|
||||
|
|
Глава 5 Магазины, как и люди, смертны Записная книжка автора 6 марта 2010 года Ровно через год Федор «Тойоту» купил. Еще через год он ее продал, чтобы вложить деньги в дело, которое все еще балансировало на грани жизни и смерти. Когда я с ним встретился, его бизнесу было уже три года. О своих былых мечтах он не мог вспоминать без улыбки. Сам он передвигался или на разбитой «девятке», приписанной к фирме, или на такси, или на велосипеде. На велосипеде ему нравилось больше всего. Он любил рассказывать, как приятно ехать на работу, крутя педали. Ему даже повезло: в подъезде под лестницей в его доме организовали место для хранения детских колясок, которое запиралось на ключ. Там как раз оставалось место для велосипеда. В квартире его просто было бы некуда поставить. Спустя три года Федор не стал миллионером и даже не смог существенно увеличить свои доходы.
Он по-прежнему жил в однокомнатной квартире в хрущевке с женой и ребенком. Более того, Федор не стал знаменитым, не реализовал франчайзинговый проект, не создал сеть пассионариев-единомышленников, не открыл магазины в других городах, не стал лидером книжного рынка всей страны и примером для подражания. Федор не сделал ничего, о чем он мечтал в начале своего предпринимательского пути. Он, однако, добился многого: за три года пережил столько, сколько иные люди не переживают и за десять. Эти три года его изменили. Романтический молодой человек, каким я знал его прежде, исчез. Федор приобрел взгляд человека, который знает, что делает. Просто потому, что прежде много раз не побоялся сделать то, о чем не имел ни малейшего представления. Он больше не выглядит намного моложе своих лет. Он стал увереннее в себе и сильнее. И у него перекосило лицо. – Вообще это почти незаметно, но если поднять брови, то видно, что поднимается только левая бровь, – говорит Федор. Он поднимает брови, чтобы продемонстрировать. И замирает, как старый актер на красной дорожке, который строит фирменное выражение лица и держит его, чтобы все фотографы успели сделать достаточное количество фотографий. И правда, поднимается только левая бровь – правая не поднимается. Из-за чего выражение лица у Федора получается недоброе. На днях Федор подумал о том, что надо взять себя в руки и заняться спортом, чтобы держать себя в форме. Пошел в тренажерный зал, с большим удовольствием пробежал пять километров на дорожке, вышел распаленный на мороз, подумывая о том, что надо бы ходить в зал почаще. И застудил лицо, из-за чего парализовало всю правую половину физиономии. Теперь Федор большую часть дня проводит в больнице на физиотерапии, ему делают уколы и ставят капельницы. Он плохо видит правым глазом, потому что постоянно лопаются сосуды. Во рту у него солоноватый привкус, будто разбил губу, потому что повреждены нервы. Доктор сказал, что ему надо разрабатывать мышцы лица. А для этого необходимо жевать, спать на поврежденной стороне и как можно чаще смеяться. Федору, однако, не до смеха, потому как бизнес его пока приносит убытки, даже несмотря на то, что это больше не один маленький магазинчик на шестом этаже, а крупное торговое предприятие. Я встретился с ним накануне решающего сражения, которое он должен был дать в этой долгой и изнурительной войне за независимость – независимость от кредиторов, от финансовых кризисов, от поставщиков и партнеров, но прежде всего – от мрачной предопределенности, что нельзя в твоем городе, в твоей стране и в твоей жизни что-то изменить. Завтра открывается его новый книжный. И хотя за три года Федор открыл много магазинов, для него это не просто очередное открытие. Это момент истины. Рубикон, при переходе через который решается ключевой вопрос: будет ли жить дело, которое он создал? Поэтому, несмотря на кривое лицо и невидящий глаз, Федор сбежал из больницы. Вот уже неделю его сотрудники готовят магазин к открытию в круглосуточном режиме, сменяя друг друга, чтобы успеть к сроку. Даже менеджеры после завершения рабочего дня приезжают в магазин, чтобы помочь продавцам. И вместо того чтобы прохлаждаться на больничной койке, Федор едет поддержать сотрудников, вдохновить их личным примером.
