство всего человечества, а пока в интервале между настоящим и будущим происходят войны, ненависть, страдание, все это ужасное разделение между человеком и человеком; поэтому время и создает дисбаланс.

Как я смотрю на гнев?

Очевидно, я вижу наблюдателя, испытывающего гнев. Я говорю: «Я сердит». В момент гнева нет никакого «Я»; «Я» появляется срезу после, что означает время. Могу я взглянуть на факт без фактора времени, которое является мыслью, которая является словом? Так происходит, когда имеет место взгляд без наблюдателя. Посмотрите, куда это привело меня. Теперь я начинаю чувствовать то, как нужно смотреть – воспринимать без мнения, заключения, без осуждения, оценки. Поэтому я чувствую, что можно «видеть» и без мысли, которая является словом. Так что сознание освобождается из когтей идей, конфликта дуальности и всех остальных неотъемлемых частей этого процесса. Так могу я посмотреть на страх не как на изолированный факт?

Если вы изолируете факт, который не открыл дверь ко всей вселенной сознания, тогда давайте вернемся к факту и начнем с самого начала, возьмем еще один факт так, чтобы вы сами начали видеть экстраординарную вещь сознания, так, чтобы вы получили ключ, позволяющий открыть дверь, смогли прорваться в нее…

…Рассматривая один страх – страх смерти, ах соседа, страх того, чтобы ваш супруг или супруга доминировали над вами, вы знаете все о процессе доминирования – можно ли открыть дверь? Все эти проблемы есть, но как освободиться от них, потому что в то мгновение, когда вы открываете дверь, страхи полностью исчезают. Сознание – результат времени, а время – это лишь слово – такое экстраординарное, чтобы о нем думать! Время – это мысль; мысль, порождающая страх, мысль, порождающая страх смерти; и это самое время, то есть мысль, держит в своих руках все тонкости и переплетения страха.

Корень всех страхов

Страстное желание стать чем-то порождает страх; желание быть, достигнуть чего-то и значит зависеть – все это порождает страх. Состояние без страха – не отрицание, не противоположность страху, не храбрость. В понимании причины страха кроется его устранение, речь не идет о том, чтобы стать храбрым, в любом становлении лежит семя страха. Зависимость от вещей, людей или идей порождает страх; зависимость возникает по незнанию, из-за недостатка самопознания, от внутренней бедности; страх вызывает неуверенность в сердце сознания, предотвращая общение и понимание. Через самосознание мы начинаем обнаруживать и постигать причину страха, не только на поверхностном уровне, но и причины глубоких причинных и накапливаемых страхов. Страх может быть врожденным и приобретенным; он всегда связан с прошлым. И, чтобы освободить от него чувства и мысли, прошлое нужно постигнуть через настоящее. Прошлое всегда стремится породить какое-то настоящее, которое становится идентифицирующей «меня» и «моё» память, становимся моим «Я». «Я» и есть корень всех страхов.