Но где самому взять вдохновение, когда уже больше года сидишь в убытках, да еще у тебя перекосило лицо? Неожиданно звонит телефон. Подержав трубку у уха, Федор спрашивает на повышенных тонах: – Почему завтра? Мы с тобой месяц назад говорили! Так ты бы мне сразу сказал, что мы не успеем. На что надеялся-то? Как мы сейчас мелкий товар будем выставлять? Ты мне завтра продажи убиваешь. Молодец! Он убирает телефон и, помолчав, поясняет: – Ну вот, полседьмого вечера, а подрядчик сообщает, что будет готова только половина оборудования для магазина, – говорит Федор и даже улыбается от удовольствия. И на этот раз почему-то улыбка получается искренняя и совсем не кривая. Именно так улыбаются люди, которые только что получили подтверждение своим самым плохим опасениям. – Причем мы вытащили деньги из оборота и заплатили ему заранее. А я долбил его каждый день… И это лучший мебельщик в городе – другие опоздали бы еще больше. Мы едем с Федором на разбитой «девятке», приписанной к фирме. Прежде чем отправиться в Эжву, город-сателлит Сыктывкара, Федор хочет заехать в офис, чтобы проверить, как шли дела в его отсутствие. – Они нам делали мебель, когда мы открывали самый большой магазин в Сыктывкаре. Последние шкафы мы тогда ставили в шесть утра перед открытием, пилили в самом магазине. Но тогда мы все же успели, – вспоминает Федор. – Я их реально схватил тогда за яйца. Сказал: не сделаете, суки, я вам просто жить не дам. Хотя по календарю уже весна, на обочинах дороги в городе с двумя Ы сугробы высотой в человеческий рост. На крышах в городе с двумя Ы лежит снег, многослойный, как торт «Наполеон». – Диски мы тогда не успели привести в порядок. – Федор все дальше погружается в воспоминания. В отличие от многих людей, которые так никогда и не решаются переступить черту, отделяющую обыкновенных людей от предпринимателей, ему есть что вспомнить. – Так и выложили в драных коробках. Наклеили распечатки: «Уважаемые покупатели, к сожалению, мы не успели красиво выложить диски. Поэтому выложили их в коробках». Всем понравилось, люди подумали, что это такая фишка… В тот раз утром Федор после бессонной ночи пошел спать. Проснувшись, позвонил в магазин узнать, как идут дела. Дела шли не хуже, чем у Ивана Дегтярева при открытии «Города мастеров». Люди ломали ограждения в очереди, матерились и ругались, что жарко, а стоять за книжками нужно час: очередь была от касс на весь магазин. Но все равно стояли. Просто такого большого, такого красивого книжного магазина горожане еще не видели. Тогда за один день Федор заработал четыреста девяносто тысяч рублей.
Водитель высаживает нас у другого шедевра бизнес-империи Федора Овчинникова – магазина канцтоваров, в помещении которого располагается и офис. Проходя по залу, Федор здоровается с продавцами (с мужчинами за руку), поправляет криво стоящую табличку, закрывает приоткрытую дверь, которая ведет в служебные помещения. Через склад, заставленный коробками, проходит в небольшую комнату на четырех человек, где он теперь проводит большую часть своей жизни. Гарлем в общежитии остался в прошлом. Но это тоже не дворец бракосочетаний. Протертый линолеум, пенопластовый потолок. Стекло заросло инеем. Сквозь иней не видно ничего, кроме снега, голых кустов и столбов линии электропередачи: магазин находится на территории бывшего мясоперерабатывающего завода. Сняв верхнюю одежду и подключив ноутбук, Федор начинает совещание. – Таблица актуальная? – спрашивает он менеджеров, которые отвечают за продажи оптовым клиентам и должны делать пометки в таблице, сколько звонков они совершили за день. И привели эти звонки к продажам или нет. – Моя актуальная, – отвечает Настя. – Почти. Она работала прежде на складе, но Федор с первого дня остро нуждался в менеджерах, способных работать и приносить результат, поэтому решил поэкспериментировать и поставить ее на продажи. – У тебя второго числа ни одного контакта нет, – замечает Федор. – Как так? А, ну да. У меня второго марта день был такой кипешной… – Третьего контактов нет, четвертого контактов нет, – продолжает Федор. Чем больше он изучает таблицу, тем хуже становится его настроение. – Ты ни с кем не контактировала или не заносила в таблицу? – Я не могла ни с кем не контактировать, потому что телефон у меня звонит постоянно, – говорит Настя. – И я также совершаю звонки. – У тебя не было ни одной отгрузки за неделю, – говорит Федор. Если не было ни одной отгрузки, значит, за неделю Настя не заключила ни одного реального договора, который закончился продажей товара. Значит, всю неделю она зря получала свою зарплату. – Да были, – отмахивается Настя. – Кто отгружался? – спрашивает Федор. – У вас какая-то таблица неправильная, – уходит от ответа Настя. – В понедельник не было отгрузок. Во вторник не было. – Федор делает паузу, Настя молчит. – Давай ты будешь говорить либо «да», либо «нет», либо «не знаю». – Не знаю. – Хорошо. – Федор отвлекается от экрана и, откинувшись на спинку стула, смотрит на Настю. Настя хоть и выросла в Эжве, но иногда напоминала человека, приехавшего из деревни. Поэтому Федор и поставил ее на продажи региональным клиентам, надеясь, что ей будет проще найти с ними общий язык. Но похоже, его надежды не оправдывались. – Просто расскажи вне таблицы свое видение, – предлагает он. – Как прошла неделя, что успела сделать. – Для меня неделя прошла плодотворно, – говорит Настя. – У меня разрывается мой сотовый телефон. Конкретно звонят и интересуются. Эти контакты я не отмечаю. В Ухте клиент образовался, – наконец вспоминает она. – Мы отправили счет на оплату. Правда, девушка пока молчит. Она берет для детского сада. – На перепродажу? Или напрямую для детского сада? – уточняет Федор. – Я ума не приложу, она сказала: «Мне нужно для детского сада», – почему-то повышает голос Настя. – Так что ты ума не приложишь? – почти теряет терпение Федор, но моментально успокаивается: – Ты выясни потребность, что за клиент, для чего ему нужны товары… Анкету они составляют? – Нет, она не хочет, спрашивает, будет ли товар. Говорит, мы по счету все оплотим. – Оплатим, – поправляет Федор. – Оплатим, – поправляется Настя. У Федора, кажется, мелькает мысль, что пора возвращать Настю на склад. Я думаю, что Федор должен бы относиться к этому философски: за время его предпринимательства это далеко не первая неудачная попытка разбудить человека, предложить ему прыгнуть выше головы, захотеть чего-то большего, чем то, чего он привык хотеть. В машину тем не менее Федор садится в расстроенных чувствах. Лобовое стекло в «девятке» по всему периметру украшено старыми радужными компакт-дисками. Водитель включает музыку. «Наполеоны» на крышах плывут мимо нас, пока Крис де Бург поет про леди в красном.
Год назад люди похоронили Майкла Джексона, в Америке выбрали первого чернокожего президента, в Арабских Эмиратах клонировали первого верблюда. А здесь, в городе с двумя Ы, слушают Криса де Бурга. Путешествие из столицы в провинцию – это всегда еще и путешествие во времени. Последний раз я эту песню слышал на школьной дискотеке. Федор обычно сам, конечно, не слушает про леди в красном, но не возражает. – В какой-то момент я разочаровался в своем бизнесе, – признается он тоном человека, который после домашнего обеда в кругу семьи и друзей говорит гостю, что были времена, когда они с женой оказались на грани развода. – Я открывал «Силу ума» с ощущением, что кругом море возможностей – дайте мне только рычаг, я землю переверну. У меня был заряд, я думал, что если будешь работать и не будешь ныть, что везде взятки нужны и связи, то все получится… Оказалось, все гораздо сложнее. Но я нормально себя чувствую. Любая сложность, которую ты преодолеваешь, делает тебя сильнее. Звучит ободряюще. Но делает ли в действительности человека сильнее расставание с иллюзиями и борьба с ветряными мельницами? Делают ли человека сильнее бесплодные поиски тех, кто хочет перемен и готов сам меняться? Делает ли человека сильнее каждодневное перетягивание каната, когда с одной стороны – одиночка-идеалист, а с другой – мрачная многовековая история твоей страны? Или человек просто склонен принимать за силу равнодушие и покорность, которую неизбежно приносит ему опыт? По пути в магазин Федор заезжает в торговый центр в Эжве, где он прежде арендовал помещение для «Книги за книгой». Площадь была маленькая, новый магазин будет в три раза больше. Теперь надо подписать документы с арендодателем о прекращении аренды. Поднимаясь по лестнице, Федор останавливается у небольшой секции, в которой продаются дешевые китайские сувениры. Я чуть не налетаю на него. Федор говорит, что теперь будет продавать вот такую хрень. Вот такую хрень, уточняю я, как эти дешевые репродукции картин художника Шишкина? Да, именно такую хрень и даже хуже, отвечает Федор. Миникальяны. Ароматические палочки «Волна». Броские копеечные подарки вроде кружки «Пивной бюргерской», стакана «Для сотрудников ГИБДД» или «Мерника храбрости», что бы это ни было на самом деле. Подобной хрени, дребедени и фигни Федор заказал целый контейнер, чтобы наполнить ею полки магазина. Федор с нетерпением ждет прибытия этого контейнера в город с двумя Ы. Федор уверен, что в его городе хрень, дребедень и фигня будут пользоваться большим спросом. Три года назад он был уверен совсем в другом и ждал совсем другого. После открытия «Силы ума» Федор радостно писал в своем блоге, что эксперимент по продаже Донцовой в его интеллектуальном магазине провалился: люди Донцову не покупали, а покупали серьезную литературу. По мнению Федора, это свидетельствовало о том, что в городе с двумя Ы все-таки есть люди, которым нужны умные книжки, хотя все кругом говорили Федору, что таких людей нет и он разорится. Федор мечтал превратить «Силу ума» в центр культурной жизни и готов был для этого работать больше, чем кто бы то ни было. Он был уверен, что все получится. «Силы ума» больше нет. На двери на месте первого магазина «Сила ума» – распечатка со словом «аренда» и телефоном. Федор оказался прав, когда предрекал хозяину помещения, что тот не найдет арендатора, если поднимет цену.
А на месте второго магазина «Сила ума», куда Федор переехал спустя полгода, находится магазин одежды. А сам предприниматель Федор Овчинников вместо интеллектуальных магазинов теперь открывает книжные супермаркеты, потому что он ведь занимается торговлей, а не арт-проектами, а в торговле главное – выручка с квадратного метра и прибыль. А бестселлеры Донцовой – самый надежный способ поднять и то и другое. По новому супермаркету, который Федор готовит к открытию, не пройти: стоят коробки, стопки книг. Уже вечер, а завтра в девять утра все эти книги будут стоять на полках, и магазин сможет начать работу. Не открыть магазин завтра в девять нельзя: Федор распространил по всей Эжве рекламные листовки, где рассказал, что открывается книжно-канцелярский «гипермаркет» и на открытии человек с листовкой получит скидку. Федор говорит, что так он открывал каждый новый магазин в своей жизни. Федор сравнивает открытие магазина со штурмом крепости, на который должно подняться все войско. Федор говорит, что его партнеры относятся к сотрудникам как к расходному материалу. Но ведь если бы не самоотверженность этих людей, Федор не смог бы открыть ни одного магазина. Именно поэтому он не может оставаться в больнице, когда они прилагают сверхусилия, чтобы успеть к сроку. Федор сообщает начальнику розницы, что мебели не будет. Начальник розницы говорит, что мебельщик обещал успеть – почему он обманывает? Федор не знает, почему он обманывает. Начальник розницы показывает Федору, что уже сделано, сообщает о принятых решениях, информирует, что назревает конфликт с другими магазинами торгового центра, потому что они хотят иметь возможность бегать через книжный в туалет. Кроме того, в самом магазине не работает вентиляция, поэтому очень душно и жарко. Федор вспоминает Воркуту. Когда он открывал магазин в Воркуте, там тоже было жарко. На улице была зима, все сотрудники были в теплой обуви. Бегать по залу в тяжелых сапогах было неудобно. И Федор тогда придумал разуться и надеть на ноги полиэтиленовые пакеты. В пакетах ногам все равно было жарко, но зато дело пошло лучше, потому что в пакетах получалось весело кататься по скользкому полу. Федор говорит, что после открытия магазина его всегда посещает легкая грусть. Когда он видит первых покупателей, у него возникает чувство, что чужие люди пришли к нему домой и ходят по дому в уличной обуви. Завтра утром в этом помещении тоже откроются двери, придут люди в уличной обуви, Федора посетит легкая грусть, магазин начнет здесь свою жизнь. Долгой будет эта жизнь или короткой? Выживет ли вообще дело его жизни? Кто знает. Федор знает только, что магазины, как и люди, смертны. И с этим ничего не поделаешь. Завтра решающее сражение в истории его бизнеса. Но в этом нет ничего необычного. Все эти три года Федор едва успевал перевести дух между одним решающим сражением и другим. Кажется, вся его жизнь со дня открытия «Силы ума» была наполнена этими сменяющими друг друга решающими сражениями, каждое из которых требовало мобилизации всех его сил. Может быть, так и должна выглядеть жизнь настоящего предпринимателя? Может быть, так и должна выглядеть жизнь человека. На прилавке стоит магнитофон, играет музыка, в сравнении с которой Крис де Бург кажется кем-то вроде Моцарта или Джона Леннона. – А девочке твоей всего пятнадцать лет, и паспорта у девочки, конечно, нет, – поет синтетический, как майка с Черкизовского рынка, голос. – И, сколько ни проси, не продадут билет, девочке твоей не продадут билет. А девочке твоей всего пятнадцать лет… Федор берется помогать продавцам выставлять книги на полки. По иронии судьбы, Федору достаются коробки с бесчисленными бестселлерами Донцовой. Сняв свитер, Федор принимается за работу. |
|
||
